Деньги при этом не играют никакой роли... Красная Армия является любимицей Коммунистической партии».Чем больше Гитлер твердит о внутренней слабости России, тем отчетливее всплывает перед мысленным взором Кейтеля все виденное в этой загадочной стране. Но вот, фюрер неожиданно переходит к другой теме, более близкой Кейтелю. Начинается разговор о советском генералитете. Гитлер подчеркивает, что лично он придает большое значение расправам над советскими маршалами и генералами. Бывший начальник штаба ОКВ дословно приводит реплику Гитлера:— Первоклассный состав высших Советских военачальников истреблен Сталиным в тысяча девятьсот тридцать седьмом году. Таким образом, необходимые умы в подрастающей смене еще пока отсутствуют.Эти слова Гитлера глубоко запали в душу Кейтеля. Не хуже Гитлера он понимал, что означает для боеспособности армии талантливое военное руководство. Не хуже его знал, что представляли собой Тухачевский, Якир и многие другие из славной плеяды советских полководцев, уничтоженных ежовско-бериевской бандой. Кейтель представил себе Красную Армию без них и, может быть, впервые после того, как печать сообщила о трагической участи советских маршалов, подумал о том, какие действительно благоприятные перспективы открываются в битве на Востоке.Германское командование уже давно с тревогой наблюдало, как настойчиво советские военачальники укрепляют боеспособность Красной Армии, ориентируясь на то, что в связи с победой фашизма в Германии именно со стороны последней надо ожидать нападения. Не прошли бесследно многократные выступления маршала Тухачевского, в которых он с присущим ему талантом предупреждал весь личный состав Вооруженных Сил СССР о планах германского милитаризма. Немецких генштабистов, исподволь уже разрабатывавших планы нападения на Россию, раздражали эти выступления.В 1936 году в СССР были проведены большие маневры, на которых отрабатывались меры и способы активного отражения внезапного вражеского нападения. Маршал Тухачевский сам командовал на этих манёврах войсками, имитировавшими противника.Кейтель не мог в душе не согласиться с Гитлером относительно того, что преждевременная гибель этого дальновидного советского полководца, равно как и многих других, ему подобных, — дело серьезное. Надо форсировать события, пока в России не появятся «новые большие умы».Беседа с Гитлером была длительной и для Кейтеля впечатляющей. А если учесть, что сомнения начальника штаба ОКВ вовсе не затрагивали вопроса о том, нужно ли напасть на Советский Союз, а касались лишь того, что надо ли нападать в 1941 году или лучше это сделать попозже, то нетрудно представить, насколько просто было собеседникам прийти к единому мнению.9 января 1941 года на совещании высшего нацистского генералитета, посвященном подготовке нападения на СССР, Кейтель вновь услышал от Гитлера:— У них нет хороших полководцев.Гитлер выражал непоколебимую уверенность в победе над Советским Союзом. А начальник штаба ОКВ снова сомневался — на этот раз уже... по поводу своих недавних сомнений. Ведь если придет победа, если окажутся правы Гитлер, Иодль и молодые генералы, которые полностью их поддерживают, каково тогда будет Кейтелю? И в конечном счете он весь отдается подготовке к нападению на Советский Союз.Но, оказавшись на скамье подсудимых, Кейтель и Иодль опять вдруг разошлись в суждениях относительно войны на Востоке. Начальник штаба оперативного руководства утверждал, что эта война была превентивной, а начальник штаба ОКВ был убежден, что в такую версию никто не поверит. Ведь тогда непонятным становится, почему он, Кейтель, на первых порах выступал против этой войны, почему Геринг требовал отложить нападение на СССР до окончания войны с Англией и почему Геринга поддерживал Редер.Иодль приводит данные о якобы опасном сосредоточении советских войск на германской границе, что должно было свидетельствовать о готовящемся нападении Красной Армии на Германию. Под нажимом обвинителей Кейтелю приходится опровергнуть это. По поводу цифровых выкладок Иодля он заявил на процессе:— Во всяком случае, я должен сказать, что получал очень мало сведений от службы информации ОКВ и ее начальника адмирала Канариса и не мог предоставить их командованию сухопутных сил... Советская территория была хорошо ограждена от германского наблюдения. За завесой «Зеелеве» Основная установка при подготовке войны против СССР заключалась в том, чтобы нападение было осуществлено в условиях стратегической внезапности. Для успеха гигантской операции надо было в течение почти целого года, вплоть до момента нападения, сохранить все связанное с ней в абсолютной тайне.Удалось ли это германскому генштабу?Уже начав писать свою книгу, я решил сопоставить некоторые советские и немецкие источники. Прежде всего внимательно просмотрел газеты за период с ноября 1940 по июнь 1941 года. Это было время, когда нацисты не уставали вести антианглийскую пропаганду и открыто говорили о подготовке к вторжению на Британские острова. Такой план нападения на Англию («план Зеелеве») действительно был разработан. Но уже 17 сентября 1940 года в связи с решением о подготовке нападения на Советский Союз Гитлер распорядился отодвинуть начальный день по «плану Зеелеве» на неопределенное время. 12 октября того же года последовал приказ об окончательном прекращении работ по подготовке вторжения в Англию.В Нюрнберге Кейтель и Иодль, конечно, признали, что с сентября 1940 года «план Зеелеве» продолжал существовать лишь как одна из форм грандиозной военной провокации. В напряженные месяцы подготовки нападения на СССР Кейтель принял такое решение: о «плане Зеелеве» надо говорить даже громче, чем раньше, только следует иметь в виду одну серьезную поправку — прежде этим планом занимались офицеры оперативного отдела генерального штаба, а теперь он передается другому отделу, который использует его для дезинформации той страны, на какую в действительности готовится нападение.15 февраля 1941 года за подписью Кейтеля появилась специальная секретная директива о дезинформации противника. В ней говорилось: «Цель дезинформации заключается в том, чтобы скрыть подготовку к операции „Барбаросса“. Эта главная цель должна лечь в основу всех мероприятий по обману противника».Началось всяческое раздувание пропагандистской кампании против Англии. Не было ни одной речи, в которой бы Гитлер, Розенберг, Геринг и Риббентроп не разоблачали «английскую плутократию», не обещали быстро и решительно покончить с ней. Уже был утвержден «план Барбаросса», уже шло накопление германских сил на Востоке, уже Гитлеру доложено о степени готовности к нападению на СССР, а Геббельс и Фриче все еще надрывно кричали о предстоящем вторжении в Англию. Но чем больше они вопили, тем меньше бомбил Британские острова Геринг. Налеты на Англию настолько уменьшаются, что обозреватель газеты «Дейли телеграф энд морнинг пост» в конце января 1941 года пришел к выводу: такое затишье почти наверняка связано с германскими приготовлениями к какому-либо новому большому наступлению, «Германия накапливает резервы опытных летчиков».К новому большому наступлению? Верно. Но против кого? Конечно, против Англии, упорно твердит Берлин.В феврале 1941 года германский официальный бюллетень «Динст аус дейчланд» писал: «В Берлине считают возможности вторжения настолько разнообразными, что англичанам будет весьма трудно ложными демонстрациями отвлечь внимание Германии от этой акции. В германских кругах указывают на ошибку Людендорфа, которому во время решающих боев на Западе не хватило людских и материальных резервов для нанесения удара на главном направлении. Это случилось потому, что он рассредоточил силы на отдаленных театрах. Германия, как заявляют в военных кругах, не допустит повторения подобной ошибки».Это сообщение без всяких комментариев было полностью перепечатано в советской печати 23 февраля 1941 года. А Гитлер, выступая в тот же день с речью в Мюнхене по случаю годовщины основания нацистской партии, постарался усилить завесу тумана. Он снова и снова обрушивается на Англию, угрожает ей скорым вторжением:— С марта и апреля англичане должны будут подготовиться к совершенно другим вещам. Тогда они узнают, проспали ли мы зиму и кто лучше использовал время.Эта часть речи Гитлера тоже была опубликована в советской печати.Между тем с каждым днем все больше и больше немецких войск перебрасывалось на Восток, и это уже невозможно стало скрывать. Кейтелю пришлось издать новый приказ, который гласил, что «стратегическое развертывание сил для операции „Барбаросса“ должно быть представлено в свете величайшего в истории войн дезинформационного маневра, с целью отвлечения внимания от последних приготовлений к вторжению в Англию...»«Необходимо, — подчеркивал Кейтель, — как можно дольше держать в заблуждении относительно действительных планов даже те войска, которые предназначены для действия непосредственно на Востоке».По приказу Кейтеля и Иодля распускались слухи о каком-то десантном корпусе, который лишь временно находится на Востоке и, конечно, готовится к высадке в Англии. Для отвода глаз русской разведки Кейтель и Иодль распорядились прикомандировать к войскам, концентрируемым на Востоке, переводчиков... английского языка.Настает весна 1941 года. Уже близок «день X» — роковой день нападения на Советский Союз. Но чем ближе он, тем изощреннее дезинформация. Кейтель приказывает печатать в массовом количестве и распространять в войсках, сосредоточенных на Востоке, топографические материалы по Англии. Срочно организовано «оцепление» определенных районов на побережье Ла-Манша, Па-де-Кале и в Норвегии — там якобы «размещены» немецкие ракетные батареи.Тайна близкого нападения на СССР оберегается тщательно.В этой связи вспоминается один весьма любопытный эпизод. На процессе в Нюрнберге допрашивали высокопоставленного чиновника министерства пропаганды Ширмейстера. Он рассказал, как Геббельс поддерживал усилия Кейтеля и Иодля по дезинформации. Весной 1941 года гитлеровский министр пропаганды созвал совещание своих подручных и повел с ними такой разговор:— Господа, я знаю, некоторые из вас считают, что мы вступим в войну с Россией. Я должен вам сегодня сказать, что мы выступим против Англии. Мы стоим накануне вторжения. Пожалуйста, согласуйте свою работу с этим. Вы, доктор Гласмейер, организуйте новое выступление против Англии.В свою очередь Кейтель 2 марта 1941 года созвал обширную пресс-конференцию, на которой выступал представитель германского верховного командования Бате. Из подробного изложения его заявления в нашей печати видно, как он старался доказать, что германское командование никогда уже не совершит ошибки Вильгельма II, предпринявшего войну на два фронта. Бате назвал войну на два фронта «полной трагизма», говорил о «гнете» такой войны. Он напомнил о сражении на Марне, когда все, казалось бы, складывалось в пользу Германии, но «наступление русских в Восточной Пруссии сорвало успех». Он говорил, что из-за войны на два фронта германское командование «все в большей степени лишалось... свободы действий».Бате возвысился прямо до патетики, заявив, что «в военной истории русских сильно недооценили. Никогда в полном объеме не было признано то, что сделал русский солдат, русская миллионная армия для англичан и французов в 1916 году... Брусилов своим наступлением создал для нас смертельную опасность на восточном фронте».Когда сейчас, через двадцать пять лет, мне довелось прочитать в наших газетах отчет об этой пресс-конференции, я испытал чувство горечи. Ведь печатание таких материалов без всяких комментариев, безусловно, настраивало советских людей на мирный лад. И как дорого обошлось нам это обманчивое спокойствие!6 июня 1941 года в германском генеральном штабе было проведено одно из заключительных обсуждений предстоящей кампании. Кейтель представил на утверждение календарный план наступательных операций против СССР. Совсем мало осталось мирных дней. Наши военные разведчики непрерывно шлют в Москву тревожные донесения. А в печати вдруг 13 июня появляется хорошо известное теперь сообщение ТАСС о вполне добропорядочном отношении гитлеровской Германии к советско-германскому договору о ненападении.Это сообщение было явным дипломатическим зондажем, рассчитанным на ответную реакцию германского правительства.Как же оно реагировало? Просто оставило заявление ТАСС без всякого ответа. Больше, очевидно, не было необходимости продолжать маневры по дезинформации. Кейтель, пожалуй, мог бы только подкрепить «сообщения иностранной печати», на которые ссылалось ТАСС, еще одним фактом: 14 июня 1941 года в имперской канцелярии в Берлине состоялось совещание по «плану Барбаросса», где докладывались данные о последних приготовлениях к нападению.22 июня германские войска по всему фронту перешли в наступление. Кейтель не успевает переставлять флажки на карте. Он уже создает саперную часть для разрушения Кремля. Вот-вот падет Москва.В те дни начальник штаба ОКВ бурно демонстрировал свою преданность Гитлеру. Он как бы вымаливал прощение за минувшие колебания. Блестящая возможность выставить на показ перед фюрером свою глубокую уверенность в победе над Россией представилась ему 16 июля 1941 года. В этот день гитлеровская клика вновь собралась на совещание, где обсуждался вопрос о присоединении к Германии советских территорий. Кейтель был активным участником обсуждения. Теперь же, в Нюрнберге, сидя на скамье подсудимых, он только поеживается и делает вид, что начисто забыл о том июльском совещании. Но Руденко напоминает:— Вы ведь помните, подсудимый Кейтель, что уже тогда, шестнадцатого июля, ставился вопрос о присоединении к Германии Крыма, Прибалтики, Волжских районов, Украины, Белоруссии и других территорий?Кейтель опускает глаза. Нет, он не помнит, был ли вообще на этом совещании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80