Были поставлены все паруса, так что даже мачты гнулись. Штёртебекер резко повернул «Тигра» к берегу. Он хотел закрыть датчанину возможность искать там спасения. Вигбольду пришлось держаться позади «Тигра», потому что тот скользил по волнам, как дельфин. Команда Штёртебекера оживилась. Наконец-то охота и борьба! Лихорадочно велись приготовления к абордажу.
«Пенящий» почти настиг датский корабль, когда три глухих пушечных выстрела прокатились над морем. Тяжело повреждённый «Пенящий» точно споткнулся. У датчанина были на борту пушки. Михель Гёдеке располагал только одной маленькой и, как было известно Штёртебекеру, совсем негодной пушкой; её нужно было сперва починить в Висмаре. Борьба была неравной. Клаус Штёртебекер резко развернулся и устремился на датчанина.
«Думкёне» была придвинута к борту. Вытащили на палубу дюжину каменных ядер. Киндербас подобрал двадцать отчаянных парней для абордажной схватки. У каждого было по топору на длинной рукоятке, а у Киндербаса короткий широкий меч. Ещё раз над водой прогремели три выстрела. «Пенящий» потерял ход и лёг в дрейф. Но «Тигр» был уже совсем рядом. С датчанина увидели воинов, заряжающих пушку.
— В середину! — крикнул Клаус Штёртебекер с кормы.
И Рике Вестфаль, орудийный мастер, понял. Оглушительный выстрел — и каменное ядро угодило в середину датчанина, прямо в грот-мачту.
На «Тигре» раздался дикий рёв радости. Среди команды датской военной когги началась паника. Доносились команды. «Тигр» был встречен тучей арбалетных стрел. Но поздно, суда столкнулись. Матросы Штёртебекера карабкались вверх по вантам и прыгали прямо на палубу вражеского корабля. Началась жестокая рукопашная схватка. Топоры крушили человеческие тела. Беспорядочно мешались крики, проклятия, команды. Кое-кто из пиратов, прыгая на вражеский корабль, падал в море. Клаус Штёртебекер заметил, что на корме датского судна капитан пытается учинить поджог. С тремя матросами, которые стояли около него, Штёртебекер бросился туда: корабли уже были сцеплены бортами.
Увидев, что сопротивление бесполезно и что на корме их корабля клубится дым, датские воины окончательно растерялись, многие из них стали прыгать за борт.
— Киндербас! — закричал Клаус Штёртебекер. — Пушки спасать!
С «Тигра» бросили канат. Его поспешил поймать Киндербас. Ствол пушки обвязали канатом и втащили на «Тигр». Другие моряки собирали оружие, валявшееся возле убитых.
Вторая пушка болталась на канате, когда мощный взрыв потряс датский корабль. Штёртебекера и Киндербаса подбросило над палубой. Взорвался пороховой погреб. Штёртебекер ждал этого. Забрать третью пушку не успели: охотник за пиратами тонул удивительно быстро. Не успели спастись и два матроса Штёртебекера, те, что были внизу, под палубой: вместе с убитыми и тяжелоранеными их увлёк водоворот, образованный тонущим кораблём.
«Рысак» встал борт о борт с «Пенящим». Михель Гёдеке был безутешен в своём горе. Он чертыхался и бранился; когда же Клаус Штёртебекер пришёл на его корабль, он рассмеялся и протянул ему руку.
— Ты более ловок, Штёртебекер! — крикнул он.
— Более удачлив, — ответил тот. — Это произошло, Михель, потому, что у тебя не было пушек. Я даю тебе две. Раны, которые они тебе нанесли, придётся залечить самому.
— Достаточно и одной, — радостно воскликнул Гёдеке. — И за одну тысяча благодарностей.
— Тогда вторую получит Магистр.
— А ты? — спросил Вигбольд.
— Мне — третья, — ответил Штёртебекер, умолчав о том, что эта третья лежит на дне моря.
Шестерых пиратов погубили пушки датчан. Из парней Штёртебекера четверо были убиты и семь ранены, многие из них — тяжело. Раненых унесли под палубу. Убитых привязали к доскам, прикрепили к ним железные ядра. Моряки собрались на палубе. Они пели свою пиратскую песню:
…Добро отнять, огнём донять
Проклятый волчий род…
Под это пение убитые один за другим были сброшены в море.
Уже многие замки на Сконе они завоевали и разграбили. Захватив замок Линдхольм, Штёртебекер услышал, что Вульфлам несколько недель назад уехал в Висбю, на Готланд. Он не поверил этому. Пираты продолжали захватывать замки, уничтожать их защитников, грабить, жечь. Вульвекена Вульфлама нигде не было. Моряки радовались богатой добыче, Клаус Штёртебекер не радовался. Ненавистный враг ускользал от него. Все было напрасно. «Но я вас все-таки схвачу! — скрежетал он зубами. — Вечно вы не можете убегать от меня и от своей судьбы. Вы не умрёте своей смертью. Вы недостойны честной смерти. Вы должны искупить все свои преступления. И мститель — я, Клаус Штёртебекер. Проклятое волчье отродье! Вам от меня не уйти!»
В разгар лета они вернулись в Висмар. Шумной радостью встретили их горожане, а ратсгеры — кислыми улыбками. Хеннинг Мантойфель подал на них злобную жалобу, оклеветал их. Три капитана сообщили о своих действиях, о битве на льду, об уничтожении датского охотника за пиратами и о взятии штурмом девяти замков на Сконе.
— Расскажите же теперь нам, — заключил Клаус Штёртебекер, — чем отличились знаменитые капитаны Хеннинг Мантойфель, Марквард Прин, Хейнрих фон Люхов и другие.
Ратсгеры молчали. Каперские походы, в которых участвовали все остальные флотилии витальеров, не увенчались такими успехами.
— Господа, — снова начал Штёртебекер. — Я требовал свободы действий, и вы её мне предоставили. Если вы недовольны моими военными операциями, так что ж, наш союз не вечен, мы можем его и расторгнуть.
Об этом ратсгеры не хотели даже и слышать. У них хватало других забот, и положение их было не из лучших. Королева датская Маргарет препятствовала торговле ганзейских городов, где и как только могла. И Стокгольм, хотя он ещё и держался, был единственным из городов Швеции, который противостоял напору; вся страна была ею покорена. Поэтому Ганза, и прежде всего могущественный Любек, желали скорейшего завершения этой войны, чтобы положить конец произволу на море и наладить спокойную торговлю. Для этого нужно было нанести Дании ощутимые удары и принудить её к уступкам. Отважные пиратские корабли Штёртебекера, Гёдеке и Вигбольда были ещё нужны.
— Что вы собираетесь предпринять?
— Мы хотим выслушать ваше мнение и ваши предложения, — смиренно произнёс Магистр Вигбольд.
Польщённые ратсгеры настроились на мирный лад. Главное то, что нет опорных баз для флота витальеров. Морской путь от Висмара или Ростока до Стокгольма далёк. У шведских берегов корабли подстерегают датские каперы.
— Мы должны захватить Висбю на Готланде, — сказал Клаус Штёртебекер.
— Правильно, — поддержал Михель Гёдеке. — Отберём мы у Маргарет Готланд, тогда прощай её господство на шведском побережье.
— И вы думаете, что захватите Готланд? — спросили ратсгеры.
— Все можно захватить, — ответил Клаус Штёртебекер. — Добавьте к моим кораблям ещё три, да сотню вооружённых людей, и остров Готланд — наш.
— Хеннинг Мантойфель считает такую операцию неосуществимой.
— Для Хеннинга Мантойфеля она, конечно, неосуществима, — ответил Клаус Штёртебекер. — Для нас — да.
Ратсгеры захотели посоветоваться.
— Советуйтесь, господа, — сказал Клаус Штёртебекер. — Три корабля и сто матросов. И даю слово, Висбю и Готланд — наши… Но прежде чем уйти, я хочу вам задать ещё один вопрос. Не узнали ли вы что-нибудь о моем друге Герде Виндмакере, который сидит в тюрьме в Штральзунде?
— Штральзундцы требуют за него выкуп, тысячу любекских гульденов, — ответил один из советников.
— Они их получат! — воскликнул Клаус Штёртебекер. — Я благодарю вас, господа!
«Морской тигр», «Пенящий море», «Морской рысак» и ещё три хорошо вооружённые когги покинули гавань Висмара. Командовал этим флотом витальеров Клаус Штёртебекер. В интересах герцогов Мекленбургских было оказать быструю и действенную помощь своему родственнику, юному Иоганну, который защищал Стокгольм, и уже поэтому они были согласны со смелым планом захвата Готланда и превращения его в опорный пункт немцев на севере.
Ратсгеры тоже дали своё согласие, потому что опасались отважных, спаянных дружбой пиратов и втайне надеялись, что во время этого предприятия они будут уничтожены: Висбю был неприступной твердыней, и защищал его хорошо вооружённый гарнизон.
Ратсгеры Висмара, Ростока и Рибница и все торговцы, скромно называвшие себя «кремерами» — «мелкими лавочниками», хорошо знали, что благодаря этой военной неразберихе и связанной с ней все растущей опасностью на море они были в труднейшем положении. У них не было династических интересов, им в сущности было безразлично, кто правит Швецией и кто обеспечит право торговать и надёжность торговых путей. Они не хотели ничего, кроме как торговать и загребать деньги. Для того чтобы быть достаточно сильными, чтобы отстоять своё право перед князьями, они основали союз городов — Ганзу, руководящую роль в которой играл большой и сильный имперский город Любек. Висмар, Росток и Рибниц не были имперскими городами, они были в подчинении герцога Мекленбургского, но они входили и в Ганзу, которая в борьбе мекленбургского герцога против датской королевы оставалась нейтральной, но втайне вела с Данией переговоры, ловким и хитрым посредником в которых был Вульф Вульфлам. Ганзейские города оказывали сильное давление на свои мекленбургские союзные города и угрожали им «отлучением» от Ганзы, то есть исключением из ганзейского союза и объявлением вне закона, если они и дальше будут продолжать оказывать содействие пиратам.
Обо всем этом не знал Клаус Штёртебекер. Только Магистр Вигбольд догадывался о настроениях патрициев. Он понимал, что от них в любой момент можно ждать вероломства, предательства. Штёртебекер смеялся над его опасениями. Будущее беспокоило его мало; он жил сегодняшним днём, ради близкой цели, которую ставил перед собой. Он принимал жизнь такой, какой видел. Ломать голову над событиями далёкого будущего было не в его характере. Будет день — будет пища. Он знал, чего хотел: быть свободным, не прислуживаться никому. Он знал и своих врагов; имя им — Вульфламы. К ним относились и те, кто хоть и не назывался Вульфламами, но был им сродни — безгрешных патрициев не было. Радостный, уверенный в победе, опьянённый силой, которую он со своими кораблями представлял, стоял Штёртебекер за рулём своего «Тигра» и смотрел на пять стройных когг, идущих за ним. Глядя перед собой, в свободную даль моря, ставшего его родиной, он думал о большом острове с богатым торговым городом, в котором находился Вульвекен Вульфлам. Думал о том, что день расплаты наступал.
Вблизи Готланда корабли Штёртебекера встретились с четырьмя кораблями витальеров под командованием капитана Арндта Штюка. Штёртебекер предложил присоединиться к нему и вместе напасть на Висбю под его, Штёртебекера, командой. Арндт Штюк заартачился. Он пытался уклониться от этой задачи даже тогда, когда Клаус предъявил ему полномочия магистрата Висмара. Штёртебекер заявил, что раз он отказывается повиноваться, то его суда будут рассматриваться как вражеские. И Арндт Штюк вынужден был согласиться, так как знал, что его люди не станут сражаться против Штёртебекера.
С десятью сильными военными коггами витальеры неожиданно появились перед Висбю. Места эти были знакомы Клаусу ещё по походам на «Женевьеве». Однако прежде чем начать штурм города, он попытался достигнуть соглашения без боя. Ему хотелось сохранить богатый и сильный город в качестве опорного пункта. От развалин города и крепости мало проку.
Висбю был несказанно богат; Клаус поставил условия: одна бочка золота или выдача Вульвекена Вульфлама, полное обеспечение его кораблей и добровольная поддержка горожанами осаждённого Стокгольма.
Магистрат категорически отклонил эти требования и послал курьеров к датской королеве, померанскому герцогу и к тевтонскому рыцарскому ордену с просьбой о помощи против витальеров.
Город Висбю, в 1361 году захваченный и разорённый датским королём Вальдемаром Аттердагом, все ещё не был полностью восстановлен нерадивыми гражданами. Городские стены были отстроены только в наиболее уязвимых местах. Этим и воспользовался Штёртебекер. Не в гавани, а на береговой косе, неподалёку от города, высадил он безлунной ночью своих людей, выгрузил тараны и орудия и атаковал город одновременно с четырех сторон, как было предусмотрено разработанным планом. Сам он повёл главные силы и, захватив восточные ворота, ворвался в город.
Когда над морем забрезжило утро, город был в руках витальеров; остатки защитников укрылись в стенах кирок святого Клеменса, святого Николая и в цитадели. Штёртебекер в сопровождении Михеля Гёдека и Магистра Вигбольда направился в ратушу и потребовал встречи с магистратом.
Им пришлось некоторое время дожидаться, потому что ратсгеры в страхе попрятались и отыскать их было нелегко. Самый мужественный из них, второй бургомистр Энгельберт Тидеман, немецкий торговец, вышел навстречу «страшным» витальерам. Штёртебекер потребовал полторы бочки золота или выдачи Вульфлама, который спрятался в городе. Кроме того — все без исключения корабли в гавани, полное обеспечение своего флота и безотлагательную помощь осаждённому Стокгольму.
Бургомистр запротестовал. Он не знает, где находится Вульфлам. Город ни с кем не ведёт войны. Горожане ещё до сих пор не оправились от уничтожающей ярости Вальдемара Аттердага; город разорён и нищ.
— «Готы бочонками меряют золото, — насмешливо крикнул Клаус Штёртебекер. — Камни — сокровища в игры идут…»
— Было время, — сказал бургомистр.
— И, конечно, снова наступит такое, а? — спросил Штёртебекер.
— На то божья воля!
— Никогда! — закричал Штёртебекер. — Никогда! Если вы сейчас же не выдадите Вульвекена Вульфлама, фогта датской королевы на Сконе, камня на камне не останется от города!
Бургомистр Тидеман молча смотрел на расходившегося победителя, но в лице его были твёрдость и спокойствие. Штёртебекер выхватил меч и опёрся на него.
— Ну? Что скажет магистрат?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21