Кусты были неподвижны, но ярл чуял, что в них скрывается много людей.Туре перевел взгляд на Сантери и вежливо заметил:— Мы идем с дарами к вашему старейшине Хальмару.— Старейшина вас ждет. Но к нему в дом с мечами не ходят.— Хорошо. Мы оставим мечи у входа, — недовольно бросил Туре и добавил резко и повелительно: — Веди, траллс!..Сантери вздрогнул: ярл узнал в нем бывшего раба. Виночерпий замер на тропе и, подняв голову, посмотрел Хунду прямо в глаза. В его взгляде было такое, что заставило ярла насторожиться: затаенная покорность и почти собачья преданность. Виночерпий оглянулся на Рейе, сделал нарочито хмурое лицо и быстро сказал по-норвежски Туре Хунду:— Морской конь « Морской конь — корабль викингов » — желанный гость. .Хунд понял значение этих слов. Сантери оказался для викингов своим человеком в становище биармов. Усилием воли подавив в себе удовлетворение от встречи с этим человеком, ярл повторил приказание:— Веди нас к старейшине. Время идет.Сантери пошел впереди, Рейе, ничего не понявший из этого короткого разговора, — следом за викингами. Дружина Туре и Карле осталась на берегу.
***
Морской конь — желанный гость. С этими словами связано многое в жизни Сантери, когда он стал на тропу хитрости и вероломства.Сантери родился и вырос в этих лесах. Когда ему исполнилось двадцать лет, в середине лета к берегу Вины пришли три корабля норманнов, предводительствуемые Свейном Коротконогим. Свейн сошел на берег и стал торговать с местными жителями. Набив мешки и отсеки на кораблях мягкой рухлядью и моржовым зубом, перед самым отплытием он решил разграбить Ой-Ял, рассчитывая на свой сильный отряд в полтораста человек.Норманны напали на биармов рано утром, перед зарей. Забил сигнальный бубен. Биармы с оружием в руках бежали на место сбора. Среди них был и Сантери с отцовской тяжелой палицей и кожаным щитом.Биармы яростно отбивались от чужеземцев. Но викинги все-таки потеснили их к опушке леса. Путь отступления был усеян трупами биармских воинов. Среди них корчились в предсмертных судорогах и немногие из норманнов, ужаленные стрелами.Собравшись с силами, биармы опять бросились на норманнов. Сантери, раненный в плечо, возбужденный схваткой, вырвался вперед.Он на всю жизнь запомнил тот миг, когда на него с исступленным воем кинулся один из берсерков, самых отчаянных головорезов, тех, которые бросались в бой, обнаженные до пояса, и шли напролом с тяжелыми и острыми мечами, круша все на своем пути.Увидев берсерка, размахивающего мечом, Сантери струсил и уклонился в сторону. Меч берсерка опустился на голову того биарма, что бежал следом за Сантери.Сантери не удалось спрятаться в лесу. Норманны, разметав дружину биармов, схватили его и утащили пленником на корабль.И хотя Сантери был ранен, ярл не выбросил его в море на обратном пути: молодой биарм был крепко сложен, силен и, если его вылечить, мог стать нужным работником в усадьбе Свейна.Семь раз день сменялся ночью, пока корабли шли к глубокому фиорду близ Усеберга, где была расположена усадьба Свейна Коротконогого. Старуха-знахарка быстро поставила на ноги молодого чужеземца, и Свейн заставил Сантери пасти коров.Сантери жил вместе с работниками ярла в низкой продымленной каменной лачуге, приткнувшейся к скале на усадьбе Свейна. По утрам он выгонял скот в долину, вечером возвращал его домой. Молодой биарм тосковал по родине. Однажды он попытался бежать, но слуги ярла догнали его, жестоко избили, и Свейн посадил его на цепь, приковав к стене, окружающей двор, рядом с лютым псом-волкодавом. Три дня его держали без воды и пищи, а потом выжгли на лбу клеймо и надели железный ошейник.Вольная жизнь пастуха кончилась. Сантери выполнял на усадьбе самую черную и тяжелую работу: чистил хлевы, рубил дрова, тесал камни для новой постройки, затеянной хозяином. Воля Сантери была сломлена, он примирился со своей участью. Однажды он попросил хозяина, когда тот проходил мимо:— Мой господин, прости меня за побег. Я очень прошу сделать меня снова пастухом.— Для того, чтобы опять бежать и быть повешенным?— Нет, я больше не побегу. Я буду верен хозяину.Ярл усмехнулся и ничего не сказал. Он собирался в поход в Данию и решил, что лучше будет, если этот биарм останется на усадьбе при догляде слуг и жены.Через три месяца Свейн вернулся из похода веселый и подобревший. Три дня в его доме длился шумный пир. Сантери прислуживал гостям, принося из кухни яства и питье, и старался делать все так, чтобы хозяин остался им доволен. Неволя научила его угодливости, хитрости и изворотливости. Ярл это заметил, а на следующее лето опять приставил Сантери к стаду, а осенью дал ему новую одежду и отдельный угол в доме для прислуги. Сантери научился варить пиво из ячменя и постепенно сделался незаменимым работником на усадьбе. Хозяин требовал от него повиновения, и Сантери повиновался.После похода в Англию ярл занемог. Он постарел, осунулся. Жена его Ингибиорга — светловолосая красавица, вдвое моложе мужа, ухаживала за ним, как за малым ребенком. Но дни Свейна Коротконогого были уже сочтены. Он решил оставить по себе хорошую память друзьям-викингам, которым предстояло еще много походов в разные моря и чужие дальние земли. Свейн вспомнил о Сантери и позвал его к себе.— Пришло время тебе возвращаться на родину. Я отпускаю тебя в Бьярмаланд.— Мой господин! — сказал Сантери. — Теперь моя родина здесь. Ты щедро и милостиво ко мне относишься, и я умру на твоей земле.Свейн нахмурился и чуть повысил голос:— Траллс мне возражает? Он хочет, чтобы я приказал утопить его в фиорде?Сантери испуганно замолчал. Ярл бросил на земляной пол к ногам биарма кожаный кошелек с серебром.— Вот тебе деньги для того, чтобы в Бьярмаланде ты мог обзавестись домом и хозяйством. Но эти деньги тебе надо отработать. Это — плата вперед. В Бьярмаланде ты будешь нашим человеком. Когда туда придут драккары норвежцев, ты должен будешь сказать им: Морской конь — желанный гость и оказывать нашим людям всяческие услуги. Они будут щедро вознаграждать тебя. У викингов должны быть везде свои глаза и уши.Ярл помолчал и после некоторого раздумья добавил:— Может быть, со временем я позову тебя сюда, если тебе нравится здесь. Тогда я дам тебе дом и женю на красивой норвежской девушке. Все может быть… А теперь иди.В середине лета, когда ярла уже не стало, его сын посадил Сантери на корабль, идущий в Альдейгьюборг « Альдейгьюборг — Старая Ладога », и оттуда Сантери после долгих мытарств, пробираясь лесами и болотами, возвратился на родину, в Ой-Ял.Перед входом в хижину старейшины Сантери остановился и знаком приказал снять мечи. Карле, Туре и Орвар отстегнули пояса с мечами и сложили их у входа. Сантери отворил низенькую дверь и пропустил ярлов вперед.В большой комнате с закопченным потолком было пусто. Ярко пылал очаг. Сантери показал на широкую сосновую скамью у стены, и гости сели. Виночерпий отворил дверь в следующую комнату и громко сказал:— Почтенный старейшина! Вик-Инг пришли к тебе в гости. Свои мечи они оставили за порогом.Сантери отошел от двери и, обогнув очаг, встал рядом с Рейе. Лица биармов, багровые от пламени, стали непроницаемыми.Из внутренней комнаты вышел Хальмар. На нем просторная куртка из выделанной кожи, обшитая красивым узором по воротнику, подолу и рукавам, новые полотняные штаны и легкие сапоги из лосиной кожи с загнутыми носками, украшенные кусочками оленьего меха и цветного сукна. На голове старейшины — массивный серебряный налобник с золотым амулетом — соболем на лбу.Викинги встали и поклонились. Рослые ярлы чуть ли не задевали головами низкий потолок. Старейшина пригласил их сесть, сел и сам на трехногий стул с резной спинкой.Хальмар хлопнул в ладоши, и двое биармов внесли стол с угощением. Тут были деревянные блюда с жареным мясом лося, бочонок с брагой, запеченная утка на глиняном блюде, вяленая и соленая рыба — сиги, семга, сельдь и щука.Хальмар не подал виду, что знает по-норвежски и сказал на родном языке:— Гости устали и проголодались. У Холодного мыса им, наверное, подвело животы. Все, что на столе, прошу есть и пить. На голодный желудок серьезный разговор вести нельзя. В голодном животе поселяются злые духи. Изгонять их нужно медом и пищей. От пищи человек становится добрее и разумнее.Хальмар улыбнулся и подал знак Сантери. Тот перевел эти слова. Викинги заулыбались, закивали и подвинулись ближе к столу. Хальмар налил в деревянные кружки меда.Рейе, стоя позади очага, вглядывался в лица викингов, осматривал их одежды, вслушивался в отрывистую чужеземную речь.Когда гости насытились и изгнали из живота злых духов, Хальмар начал говорить о деле.— Чем будут заниматься Вик-Инг на нашем берегу?— Прежде всего мы просим старейшину принять дары норвежского короля! — сказал Туре Хунд. — Мы желаем богатства и счастья твоему народу.Орвар тотчас развязал мешок и выгрузил на прибранный стол подарки. Хальмар поблагодарил викингов и короля норвежского и хлопнул в ладони. Из соседней комнаты юный биарм притащил туго завязанный кожаный мешок с шкурками соболей, выдр, бобров и куниц.— Примите и вы мой подарок, — сказал старейшина.— Спасибо, старейшина! Мы передадим все это королю, когда вернемся домой, — сказал Туре. Он достал из своего кошелька амулет и вручил его Хальмару, сказав:— Это священный амулет. Он хранит охотника в схватке со зверем. Мне его подарил отец, когда вернулся из похода в Исландию. Прими, старейшина, мой дар!Когда с дарами было покончено, Туре попросил старейшину о том, чтобы все биармы были оповещены о торге, — и те, кто близко, и те, кто живет в дальних лесах. Пусть все несут на берет Вины на торг побольше мехов, моржового зуба, выделанной и невыделанной кожи. Норманны будут платить за все это золотом, серебром и своими товарами. Торг будет идти честно, без обмана. Ярл просил старейшину сказать всем биармам, что викинги пришли сюда с миром. Что тот, кто пожелает осмотреть их корабли, будет почетным гостем на драккарах. А после торга викинги поднимут паруса и отправятся в обратный путь.Хальмар дал согласие на торг.Викинги распрощались и вышли из дома старейшины. Нацепив за порогом свои мечи, они, довольные, отправились на корабли. Глава четырнадцатая. НА ТОРГЕ Принеси сюда весы, и я скажу, сколько стоит мои кошелек! Исландские саги Торг с норманнами являл собой зрелище любопытное и редкое в этих местах. Неподалеку от стоянки драккаров, на берегу, на большой луговине, открытой всем ветрам и солнцу, были устроены на вбитых в землю кольях длинные прилавки из досок. На них норманны разложили товары, небольшие весы с чашечками из тонкой бронзы, чтобы взвешивать серебро и золото.К берегу приткнулись лодки викингов. В лодках сидели вооруженные скандинавы, готовые выйти на берег по первому зову ярлов.Дни стояли погожие, ясные, и товары, разложенные на прилавках, и цветные плащи викингов, и праздничные наряды биармов — все выглядело пестро и красочно.Внизу, в небольшом отдалении от берега, на реке, стояли на якорях корабли викингов, легкие, изящные, с форштевнями, увенчанными резными золочеными фигурами.Давно берега Вины не видели такого смешения красок, такого обилия людей и товаров.Первым явился на торг купец Рутан. Едва викинги успели разложить свои товары и приготовить сундучки с деньгами, как он, подобно ежу, выкатился из лесу и, отдуваясь и пыхтя, приблизился маленькими шажками к прилавку. Двое мужчин несли за ним объемистые, туго завязанные мешки. Окинув наметанным взглядом торг, Рутан определил, что главным купцом тут является пузатый, чернобородый викинг в плаще цвета крови, с золотой пряжкой на груди — Туре Хунд, — и направился к нему. Вскоре подошел и Сантери, которому отводилась роль переводчика. Толстое узкоглазое лицо виночерпия, гладкое и безусое, как у евнуха, выражало готовность и угодливость.Рутан подошел к прилавку и, приложив руку к сердцу, поклонился Хунду, затем отвесил поклон Карле и Гунстейну, стоявшим в двух шагах от Туре. Братья были в одинаковых голубых плащах и красных куртках.— Рад видеть знатного купца из-за моря! — сказал Рутан.— Рад видеть знатного купца с берега! — отозвался Хунд.Сантери переводил разговор.— Что хочет купить викинг Хунд? — осведомился Рутан.— А что хочет продать купец Рутан? — улыбнулся Туре в ответ.По знаку Ругана один из его слуг положил к ногам купца мешок.— Развяжи! — приказал купец.Биарм быстро развязал мешок. Рутан запустил в него руку и, не сводя глаз с ярла, выбросил на прилавок несколько беличьих шкурок.Туре Хунд усмехнулся, взял одну из шкурок и небрежно потряс ею в воздухе:— Товар не по знатному купцу! Я бы на твоем месте выбросил на прилавок бобров или соболей!Рутан сокрушенно закивал головой, затряс нечесаными, спутанными волосами и зацокал языком:— Це-це-це… Нынешние годы неудачливы для охотников. Бобры ушли на новые места. Черные соболи убежали далеко в тайгу. Корму мало. А тех, что остались, выловили волки. Смотри, викинг, какой мягкий мех! Хорошее одеяло можешь сшить своей жене! А если у тебя не одна жена, — всем хватит того, что в моих двух мешках. А не хватит — еще принесу!Карле и Гунстейн переглянулись, догадавшись, что Рутан хитрит.Но торг есть торг. Туре Хунд взял шкурку, вывернул ее наизнанку, осмотрел мездру, помял шкурку в своих толстых сильных пальцах и положил на прилавок.— Сколько у тебя таких шкурок?— В одном мешке полсотни, в другом полсотни, — ответил Рутан.— Что ты хочешь за сотню белок?— А что ты можешь дать за них? — прищурился Рутан.— Шесть локтей красного сукна.— Показывай сукно.Туре Хунд склонился к большому кожаному кулю, лежавшему у его ног на траве, пошарил в нем и выложил тонкое сукно вишнево-красного цвета. Рутан схватил отрез и стал его смотреть. Толстые, коричневые то ли от загара, то ли от грязи пальцы его быстро пробежали по кромке товара, стали ощупывать сукно, поглаживать его против ворса. Рутан посмотрел сукно на солнце, попробовал его прочность и с недовольным видом отпихнул его от себя:— Плохое сукно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11