— Пожалуй, ты прав, — согласился Гоша. — Что ж, до завтра!— До завтра, — кивнул ему Игорь. * * * — Вот! Еще две тысячи долларов! — широким жестом швырнув деньги на стол, сообщил вернувшийся после встречи с Вермеевой Тофик Магомаев. — Здорово мы раскрутили старушку. Она чуть ли не кипятком писала, как узнала, что мы вышли на след убийцы. А у тебя что новенького?— Похоже, у наших ментов проблема, — покачал головой Додик Дацаев. — Они тут еще одно убийство раскручивают. Плохо дело. Им придется искать человека, который продал кроссовки сорок шестого размера одному гомику-парикмахеру, а поскольку с ментами никто разговаривать не захочет, они будут искать этого свидетеля до морковкина заговенья вместо того, чтобы вплотную заняться Вороном. А это не в наших интересах.— Но ведь у тебя есть связи с ребятами с вещевых рынков, — напомнил Тофик. — Ты же на дагестанцев работаешь. Позвони кому следует, и тебе этого продавца в пять минут раскопают. Поможем ментам. Только надо будет достать фотографию парикмахера.— Это как раз не проблема, — ухмыльнулся Дацаев. * * * — Леш! Чистяков! Ты дома? — крикнул Игорь, открывая дверь.Никто не отозвался. На журнальном столике в гостиной лежала записка."Ужин в холодильнике. Не ленись и разогрей его в микроволновке. Сегодня я не приду ночевать. Не волнуйся и будь умницей. Целую. Марина”, — прочитал он."Интересно, почему Чистяков не написал, где он собирается ночевать? — подумал Игорь. — Наверное, у него на это были свои причины. Завтра он все объяснит. Жаль, что его нет. Впрочем, это даже к лучшему. Я так и не научилась жить семейной жизнью. Как, должно быть, страдает несчастный Лешка, интуитивно чувствуя, что меня тяготит его присутствие”.Игорь подошел к холодильнику и вытащил оттуда стеклянную кастрюльку, в которой обнаружил пару тонких подрумяненных отбивных с жареным картофелем.После минутной борьбы с собственной ленью он все-таки сунул их в микроволновку. Настроение было паршивым. В этот вечер одиночество почему-то не радовало. Все шло как-то наперекосяк. План с шантажом генерала, возможно, и не сработает. Бармен явно врет, покрывая по непонятной причине Вадима Кругликова. Отыскать продавца кроссовок скорее всего не удастся. От картины Вадим тоже, похоже, избавился. Да, день явно был не из лучших.Вытащив из микроволновой печи разогретые антрекоты, Игорь принял твердое решение на время позабыть о работе и сделать то, что он почти никогда не делал, а именно — сесть с тарелкой перед телевизором и посмотреть какую-нибудь комедию.По первой программе передавали футбол. Филимонов вздохнул и нажал на пульте управления кнопку переключения каналов."Анастасия Павловна, ну зачем ты так…” — донеслось с экрана.Игорь замер в кресле, недоверчиво уставившись в телевизор.На экране полковник Гордеев утешал с трудом сдерживающую слезы Каменскую, расстроившуюся из-за того, что ее теория обратной петли оказалась ошибочной."Все! Больше никуда не пойду, на работу не пойду…” — бушевала Анастасия Павловна.— Нет, только не это! — простонал Филимонов.Каменская на экране понемногу успокаивалась, чего нельзя было сказать об Игоре. В кого они его превратили? Мало того, что Маринина вывернула его личную жизнь наизнанку перед всей страной, так теперь про него еще и сериал сделали! Твою мать, в кого же они его превратили!— Не-е-ет! — надрывно заорал Филимонов, изо всех сил запуская в экран тарелкой с антрекотами. * * * Вадим Кругликов посмотрел в глазок. За дверью стоял невероятно красивый юноша, слегка смахивающий на кавказца. Глаза и губы юноши были искусно подкрашены, в ушах блестели изящные серебряные сережки. Юноша был ему незнаком.— Кто там? — на всякий случай спросил Кругликов.Он знал, что в наше смутное время опасно открывать двери посторонним.— Ваш поклонник, — приятным голосом объяснил кавказец. — Простите, что я пришел без предупреждения, но я увидел вас в баре “Кактус” и с тех пор страстно мечтал познакомиться с вами. Ваш адрес я узнал в парикмахерской.После болезненного разрыва с Тарасом у Вадима не было любовников. Ему казалось, что сердце его навсегда разбито, что он больше никогда никого не сможет полюбить, никогда больше не ощутит своими разгоряченными бедрами страстный трепет другого мужского тела. Одиночество в сочетании с разочарованием было мучительным и иногда становилось настолько невыносимым, что Кругликов даже подумывал о самоубийстве, но какая-то сила, исходящая изнутри, удерживала его от последнего решительного шага. Пока удерживала…Вадим судорожно вздохнул и нервно облизнул губы. Да, конечно, опасно открывать незнакомым, но, с другой стороны, ничего особо ценного в квартире у него нет, а этот юноша, свежий, как только что распустившийся подснежник, кажущийся таким невинным и одновременно порочным, напомнил ему о чувствах, которые, как Вадиму казалось, он утратил навсегда. Может быть, вот она — новая любовь? Может, господь решил наградить его за страдания и вырвать его из ада тоски, одиночества и боли? Кругликов задрожал от почти невыносимого сексуального желания. Забыв об осторожности, он открыл дверь.— Спасибо! Вы так прекрасны! — произнес кавказец. — Вы позволите мне сделать вашу фотографию?Прежде чем Вадим успел ответить, юноша нацелил на него цифровую фотокамеру и несколько раз щелкнул затвором.— Большое спасибо, — повторил он и, развернувшись, побежал вниз по лестнице.— Подожди! Куда же ты? — крикнул Вадим, недоуменно и разочарованно прислушиваясь к затихающим вдали торопливым шагам.Десять минут спустя фотография Вадима Кругликова была отослана по электронной почте нужным людям и распечатана на цветных принтерах. Полчаса спустя представители дагестанской мафии начали опрашивать продавцов обуви с вещевых рынков, расположенных вблизи места работы и квартиры Вадима. * * * Отключив от сети разбитый телевизор, Игорь, ступая прямо по усеявшим пол стеклам, картошке и антрекотам, подошел к бару, достал из него бутылку текилы и щедро плеснул ее в стакан. Залпом выпив обжигающий горло напиток, он налил еще и снова выпил. Алкоголь смягчил ярость, мягко трансформировав ее в нестерпимую жалость к самому себе. Промокнув рукавом выступившие на глазах слезы, Филимонов дрожащей рукой снял телефонную трубку.— Оля! Подойди к телефону. Тебя Анастасия Каменская спрашивает, — мрачно сказала Людмила Алексеевна.— Игорь! — обрадовалась Кузина. — Как здорово, что ты позвонил! Только у тебя голос какой-то странный. Ты что, пьян?— Я больше не могу, — простонал Филимонов. — Это стало последней каплей, переполнившей чашу, последней соломинкой, сломавшей спину верблюда…— Извини, не мог бы ты выражаться более определенно? — попросила Оля. — Что-то случилось?— Ты очень проницательна. Случилось.— Но что именно? Еще кого-то убили?— Никого не убили. Зато я бы с большим удовольствием кое-кого убил. Ты можешь приехать прямо сейчас?— Куда?— Ко мне домой. Я не в том состоянии, чтобы садиться за руль.— Хорошо. Сейчас еду.— Куда это ты едешь? К Насте Каменской? — Людмила Алексеевна осуждающе посмотрела на дочь.— Похоже, с Игорем не все в порядке. Он пьян.— Пьян? С чего бы это? Вроде бы Анастасия Павловна особо не налегала на алкоголь.— Мама! Прошу тебя!— Ладно! Только, пожалуйста, не теряй остатки разума и не забывай, что шизофрения передается по наследству.— Я это знаю. И я уже большая девочка.— По твоему поведению этого не скажешь, — горько усмехнулась Людмила Алексеевна. * * * "Первый замок вправо, второй влево, третий вправо, — думал Игорь Филимонов, лихорадочно крутя ручки замков в разных направлениях. — Или первый влево, второй вправо и третий тоже вправо?”Оля нетерпеливо переминалась с ноги на ногу на лестничной клетке, с нарастающим беспокойством прислушиваясь к доносящемуся из-за двери шуму.— Эй! С тобой все в порядке? Почему ты не открываешь?— Замки! Проклятые замки! Не отпираются. Черт бы побрал этого Сашу Каменского!— Сашу Каменского? — переспросила Кузина. Персонажи Марининой множились, как поганки под дождем.— Это мой сводный брат, банкир, — пояснил Игорь. — Это его квартира. Мы с Чистяковым здесь живем, пока он с семьей отдыхает в Париже. Вот ведь понаставил замков — сам черт ногу сломит.— Не торопись, — со вздохом посоветовала Оля. — Попробуй все возможные комбинации.— А я чем, по-твоему, занимаюсь? Бронированная дверь распахнулась в тот момент, когда Кузина уже почти потеряла надежду.— Что у тебя с лицом? — ужаснулась Оля. — Ты ужасно выглядишь.— Я и чувствую себя ужасно. Чистяков уехал. Ночевать не вернется, так что ты единственная, с кем я могу поговорить.— Слушаю тебя, — терзаясь нехорошими предчувствиями, сказала Кузина. — Может, теперь ты наконец объяснишь, что случилось?— Сериал. Они сделали сериал, — замогильным голосом проинформировал ее Филимонов.— Сериал? Какой еще сериал?— “Каменская”. Ты представляешь, они назвали сериал “Каменская”.— Ах, ты об этом! Ну и что? Я видела его. Надо сказать, получилось очень неплохо. Мне нравится.— Неплохо? — прошипел Игорь. — Неплохо?!— А что? — удивилась Оля. — Он действительно здорово сделан. Моя мама так просто от него в восторге.Лицо Филимонова выразило сложную гамму чувств — от недоверия до возмущения, смешанного с отвращением.— Этого я от тебя не ожидал. Зря я тебе позвонил. Уходи.— Да ладно, не сердись, — примирительно сказала Оля. — Кстати, этот сериал уже давно идет. Ты что, не знал об этом?— У меня нет времени смотреть телевизор. Ты хоть представляешь, какое это потрясение — включить проклятый ящик и увидеть, как на экране, изображая тебя, кривляется бывшая “интердевочка”! Ты бы хотела, чтобы тебя играл Дракула? Да она вообще на меня не похожа! Из нее же эмоции прут, как перебродившее тесто из кастрюли. Конечно, время от времени она выдает перлы типа: “я не женщина, я милиционер”, но “интердевочка” — она и есть “интердевочка”. Вертится, хихикает. А Чистяков? Ты видела, что они сделали с Чистяковым?— А что не так с Чистяковым?— А то, что у него волосы не рыжие, а темные. А Колобок? Кого они взяли на роль полковника Гордеева — толстого некрасивого Колобка?— И ты из-за этого напился? — искренне изумилась Оля. — Было бы из-за чего! Естественно, что экранизация всегда отличается от книги. В кино свои законы. Актеры должны быть сексапильными, они должны проявлять эмоциональность, чтобы заводить зрителя, и вообще, какая разница, какие волосы у Чистякова — темные или рыжие?— Тебе-то, конечно, никакой, — с горечью произнес Игорь. — Истина для тебя не имеет значения. Иногда мне кажется, что в этом мире истина вообще ни для кого не имеет значения. Хочешь текилы?— Не хочу. И тебе уже хватит.— Я сам знаю, хватит мне или не хватит. Это уже становится невыносимым. Я должен на что-то решиться. Сначала Маринина пишет обо мне, а теперь еще и кино снимают!— Помнишь, как мы с тобой танцевали? — неожиданно переменила тему Оля.— При чем тут это?— В тот вечер ты мне говорил, что иногда тебе кажется, что на самом деле ты мужчина и тебе хочется быть мужчиной, а я ответила, что ты можешь сделать свой выбор и быть тем, кем ты захочешь. Ты решил быть мужчиной, и тебе это понравилось. Почему бы тебе вновь не сделать тот же выбор? Оставь Каменскую для книг и сериалов. Я не верю, что тебе на самом деле может нравиться такая жизнь, как у нее.— Не имеет значения, нравится мне ее жизнь или нет, — пожал плечами Филимонов. — Я — Каменская. Сам не понимаю, что на меня тогда нашло. Сейчас я чувствую себя Каменской и не могу сделать выбор, потому что его для меня не существует.— Ладно, допустим, выбора у тебя нет. А свечи у тебя есть?— Свечи? При чем тут свечи?— Доверься мне. Ты же хочешь, чтобы тебе стало легче? Или предпочитаешь и дальше терзаться от обиды и ярости? У тебя что, мазохистские наклонности?— Выдвини этот ящик. Свечи там.— Отлично! А где у тебя ванная?— Направо по коридору.— О! Да у тебя джакузи! Тебе нравится гидромассаж?— Понятия не имею. Обычно я только стою по утрам под душем, чтобы окончательно проснуться.— Ну ты даешь! Сейчас ты узнаешь, что такое лежать в джакузи с ароматическими маслами при мерцающем свете свечей и слушать приятную романтическую музыку.— Не думаю, что мне это поможет, — с сомнением покачал головой Игорь.— Поможет. Обязательно поможет, — подмигнула ему Оля. * * * — Отлично! Все просто отлично! Нам повезло! — воскликнул Додик Дацаев, отключая сотовый телефон.— Что? Нашли продавца? — взволнованно спросил Тофик.— Почти сразу. Причем оказался наш, дагестанец, Махмуд Асыров. С первого взгляда опознал парикмахера по фотографии. Этот гомик вел себя как последний дурак. Представляешь, попросил самые большие кроссовки. Махмуд говорит ему:"Зачем, дорогой, тебе кроссовки такого большого размера? Для друга?”. “Для друга”, — отвечает парикмахер, а сам кроссовки прямо на тонкие спортивные туфли надевает. “Ты что, дорогой? — удивился Махмуд. — Кто ж так обувь меряет?” А парикмахер отвечает: “Я всегда так делаю, когда для него обувь покупаю”. Так и купил кроссовки сорок шестого размера.— Здорово! — восхитился Тофик. — А когда Христопродавцева порадуем? Прямо сейчас?— Сейчас поздно. Лучше завтра, — усмехнулся Дацаев. — Махмуд уже предупрежден. Всю правду милиции как на духу выложит. * * * — Раздевайся, — сказала Оля.— Раздеваться? Зачем? — удивился Игорь.— А ты собираешься лежать в джакузи в одежде?— Может, ты выйдешь?— Зачем?— Я не хочу раздеваться при тебе.— В чем дело? Раз мы обе женщины, какие могут быть проблемы? Уверяю тебя, у меня нет лесбийских наклонностей. Меня привлекают исключительно мужчины. К тому же я собираюсь принять ванну вместе с тобой. Ты же видишь, здесь три подголовника. Это джакузи рассчитано на трех человек, так что мы не будем беспокоить друг друга. Быстро снимай с себя все и лезь в ванну. Не спорь.Игорь смотрел на нее с каким-то странным выражением. Его дыхание участилось.— В твоем присутствии со мной происходит что-то необъяснимое. Сейчас, как и тогда в ресторане, мне снова начинает казаться, что у меня есть выбор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38