— Кругликов был не только гомиком, но и фетишистом. Он у всех своих любовников воровал нижнее белье и разные мелкие предметы туалета. Тарас мне как-то пожаловался, что Вадим спер у него уже три пары кружевных трусиков от Галаноса. Так что чулок Кругликов запросто мог прихватить вместе с трусиками.— А пастель? По-моему, на образцы пастели фетишисты до сих пор не покушались.— Денисов наверняка рисовал его. Может быть, у Вадима дома был портрет Тараса, выполненный пастелью?— Ты мне позволишь позвонить?— Разумеется, — пожала плечами художница. — Ты собираешься поговорить с Тарасом?— Угадала, — усмехнулся Филимонов.— Желто-розовый период, — сказал Игорь, опуская трубку на рычаг. — Ты была права.— Что ты имеешь в виду? — удивленно подняла брови Селена.— Это Тарас так шутил. У Пикассо были голубой и розовый периоды, а Денисов смеялся, что у него желто-розовый период. Он сделал портрет Вадима в желто-розовых тонах и подарил ему. Кажется, я начинаю понимать, что произошло. Меня все время настораживал тот факт, что на кроссовках были следы пастели. Убийца использовал эти кроссовки, чтобы запутать следствие. Он выбросил их в мусорный бак и никак не мог предполагать, что милиция отыщет свидетеля — бомжа, вытащившего кроссовки из помойки. Но в таком случае, если представить, что убийца хотел подставить Тараса, зачем ему было оставлять следы пастели на кроссовках, раз он считал, что милиция их не найдет? Это обстоятельство смущало меня и заставляло сомневаться в невиновности Тараса. Если убийцей был он, его пастель могла случайно попасть на обувь.— Но, если рассуждать таким образом, Вадиму тоже не было смысла оставлять пастель на кроссовках. А случайно она попасть не могла, потому что картины обычно висят на стене в комнате, а если он купил новые кроссовки в день преступления, маловероятно, чтобы пастель с картины оказалась на них.— Кажется, я знаю, как это получилось. Ты разрешишь мне еще раз позвонить?— Кому? Снова Тарасу?— На сей раз Гоше. Другому милиционеру. Думаю, нам стоит как можно скорее навестить Вадима.— Э, нет! — возразила Селена. — Прежде чем ты поедешь к Вадиму, ты увезешь из моей квартиры этого алкоголика.— А попозже нельзя? — жалобно попросил Игорь. — Он же тебя не беспокоит. Лежит себе спокойно в постели и спит.— Нет, — твердо сказала Селена. — В моей постели он спать не будет. Если так спешишь, можешь оставить его на улице. Положи на какую-нибудь скамейку. Пусть отсыпается.— Ладно, — вздохнул Филимонов. — Отвезу нашего Ромео домой. Он же не бомж, чтобы на скамейке спать. Только помоги мне дотащить его до машины. * * * — Значит, так, — сказал Додик. — Для начала надо найти Ворона. Он нас выведет на людей, назовем их группа Икс, у которых в налоговых “оазисах” припрятаны денежки убитых бизнесменов.— А как мы его найдем? У тебя есть связи в ФСБ? — заинтересованно спросил Тофик.— Зачем нам его искать? Знаешь, у русских есть пословица: работа дураков любит. Умная пословица. Пусть твой Христопродавцев киллера отлавливает. Позвоним ему и назовем имя убийцы. Это называется — добровольная помощь милиции. Вот он порадуется. А нам останется только слушать, наблюдать и делать выводы.— А как же Аглая Тихомировна? Ведь вся операция финансируется на ее деньги. Она тоже хочет найти киллера.— Ну и пусть найдет. Мы же не жадные и к тому же честные. Заплатила деньги за убийцу — получай убийцу. Укокошить его она вряд ли сможет, не та подготовка, а вот понервничать заставит. Тут-то он и выведет нас на своих нанимателей. А уж там наши братки из них личные коды доступа к счетам и повынимают.— А если вдруг милиция арестует Ворона? — забеспокоился Магомаев. — Что тогда? Будем похищать его из тюрьмы? Хлопотно как-то получается.— Ты же видел этого Крестовоздвиженского, — усмехнулся Дацаев. — Как по-твоему, способен такой арестовать профессионального киллера из спецслужб?— Нет, — убежденно сказал Тофик. — Не способен.— То-то и оно. А пока позвони Вермеевой и доложи о результатах расследования. Пусть старушка еще пару тысяч долларов подбросит на текущие расходы. * * * Кафе “Шуры-муры” было любимым местом тусовки братков из боровской преступной группировки. Некоторое время назад покой отделанного в стиле салуна Дикого Запада заведения с навязчивой регулярностью нарушал грохот выстрелов конкурирующей мясницкой группировки.В затяжной войне за дележ сфер влияния победила боровская братва, стрельба в кафе прекратилась, и вот уже восемь месяцев боровский главарь Гриша Ластик спокойно наслаждался в “Шурах-мурах” своим любимым пивом “Будвайзер” и задушевной беседой с приятелями-корешами.Опустошив пятую по счету кружку пива, Гриша отставил ее в сторону, удовлетворенно рыгнул и, кинув на стол стодолларовую купюру, неспешно направился к выходу. Четверка телохранителей привычно заняла свои места вокруг боровского авторитета. Один из них открыл дверь и, опытным ; взглядом осмотрев окрестности, сделал знак, что можно выходить.Ласково поглаживая себя по животу, в котором при каждом шаге умиротворенно побулькивало пиво. Ластик переступил порог и улыбнулся клонящемуся к горизонту сияющему летнему солнышку. Это было последнее, что он успел сделать в своей жизни.Оглушительный взрыв вдребезги разнес вход в кафе. Из окрестных домов с оглушительным звоном вылетели оконные стекла.Андрей Бочаров слегка пошатнулся под ударом взрывной волны, но он находился достаточно далеко от места взрыва, и она не причинила ему вреда."Твою мать, это же был Гриша Ластик! — запоздало сообразил он, пряча в карман пульт дистанционного управления. Андрей ухмыльнулся. — Так даже лучше. Теперь уж точно все — и милиция, и бандиты, и ФСБ будут уверены, что взрыв был организован мясницкой группировкой, так что смерть Ларисы Сенчуковой, живущей в соседнем с кафе “Шуры-муры” подъезде, сочтут несчастным случаем. Возвращаясь домой, секретарша Стернина чисто случайно оказалась перед входом в злосчастное кафе в тот самый момент, когда в урне, стоящей около витрины, взорвались пять тротиловых шашек, подложенных туда неизвестными бандитами. Отлично получилось. Даже лучше, чем было задумано. Теперь боровские братки кровью умоют мясницкую группировку, а газеты смогут порадовать читателей новыми подробностями очередной войны мафий”.Тофик Магомаев взял телефонную трубку. Христопродавцеву он решил позвонить только завтра, после того, как тот сам узнает о смерти генерала, иначе его излишняя осведомленность вызовет слишком сильные подозрения. Для начала Тофик решил связаться с Аглаей Тихомировной и порадовать ее успешным ходом расследования, а заодно попросить у щедрой старушки еще пару тысяч долларов на текущие расходы.— Тофик! — обрадовалась Вермеева. — Ну как, вы что-нибудь обнаружили?— Естественно, обнаружил. Но это не телефонный разговор. Мы можем встретиться прямо сейчас?— Уже выхожу, — возбужденно пробасила Аглая Тихомировна. * * * Гоша Крестовоздвиженский гордо продемонстрировал Вадиму Кругликову свое удостоверение сотрудника милиции. Кругликов взял удостоверение, повертел его в руках, внимательно изучив со всех сторон, а затем вопросительно посмотрел на стоящего за спиной Гоши Игоря.— Вы тоже из милиции?— Нет, я гражданское лицо.— Этот товарищ помогает нам в расследовании, — объяснил Гоша.— И что же вы расследуете?— Убийство Егора Буданова.— Егора Буданова? — удивленно посмотрел на милиционера Вадим. — А кто это — Егор Буданов?— Странно, что вы его не знаете. Он был мужем одной из ваших клиенток — Марины Будановой, владелицы галереи “Экстази”.— Ах да! — спохватился Вадим. — Кажется, теперь припоминаю. Возможно, я его видел. За Мариной иногда заезжал в парикмахерскую какой-то мужчина — высокий блондин. Вероятно, это был ее муж. Но лично мы не были знакомы.— И вы не знали, что Буданов был убит, а его жена арестована за убийство?— Понятия не имел, — покачал головой Кругликов.— Странно. Об этом несколько дней подряд трубили все средства массовой информации.— Я уезжал на несколько дней на дачу. И, кроме того, я не читаю газеты и редко смотрю телевизор.— Где вы были в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое июня с половины двенадцатого до половины первого? — поинтересовался Крестовоздвиженский.— Вас что, интересует мое алиби? — удивленно поднял брови Вадим.— Вот именно, — подтвердил Гоша.— То есть вы что, считаете, это я убил Буданова? Но зачем мне это делать? Мы ведь даже не были знакомы!— Ответьте, пожалуйста, на вопрос.— Точно не помню. Наверное, дома. Спал. Или, может быть, в баре “Кактус”. Обычно я засиживаюсь там допоздна. Да, точно, теперь я вспомнил. Я был в баре.— Кто-нибудь сможет подтвердить ваше алиби?— Думаю, что бармен сможет. Он хорошо меня знает. Может, еще кто-либо из посетителей, но насчет этого я не уверен.— А каковы были ваши отношения с Тарасом Денисовым? — спросил Игорь.Вадим возмущенно посмотрел на него.— Это что, имеет какое-то отношение к вашему расследованию?— Самое непосредственное, — подтвердил Гоша.— Но он же не милиционер. Я что, должен отвечать на его вопросы?— Считайте, что их задаю вам я.— А мне плевать, кто их задает. На подобные вопросы я не собираюсь отвечать. Кстати, с Тарасом я не виделся уже около двух месяцев. Ни он сам, ни его дела меня не интересуют.— А вам было известно, что Буданов шантажировал Денисова?— Понятия не имел, — пожал плечами Кругликов. — Откуда мне это было знать, если я ни с кем из них не общался?— Мы слышали, что у вас есть картина Денисова — ваш портрет, написанный в желто-розовых тонах. Могли бы мы на него взглянуть?— Это еще зачем?— Скажем, мы поклонники творчества Денисова. Особенно нас интересует его желто-розовый период. Так мы можем посмотреть картину?— Не можете, — грубо ответил Вадим. — Пару месяцев назад, после того, как мы поссорились с Тарасом, я ее выбросил. Не нравилась она мне. Между нами, Денисов всегда был дерьмовым художником. Есть еще вопросы?— Пока нет, — вздохнул Гоша. * * * — Ворон, — возбужденная разговором с Тофиком, бормотала себе под нос Аглая Тихомировна, широкими шагами расхаживая по квартире. — Значит, его зовут Ворон.Вот что значит нанять хорошего частного детектива! Это тебе не малахольный Христопродавцев, визжащий от страха в темном подъезде.Вермеева решительным шагом двинулась на кухню и, выдвинув ящик буфета, за неимением огнестрельного оружия вытащила из него напоминающий мачете здоровенный кухонный нож и топорик для разделки мяса. Немного подумав, Аглая Тихомировна переместилась в коридор и там извлекла из шкафчика электродрель, тиски и кувалду. Ее лицо озарила блаженная улыбка. Мать издателя представила, как зажимает в тиски яйца ненавистного киллера, а затем просверливает ему череп электродрелью и, в довершение картины, с размаху лупит его по голове кувалдой.Нет, так нельзя. Эдак подлец слишком быстро коньки отбросит, не успев до конца осознать и искупить страданиями свою вину. Лучше сверлить в нем маленькие дырочки. Много маленьких дырочек, и не в черепе, а для начала в кистях рук и в ступнях ног.А зубы? Она же чуть не забыла про зубы! Представив, как электродрель ввинчивается в зубные нервы Ворона, Аглая Тихомировна блаженно вздохнула.Рано или поздно настанет момент, когда она встретится с киллером лицом к лицу. Она будет готова к встрече. * * * — Хреново, — сказал Гоша. — Очень хреново. Если этот Кругликов действительно убийца, его будет трудно прижать, особенно если бармен подтвердит его алиби.— Думаю, нам стоит выпить пива в “Кактусе”, — предложил Игорь.Тимур Авдеев, бармен “Кактуса”, с неприязнью посмотрел на удостоверение Крестовоздвиженского. Он не выносил ментов, и на это у него были свои причины. Кроме того, он был “голубым” и в душе симпатизировал Вадиму Кругликову."Значит, менты интересуются, был ли в баре Вадим в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое июня и во сколько он ушел, — подумал бармен. — Похоже, парню нужно алиби. Знать бы, на какое время”.Облегчать ментам жизнь бармену не хотелось. — Кажется, он просидел до закрытия, — задумчиво сказал Тимур, делая вид, что старательно припоминает. — Да, точно, он сидел до закрытия, до двух часов ночи.— Вы в этом абсолютно уверены? — спросил Игорь.— Пока на память не жаловался.— А во сколько он пришел?— Приблизительно около десяти.— И он никуда не выходил? Не отлучался на время?Авдеев отрицательно покачал головой.— Никуда он не отлучался, если, конечно, не считать того, что он пару раз сбегал в туалет.— А вы ничего не путаете? Может быть, это было в другой день, а не с двадцать пятого на двадцать шестое?— Вы спросили — я ответил. Ничего я не путаю. Извините, мне нужно обслуживать клиентов, — неприязненно сказал Тимур и отвернулся. * * * — Теперь совсем плохо, — удрученно вздохнул Гоша. — Ты обратил внимание, с какой ненавистью этот бармен смотрел на нас? Держу пари, что он врет. Похоже, он настолько не выносит милицию, что подтвердил бы алиби самого Чикатило, лишь бы насолить ментам.— Но нам-то от этого не легче, — сказал Игорь. — Ничего не поделаешь, придется искать других свидетелей. Возможно, кто-нибудь видел Вадима в городе в то время, когда, согласно утверждениям Авдеева, он сидел в баре. Кроме того, можно попытаться отыскать продавца, у которого Кругликов купил кроссовки. Кроссовки китайские, из дешевых, почти наверняка Вадим приобрел их на каком-то вещевом рынке, находящемся неподалеку от его дома или работы. Но надежда на то, что продавец через неделю по фотографии опознает покупателя, почти ничтожна. Да и фотографии Вадима у нас нет. Пока ее раздобудем, пока опросим продавцов, потеряем уйму времени, и еще неизвестно, будет ли какой-либо результат.— Может, повезет, — без особой надежды сказал Гоша.— Хотелось бы, — вздохнул Игорь. — В любом случае сейчас нам пора по домам. Уже поздно, вещевые рынки закрыты, и фотографию мы сегодня никак не раздобудем. А так хоть с сестрой пообщаюсь. Мы толком и не успели поговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38