Самый древний, мифологический слой представлен в Мабиноги очень широко, хоть и переработанный монахами-редакторами. Его конкретные примеры рассматриваются в примечаниях; здесь достаточно сказать об основных тенденциях. Как и в ирландской псевдоисторической схеме «завоеваний», языческие боги в валлийских легендах превращаются в допотопных правителей Британии и Уэльса, могучих чародеев или зловредных трикстеров. Обычными являются путешествия героев в потусторонний мир за знаниями или чудесными предметами; часть персонажей явно наследует признаки первопредков или культурных героев – устроителей мира. Hо в целом связность и последовательность мифа утрачена; сюжет тяготеет скорее к волшебной сказке с ее типичными коллизиями «поисков» или «потериобретения». Притом в Мабиноги сохраняются необычайно архаичные для европейской литературы образы и целые словесные блоки; некоторые из них несут даже пережитки тотемизма или других первобытных верований, очень любопытные при сопоставлении с мифологией других народов. Большая роль уделена божествам потустороннего мира (превращенным христианской редакцией в «бесов», «ведьм» и др.), которые то и дело вторгаются в жизнь людей. «Мир чудесного» в Мабиноги еще по-варварски груб, но в нем естественно укореняются более символизированные образы поздней европейской эсотерики (так, Святой Грааль – переосмысленный «котел изобилия» кельтской мифологии, но в то же время и символ приобщения к божеству христианской легенды). Совершенно особым образом эсотерическая традиция отражается в «видениях» и «пророчествах», представленных в настоящем сборнике «Историей Талиесина» из «Книги Талиесина», записанной в XIII веке (о ее составе и происхождении см. в примечаниях). В произведениях, приписанных барду VI века Талиесину, причудливо преломляется стилистика индоевропейских священных гимнов, воспевается эпический герой – поэт и воин и в то же время слышатся отзвуки раннехристианских и гностических философских концепций. Талиесин существовал на самом деле, как и многие из упомянутых в Мабиноги лиц – Максен Вледиг (Магн Максим), короли Уриен и Мэлгон Гвинедд, герой борьбы против Рима Касваллаун и другие. Hо для легенды это лишь условные имена, наполняемые сказочным содержанием. Hе важно, тождественны ли правитель Думнонии Марх ап Мейрхион и король Марк из легенд о Тристане, король Мерсии Оффа и Осла Длинный Нож, реальный Артур и могучий повелитель Британии – все они вплетаются в причудливый узор «Мабиногион», где меж людей ходят волшебники и полубоги, а среди реальных имен вдруг появляются древние тотемы (например, «кабан» Килох или Рианнон – персонифицированное конское божество). Псевдоистория участвует в Мабиноги героями и сюжетами, но не концепцией. Хотя сочинение Гальфрида было почти наверняка прочитано редакторами сборника, его пафос прославление древнего царства бриттов – остался невостребованным. Действие Мабиноги (кроме «Видения Ронабви») происходит в условном «хронотопе» легенды, но если в начале это доисторическая утопия мифа, то в конце, в «артуровской» части, – внеисторическая утопия рыцарского романа. Здесь исчезают даже столь обильные в «Ветвях Мабиноги» топографические реалии Уэльса; королевство Артура призрачно – у него есть центр (Каэрлеон или Камелот – не важно) и сплошная периферия, «глухой лес», где совершаются рыцарские подвиги. Это тоже интересно, но кельтская специфика сходит на нет.
Такая же метаморфоза происходит в заключительных повестях и с литературной формой. Грубость языка, варварство выражений в ранних легендах сочетаются с яркой, образной речью, индивидуальностью характеров, сложной, иногда ритмизированной конструкцией фраз. Герои Мабиноги принадлежат к числу самых ярких характеров ранней европейской литературы, причем это относится не только к главным, но и к второстепенным персонажам (например, сколько индивидуальности в образе Эвниссиэна из «Бранвен»). Даже речь их меняется в зависимости от обстановки. В «артуровских» повестях континентальное влияние приводит к обилию клише, к «скованности» языка. Текст кажется переводным, и это действительно перевод с языка европейского феодализма на язык валлийского кланового общества, где для каких-то понятий просто нет слов. Здесь по-прежнему встречаются индивидуальные характеры (особенно выделяется Передур), но это тоже уже не валлийцы, а идеальные рыцари Западной Европы.
Конец «Мабиногион» символичен. Это конец кельтского общества, побежденного феодализмом, и конец валлийской средневековой культуры, размытой заимствованиями и чуждыми литературными стандартами. Новой литературе Уэльса суждено было пройти через множество влияний, но и она, и вся европейская словесность испытали на себе очарование сюжетов Мабиноги. Наряду с опосредованным «артуровским» влиянием наблюдалось и прямое, по мере того как кельтская история и мифология становились достоянием широкой общественности. Жители Британских островов, влюбленные в свое прошлое, принялись всерьез изучать его значительно раньше, чем в других странах. Свою роль здесь сыграли и интерес к истории времен Просвещения, и романтическая ее идеализация, и патриотический подъем кельтского национального возрождения, но главным образом, конечно, становление новых методов научного анализа письменных источнииов. Издания и переводы «Мабиногион» появлялись параллельно с развитием кельтологии, прежде всего на Британских островах, но также в Германии, Франции и других странах. Появились научные публикации текстов Мабиноги из «Белой книги Риддерха» (1907) и «Красной книги Хергеста» (1887), а также отдельных повестей сборника. Вслед за переводом леди Гест были предприняты еще четыре английских перевода и французский перевод Ж. Лота. Знание Мабиноги и других памятников валлийской литературы необходимо не только кельтологам, но и тем, кто занимается сравнительной мифологией, религиоведением, лингвистикой. Знание Мабиноги обязательно и для специалистов в области средневековой европейской литературы. Знание Мабиноги полезно и всем, кто интересуется историей Британии и Европы в целом. Наконец, знание Мабиноги вводит читателя в совершенно особый мир кельтской традиции, причудливый и непохожий на знакомые нам миры, как реальные, так и вымышленные. Это давно уже оценили творцы сказочной фантастики в разных странах. Сюжеты кельтской мифологии приходят к нам через романы Джона Толкина, Майкла Муркока, Мэри Стюарт. Переведены на русский язык главные ирландские эпические повести, однако другая основная ветвь древней кельтской литературы – валлийская – практически неизвестна русскоязычному читателю.
Первый русский перевод «Мабиногион» носит компромиссный характер. Он рассчитан на вдумчивое и достаточно компетентное чтение. Примечания облегчены и призваны дать читателю общие сведения об истории и мифологии древних кельтов. Всех, интересующихся данной темой более подробно, отсылаем к англоязычной литературе, а также к переводам ирландского эпоса. Ирландские саги. Перев. А. А. Смирнова. М. – Л., 1961; Похищение быка из Куальнге. Перев. С.В.Шкунаева и Т.А.Михайловой. – М., 1985; Предания и мифы средневековой Ирландии. Перев. С.В.Шкунаева. – М., 1991.

Остальных просто приглашаем в мир Мабиноги, архаичный и причудливый, мрачный и радостный, открытый не только в далекое прошлое, но и в вечный горизонт человеческой фантазии.
В. Эрлихман

Четыре ветви мабиноги

Пуйл, король Дифеда Pwyll Pendeuic Dyuet.
Эта первая из Ветвей Мабиноги дошла до нас в составе Белой книги Риддерха (далее: БК) и Красной книги Хергеста (далее: КК) в двух вариантах, почти не отличающихся друг от друга; отрывки или варианты в других рукописях не обнаружены. Текст скомпонован из двух самостоятельных частей, связанных лишь фигурой главного героя – Пуйла, короля Дифеда, одного из мифо-эпических персонажей валлийской традиции. Большинство действующих лиц «Пуйла» встречается в последующих Ветвях Мабиноги, что позволяет предположить наличие связного цикла легенд, не все из которых нашли себе место в письменном варианте.
Первая часть «Пуйла» представляет собой типичное для кельтского фольклора описание странствия героя в потусторонний мир, после которого он приобретает волшебные качества (не находящие, правда, применения в контексте повествования). Вторая часть описывает женитьбу героя на полубогине Рианнон, ее несправедливое наказание, рождение и детские годы их сына Придери – могучего чародея, появляющегося во всех четырех Ветвях Мабиноги, в отличие от Пуйла, который умирает уже в первой Ветви.
Действие повести происходит в Дифеде, на юго-западе Уэльса, в краю богатых мифологических и литературных традиций, но географические реалии представлены довольно слабо. По особенностям языка текст «Пуйла» отнесен учеными к древнейшему слою письменной обработки мабиноги – примерно к середине XI века. Кроме обилия данных по валлийской мифологии, повесть проливает свет на обычаи древнего Уэльса, на отношения между правителем и его подданными, на положение женщины в обществе и др.
[Примечание редакции: Наш читатель Эли Бар-Яалом пишет, что, если имена передавать по звучанию, то Уэльс называется не Кимру, а Кымри. А Дифед должен быть скорее Дивед. Другие имена переданы по звучанию, а не по написанию.



Король Пуйл. Пуйл (Pwyll) упоминается в ряде генеалогий как предок королевского рода Дифеда, сын Айркол Ллау Хира, исторического лица, жившего в VI в. Несмотря на это, реальное существование Пуйла весьма сомнительно из-за присущих ему мифологических черт (или же здесь мы встречаем характерное для кельтской традиции смешение реального лица с его мифическим тезкой или дальним предком). В литературе (в частности, в поэмах из «Книги Талиесина») Пуйл упоминается как чародей, связанный с потусторонним миром (Аннуином). Его имя переводится как «мудрость», «благоразумие», что подчеркивает полученные им в царстве мертвых сверхъестественные знания. Титул его в повести – «pendeuic», означает «князь, правитель области» (в отличие от короля, «brenhin»), что отражает реалии более позднего времени, когда Дифед прекратил существование в качестве независимого королевства.

правил семью частями Словом «часть» мы здесь и далее переводим валлийский термин «cantref», буквально – «сотня трефи». Hе знавшие крупных поселений скотоводы-валлийцы жили небольшими общинами, которые носили название «tref». «Сотня трефи» была условной единицей, включавшей в себя различное количество общин.

Дифеда Древнее королевство Дифед (Dufed или Dyuet) находилось на юго-западе Уэльса (ныне графство Пемброкшир). Известно с римских времен как область диметов. В 906 г. было присоединено к королевству Дехьюбарт, а позднее, в ХII в., завоевано англо-нормандцами. Эта область, находящаяся близко к Ирландии, была в V–VI вв. колонизирована ирландцами Муму (Манстера), что, возможно, объясняет некоторые заимствования из ирландской мифологической традиции, встречающиеся в мабиноги.

Однажды, находясь в своем дворце. Llys, «двор», здесь и далее, в соответствии с легендарной терминологией, переводится как «дворец». Однако на самом деле термин обозначает временное поселение короля или правителя области, в котором он проводит какое-то время (у королей в Уэльсе не было постоянной резиденции, они объезжали подвластные территории, собирая дань (ср. древнерусское «полюдье») и останавливаясь во временных «дворах», чем и объясняются упоминания постоянных переездов королей в мабиноги). Этот «двор» (как и «дворцы» ирландских королей, например, знаменитый Дворец Красной Ветви в столице уладов Эмайн-Махе) представлял собой центральное помещение, состоящее из крытых покоев и зала с множеством столбов, над которыми в случае непогоды могла воздвигаться крыша из дранки или соломы. Вокруг располагались жилища королевских воинов и слуг и хозяйственные постройки; все это окружалось изгородью. При чтении текста следует помнить этот образ валлийского «дворца» и принимать описания роскошества и богатства как сказочную гиперболу, вдохновленную классической литературой.

в Арберте Арберт, или Нарберт – одна из частей (cantrefi) Дифеда, где часто из-за удобного расположения помещался королевский двор.

решил он выехать на охоту. Место, куда он собрался, называлось Глин-Кох Glyn – «долина», в данном случае – долина речки Кох, или Ких, впадающей в Тиви на границе Дифеда и Истрад-Тиви.

И той же ночью он отправился в путь. Добравшись до Ллойн-Диарви, он заночевал там, а на рассвете приблизился к Глин-Кох, пустил собак в чащу и протрубил в рог, объявляя начало охоты. Он устремился вслед за собаками, и его спутники отстали; тут он услышал вместе с лаем своей своры лай других собак, доносившийся со стороны.
И он выехал на лесную поляну и увидел там не своих собак, а чужих, преследовавших большого оленя. Hа середине поляны они настигли его и повалили наземь. Тогда Пуйл смог разглядеть этих собак, подобных которым он не видел никогда в жизни. Эти собаки, Свора Аннуина (Cwn Annwn), часто встречаются в валлийском и ирландском фольклоре как «дикая охота», сопровождающая злых духов; позже они превратились в символ неукротимого стремления (ср. «красноухие псы желанья» в стихотворении Йетса). Здесь они выступают в роли проводников из реального мира в сказочный.

Они были белы как снег, а их уши – красны; и белое и красное сверкало и переливалось. И он подъехал ближе, и отогнал собак от оленя, и увидел собственную свору.
Подозвав своих собак, он узрел скачущего к нему всадника. Marchauc (от валл. march – «лошадь») – слово, первоначально означавшее «всадник», позже под влиянием англо-нормандской традиции приобрело значение «рыцарь» (как мы далее почти везде и переводим), а также «благородный муж», chevalier (что по-французски тоже означает «всадник»).

на большом сером коне, с охотничьим рогом на шее, одетого в охотничий костюм из серой шерсти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40