«А веер-то еще не принесли!»
Привычно выглянув из комнаты, я увидела в конце коридора нескольких придворных. В их числе – управляющего делами дворца государыни Таданобу и Ясухира – управляющего делами дворца наследного принца. К ним подошел Митинага и велел очистить ручей от листьев, нападавших в последние дни. Смотреть на них было так умилительно. Даже те, в чьем сердце затаилась печаль, теперь позабыли, казалось, о своих горестях. Но и сейчас Таданобу старался не выказать радости, хотя по его лицу можно было догадаться, что он-то как раз доволен более остальных.
Главный делопроизводитель Ёрисада, носивший чин тюдзё, доставил из государева дворца меч. Митинага повелел ему на обратном пути доложить государю о том, что все находятся в добром здравии. Поскольку в этот день отправлялись приношения в храм родных богов Исэ, то Ёрисада не мог задерживаться во дворце государыни, и Митинага разговаривал с ним стоя. Видимо, он одарил Ёрисада, но я того сама не видела.
Пуповину завязывала супруга Митинага. Первое кормление доверили Татибана-но Самми, а постоянной кормилицей была назначена Осаэмон, поскольку служила она давно и славилась добрым нравом. Она приходилась дочерью управителю земли Биттю – Мунэтоки-но Асон и была замужем за делопроизводителем Хиронари.
XIV. Вечер того же дня
Первое купание состоялось около шести часов пополудни. Зажгли светильники, и слуги ее величества в белых накидках поверх коротких зеленых одежд внесли горячую воду. Тазы и подставки для них также были покрыты белым. Управитель земли Овари – Тикамицу и Наканобу, старший над дворцовыми слугами, донесли тазы до бамбуковой шторы. Там их приняли две служанки – Киёсико-но Мёбу и Харима. Они разбавили кипяток холодной водой и передали тазы двум другим служанкам – Омоцу и Мума. Те же разлили воду в шестнадцать кувшинов, а остаток выплеснули в корыто. Они были одеты в тонкие накидки со шлейфами, поверх них – короткие накидки из тафты. Волосы были заколоты назад и схвачены белой лентой. Так что прически смотрелись замечательно. Отвечала за купание госпожа Сайсё, помогала ей госпожа Дайнагон. Их фигуры в белых передниках выглядели так необычно и привлекательно.
Митинага держал принца на руках. Впереди них шествовала госпожа Косёсё – с мечом и Мия-но Найси – с головой тигра. Ее короткая накидка была украшена узором из сосновых шишек, а на белом шлейфе бледно-голубыми нитками вышит берег моря. Пояс – из тонкой ткани с узором из китайских трав. На шлейфе Косёсё блестящей серебряной нитью были вышиты осенние травы, бабочки, птицы. В цветах одежд соблюдались запреты. Никому не дозволили нарядиться так, как он того пожелает, и лишь в узоре пояса допускалась вольность.
Двое сыновей Митинага, а также Минамото-но Масамити в чине сёдзё с шумом разбрасывали рис, стараясь перекричать друг друга. Настоятель храма Дзёдодзи, возглашавший оберегающие молитвы, был вынужден прикрыть веером голову и глаза от зерен. Дамы помоложе смеялись над ним.
Читать произведения китайских мыслителей надлежало доктору словесности делопроизводителю Хиронари. Он стоял возле балюстрады и возглашал первый свиток «Исторических записок». За ним в два ряда стояли двадцать лучников: десять – пятого ранга, и десять – шестого. Что до ночного купания, то его, в сущности, не было. Проводился только сам обряд – прежним образом. И только чтец, кажется, сменился. Наверное, это был управитель земли Исэ – Мунэтоки. Он читал соответствующее место из «Канона сыновней почтительности». А Такатика, говорят, читал главу об императоре Вэнь-ди из «Исторических записок». Так трое чтецов сменяли друг друга в течение семи дней.
XV. 12-й день 9-й луны
Я окинула взглядом придворных дам в белоснежных одеждах, сгрудившихся перед государыней, и отчетливое сочетание черного с белым напомнило мне превосходный рисунок тушью – темные волосы на белых одеждах.
В тот день мне было как-то не по себе, я чувствовала себя стесненной и почти все время оставалась у себя, наблюдая со стороны, как придворные дамы из восточного крыла спешили в покои государыни. Кому разрешались запретные цвета – были в коротких накидках из такого же шелка, что и нижние одеяния, и потому, несмотря на великолепие одежд, сердце каждого не было явлено. Те же, кому запретные цвета не разрешались, а также дамы постарше позаботились о том, чтобы выглядеть скромно, и надели восхитительные трех– или же пятислойные нижние одеяния, поверх них – шелковые накидки и простые накидки без узора. Некоторые же разрядились в узорчатые ткани и тонкий шелк.
Веера поначалу не слишком бросались в глаза, но изысканность ощущалась в них. На веерах были начертаны приличествующие случаю изречения и стихи. Забавно, что каждый хотел подобрать что-то свое, но только надписи эти оказались при сравнении столь схожи, будто о том сговорились заранее. А желание выглядеть не хуже других чувствовалось столь явно. Шлейфы и накидки – вышиты, обшлага рукавов – в серебре, швы на подолах заделаны серебряной нитью, сплетенной шнуром, веера украшены серебряными накладками. Казалось, что видишь перед собой глубокий снег в горах, освещаемый ярким лунным светом. Слепило глаза, как если бы стены были увешаны зеркалами.
XVI. 13-й день 9-й луны
На третий день Таданобу и другие служители дворца устраивали пир в честь новорожденного. Начальник правой стражи преподнес государыне праздничную еду, столик из благовонной древесины аквилярии и серебряные миски. Но я их не успела рассмотреть. Тюнагон Минамото-но Тосиката [960–1027] и советник Фудзивара-но Санэнари [975–1044] преподнесли одежду и постельное белье для новорожденного. И обивка ларца для одежды, и полотно, которым он был покрыт, и ткань, в которую были завернуты сами одежды, и покрывало для столика с подарками были обычного для таких случаев белого цвета, но, тем не менее, во всем ощущался и собственный вкус. Сдается мне, что остальные приготовления прошли под началом управителя земли Оми – Такамаса. Высшие сановники сидели в западной галерее восточного крыла, расположившись в два ряда с севера на юг, а места остальных придворных находились в направлении с запада на восток в южной галерее. Ширмы, украшенные белым узором, были обращены лицом наружу и стояли вдоль бамбуковых штор, что отделяли галерею от залы.
XVII. 15-й день 9-й луны
Ночные празднования на пятый день после рождения принца устраивал Митинага. Ночь выдалась безоблачной, ярко светила луна. Слуги разводили огонь у кромки берега озера, расставляли подносы с лепешками из риса и красной фасоли. Их болтовня и суета придавали празднику оживленность. Другие же слуги стояли со светильниками так часто, что было светло, как днем. Там и сям, в тени скалы или же под деревом, располагались люди из свит сановников, источавшие улыбки и довольство, сообщавшие друг другу, как они тайно молились о благополучном рождении принца – сиянии, явленном миру. Да и люди Митинага, даже те из них, кто достиг лишь пятого ранга, сновали повсюду, раздавая поклоны, будучи уверены, что удача не обошла их.
Как только отдали команду поднести угощения для государыни, появились восемь одинаково одетых в белое придворных дам с белыми подносами. Их волосы, зачесанные назад, были перехвачены белыми лентами. Государыне прислуживала Мия-но Найси. И всегда-то она выделялась удивительной привлекательностью, но сегодня, когда ее перевязанные белой лентой волосы ниспадали на плечи, она была особенно хороша. Я видела ее лицо вполоборота. Скрытое отчасти веером, оно выглядело удивительно красивым.
Восемь придворных дам с зачесанными назад волосами – Гэн-сикибу, Кодзаэмон, Кохёэ, Таю, Омума, Комума, Кохёбу и Комоку – были молоды и хороши собой. Они расположились в два ряда – друг против друга – и являли собой достойное зрелище. Их прически были обычны для тех, кто прислуживал государыне. Ввиду особой важности случая выбор пал на самых красивых, и те, кого обошли стороной, пребывали в отвратительном расположении, духа, жаловались, плакали от досады – выглядели, словом, смешно.
Более тридцати дам, занимавшие пространство в два пролета между опорами зала, к востоку от помоста, являли собой живописное зрелище.
Служанки внесли праздничную еду. Перед ширмами, которые отделяли ванную комнату от боковой двери, поставили еще одну обращенную к югу, и еду подали туда – на двух белых столиках. Шло время, и в ярком свете луны я наблюдала за слугами и служанками, кухарками и причесницами, уборщицами, лица которых я видела впервые. Были там и другие, может быть, ключарки – одежда, румяна и гребни смотрелись грубовато, но вполне соответствующе торжественности происходящего. На восточной веранде, вплоть до входа в коридор, люди сгрудились столь тесно, что не протиснуться.
Теперь, когда столы уже были накрыты, придворные дамы уселись возле бамбуковых занавесок. Пламя светильников ярко освещало всех, но наряд госпожи Осикибу особенно бросался в глаза – ее шлейф и короткая накидка были украшены вышивкой с видом местечка Камацубара, что на горе Осио. Таю-но Мёбу пальцем не пошевелила, чтобы украсить свою накидку, но на ее шлейфе красиво серебрилась волна. Не что-нибудь из ряда вон выходящее, но – красиво. Рисунок на шлейфе Бэн-но Найси был отмечен поистине редкостным вкусом: журавль на серебряном берегу моря. Мысль о том, чтобы поместить вместе журавля и ветвь сосны, соперничающих друг с другом в долголетии, показалась мне очень удачной. Украшенный серебряными накладками шлейф госпожи Сесё выглядел не столь впечатляюще, и люди втихомолку судачили об этом.
В эту ночь государыня выглядела столь привлекательно, и мне хотелось, чтобы ее обязательно увидели другие. «Этот мир никогда не видел ничего подобного», – сказала я, сдвинув ширму, за которой сидел монах, находившийся на ночном дежурстве. «Замечательно, просто замечательно», – откликнулся он, оставив молитвы и довольно потирая руки.
Сановники покинули свои места и собрались на мосту. Вместе с Митинага они играли в кости. Было неприятно смотреть, как каждый стремился заполучить писчую бумагу, предназначавшуюся победителю.
Подошло время и для песен. Песню нужно было возгласить, когда тебе подносят чарку с сакэ, и мы шевелили губами, думая, как бы сказать поудачнее. Я сложила так:

Пусть эта чарка,
Что передаем друг другу
Под полною луной,
Искрится дивным светом
И счастье принесет навек.

«Когда дайнагон Кинто здесь, надо думать не только о словах, но и о том, чтобы голос звучал красиво», – шептались мы между собой. Но то ли оттого, что было много других дел, или же оттого, что становилось поздно, но только все разошлись, и песню никому огласить не довелось.
Потом стали раздавать подарки. Высшие сановники получили одежды для жен, а также одежду и одеяла из числа подношений новорожденному. Придворным четвертого ранга полагалось по набору одежд на подкладке и хакама. Придворные пятого ранга получили по набору одежд, шестого – по паре хакама.
XVIII. 16-й день 9-й луны
На следующий вечер луна была очень красива, погода – восхитительна, и дамы помоложе решили развлечься катанием на лодке. Белые одежды оттеняли черноту волос еще более, чем в дни, когда носят обычные цвета. Кодаю, Гэнсикибу, Мияги-но Дзидзю, Госэти-но Бэн, Укон, Кохеэ, Коэмон, Мумэ, Ясураи и дама из Исэ сидели возле веранды, когда Левый советник в чине тюдзе – Цунэфуса и второй сын Митинага – Норимити, носивший тот же чин, уговорили их покататься. Багор взял в свои руки Правый советник Канэтака в чине тюдзе. Некоторые женщины остались на берегу, но они, должно быть, завидовали – наблюдали за лодкой. Очертания их белых одежд на белом песке сада выглядели очень красиво под лунным светом.
Объявили, что к северным воротам прибыло несколько экипажей. То были дамы из государева дворца В их числе находилисы Тодзамми, Дзидзю-но Мебу, Тосесе-но Мебу, Мума-но Мебу, Сакон-но Мебу, Тикудзэн-но Мебу, Се-но Мебу и Оми-но Мебу. Но я могу и ошибиться, поскольку знаю в лицо не всех. Дамы с лодки в возбуждении сошли на берег. Митинага тоже вышел к ним и как ни в чем ни бывало обменивался любезностями. Подарки были розданы в соответствии с рангами.
XIX. 17-й день 9-й луны
Празднования на седьмой день после рождения принца проводились государевым двором. Митимаса, распорядитель в чине сёсё, от имени государя преподнес государыне ивовый ларец с вложенным в него списком даров. Просмотрев его, государыня передала список приближенным. Затем появились ученые из школы Кангакуин и преподнесли список присутствующих. Государыня передала его приближенным. Судя по всему, преподносились и ответные дары. Действо на сей раз было особенно пышным и на удивление шумным.
Когда я заглянула за занавеску, за которой пребывала государыня, она вовсе не имела того величественного вида, который подобает «матери страны». Она почивала и выглядела несколько измученной, черты лица заострились, молодость и хрупкая красота были явлены более обычного. В помещении, образованном занавесками, небольшой светильник ярко освещал ее как бы прозрачную кожу, и я подумала, что, когда густые волосы государыни завязаны на затылке, это делает ее еще привлекательнее. Впрочем, я говорю о вещах и так известных и потому писать о том больше не буду.
Действо происходило так же, как и в прошлый раз. Наряды для жен сановников и одежды из числа подаренных принцу выдавались из-за занавесок, окружающих помост. Затем приблизились высшие придворные, ведомые двумя начальниками над распорядителями. Дары двора соответствовали установлениям и включали в себя одежды, одеяла и рулоны шелка. Татибана-но Самми, первой кормилице новорожденного, преподнесли обычные женские одежды, а также длинный шелковый наряд в серебряном ларце, обернутом, кажется, в белую ткань. Слышала я, что были там и другие свертки, но я того не видела.
На восьмой день придворные дамы переоделись в платье обычных цветов.
XX. 19-й день 9-й луны
Празднества девятого дня были устроены Ёримити, временным управляющим делами дворца престолонаследника.
1 2 3 4 5 6 7 8