Кокерелл…. Через полтора года развалилась вторая, семья и Сэтч поселился у Хилари Робертса, который был барменом в отеле «Ныо инн» в Кеттеринге. Вы не припомните, какое впечатление произвел на Вас Сэтч, когда Вы впервые познакомились?
Хилари Роберте. Ну… Он был парень толковый и какой-то непохожий на других. Что-то в нем мне понравилось.
В письменных показаниях Фортуин писал: «Сейчас я живу с другой женщиной. У нее четверо детей. Мне с ней хорошо».
Кокерелл (обращаясь к Хилари Робертсу). Как вы относитесь к его отъезду?
Хилари Роберте. Ну, как Вам сказать… Я несколько опешил. У меня было ощущение, что добром это не кончится. Судя по сообщениям из Анголы, войска ФНЛА терпели поражение. Я написал ему, чтобы он возвращался, что я жду его и что не стоит там оставаться. Они знали, что их ждет, если они попадутся. И он-таки попался. Думаю, что он не рассчитывал на то, что правительство и народ Англии кинутся его спасать.
Кокерелл. Вам его жалко? Хилари Роберте. Нет.
По лицу Фортуина было видно, что он ушам своим не поверил, услышав это короткое и сухое «нет» от единственного человека, на которого, как он считал, можно было положиться. Если у него еще осталась какая-то вера в преданность старых друзей - а людям, которым грозит смертная казнь, такая вера очень нужна, - то этот ответ Робертса лишил его всяких иллюзий.
Ведь он уже знал о том, что его предал Бэнкс, его сослуживец, имя которого было вытатуировано у него на руке и который завербовал его, пообещав, что он будет только телохранителем. Но при первом же нажиме Каллэна Бэнкс отправил его на передовую.
В течение всего процесса Каллэн держался надменно. И вызывающе. Он прерывал других наемников и бросал на них грозные взгляды, явно все еще считая их подчиненными. Однако он весь съежился, а лицо его побагровело вначале от гнева, а потом от расстерянности, когда он услышал следующие слова Кокерелла:
Особое возмущение вызывают «подвиги» в Анголе самозваного полковника психопата Каллэна, командира наемников. Это Каллэн, бывший парашютист, с позором изгнанный из армии, приказал расстрелять посланных Бэнксом 12 наемников, когда те отказались воевать. Наемник Крис Демпстер, один из людей Бэнкса, видел, что сделали Каллэн и его подручный Коупленд…
Вот тут-то Каллэн и сник. Он так и не пришел в себя до конца суда. До этого он считал, что в глазах соотечественников он выглядел героем. Когда же он услышал, что передавала компания Би-би-си, для самообольщения не осталось никаких оснований. Его решимость хранить молчание была поколеблена. Рн уже не мог играть роль дисциплинированного армейского офицера. Он потерял контроль не только над собой, но и над другими. С этого момента функции командира взял на себя Грильо.
(Барчет В., Робек Д., Солдаты на продажу. М.,1997).
НАЕМНИК, КОТОРЫЙ БЫЛ СВЯЗАН С ГАНГСТЕРАМИ
Вот, что расказал о себе Грильо - наемник, который был связан с гангстерами.
«Я воспитывался в порядочной семье. Мой дед был очень богат, и мои родители сделали для меня все: я ходил в частную католитическую школу. У меня были частные преподаватели, гувернантка, учитель музыки, я учился в немецкой школе и в пансионате. Мы держали слуг. Для меня сделали все возможное; а что из меня вышло, - бандит!» Так говорил о себе Густаво Марчело Грильо тем, кто взял его в плен. Грильо родился в Аргентине, в семье, активно участвовавшей в политической борьбе: одни из ее членов были за перонистов, другие - против. Когда Густаво было 11 лет, мать привезла его и сестру Сильвию в Соединенные Штаты. В 17 лет он поступил в корпус морской пехоты США, следующий год он провел во Вьетнаме.
Крупный, крутые, мускулистые плечи, лицо, уже к вечеру темнеющее от щетины. Его живость и ироничность вносили оживление в ход процесса, по крайней мере казалось, что он понимает суть происходящего. Трудно сказать, насколько бесхитростным было его поведение. Наделенный незаурядным природным умом, он вполне мог таким путем добиваться расположения суда в надежде спасти свою жизнь.К его большому удивлению, все время, пока он находился в плену, с ним обращались гуманно, как, впрочем, и с остальными подсудимыми. Все они отмечали медицинскую помощь, что нескольким спасло их жизни. Свидетельством этого были и довольно непринужденные отношения между ними и охраной в зале суда.
Грильо продолжал свой рассказ:
«В 1967-1968 годах дела во Вьетнаме шли все хуже. Я решил, что надо ехать туда. Период обучения мне сократили наполовину и отправили. Вначале я был простым стрелком, то есть рядовым пехотинцем, потом командовал огневой группой - у меня в подчинении были 5 солдат. Потом командиром отделения - 15 подчиненных. Затем взводным сержантом
- 35 с лишним солдат. Все время мы были на передовой. Мы выслеживали противника, добывали о нем сведения, уничтожали. Днем в дороге, ночью в засаде.
Мы не сидели на месте, все время в движении. Грязная, тяжелая война. Большие потери с обеих сторон.
Я попал во Вьетнам в 1967 году и пробыл там 19б8-й и 1969-й. Дважды болел малярией. Получил ранение в левое колено.
- Чем Вы занимались после Вьетнама, когда демобилизовались?
- Найти работу было очень трудно. У меня не было профессии. Я работал в ресторанах, научился кулинарному делу. К этому времени уже был порядочной дрянью».
В своих показаниях, написанных по-испански, так как этот язык он до сих пор знает лучше, Грильо приводит больше подробностей.
«В 1970 году я вернулся домой (из Вьетнама). У меня были рекомендательные письма, но никакой профессии для нормальной гражданской жизни. С большим трудом мне удалось устроиться механиком. Потом я работал на строительстве, но денег на жизнь не хватало. Тогда, чтобы иметь побольше денег, я связался с гангстерами. Я ведь знал кое-кого из них. Участвовал во всяких темных делишках. Однажды полиция прижала одного типа, и он раскололся. Я попал в тюрьму на 18 месяцев за вооруженное ограбление. Ну, а тюрьма - это тоже вроде школы - школы преступности.,. Когда меня в 1972 году выпустили, все было, как раньше. Найти работу теперь было еще труднее, Я устроился в итальянский ресторан, который назывался „Эспозито“. Мыл тарелки, сквородки…
Все рестораны, в которых я работал, были связаны с гангстерами.
Один знакомый гангстер порекомендовал меня другому - специалисту по азартным играм и спортивным соревнованиям. Его звали Роберто. Очень хороший человек - золотое сердце. Я работал у него телохранителем, шофером и сборщиком долгов, а также выплачивал «откупные» другим ганстерам и платил долги своего босса. Я будил его по утрам и укладывал в постель по ночам. Он поселил меня в квартире, которая обходилась в 325 долларов в месяц, дал новую машину, оплачивал мои расходы, платил адвокатам - да только ли это!». Среди бумаг, которые были при Грильо, обнаружено несколько пропусков, например, в «Легион почета» полицейского управления штата Нью-Джерси и в «Ассоциацию полицмейстеров штата Нью-Джерси», и, кроме того, с полдюжины визитных карточек детективов и юристов, по всей видимости обслуживающих рэкетиров, связанных с Грильо.
Далее Грильо описывает, как один из приятелей обратил его внимание на телевизионную передачу о наемниках и на открывающиеся здесь возможности. Грильо послал вербовщику Буфкину 35 долларов, чтобы получить нужную информацию.
«Через 3-4 дня он позвонил мне по другому аппарату, из Миссури, сказал, что только что вернулся из Южной Америки, что у него нет денег для возвращения в Калифорнию и попросил у меня взаймы. Я ответил, что слишком мало его знаю, чтобы давать ему в долг, что в таком деле нельзя доверять никому и что мошенникам не следует надувать друг друга. Я также сказал ему, что, если он меня попытается провести, я истрачу все, что имею, чтобы разыскать его и стереть в порошок. Я хотел сразу внести ясность в наши отношения».
Один из английских адвокатов, Уорберто-Джоус, защищая своего клиента, иронически назвал Грильо «философом». А ведь в этом была большая доля истины. По крайней мере, жизненный опыт привел Грильо к следующему выводу: «Если уж грабить, то не бедняков, не тех, кто своим трудом зарабатывает на жизнь, не тех, у кого и так нет денег. Нужно грабить гангстеров, чиновников, продажную верхушку. Эти мерзавцы жиреют за счет других. Надо отбирать у них деньги и раздавать нуждающимся».
Ту же идею высказал Грильо и представителю суда Тешейре да Силве, которого все время интересовали причины, побуждающие людей становиться наемниками.
«Я всегда говорил: „Из одного мыла пены не сделаешь, - нужна еще вода“. Я уверен, все они знали, что едут сюда воевать. Конечно же, все знали, кто такой наемник, зачем его посылают, чем он занимается. Они же смотрели фильмы и читали о второй мировой войне и о первой. Они знали, что такое война и на что люди идут. Сейчас они говорят, что ехали механиками, поварами. Вранье! Я вот приехал сюда ради денег и приключений…
Я не очень то разбираюсь в политике, но теперь кое-что начинаю понимать. Наши системы - это день и ночь. Когда я лежал в военном госпитале, там был часовой. Он был постарше меня, лет 45-50. Хорошее, благородное лицо, прокалившееся на солнце: Это лицо у меня до сих пор перед глазами. Он был крестьянином, выращивал тростник. Ничего другого, как он мне сказал, он делать не умеет. Воевать он пошел не ради денег, а за народную республику. Он оставил семью, друзей, домишко, где жил счастливо, и пошел воевать - задаром. И мне стало действительно стыдно. Я почувствовал себя таким ничтожным, что готов был провалиться сквозь землю. Я и он - это ночь и день. Я ведь попал сюда только из корысти, только из-за денег.
Вот вам американская система. Там, если у тебя есть две рубашки, тебе хочется иметь еще 20. А здесь, если у тебя есть две, - ты счастлив, и ничего тебе больше не нужно. Здесь все равны, вот в чем разница. Мало кто считает наемников «героями». Обычно их презирают. Наемник вроде проститутки, он продается другим. Я не могу сказать, что горжусь тем, что был наемником. Гордиться тут нечем».
Когда Грильо закончил свои показания, народный обвинитель отметил его «высокую политическую сознательность» и сказал, что «его поведение в суде будет принято во внимание».
(Барчет В., Робек Д., Солдаты на продажу. М.,1979).
ОПЕРАЦИЯ «ОМЕГА»
Утро в Котону (столица Бенина, государства в Западной Африке) 16 января 1977 года началось, как это часто бывает в тропиках, торжественно-тихо. Все вокруг покрылось туманной дымкой. С Атлантического океана дул легкий ветерок, шелестели листья кокосовых пальм. Начинался обычный день столицы Бенина.
И никто не обратил внимания на донесшийся издалека гул. Лишь когда он превратился в оглушительный рев и над городом появился самолет, люди взглянули на небо.
Служащие международного аэропорта, только что закончившие ночную смену, пришли в полное недоумение: в 7 часов утра они не ждали самолетов. На контрольно-диспетчерском пункте никого не было. Таможенное и багажное отделения открывались около 10 часов, но 16 января было вокресенье, и по выходным дням аэропорт, как правило, был закрыт для полетов.
Служащие так и не успели толком разобраться, в чем тут дело, как неизвестный самолет уже шел на посадку. По всей видимости, пилот отлично знал местность, ибо рискнул приземлиться, не получив разрешения диспетчера.
Казалось, все находившиеся на борту самолета «ДС-7» куда-то безумно спешили, ибо он с невероятной скоростью пронесся по взлетно-посадочной полосе. Неподалеку от здания аэровокзала самолет свернул на рулевую дорожку и резко остановился. Открылся люк, и какой-то человек жестами стал требовать подать трап.
Один из служащих аэропорта, решив, что произошел несчастный случай, вскочил на электрокар, в который была вмонтирована лестница, и подъехал на нем к самолету.
В дальнейшем все произошло буквально в одно мгновение.
Из люка стремглав выскочили люди в маскировочных костюмах. В тот момент никому не могла прийти в голову мысль сосчитать, сколько их ринулось вниз по лестнице - двое, трое, десять или несколько дюжин. Ступив на землю, они немедленно открыли бешеную стрельбу из автоматов. Со звоном посыпались оконные стекла контрольно-диспетчерского пункта, на пожелтевшей штукатурке здания аэровокзала осталось множество следов от автоматных пуль, а на взлетно-посадочной полосе в лужах крови лежали убитые и раненые.
Из самолета выскочили остальные вооруженные «пассажиры».
Они взяли под обстрел важнейшие здания аэропорта. Одна пуля угодила в бензобак стоявшего неподалеку военного автомобиля.
Все вокруг озарилось яркой вспышкой взрыва. Однако несколько позже наемникам пришлось горько пожалеть об этом: они остро нуждались как раз в автомобилях, поскольку стремились возможно быстрее добраться до центра города.
Несколько человек остались охранять готовый взлететь в любую минуту самолет. Остальные - примерно 20 африканцев и 80 европейцев - разбившись на три группы, пошли на Котону.
Они передвигались перебежками по обеим сторонам прибрежной дороги. Высокая меч-трава и огромные, выше человеческого роста, кактусы служили им отличным укрытием.
Не прошло и часа, как интервенты достигли цели. Они заняли боевые позиции вокруг дворца президента. Одна группа обосновалась в Доме конгрессов, другая установила гранатомет на крыше большого жилого дома, а третья приготовилась к атаке на обширной территории, примыкающей к отелю «Южный крест».
Свой командный пункт захватчики устроили в одном из многочисленных бунгало, затерявшихся среди кокосовых пальм. Командиры всех трех групп поддерживали между собой связь. Поэтому, когда главарь наемников, бывший офицер французской армии Жильбер Буржо, отдал приказ открыть огонь, от грохота пальбы проснулось большинство жителей Котону. В резиденции президента не осталось ни одного целого окна. Треснул украшенный желтым гравием фасад здания. Гранаты буквально разнесли на куски массивное бетонное покрытие над спальней президента.
Наемники разразились ликующими криками. Они попали точно в цель. По их мнению, президент никак не мог уцелеть после такого мощного взрыва.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68