Сегодня мне необходимо слетать на восток, где мы пытаемся
и, похоже, успешно выращивать новоанглийские сорта дыни в здешних
условиях. Вас, конечно, тоже интересует хороший кусок канталупы на
завтрак.
- Безусловно.
- Ну кто же откажется от сочного куска канталупы к завтраку, -
согласились парни.
- Но, - прервал Арни, - если бы только дыни. На днях к нам пожалуют
парни из ООН, которые протестуют против наших правил, касающихся
черномазых. Назову их так, как призывает называть ООН - "местная популяция
аборигенов", а попросту - бликманы. Парни из ООН приезжают разобраться с
нашим решением использовать бликманов в шахтах и платить им по самым
низким расценкам. А я считаю, что они и этой зарплаты не заслуживают. Даже
"добрые феи" из ООН, всегда готовые транжирить чужие денежки, не могут
всерьез настаивать, чтобы мы платили черномазым бликманам полную тарифную
ставку, как и людям. Беда в том, что даже самая маленькая зарплата
черномазым будет слишком жирной - они же еле шевелятся, вместо того, чтобы
вкалывать как следует. Они нас разорят. К сожалению, мы вынуждены
использовать бликманов на подземных работах, поскольку они единственные,
кто может на такой глубине обходиться без кислородных аппаратов. У нас их
не хватает, да и стоят они сумасшедшие деньги. Кое-кто на Земле неплохо
греет руки на всех этих баллонах и компрессорах. Так что вокруг бликманов
- пустая шумиха: мы не собираемся разоряться из-за каких-то там
черномазых. Вот что я вам скажу.
Все согласно закивали головами.
- Мы никак не можем позволить бюрократам из ООН диктовать нам, как
лучше управиться в своем хозяйстве, - продолжал Арни. - Мы уже вовсю
орудовали здесь, когда ООН только воткнула в песок свой флаг. У нас
повсюду, даже в спорной между США и Францией зоне, стояли дома, когда эти
чинуши только свой первый писсуар закладывали.
- Верно, Арни.
- Они не имеют права нам указывать, - весело подхватили парни.
- К сожалению, субъекты из ООН, - разглагольствовал Арни, - не только
контролируют воду, которая нам нужна для питья и мытья, но также дают нам
электроэнергию и контролируют все перевозки. Эти засранцы в любой момент
перекроют воду и возьмут нас голыми руками.
Он домылся, выключил душ, мягко ступая, подошел по теплому мокрому
кафелю к служителю за полотенцем. Рассуждения о делах вызвали у Арни
желудочные колики и боль давнишней язвы двенадцатиперстной кишки. Острое
жжение распространилось до самого паха. Необходимо было срочно что-нибудь
съесть.
После того, как служитель облачил его в серые фланелевые брюки, в
рубашку с короткими рукавами, в мягкие кожаные ботинки и морскую кепку, он
вышел из душевой и направился по коридору через Юнион-Холл прямиком в
столовую, где повар бликман Гелио приготовил завтрак. Через некоторое
время Арни устроился за столом перед горкой горячих пирожков с беконом,
кофе и стаканом апельсинового сока с воскресным выпуском "Нью-Йорк Таймс"
за прошлую неделю в руках.
- Доброе утро, мистер Котт, - сказала новая секретарша, которую он
никогда прежде не видел, появившаяся в дверях на его звонок. Мельком
бросив на нее взгляд, Арни решил: девушка не настолько хороша собой, чтобы
тратить на нее внимание, и углубился в чтение газеты. Кроме того, ему не
понравилось официальное обращение - мистер Котт. Потягивая апельсиновый
сок, Арни читал статью о гибели космического корабля с тремястами
пассажирами на борту. Подумать только - "купец", груженый велосипедами. Он
рассмеялся. Велосипеды - в космическом пространстве! И вот все до единого
погибли - какая жалость. Ведь на Марсе, как на планете с маленькой
гравитацией, где не было никаких источников энергии, кроме каналов с едва
заметным течением, а керосин стоил целое состояние, они имели бы огромное
экономическое значение. Знай крути сейчас педали независимо ни от цен, ни
от маршрутов общественного транспорта. Единственными, кто мог позволить
себе иметь собственные механические транспортные средства, были служащие
систем жизнеобеспечения - ремонтники, эксплуатационники и важные
официальные лица, вроде него самого. Остальным приходилось пользоваться
общественным транспортом, ходившим крайне нерегулярно и постоянно
зависящим от поставок топлива с Земли. Лично он, Арни, испытывал приступы
клаустрофобии в медлительных, неуклюжих трактор-автобусах.
Читая "Нью-Йорк Таймс", Арни Котт неожиданно вспомнил детство, Землю,
Южную Пассадину - его семья выписывала "Таймс" западного побережья, и он
представлял себе, как ее вынимали из почтового ящика на маленькой,
пропахшей выхлопными газами улочке, обсаженной абрикосовыми деревьями. Там
были чистенькие одноэтажные домики с припаркованными автомобилями и
очаровательные, ухоженные лужайки. Ему вдруг остро вспомнился любимый
лужок детства со всем садовым оборудованием: тачкой с удобрениями,
семенами трав, садовыми ножницами, проволочной сеткой для домашней птицы.
Как счастлив он бывал ранней весной!.. А опрыскиватели - все долгое лето,
пока разрешалось по закону, они постоянно работали. Тогда тоже не хватало
воды. Однажды дядю Поля даже арестовали за мытье машины во время
ограниченного пользования водой.
Читая дальше газету, Арни натолкнулся на статью о приеме Белом Доме
госпожи Лизнер, представителя Агентства по контролю за рождаемостью,
которая своими руками произвела восемь тысяч абортов и делилась с женской
общественностью Америки богатым опытом из своей медицинской практики.
"Видимо, она работает кем-то вроде медсестры, - догадался Арни Котт. -
Благородное занятие для женщины, нечего сказать". Он перевернул страницу.
На другой стороне находилось напечатанное большими буквами и
занимавшее четверть страницы объявление, к которому он сам приложил руку -
броский рекламный призыв к эмиграции с Земли на Марс. Внимательно прочитав
текст, Арни с гордостью откинулся на спинку стула и сложил газету.
"Потрясающе выглядит, - решил он. - Объявление несомненно привлекательно
для тех, в ком есть хоть капля мужества и искренняя жажда приключений".
Далее следовал длинный список, перечисляющий всевозможные профессии,
требуемые на Марсе, за исключением разве что проктолога и ловца канареек.
Реклама живописала, как трудно найти хоть какую-то работу на Земле даже
для магистра и как много высокооплачиваемой работы на Марсе и для
бакалавра.
"Определенно заинтересует многих", - решил Арни. Он помнил, как
прибыл на Марс, имея только степень бакалавра. Ни на одно предприятие
Земли его не приняли, сюда он прибыл всего-то простым водопроводчиком. И
вот прошло только несколько лет, и посмотрите, кем стал Арни Котт. На
Земле водопроводчик со степенью бакалавра всю жизнь бы сгребал мертвую
саранчу где-нибудь в Африке в составе бригады американской гуманитарной
помощи. Именно этим занимался его брат Фил, окончивший Калифорнийский
университет по специальности молочная промышленность и не имевший ни
малейшего шанса применить свои знания. Вместе с ним получила специальность
еще сотня молодых людей, а для чего, спрашивается? На Земле для них не
было вакансий. "Вам следовало бы приехать к нам, ребятки, - мысленно
проговорил Арни. - Мы бы нашли для вас работенку. Только взгляните на этих
убогих коров в окрестных фермах. Им давно пора оказаться в руках
профессионалов".
Рекламное объявление на самом деле представляло собой ловушку:
приехать-то эмигрант приезжал, а вернуться обратно, если его дела пойдут
плохо, практически не мог, поскольку стоимость обратного путешествия из-за
более сложных стартовых площадок не по карману разорившемуся переселенцу.
Более того, объявление не гарантировало занятости. Арни считал, что вина
за это лежала на крупных земных державах - Китае, Соединенных Штатах,
России и Западной Германии. Вместо того, чтобы должным образом
поддерживать развитие планет, создавать на них достаточное количество
рабочих мест, они направили все усилия на дальнейшие космические
исследования. Лучшие умы, баснословные деньги направлялись исключительно
на звездные проекты, такие, как леденящий душу полет к Альфе Центавра,
поглотивший миллиарды долларов и человекочасов. Лично он, Арни Котт, не
видел в такого рода проектах никакого смысла. Ну кто, если он не
сумасшедший, мог потратить четыре года на путешествие к другой солнечной
системе, возможно, и не существующей?
Одновременно Арни тревожился по поводу возможных изменений отношений
между великими державами. Земные политики могут проснуться в одно
прекрасное утро и по-новому взглянуть на колонизацию Марса и Венеры. Вдруг
они поймут, что заселение других планет идет из рук вон плохо и решат
круто изменить нынешнее положение? Иными словами, что станется с Арни
Коттом, если великие державы перестанут тратить деньги на безумные затеи и
будут мыслить здраво? Над этим следовало бы крепко подумать.
Но отношения между странами по-прежнему строились на иррациональной
основе. К счастью для Арни, в отношениях ведущих держав в очередной раз
наступил момент, когда они два хороших года сталкивались в навязчивом
соперничестве.
Просматривая далее газету, он обнаружил короткую статейку, опять
выражавшую беспокойство по поводу колонизации Марса, подписанную
швейцарской женской организацией из Берна.
КОМИТЕТ БЕЗОПАСНОСТИ КОЛОНИИ ВСТРЕВОЖЕН
НЕУДОБСТВОМ ПОСАДОЧНЫХ ПЛОЩАДОК НА МАРСЕ
Женщины представили в Департамент ООН по делам колоний петицию,
констатирующую слишком большую удаленность посадочных площадок на Марсе от
поселений и водных путей. Пассажирам, включая женщин, стариков и детей,
иногда приходилось пересекать сотни миль безводной пустыни под палящим
солнцем, прежде чем они добирались до ближайшего населенного пункта.
Комитет призывал ООН принять закон, обязывающий все космические корабли,
прибывающие на Марс, производить посадку не далее, чем в двадцати пяти
милях от главного канала.
"Доброхоты", - прочитав статью, подумал Арни. Скорее всего, никто из
женщин, подписавших петицию, никогда не покидал Землю, просто чья-то
тетя-пенсионерка прислала письмо, в котором жаловалась на трудности
путешествия. Правда, они получали информацию от своего марсианского
корреспондента, Анны Эстергази, рассылавшей свой информационный листок
другим одержимым общественной деятельностью дамочкам. Арни нередко получал
подобные послания, один заголовок которых - "Ревизор снова сообщает" -
совершенно лишал его дара речи. А чего стоили "воззвания", помещенные
между статьями!
"Молитесь за достойную очистку! Мы гордимся своими обращениями и
призываем членов Совета Колоний наладить очистку воды!"
Некоторые статьи в "Ревизоре" писались на таком тарабарском жаргоне,
что понять их смысл не было никакой возможности. Ясно одно -
информационный листок предназначался для нервных, озабоченных дамочек,
ворчливо принимавших близко к сердцу любую сплетню и воображавших, что
приносят большую пользу, болтая о ней. На сей раз они совместно с земным
Комитетом по безопасности в колониях жаловались на "чрезвычайно длинные
расстояния", отделяющие большинство Марсианских посадочных площадок от
поселений и источников воды. Многочисленные женские комитеты разжигали
ажиотаж вокруг различных трудностей и Арни решил усилить контроль за их
деятельностью.
Из двадцати посадочных площадок на Марсе только космодром имени
Сэмюэля Гомперса, обслуживавший Левистоун, лежал в пределах двадцати пяти
миль от главного канала. Это означало следующее: если требования женщин
будут удовлетворены, то все прибывающие на Марс космические корабли будут
садиться на посадочной площадке Арни Котта, что приведет к дополнительным
субсидиям в его поселение.
Анна Эстергази, ее информационный листок и Комитет безопасности на
Земле не случайно защищали дело, имевшее экономическое значение для Арни.
Его и его бывшую жену, Анну Эстергази, по-прежнему связывала дружба, и они
продолжали совместно владеть многочисленными предприятиями, которые
основали или купили во времена их совместной жизни. Они до сих пор
сотрудничали и, несмотря на критическое отношение друг к другу, никогда не
спорили по экономическим вопросам. Арни находил, что Анна - агрессивна,
властна, мужиковата. Высокая, костлявая женщина с размашистыми большими
шагами, в непременных туфлях на низком каблуке, в твидовом пальто, в
темных очках, с огромной кожаной сумкой через плечо, но одновременно -
умная, проницательная, ответственная. Пока он воспринимал ее в качестве
делового партнера, они успешно ладили друг с другом.
Они скрывали тот факт, что Анна Эстергази когда-то была его женой и
что они поддерживали финансовые отношения. Когда Арни хотел связаться с
Анной, он не прибегал к услугам стенографистки, а наговаривал письмо на
портативный кодирующий диктофон, всегда имевшийся под рукой, и посылал
Эстергази с нарочным катушку с зашифрованным сообщением. Курьер отвозил
послание в ее магазин предметов искусства в Нью-Израиле и немедленно
возвращался с ответом, если только какая-нибудь неожиданность, вроде
земных работ на канале Бернарда Баруха, принадлежавшим Эду Рокингэму,
шурину Арни, не задерживала его в пути.
Год назад Эд построил дом для себя, Патриции, троих детей и приобрел
совершенно невозможное: собственный канал. Открыто нарушив закон, он вырыл
ров для личного пользования и отвел часть воды из большой общественной
сети.
1 2 3 4 5 6