Борьба за честь спасения весла становилась нешуточной.
– Куда тянешь, дура собачья? – кричал Пыжик. – Пусти! Слышишь? Кому говорю?
А Джульбарс и не подозревал даже, что он должен уступить свою собачью обязанность Пыжику. Ловко перехватив весло зубами, он победоносно вздёрнул хвост над водою и поплыл с веслом к берегу, посматривая то вправо, то влево.
– Отдай! – настигал брассом Джульбарса Пыжик.
Но мы на берегу сразу оценили всю серьёзность положения. Ведь Джульбарс мог плыть и к нам, и к причалу. Ему даже выгоднее было бы доставить весло на большую землю, так как в эту минуту она была расположена к нему гораздо ближе, чем остров.
– Не пугай! Не пугай Джульбарса! – закричали мы и самыми подхалимскими голосами стали кричать наперебой: – Сюда, Джульбарсик! Сюда, собачка! Колбаски дадим! Косточку! Мы здесь, мы здесь, Джульбарсик.
Конечно, никаких косточек, никакой колбаски у нас не было, но откуда же мог знать Джульбарс, что мы его обманываем?
Он подплыл с веслом в зубах к острову, а когда Валя взяла весло, выскочил на берег, отряхнулся и начал лаять на подплывающего Пыжика.
Пыжик вылез из воды злой, как не знаю кто.
– Если не уложимся в полчаса, – сказал он, – пусть Джульбарс сам тогда платит за прокат лодки. – Посмотрев на нас, он закричал: – А вы-то что стоите? Денег нет, чтобы платить за прокат, а выстроились, как миллионеры на прогулке. Давайте же, ребята, давайте. Времени же у нас в обрез.
Фу, устала как! Больше не могу писать. Короче говоря, – продолжение следует. Завтра!
1 сентября
Весь день – сплошные улыбки, цветы, шум, радостные встречи. Все рассказывают, захлебываясь, о летних переживаниях. Многие ребята загорели и, кажется, выросли.
Были, конечно, уроки, но… кто же не знает, как трудно слушать внимательно после летних каникул.
Пыжик, увидев меня, оскалил зубы, засмеялся:
– Ну, как Нептун? Не пишет?
Да, Нептун. А я ещё не всё рассказала о нём. Попробую закончить его историю!
Значит, так.
Пришвартовались мы у необитаемого острова, а так как он был расположен на такой широте и долготе, что через всю его территорию можно было переплюнуть как с севера на юг, так и с востока на запад, отыскать берёзовый кол было не трудным делом. Кол мы выдернули и, раскопав землю под ним, нашли бутылку, а в ней записку:
«Не торопитесь, но и не медлите. Вы уже у цели. Ещё одно усилие – и ключи перейдут вам в руки!..»
– Стойте, стойте, какие ключи? – спросила Нина.
– Какие, какие?! Неужели непонятно? Ключи к спасению чести, – нахмурился Пыжик. – Но давайте не будем перебивать. Где я остановился? Ага. Вот…
«Смело идите к памятнику Зои Космодемьянской. Когда подойдёте к памятнику, встаньте лицом к большому пруду, спиною – в сторону памятника Матросову, потом поверните головы на два румба вправо. Вы увидите справа от себя заросли кустарника. Вот тут-то, в двух шагах от парковой дорожки, в самых зарослях кустарника, ищите медную пуговицу. Возьмите её в правую руку. За пуговицей потянется тонкий шнурок. Не удивляйтесь, а тяните его до тех пор, пока не вытянете из земли вокарудотс, а также ценную премию за ваши усилия…
Привет! Нептун – гроза морей и четыре бороды».
– Что такое вокарудотс? – спросила Инночка.
– Что, что? – усмехнулся Пыжик. – Самый обыкновенный вокарудотс. Ну, да это слишком долго объяснять… Достанем его из-под земли – вокарудотс, – тогда ты и сама увидишь, что это такое… И давайте, ребята, без глупых вопросов… Короче говоря, плывём сдавать лодку.
Мы пришвартовались мокрые-премокрые, и каждый из нас изображал на берегу петергофский фонтан, – так обильно стекала со всех вода.
Марго предложила пойти на пляж, чтобы обсушиться немного на солнышке, но Пыжик криво усмехнулся:
– Трижды ха-ха! Первоклашки мы, что ли?… Как это поётся? Солнце, воздух и вода нам полезны завсегда! Закаляйся, как сталь!
Марго поспешила согласиться.
– Я лично не против, – забормотала она. – Мне так приятно даже… Холодит и… вообще. Я за вас, Пыжик… беспокоюсь… Как бы вам не простудиться…
Что за чудесный день сопровождал экспедицию!
Солнце освещало тенистые аллеи, чтобы нам удобнее было шагать по ним; облака плыли над нами, как бы желая проводить нас и посмотреть, чем кончится экспедиция; шпалеры кустарников и деревьев, покрытых весёлым, зелёным пухом, стояли по сторонам, как солдаты при встрече королей, президентов и министров. В нежной клейкой листве парка возились ошалевшие от весеннего воздуха суматошливые воробьи, и они чирикали так, как могут чирикать только одни ленинградские воробьи, которые выполняют в парках Ленинграда обязанности соловьёв и других приличных птиц. Подсвистывая воробьям, тёплый ветер шевелил опушённые клейкою листвою кроны деревьев, ерошил зеркало прудов; вода в них искрилась под солнцем живой, сверкающей чешуёй.
Экспедиция шагала по аллеям, оставляя за собой шлейф стекающей со всех воды, поливая щедро посыпанные свежим песком дорожки. Позади тащилась (именно тащилась, а не шла и не шагала) Инночка Слюсарёва. Она всё время останавливалась, то и дело потирала лоб, бормотала что-то под нос.
Оглядываясь назад (мне показалось, что она заболела), я вдруг увидела, как Инночка опустилась на колени и, странно жестикулируя, принялась выписывать на песке пальцем не то чертежи какие-то, не то таинственные письмена.
Я окрикнула её:
– Э, что у тебя там?
Инночка подняла голову, а встретив мой взгляд, неожиданно захохотала, да так, что все невольно остановились, недоумевающе поглядели друг на друга.
– Чего хохочешь? – удивилась Нина. – Смешинка в рот попала?
Взмахнув руками, Инночка села на песок и принялась так хохотать, словно её щекотали.
– Да ты что? – испугалась Валя. – С ума сошла?
– Наоборот! – крикнула Инночка и снова захлебнулась смехом. – Наоборот надо! – выкрикивала она, вытирая проступившие от смеха слёзы. – Если наоборот, – тогда всё понятно!
– Сошла с ума! – вздохнул мрачно Пыжик. – Я же говорил, нельзя брать на такое опасное дело всех, кто под руку попадёт! Тут нужны люди с крепкими нервами. Пусть идёт домой! Скажите ей!
– Ты можешь идти домой! – крикнула я. – Теперь мы одни справимся! Отдыхай!
– А вокарудотс? – снова захохотала Инночка.
– Ну, и что? – подозрительно посмотрел на неё Пыжик.
Инночка, зажав одной рукой рот, чтобы не расхохотаться, и вся посинев от натуги, другую руку подняла вверх и стала писать что-то по воздуху.
Мы ничего не поняли.
– Перестань смеяться! – попросила Нина. – Говори по-человечески.
– Но я же и говорю! – развела руками Инночка. – Наоборот надо. Читайте «вокарудотс» не слева направо, а справа налево, и получится «сто дураков»!
– Она больна! – сказал Пыжик. – Отведите её домой!
Инночка всплеснула руками:
– Неужели непонятно? Ну, тогда читайте сами! А я уже прочитала, и у меня получилось… Что получилось? А получилось: «Тащите шнурок и сто дураков».
– Розыгрыш? Да? – почему-то обрадовалась Нина. – Ну, что, разве я не говорила?
– Что ты говорила? – взорвался Пыжик. – Ничего не говорила! И зачем ты пошла с нами, – не поймёт вся Академия наук.
– А что я теряю? – усмехнулась Нина.
– Что теряешь? – растерянно переспросил Пыжик, думая о чём-то другом. Глаза его стали скучными, он весь словно посерел, осунулся, ресницы его пришли в движение: то вверх, то вниз, то вниз, то вверх, будто отплывал он от неприятностей, помахивая, вместо платочка, ресницами.
– Подождите! – поднял руку Пыжик. – Одну минутку! Во-кару-дотс! – он присел, поспешно начертил на песке это дурацкое слово, провёл по нему пальцем и грустно вздохнул. – Правильно! Сто дураков! – И, взглянув на нас, захохотал так, словно боялся заплакать. – Ха-ха! – выжимал он из себя весёлый смех, глядя на всех невесёлыми глазами. – Так я же давно догадался, что это розыгрыш! Эх, вы!
– Догадался? – усомнилась я. – Тогда зачем же ты:…
– А затем! – Пыжик оскалил зубы, как Джульбарс. – Для интереса! Вот зачем! – И вдруг лицо его повеселело, глаза заблестели, радостная улыбка раздвинула губы. – Ну, сто дураков! Ну, хоть двести даже! Ну и что? Ну, а дальше? Тайна-то ведь не раскрыта? Нет! Мы же всё равно ещё не знаем, кто разыграл нас! И почему именно нас, – тоже непонятно. Значит, – он сделал паузу, молча посмотрел на всех и решительно надвинул кепку на нос, – я остаюсь! Выясню всё… один! Если никто не останется!
– Почему никто, Пыжик? Я остаюсь с вами! – послышался голос Марго.
– И я!
– И я!
– И я!
– А мне, – сказала Инночка, – всё равно нечего делать.
Мы двинулись к памятнику Зои. Но хотя работы экспедиции продолжались, настроение у всех было, видимо, такое же, как у меня. А моё, скажу честно, определённо испортилось. Мне показалось, что и солнце светит после появления вокарудотса уже не так, да и всё в парке стало вроде невесёлым, как дождливая, осенняя ночь.
Молча мы прошли танцевальную площадку, молча миновали розарий, также молча промаршировали по аллее Героев Советского Союза. И только когда над пушистой зеленью молодых лип показалась бронзовая голова самой храброй девушки, Пыжик сказал, как бы разговаривая сам с собою:
– Но только это не наши ребята… Почерк мировой… И опять же – ни одной ошибки в письмах… Нет, честное пионерское, это всё-таки самая настоящая тайна.
Облака плыли над бронзовыми плечами Зои, пепельно-сизые голуби вились над её головой, опускаясь на бронзовые волосы, на закинутую за плечи винтовку. Зоя стояла повернув голову в нашу сторону. Она смотрела на экспедицию таким спокойным и твёрдым взглядом, что мне захотелось остановиться, и что-нибудь сказать ей.
Проходя мимо Зои Космодемьянской, Пыжик отвернулся и, кажется, покраснел. Ведь Зоя единственная девочка, которой, как говорил Пыжик, он завидует.
– Ладно, сейчас узнаем, – сказал он, нервно подёргивая воротничок куртки, – сейчас всё станет ясно. И кто разыгрывает, и почему разыгрывает, и так далее. – Он говорил, обращаясь к нам, но смотрел на нас, как на пустое место. Его глаза глядели куда-то дальше. – В общем-то, теперь самое интересное узнать, кто и для чего разыгрывает. Да! Вот в чём штука!
Мы грустно вздохнули.
Как хорошо, как интересно началось всё! Ну, почему в загадочную тайну вмешалась Инночка? Хотела всё описать сегодня, но уже устала, да и пора ложиться спать. Но завтра обязательно, непременно закончу рассказ о приключениях в парке Победы.
2 сентября
Медную пуговицу мы отыскали быстро. В зарослях кустарника Инночка и нашла её. Она же (как будто для того мы её пригласили) вытащила прикреплённый к пуговице шнурок, а затем, проворно перебирая непомерно длинный шнур, вытянула из-под корней какой-то свёрток.
– Вот!.. Тайна!.. – Инночка схватила что-то завёрнутое в газету и перевязанное бечёвкой. – Вскрываем? – И, не ожидая ответа, распаковала свёрток. – Ура! – захохотала Инночка. – Это вам!
Мы отшатнулись.
В руках Инночки появился пучок розог, обвитый розовой ленточкой. На ленточке было написано тушью:
«Наружное. Принимать перед чтением книг о похождениях шпионов.
Привет! Нептун – гроза морей и четыре бороды».

– Вот это секрет! – совсем уже бесстыдно захохотала Инночка.
Нина посмотрела на небо и, улыбаясь, вздохнула.
– Пятеро отважных и смелых открывают тайну! – сказала она и, передёрнув плечами, достала из кармана маленькое зеркальце. – Пятеро курносых оканчивают игру со счётом пять – ноль в пользу Нептуна – грозы морей! – снова вздохнула Нина и, поглядывая в зеркальце, стала рассматривать свои зубы.

Я посмотрела на членов экспедиции. Кроме Инночки, все пятеро были действительно курносые. Все до одного курносые.
Неужели это простое совпадение? Мне показалось в эту минуту, что я сделала какое-то научное открытие, но какое именно, этого я ещё не могла понять. Однако разве не удивительно, что пять курносых попали, как один, в такое глупое положение?

Впрочем, лично я не совсем курносая. Пожалуй, я только подвид небольшой курносости. Но лишь успела я отметить мысленно деление курносых на виды и подвиды, как с ужасом подумала: «Ну и шум будет в классе, когда узнают о наших похождениях в парке».
– Девочки, – сказала я, – как это хорошо, что у нас появилась настоящая тайна. Собственная! И вы понимаете, конечно, что нам теперь придётся хранить её, заботиться о том, чтобы никто не узнал о приключениях с Нептуном.
– Ясно! – повела носом Марго. – Если в классе узнают, – засмеют!
У Пыжика был самый смущённый вид.
– Ребята, – сказал он, расстегнув воротник рубашки, – вообще-то ничего страшного не случилось… Ну, просто… играли и… всё тут! И никому докладывать об этом, конечно, не стоит… Мало ли кому и как нравится играть… Лучше всего, чтобы никто не знал… Да! Короче говоря, предлагаю… Давайте поклянёмся…
– …над розгами! – захихикала Инночка.
Ну, зачем мы взяли её с собою?
Пыжик покосился на неё, но, сделав вид, что не слышал, поднял вверх крепко сжатый кулак:
– Поклянёмся, ребята…
– Стойте, стойте, – закричала Инночка, наклоняясь, – тут что-то ещё есть! Завёрнутое в целлофан! – Она выудила из пучка розог пакетик и вдруг заорала так, что её услышали, наверное, и на Выборгской стороне, и на Охте. – Соска! Ура! Одна на всех! И с приложением! Глядите! Записка! Ого! Читаю: «Принимать между главами шпионских книг. Перед употреблением не болтать. Четыре бороды и одна безусая особа!»
– Ясно, – угрюмо сказал Пыжик. – Подстроил кто-то из девчонок, а всю эту пакость устроил или старший брат, такое моё мнение, или целая банда.
– Тогда, – сказала Нина, – я знаю кто. Лийка Бегичева. У неё же целая банда мальчишек. Стиляг. Семиклассников. Они всегда с ней бывают.
Пыжик покачал головою.
– Почерк не семиклассный, – вздохнул он. – Да и стиляги написали бы по-другому. Но не в этом дело, ребята! Дело в том, что мы должны дать клятву не трезвонить в классе об этом… стихийном бедствии. Поклянёмся же держать загадочное дело в тайне!
– Ой, девочки, – отскочила Инночка, – у вас теперь столько тайн, что даже голова кружится. Я пошла. До свиданья!
– Куда?…
– Постой!
– Куда же ты?
Но Инка, бессовестно – оскалив зубы, помахала рукою и помчалась так, что её худые длинные ноги взлетели к самому затылку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36