У парня был такой вид, что его вот-вот хватит удар, но он все-таки нашел в себе достаточно силы, чтобы сказать, что он сейчас пойдет узнать, не сможет ли мистер Мелфорд принять меня. Он ушел и буквально через минуту вернулся и попросил меня следовать за ним.
Я пошел за парнем по коридору, застеленному роскошным пушистым ковром. Да, Плейс Плайс — чертовски милое местечко.
Дворецкий открыл дверь и пропустил меня в комнату. Это огромная комната, обставленная мебелью красного дерева и с огромными кожаными креслами и кушетками. По стенам на полках масса книг, а у камина, который находится справа от меня, стоял огромный старик. На вид ему было — около 60 лет, волосы совсем седые, а глаза как буравчики. Лицо худое, и держался он самоуверенно. Вообще вид молодцеватый, какой бывает у старичков, которые очень много внимания уделяют своей внешности.
Он улыбнулся. Говорил он с легким английским акцентом.
— Чем могу служить? — спросил он. — И с кем имею честь разговаривать?
Я сел на одно из огромных кресел, взглянул на старика и улыбнулся.
— Бросьте вы эти свои упражнения в изящной словесности, мистер Мелфорд, — сказал я ему, — и давайте сразу перейдем к делу. Я уже сказал вашему дворецкому — я имею в виду того парня, который, вероятно, сейчас подслушивает нас у двери, зажав в руке заряженный пистолет, — что я привез часть золотых слитков, отправленных в Англию казначейством Соединенных Штатов. Грузовик с золотом находится у вашего подъезда.
Вот как обстоит дело. И я подумал, что мне следует немного побеседовать с вами, чтобы доказать, что вы не самый умный человек на свете и что даже такой незначительный человек, как я, которого дядя Сэм нанял наблюдать за порядком и который не умеет разговаривать салонным языком и иногда использует несколько грубоватые приемы в работе, даже такой человек оказался более умным и ловким, чем вы!
Он приветливо улыбнулся мне, сидя с видом школьной учительницы, собирающейся пожурить первоклассника за то, что тот прогулял все уроки, заигравшись с мальчиками в хоккей.
— Все это очень интересно, — сказал он, — но боюсь, что я не совсем понимаю, о чем вы говорите. И все еще не знаю, с кем имею честь разговаривать.
Я встал. Подошел к двери, запер ее, но ключ положил в карман и вернулся на свое место. Он все еще сидел и улыбался.
— О'кей, — сказал я. — Значит, вы решили придерживаться такой позиции? Ну что же. Я сейчас тебе все расскажу. Садись-ка ты поудобнее в это креслице и слушай меня внимательно. Советую тебе максимально насладиться сидением в таком мягком, удобном кресле, потому что тебе недолго осталось сидеть в кожаных креслах, как бы не пришлось пересесть совсем на другой стул.
Мое имя Лемми Кошен. Я джимен. Тебе ведь известно обо мне все. И если твое имя Мелфорд, тогда я скажем — Сиамский король. Нет, ты не Мелфорд, твое имя Харбери Чайз, и ты самый паршивый на свете сукин сын, который привык загребать жар чужими руками, потому что у тебя слишком кишка тонка, чтобы все делать самому.
Он вскипел, как тысяча чертей, и судорожно сжал пальцами ручки кресла.
— Слушай ты, великолепный мой, — продолжал я. — Я сейчас расскажу тебе одну сказочку, и когда я кончу, ты поймешь, почему и зачем я пришел к тебе.
Ну, вот так слушай:
Жил-был один парень, который считал себя чертовски умным и ловким. Это был крупный босс с Уолл-Стрита, и с и вел знакомства с порядочными людьми. У него был приемный сын, который был немного не того, болтался по ночным клубам с разными дамочками и т.д., и его звали там ВиллиПростофиля.
Однажды этот самый уоллстритовский парень обнаружил, что дела-то у него идут не ахти как хорошо. А если говорить более точно, парень стоял перед крахом, и ему срочно была нужна огромная куча денег. Как я сказал, у него было много знакомых, работающих в различных правительственных учреждениях. Познакомился он и с одним парнем из Казначейства США. Этот парень — кузен Мирабель Гайфорд, которая была помолвлена с Вилли-Простофилей.
Так вот. Уоллстритовский парень решил, что в связи с предстоящим вступлением в родственные отношения ему удастся выкачать из парня, работающего в казначействе, сведения об очередной отправке золота в Европу.
И ему это удалось! А когда он получил эти сведения, устроил так, что помолвка Мирабель и его сына была расторгнута. Сделал он это потому, что Мирабель страшно была недовольна поведением ВиллиПростофили, который продолжал болтаться по ночным клубам. Но уоллстритовский парень, которого звали Харбери Чайз, хотел, чтобы Вилли продолжал вертеться в ночных клубах, потому что при его содействии Харбери мог навербовать себе самых отъявленных головорезов для предстоящей работы.
Ну-с, так. Вилли нашел ему отличного, прямо-таки первоклассного гангстера по имени Сальтьерра. Харбери и Сальтьерра встретились и договорились о том, каким образом им лучше всего хапнуть это золото, но сделать это они хотели так, чтобы никто не мог заподозрить Харбери.
А между тем один из подручных Сальтьерры попал в госпиталь и проболтался там, феды взволновались и принялись за работу. Вилли-Простофиле нужны были деньги, Харбери отказал ему в них, потому что у него самого их больше не было, хотя об этом никто не догадывался. Вилли ужасно рассердился. А тут еще понял, что происходит что-то подозрительное, и он решил все рассказать. С одной стороны, чтобы отомстить папаше, а с другой — чтобы его не приняли за одного из членов этой банды. Но Сальтьерра и «Хмельной» — это репортер одной из газет и подручный Сальтьерры — каким-то образом пронюхали, что Вилли собирается встретиться в клубе Джо Мадригала с «джименом» по имени Мирас Дункан. Поэтому они договорились пристрелить обоих — и Мираса Дункана, и Вилли, и они это очень мило проделали в один из вечеров. Но их обеспокоило одно обстоятельство: в городе появился еще один «джимен» по имени Кошен. Кошен начал повсюду совать свой нос, начал что-то понимать, и банда решила как можно скорее от него отделаться. После того, как Сальтьерре не удалось его подстрелить при выходе от Скендала, они решили заманить Кошена на борт быстроходной яхты и убить там.
Это был очень хороший план, потому что Харбери продолжал бы оставаться в стороне. У Харбери был домашний ясновидящий пророк по имени Сен Райма. Сен Райма заявил Харбери, что его приемного сына убил Сальтьерра. Харбери и сам отлично это знал, но он предложил Сен Райме устроить сеанс на борту яхты.
Это была отличная мысль, потому что заманив обоих, и Сен Райму, и Кошена, на борт яхты, легко можно было там убить, а одновременно использовать эту яхту для того, чтобы забрать у английских гангстеров украденное золото.
И все было сделано так, что Харбери вроде не имеет к этому делу никакого отношения. Яхту, мол, у него украли. Мирабель Гайфорд, между прочим, роскошная девчонка, услышала об этом сеансе, а так как она и раньше слышала от Вилли кое-какие намеки, почуяла, что происходит что-то неладное. Она попыталась остановить Кошена, чтобы он не ездил на яхту, потому что у нее есть кое-какие сомнения, но Кошен ее не послушал.
Яхта отчалила от берегов Америки. На следующий день Харбери заявил, что яхту у него украли. Он сделал вид, что очень возмущен этим делом, и на первом же пароходе отправился в Англию, где несколько месяцев тому назад уже снял дом. Между прочим, вот этот самый дом, и нанял по рекомендации Сальтьерры несколько парней для ограбления поезда и отправки золота на борт «Колдуньи Атлантики».
Но Сальтьерра свалял дурака. Он не убил Кошена, когда у него была такая возможность. И когда Кошен добрался до берега, Руди пришлось срочно смываться. Затем Харбери прочитал в газете заметку о том, что Кошен остановился в таком-то отеле в Саутгемптоне. Он подумал: Кошен — опасный человек, его надо немедленно убить. И тут снова призывают «Хмельного», он все еще продолжает играть роль репортера. И тот рассказывает Кошену какую-то несусветную чепуху о том, что Харбери узнал английский адрес убийцы его приемного сына и собирается выведать у Харбери этот адрес и сообщить его Кошену.
Кошен делает вид, что поверил «Хмельному» и едет в гараж, в котором «Хмельной» собирался убить Кошена. Но, как видите, не он убил, а его убили, и я скоро узнаю, почему.
Но этот олух купил себе пару новых перчаток в Рамсее и не сорвал с них этикеток магазина. И по этой этикетке Кошен и добрался до тебя, Харбери!
Ну, как тебе нравится эта сказочка?
Он все еще сидит и улыбается. Потом достает из жилетного кармана огромную сигару, откусывает кончик и берет ее в рот.
— Очень интересно, мистер Кошен, — сказал он. — Я могу воспользоваться вашей любезностью и задать вам только один единственный вопросик. Каким образом вам удалось связать меня, беднягу, с этим делом.
— Ты допустил три промаха, Харбери, — сказал я ему, — но мне некогда сейчас разъяснять твои ошибки, ты лучше позвони-ка своему дворецкому, пусть он принесет тебе шляпу и поедем со мной прогуляться. Я собираюсь сдать тебя лично, и следующий кроссворд ты уже будешь решать в тюрьме. Вот так-то!
Он вздохнул. Потом встал, подошел к столику, на котором лежали спички и хотел закурить сигару. Но она что-то не раскуривалась, тогда он отбросил ее и открыл другой ящик, побольше размером, чтобы взять сигару из того ящика. Я это ожидал, и когда он повернулся ко мне с револьвером, который достал из сигарной коробки, я уже вытряхнул из рукава испанский автоматик и точным выстрелом прострелил ему правую руку. Вскрикнув от боли, он уронил револьвер на пол.
— Слушай, Харбери, — сказал я ему. — Я не возражаю против того, чтобы ты закурил. Но к чему эти шутки?
Он обвязал руку носовым платком и улыбнулся мне. Он был ужасно похож на дьявола во гневе.
— Боюсь, что вы слишком добры ко мне, мистер Кошен, — сказал он. — Разрешите мне спросить, куда мы с вами сейчас поедем?
— Пожалуй, ты лучше посиди здесь спокойно, — сказал я ему. — Я организую так, что тебя заберут. Да тебе, собственно, и некуда отсюда убежать.
Он кивнул.
— Не могу ли я на некоторое время остаться один? — сказал он. — Если вы будете достаточно любезны оставить мне вот это — он ткнул ногой в револьвер, валявшийся на полу — может быть, это будет наиболее легким и удобным выходом для всех нас. — Возможно, — сказал я ему. — Но если ты решил покончить с собой, делай это быстро и только не промахнись. Сальтьерра не промахнулся, стреляя в Вилли, «Хмельной» не промахнулся, всаживая в Мираса Дункана две или три пули, Сен Райма тоже получил по крайней мере пять пуль. Поэтому, Харбери, не жди от меня сожалений и огорчений по поводу того, что ты решил отдать концы добровольно. Ну, пока, старик.
Я прошел по комнате и вышел через балконную дверь, мне не хотелось проходить по коридору, так как ребята могли подумать, что это Харбери стрелял в меня.
Я оказался сзади дома и обошел его с правой стороны, Грузовик все еще стоял у входа.
Когда я подходил к нему, из дома послышался выстрел. Харбери сдержал свое слово и застрелился, что, по-моему, было очень умно с его стороны. Около дома никого не было, за исключением того парня, которого я огрел револьвером. Он лежал все там же, витая в сладких сновидениях, навеянных на него моим ударом. Машина так и стояла с не выключенным мотором.
Я впрыгнул в кабину, включил скорость и выехал за ворота. Я проехал по Ботлей Род к тому месту, где свернул серый кадиллак Карлотты, потому что настало время побеседовать с Руди и Карлоттой, они, вероятно, уже заждались меня.
По-моему, после того, как золото было перевезено в Плейс Плайс, Харбери должен был бы пойти к Руди и договориться с ним о дальнейшей его судьбе. И вот, по-моему, что они должны были бы сделать: Харбери, получив золото, немного отсиделся бы у себя в Плейс Плайс, пока шум вокруг кражи немного поутихнет. И тогда он зафрахтовал бы здесь для себя какое-нибудь судно, погрузил бы на него золото и отправил в то место, которое было у них заранее запланировано.
Я медленно ехал по шоссе, и меня догнала полицейская машина. Я показал копу свое удостоверение и сказал, что машина до краев нагружена золотом, пусть он о ней позаботится. Я также спросил его, где находится Херрик, и коп пообещал проводить меня к нему.
Проехав две-три мили, мы свернули налево. Там, среди группы деревьев, спряталась полицейская машина и около ее капота стоял Херрик. Сквозь деревья виднелась задняя стена дома, в которой Руди, Карлотта и вся их компания ожидала моего визита.
— Кажется, ты неплохо проводишь сегодняшний вечер, Лемми? — улыбнулся он мне. — И, по-моему, ты на сей раз просто используешь меня в качестве работника окружного бюро поручений. Может быть, ты все-таки посвятишь меня в то, что происходит?
Я коротко рассказал ему обо всем и сказал, что если он разрешит мне еще с полчаса вести игру на свой страх и риск, мы непременно сегодня же покончим с этим делом.
Он понял, что иного выхода нет. Он отлично понимает, что если это дело вести официальным путем, мы ничего не добьемся.
Но мне с большим трудом удалось уговорить его отпустить меня к Руди одного. Только после того, как я объяснил ему, почему именно я хочу пойти туда один, он сказал «О'кей».
Мы договорились, что три полицейские машины окружат дом Руди. Две из них примерно в четверти мили вниз по шоссе, а третья машина — машина Херрика, будет прикрывать дом сзади.
Он дал мне полицейский свисток, и мы уговорились, что когда я начну наигрывать на нем веселенькие мелодии, копы немедленно ворвутся в дом и сделают все, что положено.
Он немного проводил меня.
— Я не должен бы разрешать тебе так рисковать, Лемми, — сказал он. — Но я знаю, что ты страшно упрямый парень, и может быть, действительно тебе виднее, как надо поступать! Но мне будет очень тяжело, если вдруг этот самый Сальтьерра задумает поупражняться в стрельбе, использовав тебя в качестве мишени.
Я посоветовал ему не говорить глупостей. Ведь Руди неизвестно, что его дом окружен полицией; ему также не известно относительно судьбы Харбери, и если я к нему заявлюсь, он подумает, что я просто клюнул на приманку Карлотты и заявился к ним в одиночку, и тогда, если мне улыбнется счастье, я выполню свой план.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26