Ред улыбнулся.
— Возможно, вы правы.
Коллингвуд оттолкнулся ногами, и диван начал раскачиваться.
— У моей бабушки был такой диван-качалка. Я чувствую себя совсем как в детстве. — Он раскачивался медленно, как маятник. — Вы расскажете мне, что вам известно про Денниса Френча?
Ред скрестил руки на груди.
— Ведь вы только потому и занялись этим делом? Чтобы разыскать своего друга? А действительно серьезные вещи вас не интересуют?
— Разве? Я всегда думал, что дружба — одна из самых серьезных вещей.
— Я не то хотел сказать. Я хотел сказать… Ну, то, что выходит за пределы вашего беспокойства за друга. Разве вас не интересуют философские проблемы? Или политические последствия? Неужели вы хотите, чтобы вашей жизнью управляла какая-нибудь тайная элита?
Коллингвуд фыркнул.
— А вы хотите сказать, что до сих пор ею никто не управлял? — Диван тихо раскачивался взад и вперед. — Разве начиная с эпохи фараонов было когда-нибудь такое время, чтобы горсточка честолюбцев не стремилась заправлять всеми делами? Пока они делают это более или менее толково и оставляют меня в покое, я ничего против них не имею. Насколько я понял, вы все от них отличаетесь только тем, что попробовали внести в это немного научного подхода. Пожалуй, это ничуть не хуже, чем метод проб и ошибок, с которым нам приходилось мириться испокон веков.
Ред ожидал чего угодно, но только не такого безразличия. Он положил руки на перила.
— Вам действительно все равно? — спросил он, слегка наклонившись вперед и не скрывая удивления. — Вы увязли в этом деле чуть ли не глубже, чем все остальные, и все же самые принципиальные вещи ничего для вас не значат?
— Это что, обвинение? Когда кто-нибудь призывает сбросить ярмо угнетения, он по большей части недоволен только одним: что угнетатель не он. — Коллингвуд уперся ногами в дощатый пол и остановил диван. — Но я сделал одну оговорку. Я сказал, что мне все равно, если только вы оставите меня в покое. А этого вы не сделали.
Хотя Коллингвуд даже не повысил голоса, Реду стало не по себе. Он не выдержал обвиняющего взгляда и отвернулся, обхватив рукой столбик веранды и прижавшись к нему щекой. Дерево было гладким и прохладным.
— Нет, этого мы не сделали. — Неважно, что не Ассоциация все затеяла, что это была Женевьева Вейл с ее паранойей. Это могло случиться по-всякому. Все здание было пронизано трещинами — их было слишком много, чтобы возложить вину на ту из них, из-за которой оно обрушилось.
— Так вы мне не расскажете?
Ред оглянулся через плечо.
— Что?
— Что вам известно про Денниса.
— Я не говорил, что не расскажу.
— Нет, вы перевели разговор на другую тему.
Ред снова отвернулся.
— Прошу прощения, — сказал он. — Это уже вторая натура. — Он провел рукой по столбику, нащупал трещинку и принялся ковырять ее пальцем. — Вы себе не представляете, как это происходит, — продолжал он, все еще стоя спиной к Коллингвуду. — Когда вступаешь в тайное общество вроде нашего. Постоянно боишься проговориться. Даже о самом существовании тайны. Даже родителям. Даже ближайшим друзьям. Учишься давать уклончивые ответы, недоговаривать, иногда просто лгать. Изобретать правдоподобные истории про какую-нибудь «левую работу на лето», но никогда не говорить правды. А через некоторое время… — Длинная серебристая полоска краски отломилась, и он начал вертеть ее в пальцах. — Через некоторое время осторожность становится второй натурой. На всякий случай никогда не говоришь всего. А еще лучше — не говоришь вообще ничего. Но в клиологии дистанция измеряется частотой общения между двумя точками. — Он горько улыбнулся. — Это мы усваиваем в ходе обучения. Так что дистанция между тобой и всеми, кого ты когда-либо знал, начинает расти. И хуже всего то, что ты знаешь, почему это происходит. Можешь даже написать уравнение. Очень скоро единственными твоими друзьями остаются такие же, как ты. Вы живете в никому не ведомом, замкнутом кружке и утешаетесь тем, что в конечном счете вы подлинные властители мира. А все, остальные — так, никто. — Он отшвырнул полоску краски в темноту, облокотился на перила и переплел пальцы. — Зачем я все это вам говорю?
— Не знаю, — сказал Коллингвуд. — А кому еще вы можете это сказать?
Ред взглянул на него через плечо и поджал губы.
— Вы уверены, что вы всего лишь бухгалтер?
— Скажите мне, Кальдеро, — сказал Коллингвуд, — а как вы попадаете на такую работу? Ведь объявления о ней в газетах как будто не печатают?
Ред провел рукой по столбику.
— Нет, — сказал он. — Не печатают. — Ему припомнилось, как завербовали его. Эммет Блейн. Давно он не вспоминал этого сварливого старика с его галстуками-бабочками в горошек и с пробором посреди головы. Полная противоположность привычному образу тайного агента — и в то же время учитель и проповедник, способный зажечь человека идеей. — Мы постоянно… ну, можно сказать, присматриваемся. К людям, которые проявляют к этому интерес. И способности.
Например, к студентам, которые чем-то выделяются из общей массы. К робким квадратным шпенькам, которые не могут ужиться в стандартных круглых дырках. К тем, кто способен попасть под влияние харизматического учителя. К достаточно независимым, чтобы не дать обтесать и скруглить свои грани, и достаточно прозорливым, чтобы догадаться попробовать растесать дырки под квадрат.
Эммет Блейн… Давно он не вспоминал этого учителя истории. Их долгих споров о том, как построить лучший мир. Как многое может изменить даже один человек… если только сделает то, что нужно, и тогда, когда нужно.
Ред с удивлением обнаружил, что у него в ушах только что прозвучал голос Эммета Блейна, словно это были его слова. Он насторожился. Что, если все его нынешние планы, касающиеся Ассоциации, — всего лишь далекие отголоски мыслей, подсказанных в давно прошедшие времена его старым учителем? Что, если он всего лишь орудие, с помощью которого Эммет пытается управлять будущим? Такой тонкий замысел вполне в духе клиологического мышления. И разве не такова на самом деле цель всякого учителя и гуру на этой планете? Управлять будущим через посредство своих учеников?
«Нет, черт возьми! Эммет был не такой! И глаза у него были совсем не такие, как у Джейн Хэч или у Кэма Бетанкура. Наши учителя нас учат, а не управляют нами!»
— Это уже второй раз, — услышал он слова Коллингвуда.
— Что второй раз?
— Вы уже два раза уклонились от того, чтобы рассказать мне про Денниса.
Ред потер руки. Ночи становятся холоднее. «Осень — самое грустное время года», — подумалось ему.
— Он, видимо, в руках группы «К», — сказал он. — До сегодняшнего вечера я не знал, кто это — группа «К» или Шестерка. Кто-то в организации Кеннисона знает, где он. Кеннисон как-то подслушал этого человека, когда он говорил по телефону. Он не сказал нам, кто этот крот, но у меня есть кое-какие догадки. Там сейчас Беннет, она прослушивает его телефон, чтобы мы могли напасть на след. — Он выпрямился и повернулся к Коллингвуду лицом. — Вот. Ну и как, теперь я был с вами достаточно откровенен?
Коллингвуд кивнул.
— Вполне. А почему Беннет так заинтересована в том, чтобы разыскать Денниса?
Ред пожал плечами.
— Ей дано такое задание, — тут же нашелся он.
Коллингвуда это, казалось, позабавило.
— Снова осторожность? Ну, неважно. Не буду добиваться от вас ответа. Если пообещаете, что, как только узнаете, где Деннис, немедленно сообщите мне.
Ред колебался только несколько мгновений.
— Конечно.
Сзади него открылась дверь, и на веранду упала полоса света. Из двери выглянула Ллуэлин, щурясь в темноте.
— Джереми? Вы здесь? А, вот вы где. И, я вижу, мистер Кальдеро тоже.
Ред вздохнул.
— Какого черта, зовите меня Джимми.
— Чарли закончил сопоставление. — Она взглянула на Реда. — Не хотите проверить?
— В этом нет необходимости.
— Вы ему доверяете?
— В этом тоже нет необходимости. Умник следит за ним со своего конца.
— Понятно. Так вот, они обнаружили кластер уличных автоматов в Сан-Франциско, куда звонила эта ваша Говард, и наоборот. Молодой человек, который сидит на том конце модема, проверил их по базам данных «Кеннисон Демографикс» и выяснил, что в самом центре этого кластера живет Алан Селкирк.
Селкирк. Ред не удивился. Все сходится. Кеннисон говорил, что больше не доверяет Селкирку; впрочем, Кеннисон вообще мало кому доверяет. Но теперь стало понятным нападение на автомобильной стоянке. Кто еще знал, что они там будут, кроме Кеннисона и Селкирка? Он попытался представить себе, что этот молодой человек и есть беспощадный убийца, но не смог. Однако разве такие люди не подходят для этого лучше всего? Он вспомнил, как потрясен был шотландец, когда они сказали ему, что существует третье общество. (Только третье? Господи, каким простым все казалось им тогда!) И еще он вспомнил, какое облегчение было написано на лице Селкирка, когда ему рассказали о Тайной Шестерке. Ну конечно! Он, наверное, боялся, что они докопались до группы «К».
— И вот что, Джереми, — продолжала Ллуэлин. — Мистер Умник просил передать вам кое-что от Глории Беннет.
Коллингвуд часто заморгал, но лицо его осталось спокойным.
— Да? Что она сказала?
— Только то, что Денниса Френча держит у себя где-то в Манхэттене человек по имени Бернстайн.
Коллингвуд кивнул и взглянул на Реда.
— Быстрое обслуживание.
Ред не мог не ухмыльнуться.
— Я всегда выполняю свои обещания.
12
Кеннисон впустил ее в помещение фирмы «Джонсон и Ченг».
— Не беспокойтесь, моя дорогая, — промурлыкал он, — в это время здесь никого не будет.
«Два часа ночи, — подумала Сара. — Ну, по крайней мере, эта их Ночная Смена уже разошлась». Она неожиданно зевнула, прикрыв рот рукой.
— А нельзя было это сделать дистанционно? — спросила она еще раз.
Кеннисон обернулся и посмотрел на нее.
— Дистанционно? О, конечно нет. Там нужно отключать защиту.
Примирившись со своей участью, она вошла вслед за ним в темный зал. Если дело касается железок, то с Кеннисоном лучше было бы отправить Умника. Однако Кеннисон настоял, чтобы пришла она. Больше он никому не доверяет.
Ну что ж, зато можно полюбоваться на потрясающую луну. В прошлую ночь Сара наслаждалась этим зрелищем из окна своей квартиры, и оно почему-то оказало на нее успокаивающее действие. Она надеялась снова испытать это ощущение сегодня вечером, пока ждала звонка Кеннисона, но оно оказалось неуловимым, как дым. Луна была та же самая, но… не та.
В компьютерном зале стоял полумрак, но машина была включена. Красные и зеленые огоньки подмигивали из темноты, похожие на глаза многоглавой гидры, дремлющей и бодрствующей в одно и то же время.
— У нас есть несколько программ, которые работают всю ночь, — объяснил Кеннисон, — но людей мы обычно здесь все время не держим.
Сара взглянула на него, но не смогла разглядеть выражение его лица. В темноте виднелась лишь черная, тень. Почему-то она ощутила страх. Она попыталась убедить себя, что это нелепо, но вокруг действительно было темно, а Кеннисон в самом деле напоминал привидение.
— Зажгите какой-нибудь свет, — сказала она. — А то я не вижу, что делаю.
— Нет. Вдруг кто-нибудь увидит свет снаружи и заинтересуется, что здесь происходит?
— Но в комнате нет окон, — возразила она. — А дверь мы можем закрыть.
— Если дверь будет закрыта, мы не услышим, когда кто-нибудь войдет в главный зал.
Она взглянула на него. Голос у него был, как у капризного ребенка.
— Да господь с вами! Кто может сюда войти в такой поздний час?
— А если грабитель? — Это был наполовину вопрос, наполовину предположение.
Она фыркнула.
— Не говорите глупостей.
— Ну, ладно, — недовольно ответил он и дотронулся до панели на стене у самой двери.
Флюоресцентные лампы мигнули и зажглись, залив комнату жемчужным светом. Она увидела, что Кеннисон, обиженно выпятив нижнюю губу, по-детски надулся. «Что это с ним?» — подумала она.

Они работали целый час. Кеннисон отвинчивал задние панели и отключал тумблеры, Сара следила за его действиями по экрану терминала. (ФАЙЛ РАЗБЛОКИРОВАН. ФАЙЛ РАЗБЛОКИРОВАН) «Он мог сделать все это и сам, — подумала Сара. — А после отключения защитных схем я могла бы работать из дома».
Зачем он настоял, чтобы она пошла с ним? Потому что он параноик и кто-то должен все время держать его за ручку?
Кеннисон показался из-за левой крайней консоли — без пиджака и галстука, с закатанными рукавами и расстегнутым воротничком. Изображает тяжелую физическую работу? «Хватит играть в игрушки, кузен Дэниел!»
— Это последняя защита, — объявил он. — Теперь кто угодно может залезть сюда и украсть все файлы. — Он слегка нахмурился, закусил нижнюю губу и уставился на машину. — Кто угодно, — повторил он грустно. — Alea jacta est.
— А это, значит, ваш Рубикон? — добавила она.
Он повернулся к ней и улыбнулся.
— Ах, мисс Беннет! К сожалению, так мало кто в наши дни разбирается в классике…
— Да? А кто в этом виноват?
Кеннисон покачал головой.
— Теперь вы уже прекрасно знаете, мисс Беннет, что мы можем поощрять и поддерживать какую-нибудь тенденцию, но мы не можем внедрить ее насильно. — Он еще раз взглянул на панели драйверов, которые только что снял. — Я бесповоротно встал на этот путь. И все же кто может устоять перед искушением оглянуться? Кто может поставить крест на своем прошлом — даже на прошлом своего отца — без малейшего признака сожаления?
— Ну-ка, расскажите мне все как есть, — сказала она, не скрывая иронии. Кеннисон снова повернулся к ней.
— Да. Вы поймете, не правда ли? Мы с вами — не то что Джимми Кальдеро и ему подобные. Мы не можем так просто, ради удобства, отбросить все, чем были и чем еще могли бы стать. Это нас с вами и связывает. Мы с вами как брат с сестрой. — Он просиял, как будто ему пришла в голову свежая мысль. — Как брат с сестрой.
«Ну и ну!» — подумала она и не без труда заставила себя вспомнить, что вот этот самый симпатичный опечаленный человек, который сейчас стоит перед ней, не раз отдавал приказ об убийстве людей — в том числе Моргана и Денниса. Что поиски Денниса интересуют его только потому, что ему надо знать, кто его похитил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81