Куяма, хотя и неохотно, но все же попытался убедить в этом Шефа.
— Значит, ты утверждаешь, будто этот инспектор работал на тебя?
— Да, — бледнея, ответил Куяма. Если Шеф сейчас и не задаст ему столь логичный вопрос, — с какой это стати сотрудник центрального отдела расследования перепоручает то, что входит в его прямые обязанности, и без того перегруженному работой инспектору окружного участка? — он сделает это исключительно из уважения к погибшему полицейскому. Но рано или поздно этот вопрос прозвучит.
— И что же он делал?
— Не знаю.
Не будь ситуация столь кошмарной, Куяму позабавило бы выражение лица Шефа. Господин Кадзэ если уж не каждый день, то по нескольку раз на неделе говорил или давал понять своим подчиненным, что нет в их профессии ничего такого, с чем бы он не сталкивался. Однако заявление Куямы явно было ему в новинку.
— Ты хочешь сказать, будто поручил ему работу, а сам и понятия не имел, чем конкретно он занимался?
— Да, — признался Куяма.
Шеф продолжал бы свои расспросы до бесконечности, но, к счастью, им пора было выезжать на место происшествия. В машине все сидели молча. Шеф, возможно, придумывал десяток разных вариантов постановки последнего вопроса, а Куяма воспринимал происходящее как дурной сон. С включенной сиреной, визжа тормозами, полицейский автомобиль подкатил к роковому месту. Кордон почтительно расступился перед ними, и они с уверенным видом подошли к небольшой группе людей, столпившихся вокруг трупа. В течение всей своей предшествующей служебной карьеры Куяма был бы счастлив, попади он в участники столь эффектной сцены. Сейчас же он не испытывал никакой радости. Слушал, как Шеф задает протокольные вопросы, словно по ответам мог бы установить нечто такое, что ускользнуло от внимания усталых детективов. Труп обнаружил водитель автобуса, возвращавшийся с работы. У Куямы зародилось чудовищное подозрение. Рассеянно слушал он заключение врача о том, что череп пострадавшего проломлен, и все более утверждался в своей мысли.
— Как вы сказали, господин доктор… чем был нанесен удар?
— Затрудняюсь сказать определенно. Судя по всему, каким-то тяжелым и твердым предметом. Но что это за предмет, установит лишь лабораторный анализ.
— Руками его убили. Голыми руками, — вмешался Дэмура. До этой фразы Куяма и не заметил старого сыщика, который с угрюмым видом стоял возле полицейского оцепления. Остальные сотрудники отдела, кто видел Дэмуру впервые, с удивлением воззрились на старика в потертом костюме. Куяма же при виде старого инспектора неожиданно для себя испытал чувство уверенности. Кто-то пренебрежительно отмахнулся от слов Дэмуры, а полицейский врач неохотно пожал плечами, не исключено, мол, хотя он со своей стороны считает такое предположение маловероятным. Шеф не вмешивался в пререкания. Он молча опустился на корточки и осторожно, не дотрагиваясь, осмотрел голову жертвы. Затем поднялся и утвердительно кивнул, не говоря ни слова. Зато Куяма чувствовал, что больше не в силах молчать.
— Кадзэ-сан… — поймав взгляд Шефа, Куяма тихо продолжил. — Поначалу я счел случайностью, но теперь далеко не уверен в этом.
— В чем дело?
— Вчера на нас тоже было совершено нападение. Мы с господином Дэмурой ехали в такси…
Четверть часа спустя все трое уже сидели в кабинете Шефа. Куяма и Дэмура, диктуя на магнитофон, изложили обстоятельства происшествия по всем протокольным формам, как это сделал бы любой свидетель или подозреваемый; затем последовала знакомая процедура составления словесного портрета и фоторобота. Нет, усов у него не было, а вот лоб вроде был ниже. Что же касается рта… но если говорить по правде, то Куяма гораздо лучше запомнил кулаки таксиста, чем его лицо. Вид этих здоровенных кулаков буквально заворожил его.
— Можно ли предположить, что это он убил Адзато?
Все, кто находился в кабинете — художник, Куяма, два более старших по рангу сотрудника отдела, — чувствовали, что Шеф задал вопрос, вертевшийся на языке у каждого из них.
— Какое там! Это заурядный уличный драчун! — ответил Дэмура, к всеобщему разочарованию.
Куяма почувствовал, как в нем просыпается былая антипатия к Дэмуре.
— Тогда отчего вы цацкались с ним, а не расправились сразу? Ведь вы-то истинный мастер, не так ли?
— Жизнь не игра и не спорт, здесь нет правил, кроме единственного: один из двоих останется лежать. Ну так вот я предпочитаю, чтобы лежать остался другой.
Куяма не стал с ним спорить. Он вспомнил, с каким ужасом взирал он на здоровяка таксиста, и попроси его в ту минуту кто-нибудь описать бандита, он убежденно сказал бы, что это самый страшный человек — если не во всем мире, то уж в Японии наверняка. А маленький, неприметный Дэмура разрывает страшиле физиономию и заявляет, что тот всего лишь уличный драчун. Или взять, к примеру, знаменитого актера-каратиста или его друга Фукиду… Каждый из них начинен взрывной силой и уверен в собственной непобедимости, а затем вдруг из ниоткуда появляется мастер еще более умелый, более стремительный и жестокий. Что же это за мир? Откуда у них берется мужество, что придает им такую уверенность в себе? Блестящая техника, опытность? Почему каждый из них считает себя лучшим и не допускает мысли, что может столкнуться с мастером еще более подготовленным технически? Куяма не понимал этого и чувствовал, что никогда не поймет. Дэмура, например, ждет не дождется часа помериться силами с убийцей Адзато. Куяма был далек от того, чтобы недооценивать старика. Но ведь и убийца Адзато не уличный драчун, его на обычный прием не подловишь.
Шеф тем временем приказал одному из инспекторов обойти таксомоторные парки, другому — больницы и амбулатории, после чего вернулся к делу несчастного Эноеды. С молниеносной быстротой раскидал своим подчиненным десятки поручений, и в считанные минуты огромная машина расследования была запущена на полную мощность. Куяма диву давался, наблюдая во всем блеске профессиональный опыт и сноровку Шефа. Или все дело в том, что гораздо проще давать указания, чем действовать самому, и легче разослать десяток людей с конкретными поручениями, чем самому протирать подошвы? Во всяком случае, первой задачей Шефа было реконструировать последний день Эноеды, выяснить, где он побывал и с кем встретился, а если и это не наведет на след, то заглянуть на день раньше. Одному пожилому инспектору он поручил наведаться домой к погибшему, деликатно известить госпожу Эноеду о смерти мужа и тотчас же справиться, из дома ли звонил он утром в участок. Прежде чем посланец удалился, Шеф тонко намекнул, что полагалось бы и кому-то из ближайших коллег Эноеды составить депутацию к вдове. Дэмура умел понимать намеки. Он поднялся, бросив многозначительный взгляд на Куяму. Момент был мучительный. Куяма чувствовал, что лицо его горит, но не шелохнулся. Каждой клеточкой существа он противился этому визиту.
— Ну что же, проиграем все еще раз.
Дэмура и Куяма сидели в каком-то третьеразрядном ресторанчике. Они не были голодны, а Куяма и вовсе чувствовал, что не в силах проглотить ни кусочка. Он всячески упирался, не желая идти к жене Эноеды, и подчинился, лишь перехватив повелительный взгляд Шефа. На деле все оказалось еще хуже, чем он себе представлял: безграничное горе вдовы, которую они тщетно пытались утешить, обостряло чувство собственного бессилия, и вдобавок мучил вопрос — почему? Из-за чего погиб Эноеда? Возможно, из-за какого-то необдуманного поручения, данного ему Куямой, только потому, что ничего более толкового не пришло на ум. Пожилой детектив из отдела расследований завершил свою миссию в считанные минуты. Задал вдове несколько вопросов, выяснил, что Эноеда звонил не из дома, более того, жена думала, будто он пошел в участок. На том сыщик — один из любимчиков Шефа — распрощался и ушел с такой естественностью, что никто не решился его удержать: не иначе как человек прямиком направляется брать убийцу! Дэмура с Куямой вынуждены были остаться, хотя у обоих было подсознательное ощущение, что они подступили к убийце гораздо ближе, чем могло показаться со стороны.
Затем, когда маленькую квартирку Эноеды заполнили родственники, полицейским удалось освободиться. Они покинули дом с облегчением, и оба стыдились этого своего чувства. Не сговариваясь, они двинулись на поиски ближайшей пивной, словно давние, испытанные соратники.
Заведение оказалось паршивенькое, но не из тех притонов, где только успевай озираться, как бы не пырнули ножом в спину. Узкий, вытянутый зал, вдоль стен столики в два ряда, кухня в дальнем конце, а сразу у входа в небольших стеклянных витринах выставлены муляжи блюд, сделанные из пластика или воска; бутафория, конечно, но все же аппетит она возбуждала. Выбор был не ахти какой. Несколько посетителей в сосредоточенном молчании поглощали еду, почти на каждом столике во вместительных бутылях стояло пиво. Иссохшая — кожа да кости — старушка поставила перед посетителями традиционные стаканы воды со льдом и принесла влажные салфетки для рук. Салфетки были из дешевой махровой ткани, бамбуковый поднос — самый простенький. Дэмура заказал подогретое сакэ и пиво. Оба инспектора молча прихлебывали слабую рисовую водку. Любой средний европеец может выпить ее сколько угодно и будет ни в одном глазу, а японец способен опьянеть от одной-двух чашечек. К счастью, сакэ скоро кончилось, и Куяма с удовольствием потянулся к пиву. Он наполнил оба стакана и начал разговор, которого нельзя было избежать.
— В преступлении может быть замешан Маццони. Негодяй отъявленный, по-моему, он самый настоящий преступник, который выступает продюсером лишь для того, чтобы отмыть деньги. Мотив для убийства у него был, а нанять исполнителя нехитро. При нем неотлучно состоят три «гориллы» — по-моему, кошмарные типы. Легко могу себе представить, что один из них убил Адзато и Эноеду.
— А я не могу.
— Почему? Вы видели их в деле?
— Конечно, — ответил Дэмура и тотчас спохватился. Откуда Куяме знать о стычке, происшедшей в доме Маццони? Но ведь и молодой инспектор, должно быть, видел немало такого, о чем он, Дэмура, и не догадывается. Нет, так дело не пойдет. Сейчас самое время выложить другому все, что каждый из них знает, а уж потом можно и продолжить розыск. Иначе это импровизированное соперничество заведет в тупик: они попросту упустят убийцу. Дэмура вздохнул и сделал официанту знак принести еще два пива. Затем перевел взгляд на Куяму.
— Ну ладно, начнем сначала. Что и о ком нам известно?
— Взять, к примеру, каскадеров. Они годятся разве что на роль сообщников, хотя по голове их ударили безжалостно. И, по мнению доктора, они не могли сами причинить себе такие травмы. — Куяма смотрел на Дэмуру с любопытством и с легким страхом, как на экзамене в школе. Он всегда волновался, пока на лице экзаменатора не появлялась первая одобрительная улыбка. На сей раз он мог ждать сколько угодно — Дэмуре было не до улыбок.
— Доктор в таких вопросах мало смыслит. Конечно, можно допустить, что каскадеры сами нанесли себе удары, вызвавшие легкое сотрясение мозга. Но им никогда бы не победить Адзато, а уж так играючи, как это удалось убийце… — старик махнул рукой, и в этом жесте заключалось множество разных чувств: снисходительное превосходство по отношению к доктору, легкое презрение к каскадерам и искреннее уважение к изуверскому мастерству убийцы. Куяму обозлило это плохо скрываемое преклонение, но он сдержался.
— Неважно… Каскадеров пока что можно оставить в стороне, — продолжил он, и Дэмура согласно кивнул. — Пройдемся по списку киношников. Главная фигура тут оператор Ямамото. Какого вы мнения о нем?
— Я? Да никакого, — удивленно ответил Дэмура. — Это, скорее, по вашей части.
Куяма не решился спросить, что именно старик имеет в виду. То ли он причисляет Куяму к натурам артистическим, то ли подозревает его в извращенных наклонностях. А может, попросту считает, что вся эта киношная компания в его компетенции? Как бы то ни было, Куяма решил не отвлекаться от темы.
— Основания для убийства у Ямамото, конечно, были. Он якобы ссудил Адзато деньгами на съемку фильма. Если договор был заключен на условиях долевого участия в прибыли, то гибель актера выгодна Ямамото.
— Возможно… Необходимо проверить эту версию.
— Да, необходимо проверить… — эхом отозвался Куяма, подумав, что поручит это Эноеде. И тут же опомнился. К счастью, Дэмура не обладал способностью читать мысли, и Куяма поспешно продолжил: — К тому же Ямамото более десяти лет снимает фильмы с участием каратистов, он знает всех каскадеров и мастеров и вполне мог подобрать такого, кто сильнее Адзато.
— Верная мысль, — одобрительно кивнул Дэмура, и Куяма еще больше воодушевился.
— Если оставаться в рамках съемочной группы, то, по-моему, следующая кандидатура — Таякама. — Со стороны Дэмуры не последовало никаких возражений, так что директор картины на время стал фигурой номер один. — Заинтересован ли он в гибели Адзато, не знаю. Но, по-моему, он тормозит расследование. — Куяма сделал паузу, чтобы Дэмура мог вставить свои замечания, и был слегка разочарован, когда старик воздержался от назидательной реплики, что, мол, нежелание помочь следствию еще не означает попытку затормозить его. Ну а так Куяма лишился возможности блеснуть своими контрараргументами. — Словом, он тормозит расследование, и если задаться вопросом, мог ли он организовать убийство, ответ будет однозначным.
— То есть утвердительным?
— Конечно! Этот человек в силу своей профессии способен раздобыть и уладить буквально все. Он выбирает место для съемок, он подбирает статистов, он знает всех и каждого. Видели бы вы, как он гонит съемки, — а ведь минуло всего лишь несколько дней после смерти Адзато! Таякама нашел человека, который дописал сценарий, подобрал паренька на главную роль вместо Адзато. А тот играет, да еще как играет. Советую хоть раз взглянуть.
— Не исключено. Во мне пробудился интерес к киносъемкам.
Куяма слегка поперхнулся и решил закончить с кандидатурой Таякамы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24