– Не имеет права. Миссис X. живет в религиозной общине с суровыми правилами. Членам общины запрещено иметь дело с внешним миром без особой надобности.– Как же тогда она повстречала вас? – язвительно спросил Ронда.– А никак. Это я повстречал ее.– Но каким образом?– Боюсь, что вы мне не поверите.– Не зря боитесь. И все-таки попробуйте.Куинн попробовал. Рассказ получился долгим. Ронда слушал, ошарашенно качая головой.– Бред! – сказал он под конец. – Они все сумасшедшие. Может, вы тоже сумасшедший?– Не исключено.– Где это место? Как оно называется?– Этого я вам сказать не могу. Община как община, в Южной Калифорнии таких хватает. И люди в ней как люди, хотя и немного бракованные – неврастеники, неудачники. Предпочитают сидеть тихо, внимания не ищут. Местные власти их иногда тревожат – там есть дети школьного возраста.– Ну ладно, – сказал Ронда, махнув рукой, – допустим, я поверю в эту дикую историю. Чего вы теперь от меня хотите?– Во-первых, замолвите за меня слово перед Мартой О'Горман.– Не надейтесь на легкую победу.– А во-вторых, скажите, как зовут рыжую женщину, которая была вчера здесь, за перегородкой, когда мы беседовали об О'Гормане.– Зачем вам?– Вчера вечером она приставала ко мне с разговорами в "Эль Бока-до", а человек в плаще и шляпе обыскивал в это время мою комнату.– Вы думаете, тут есть связь?– Глупо было бы думать иначе. Она удерживала меня в кафе, чтобы тот человек мог спокойно делать свое дело.– Вы ошибаетесь, Куинн. Женщина, которую вы имеете в виду, никогда в жизни не стала бы приставать к незнакомому мужчине в таком месте, как "Эль Бокадо", не говоря уж о том, чтобы покрывать вора. Это порядочная женщина.– Ну естественно! – воскликнул Куинн. – Все, кто так или иначе участвуют в этом деле, добродетельны до крайности! Уникальный случай – ни преступников, ни злодеев, ни дам сомнительной репутации. О'Горман был замечательным человеком, Марта О'Горман – столп местной морали, миссис X. – украшение общины, а рыжая особа преподает, наверное, в воскресной школе.– Представьте себе, преподает.– Кто она, Ронда?– Вот наказание! Не хочу я говорить, как ее зовут, Куинн! Она очень милая молодая женщина. К тому же вы могли и ошибиться. Вы что, ее вчера тут видели?– Только макушку.– Тогда почему вы так уверены, что это она была в кафе? Кстати, Вилли слишком умна, чтобы так неуклюже себя вести.– Вилли? – повторил Куинн. – Случайно не Вильгельмина?– Да.– Вильгельмина де Врие?– Д-да, – растерянно произнес Ронда. – А вы откуда знаете?– Она мне представилась в "Эль Бокадо".– Вообще-то ее зовут Вилли Кинг, она успела выйти замуж и развестись... Вилли сама вам сказала?– Да.– Это лишний раз доказывает, что ничего дурного у нее на уме не было.– Говорите, что хотите, я уверен в обратном.– Что еще она вам сказала?– Не люблю повторять вранье. Кстати, друг сердца у нее есть?Вопрос почему-то расстроил Ронду.– Послушайте, Куинн. Не впутывайте в это дело лучших людей нашего города – хотя бы и на словах.– Стало быть, у Вилли Кинг роман с одним из лучших людей вашего города?– Я этого не говорил. Я только...– Скажите, в Чикото есть плохие люди? Все, кого я видел – или о ком слышал, – такие хорошие! Хотя нет, есть одно исключение – симпатичная растратчица из банка, бухгалтерша, да?– Почему вы вдруг о ней вспомнили?– А я и не забывал.– Почему?– С такой профессией, как у меня – да и у вас тоже, – больше обращаешь внимания на грешников, чем на святых. И хотя Чикото кишмя кишит святыми...– Оставьте нас в покое. Мы обыкновенные люди и живем в обыкновенном городе, где происходят обыкновенные события.– Расскажите о бухгалтерше, Ронда.– Зачем вам?– Когда Вилли Кинг вчера тут подслушивала, вы говорили не только об О'Гормане, но и о бухгалтерше. Мне любопытно, кто из них двоих интересует Вилли Кинг или ее возлюбленного.– В Чикото всех интересуют оба, – сказал Ронда, неопределенно пожав плечами.– До такой степени интересуют, что кто-то вломился ко мне в номер?– Нет конечно.– И все-таки, Ронда, с кем у Вилли роман?– Не берусь утверждать, но, когда в маленьком городке молодая, привлекательная женщина работает на не старого еще вдовца, неизбежно возникают слухи, что она и над ним работает.– Как его зовут?– Джордж Хейвуд. Торгует недвижимостью. Вилли была у него секретаршей, потом пошла выше. Рекламу Хейвуд печатает у нас, и там Вилли значится как помощница. В чем именно она ему помогает, я думаю, никого не касается.– А вдруг меня касается? – спросил Куинн. – Вилли в "Эль Бокадо" появилась не случайно, тюрбан и очки – тоже не случайность.– Я в этом не уверен.– Вилли имела какое-нибудь отношение к О'Горману?– Насколько я знаю, нет.– А к бухгалтерше?– И к ней не имела.– А к кому имела?Ронда откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки.– Бухгалтерша таскала деньги потихоньку, лет десять – одиннадцать, и Вилли это касается только потому что она работала на Джорджа Хейвуда.– Значит, к бухгалтерше имеет отношение Хейвуд?– Да, – резко ответил Ронда, – но о растрате он ничего не знал, это доказано. Дело в том, что бухгалтершей была его младшая сестра, Альберта Хейвуд. – Ронда помолчал, хмуро уставившись в потолок. – В каком-то смысле ее судьба так же трагична, как и у О'Гормана. Они оба были тихими, замкнутыми людьми.– Были? Она что, тоже умерла?– Вроде того. Альберта Хейвуд уже пять лет сидит в женской тюрьме Теколото и, скорее всего, проведет там еще лет пять – десять.– А как насчет условно-досрочного?– Скоро будет второе слушание дела, но я не думаю, что ее освободят.– Почему?– Когда решается вопрос об условно-досрочном освобождении, растратчик должен, во-первых, точно указать, куда он дел деньги, и, во-вторых, подтвердить, что раскаялся. Боюсь, что Альберта Хейвуд ни того, ни другого не сделает. По слухам, ведет она себя хорошо, но не кается. А что касается денег, то здесь все зависит от судебной комиссии. Если Альберте поверят – ее счастье. Она своих показаний не меняла.– А вы ей верите?– Да, – сказал Ронда. – Она потратила деньги за те десять лет или больше, что их таскала. Жертвовала на благотворительность, давала взаймы друзьям и родственникам, кое-что потеряла на биржевых махинациях, остальное проиграла на бегах. Обычная картина. После того как Альберту Хейвуд поймали, я заинтересовался статистикой растрат и узнал много удивительного. Например, то, что ежегодная сумма растрат по стране намного превышает сумму грабежей.– Да ну?!– Можете проверить. Или другое. Альберта Хейвуд совершенно не похожа на мошенницу, и это, оказывается, тоже характерная черта растратчиков.Обычно они добропорядочные граждане, не имеющие отношения к преступному миру и не считающие себя преступниками. Очень часто и общество их так воспринимает, потому что они почти всегда возвращают часть украденного тем, кого обобрали. Чикото горой стоял за Альберту Хейвуд. Да, она растратила сто тысяч долларов, зато бойскауты купили себе новую мебель, а общество детей-инвалидов получило новый автобус. Разумеется, логики тут никакой – все равно что получить удар ножом и сказать преступнику "спасибо" за то, что он сует в виде утешения леденец.– Вы хорошо знали мисс Хейвуд?– Да нет, не очень. Она со всеми была знакома, но близких друзей у нее не было. В тюрьме на нее не нарадуются: послушная, тихая, никаких хлопот. Ей это, конечна, зачтется, но все равно неясно, поверит ли комиссия тому, что денег больше нет, хотя я не сомневаюсь, что она говорит правду.– Кто-нибудь делал попытку связать дело о растрате с убийством О'Гормана?– Разумеется. Одно время полиция даже баловалась мыслью, что О'Гормана убила Альберта.– У нее был повод?– Когда Альберту арестовали, расследование по делу О'Гормана еще не кончилось, полиция продолжала копать, и вот однажды они копнули особенно глубоко и выяснили, что когда-то О'Горман, как и Альберта, был бухгалтером, а значит, мог задолго до всех остальных узнать о растрате и пригрозить ей разоблачением, а за это Альберта могла его убить. Слабых мест в этой теории много. Во-первых, в тот вечер, когда О'Гормана убили, Альберта была в кино. Во-вторых, к банковским расходным книгам О'Горман имел доступ только через Альберту, а уж она позаботилась, чтобы посторонние в них не заглядывали.– Он был для нее посторонним?– В общем, да. Не исключено, что какое-то время они общались – когда О'Горман работал продавцом недвижимости у ее брата Джорджа, – но недолго, потому что больше месяца О'Горман у Джорджа не продержался. Он на Таити саронг Национальная одежда, в которой на Таити ходят как женщины, так и мужчины.

бы не продал, я же говорю, кишка у него была тонка, а кроме того, не настолько его интересовали деньги, чтобы он в покупателя клещом впивался, как положено настоящему продавцу. Он не стремился много заработать, и Марта на него не давила, хотя и волновалась, что не сможет послать детей учиться в колледж.– Она получила за мужа страховку?– Да, страховая компания в конце концов ее выдала. Но разве это сумма? Тысяч пять, кажется.– Пять тысяч долларов – сумма более серьезная, чем два доллара.– Что вы хотите сказать?– То, что бродяга, которого О'Горман якобы подобрал на шоссе, получил два доллара, а Марта О'Горман – пять тысяч.Лицо Ронды покраснело от Гнева, но голос звучал спокойно:– Некоторое время Марту тоже подозревали, но скоро эта версия отпала. Удивительное дело: люди были гораздо добрее к Альберте Хейвуд, совершившей преступление, чем к Марте, которая была невинной жертвой. И здесь дело опять в новой мебели у бойскаутов и автобусе для детей-инвалидов. Глупые граждане Чикото не желали понимать, что ограбили их на сто тысяч, а вернули всего процентов пять от этой суммы. Остальное было проиграно на бегах.– Альберта Хейвуд называла какие-нибудь имена и даты?– Нет. Очевидно, не хотела никому неприятностей. Но владелец табачного киоска сообщил полиции, что она покупала тотализаторные бланки месяцев шесть-семь до того, как ее поймали.– А как ее поймали?– Директор банка заметил, что уровень вкладов понижается, в то время как в других банках он растет, и ему это показалось подозрительным. Он пригласил ревизоров. Сотрудники банка об этом, конечно, не знати. Когда один из ревизоров вызвал Альберту Хейвуд и попросил ее объяснить какую-то мелкую погрешность в первой попавшейся ведомости, она сразу поняла, что ее песенка спета, и призналась во всем. Потом был суд, и ее отправили в Теколото.– У нее есть еще близкие родственники кроме брата?– Младшая сестра Руфь, которая уехала из города примерно за год до истории с Альбертой. Она рассорилась с семьей из-за человека, который на ней женился. И мать, о которой можно рассказывать долго. Миссис Хейвуд не ходила на суд, прокляла Альберту и того же требовала от Джорджа. Он сестру всегда любил, тем не менее виделся с ней после ареста всего один раз, перед тем как ее увезли в Теколото. Это, конечно, влияние матери. Для семьи Альберта Хейвуд умерла в тот день, когда в банк пришли ревизоры. По крайней мере, для миссис Хейвуд и Джорджа. О Руфи сказать не могу. Она просто исчезла.– Что такое миссис Хейвуд?– Чудовище, – сказал Ронда с гримасой. – Джорджу нужно выдать медаль за то, что он с ней живет. Или отправить в сумасшедший дом.– Значит, они живут вместе?– Да. Джордж овдовел лет семь-восемь назад. Недвижимость большим спросом в наших краях сейчас не пользуется, но он неплохо сводит концы с концами. После того как Альберта села, мы ожидали, что Джордж уедет куда-нибудь, где фамилия Хейвуд никого не смущает. Но Джордж не побоялся остаться... Вот, собственно, и вся история. А мораль ее такова: если присвоишь чужие деньги, не играй на бегах, не давай знакомым. Зарой их в надежном месте, чтобы было чем обрадовать судебную комиссию.– Когда будет второе слушание?– В следующем месяце, – ответил Ронда. – Я напомнил об этом Джорджу пару недель назад, когда он к нам заходил, но он промолчал.– А вас, я вижу, это интересует?– Меня всегда интересуют новости, а слушание дела Альберты Хейвуд, безусловно, новость номер один для Чикото. Все, Куинн, рад был вас видеть, но у меня много дел.– Вы замолвите за меня слово перед Мартой О'Горман?– Попробую. Хотя вы ей, мягко говоря, не понравились.– Если вы мне поможете, она изменит свое мнение.– Ладно, – сказал Ронда. – Я постараюсь. Позвоните мне часов в одиннадцать. Глава 6 Куинн позвонил в контору Джорджа Хейвуда из телефона-автомата в аптеке. Ему ответил человек, назвавшийся Эрлом Перкинсом, который сообщил, что мистер Хейвуд простудился и на работу не вышел.– Могу я поговорить с миссис Кинг? – спросил Куинн.– Миссис Кинг будет после обеда. Она за городом, показывает участок клиенту. Если у вас что-то срочное, позвоните мистеру Хейвуду домой, 5-0936.– Спасибо.Куинн набрал 5-0936 и попросил Джорджа Хейвуда.– Он болен. – Женщина, взявшая трубку, была старой, но энергичной. – Болен и лежит в постели.– Простите, я не мог бы поговорить с ним всего одну минуту?– Нет.– Это миссис Хейвуд?– Да.– Я в Чикото проездом и хотел бы встретиться с мистером Хейвудом по важному делу. Меня зовут Джо Куинн. Передайте ему, пожалуйста, что я остановился...– Передам, когда сочту возможным.И она повесила трубку, оставив Куинна в неведении, когда представится такая возможность: через час или под Рождество.В закусочной он выпил чашку кофе и купил "Чикото ньюз". Международные события были изложены более чем скупо, страницы газеты заполняли нескончаемые, скучные списки людей, принимавших участие в нескончаемых, скучных событиях местной жизни. Ничего удивительного, что Ронда с благодарностью вспоминал об Альберте Хейвуд и О'Гормане, подумал Куинн. Второе рождение старой сенсации пришлось бы кстати. Уж она бы вытеснила с первой страницы пикник Ассоциации христианских юношей и бридж-турнир в женском клубе.В одиннадцать часов он позвонил Ронде.– Все в порядке, – радостно сообщил тот. – Марта, конечно, упиралась поначалу, но я ее уговорил. В двенадцать она ждет вас в кафетерии больницы, адрес: угол С-стрит и Третьей авеню. Кафетерий на первом этаже.– Огромное спасибо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30