– Слушайте! – Светка с негодованием запахнула прожженный в нескольких местах халатик. – Вам, наверное, делать не фиг. Вон, от бандюгов прохода нет, мафия в Кремле сидит, а вы херней маетесь. Чем я вам мешаю, а?
– Мы, между прочим, после тебя как раз в Кремль и собирались. К тебе зашли так, по пути, как к подучетному элементу. А заодно про Шершавого спросить. Как Шершавый-то поживает?
Андрей не страдал излишками наблюдательности, но заметил резкую перемену в поведении Свет-лампочки. Она расточительно затушила недокуренную сигарету, затрясла уже не только пальцами, но и головой, села на предложенный Палычем табурет, еще плотнее запахнула халатик и, чуть замявшись, переспросила:
– Шер… Шершавый? Так он же сидит. Ему пятерик дали. Еще два года…
– А говорят, его видели тут, – первый раз за всю беседу подал голос Андрей.
– Да кто такую херню говорить может? На зоне он. Я вот месяц назад письмо от него получила. Сейчас…
Светик открыла трюмо и достала мятый конверт.
– Что пишет?
– Какая разница?
– Ждать просит? Жениться обещает? – Не ваше дело.
– Да мне просто парня жалко. Он пишет, ждет, любит. Верит. А ты в это время с другим шары гоняешь. Нехорошо.
– С каким, с каким другим?
Андрей указал на пепельницу, в которой, кроме окурков сигарет со следами помады, сморщенно лежали хапцы «Беломора».
– Вот, сейчас окурки в ход пойдут. Это я курила!
Палыч лениво поднялся с дивана и подошел к трюмо, между стеклянными раздвижными шторками которого была вставлена выгоревшая кодаковская фотография.
– Вот он, голубчик.
На фото стоявший в плавках расписной Шершавый обнимал Светку на фоне серого водоема.
– Это еще до посадки, – пояснила Светка, – на Рижском взморье.
Андрей тоже взглянул на фотографию, разглядел повнимательней Шершавого и плюхнулся на диван.
– Сидит, значит? – Палыч воткнул фото на место. – Проверим.
– Проверяйте.
Подучетный элемент принялся усиленно кусать ногти.
– Ты полегче, полегче. Пальцы откусишь. Чего распереживалась-то?
– А вы бы не волновались? Сколько ж можно над человеком издеваться? Чуть что, сразу Тимохина. Я к вашему новому начальнику пойду! В газетах пишут, что он порядочный человек… Честный.
– Ты тоже честная?
– Да! Почестнее вас!
– Слышь, Андрюха, все кругом честные! По-моему, это не так. Иначе мы остались бы без работы. А жаловаться? Это милости просим. Главное, жалобу без ошибок напиши.
Палыч раскрыл свою форменную сумку-портфель, достал блокнот, сделал пометку.
– Так, кто тут у нас следующий? Витька Быков? Тоже честный. Все честные, мать их! Давненько у него не был. Вот и навестим. Рейд все-таки. Пойдем, Андрюха.
Светка сразу подобрела.
– Сергей Павлович, я паспорт потеряла где-то. Как восстановить можно?
– В паспортный стол. У дежурного узнай часы приема. Заплатишь штраф, получишь новый. Паспорт новый.
– Штраф? А как бы без штрафа? У меня сейчас, с деньгами не очень. Может, сказать, что украли?
– Украли?! Обмануть?! Так ты же честная!
На улице Палыч со вздохом произнес:
– Жалко, мимо темы.
– Думаешь? А может, врет? Мужик-то точно в хате бывает.
– Еще бы не было! Молодая девка, да в отдельной хате… Тут из мужиков очередь должна стоять. А Шершавый? Я в штабе уточню, но, по-моему, он еще лямку тянет. Амнистий вроде не было.
– Баба вроде не вредная, – сказал Андрей не столько Палычу, сколько себе. – На контакт пойдет.
Надо вживаться в землю, заводить дружбу с интересными людьми, превращать этих людей в Юстасов и пользоваться их услугами. Тогда не придется собирать окурки по пепельницам…
– Я, Андрюха, к себе зарулю, протокольчики на черных заберу, рейд все-таки. Назад не пойду, фиг ли мне на краже делать?
– Давай. Я-то отсвечусь на всякий случай. Вдруг начальство нагрянет, да и так…
Палыч, прыгая через лужи, скрылся за углом. Андрей усмехнулся, услышав про протокольчики. Маленькая хитрость в ответ на хитрость большую. После каждого рейда нужно отчитываться за активную работу. Чтобы все видели – рейд прошел не напрасно. Но так как на деле рейд ничем не отличался от обычных будней, в ход шли изобретения и фокусы. Заранее, в те самые будни, участковые ловили черных, рисовали протоколы за всякие там нарушения, но дату на них не ставили. Когда же начинался рейд, протоколы извлекались из сейфов, датировались нужным числом и шли в зачет. Вот и получалось: нет рейда – нет задержанных; есть рейд – пожалуйста, результат. Результат передавался в управление, откуда шел в столицу, где, видя явную пользу рейдирования, рекомендовали почаще повторять мероприятие.
Липовали не только участковые, но и все остальные. Каков вопрос, таков ответ…
Андрей поднял воротник и двинулся в направлении обворованной квартиры.
– – Больше пьяных! Я говорю, больше пьяных давай! Три протокола всего! Вон, в пивняк сходите, там этого добра, как говна в стойле. Хотя бы десяточек надо сделать…
Андрей дождался, когда дежурный закончит телефонный разговор, затем доложил об обстоятельствах кражи и узнал насчет новых заяв.
Заяв пока не было.
– В канцелярию зайди, Ленка просила. Андрей покинул дежурку и заглянул в канцелярию.
– Привет, Леночка. Скучаем? Как насчет свежих сплетен? Кстати, шеф-то где?
– Он же с утра на диктанте, в управлении.
– Где?! На каком диктанте?
– Ой, Андрюша, ты как не родной, будто не в милиции. Третьего дня пришла телеграмма. Собрать всех начальников отделов для написания диктантов. Перед этим собирали начальников райуправлений.
– Наш тоже ездил?
– А как же. На троечку вытянул. В словах «Азербайджан» и «искусство» сделал по две ошибки. Дали месячный срок подтянуться и исправить.
– И двойки были?
– Да, не повезло многим. Сложные слова попались.
– И что?
– Их уволили. Без учета прошлых заслуг.
Я сегодня пальцы крестиком держу за Игоря Михайловича и ругаю его матерно.
Игорь Михайлович был начальником отдела, где трудился Андрей Воронов.
– Круто. Мы тоже будем диктант писать?
– Не исключено. Даже наверняка. У Андрея запершило в горле.
– Хм… Ладно, ты от меня что хотела-то? Леночка открыла сейф, на котором стоял большой зелено-голубой глобус, и достала пухлый журнал.
– Мне надо данные твоих родителей или ближайших родственников.
– Зачем? – не понял Андрей.
– Приказ пришел. У каждого начальника отдела должны быть данные родителей сотрудников.
– Зачем? – вновь спросил Андрей.
– Ну, вдруг ты провинишься? Материал просрочишь, напьешься на службе, еще что-нибудь. Тогда предков твоих вызовут и потолкуют. В воспитательных целях.
До Андрея наконец стало доходить.
– А-а-а…
Родители жили в провинции, откуда Андрей приехал искать счастья сюда, в большой, по его представлениям, город. Из ближайших родственников здесь имелась бывшая жена, сын семи лет, ну и, пожалуй, любовница. (Кстати, давно не заходил, навестить бы.)
– Ладно, записывай. – Андрей продиктовал данные своих стариков. Леночка убрала журнал.
– Где купила? – Андрей ткнул пальцем в глобус.
– Места надо знать хлебные… Это китайский. У меня подруга челноком катается. Я заказала.
~ А еще нельзя?
– Извини, Андрюша… Мне и так перед ней, неудобно. Он столько места в багаже занимает. Вот еще, там материалы за тобой заявительские, срок скоро, не забыл?
– Помню, – буркнул Андрей и вышел из канцелярии.
«Айзер… Азерб… Азрей… Тьфу ты, блин. А действительно, как?»
Сосед по кабинету, Антон Михайлович Грицук, или просто Тоха, почти обрусевший хохол из-под Харькова, барабанил на машинке, сурово сдвинув брови и беззвучно двигая губами. «Вот у кого с русским просто беда», – подумал Андрей, снимая куртку.
К явно страдающей грамматике Тохи добавлялся его жуткий хохляцкий акцент. Тоха не просто «гыкал», он вообще букву "г" проглатывал. Вместо «гастроном» – «'астроном», «гангрена» – «'ан'рена», ну и так далее.
– Ну, че'о там? – Антон оторвался от машинки и поднял глаза на Андрея.
– Глухарек. Кража через форточку.
– Я не про то. В ханцтовары заезжал?
– Да, был. Нет глобусов.
– Ну, черт! Может, шарик воздушный расхрасим или презик? У меня хак раз есть один. Будет маленький 'лобус.
– Я что, Репин, шарики красить? – Андрей сел за свой стол. – А ты, халява, шел бы тоже в магазин. Я бегаю, как шестерка, а ты сидишь целый день и на машинке стучишь, Кобзарь.
– Хто-хто?
– В магазин канай! Хватит халявить.
– А хто чужое 'авно раз'ребать будет? Я этому 'андону Херувимову 'лаз набью х-хо'да-нибудь. Фи' ли подставляет, в натуре? Принял заявочку, а Х-хрицук списывай.
Антон щелкнул пальцем по заряженному в машинку листу.
Валерка Херувимов (ну, дал Бог фамилию!) работал опером в их отделе. Про него говорили, что он фанат и служебный долг ставит превыше естественных потребностей. Если за рабочий день ничего не раскроет, будет терпеть. А когда уж совсем прижмет, уестествится втихаря, с оглядкой, под благовидным предлогом или отделенческим забором.
– Что он там натворил?
– 'Алиматья хакая-то. Два пацана в подъезде в войну и'рались с баллончиками 'азовы-.ми. Ну, брыз'ались! Чо тахо'о, а? Тут мужик с «дипломатом». Домой шлепал с работы. В «дипломате» бабки, лимонов десять, не так мноо. Ну и попал под 'азовую струю случайно! «Дипломат» выронил, давай бельма протирать. Пока протирал, чемодан хто-то подобрал как бесхозный. Естественно! Ты бы прошел мимо ничейно'о «дипломата»?
– Нет, наверное.
– И я бы не прошел! Да и никто бы не прошел, хроме это'о 'андураса Херувимова! 'Ра-беж, 'рабеж! Какой к дьяволу 'рабеж?! Пацаны и'рались, а он сразу – 'рабеж!
– Сколько пацанам-то?
– Да малолетки! Лет по семнадцать-двадцать! Не больше. А мне теперь эту лабуду отказывать. 'Ад! Натуральный 'ад!
Андрей, не ответив, пожал плечами и раскрыл папку со своими несписанными материалами. Появился упомянутый опер Валерка Херувимов.
– Мужики, дежурствами махнемся на субботу? Очень надо. Козу склеил, у нее хата пустая будет. А?
– А может, козой махнемся? – скривил губы в усмешке Грицук.
– У меня с ней серьезно.
– Это как? Под классическую музыку? Уважаю. 'Рамотно.
– Смеяться можно?
– Дело твое.
– Я отдежурю, – сказал Андрей. – А ты за меня через неделю.
– Ладушки, Андрюха. – Довольный Валерка упал на диван. – Во, гляньте, сегодняшние «Вести». Интервью с нашим новым патроном.
Херувимов развернул мятую газету.
– Эх, везет нам на начальство. Так… Ага, вот: "Во главу угла я поставлю кадровую политику с учетом требований времени. Во-первых, подбор грамотных сотрудников, излагающих свои мысли без орфографических и стилистических ошибок, четко, ясно и коротко. Не секрет, что добрая половина нашего управления пишет через пень-колоду, ужасным почерком и не зная элементарных правил грамматики. Теперь при приеме на службу, помимо прочего, кандидаты будут писать обязательный диктант, а аттестованные сотрудники уже пишут. С написавшими на «двойку» и меньше будем расставаться без всякой жалости. Пусть земля горит под ногами неучей! Вы посмотрите преступный мир совершенствуется, растет, ишет новые пути, а мы как писали «ча-ща» через "я", так и пишем! Я уже не говорю о лисапедах", «колидорах» и прочем. И какое после этого отношение у рядовых граждан к милиции? Человек приходит за помощью, а чем его встречают? «Салафановым» пакетом? «Ма-латком»? Неужели после такого человек уверует в милицию?
Да, соглашусь, что на первых порах раскрываемость преступлений несколько снизится. Но мы и не гонимся за липовыми показателями! Пора изживать порочную практику! Хватит морочить людям головы! Я вам так скажу – будет успеваемость, будет и раскрываемость! Сыщики царских времен знали по два языка, были образованными, культурными людьми! И соответственно, преступления раскрывали на высоком уровне. Это факты, а с фактами не поспоришь!…"
Валерка прервался.
– В общем, дальше в том же духе. Изучение основ классической литературы, личный контроль со стороны руководства, война преступному невежеству…
– Сегодня Михалыч диктант в Главке строчит. Как бы не слили мужика. У него тоже расхождения со словарем бывают. Жалко, если сольют.
– Да, Михалыч наш человек. Не наград ради…
Пимкнул местный телефон. Андрей снял трубку.
– Воронов, на заявку. Кража пальто из магазина. Продавцы человека на контроле задержали. Давай, машина ждет.
– Один – один, – подвел черту Андрей, вешая трубку. – Это не кража, это «палочка». Через "а".
Проходя по коридору, он увидел, как два сержанта-постовых снимают стенд с фотографиями лучших сотрудников отдела. Внизу стоял новый. «Правописание безударных гласных в корне слова».
Марина оказалась дома. Андрей не стал предварительно звонить и предупреждать, что заскочит. Вообще-то Марина никогда этого и не требовала, она всегда была рада Андрею. Сама тоже никогда не звонила и специально в гости не приглашала. И не упрекала в том, что его визиты становились все реже и реже.
Наверное, сейчас они были больше друзьями, чем любовниками. Марине стукнуло двадцать четыре, она, как и Андрей, была разведена, детей не имела и жила одна на двенадцати метрах коммунальной квартиры.
С Андреем они пересеклись пару лет назад, когда он работал в другом районе. Пересеклись, как это обычно бывает у сыщиков, по служебной необходимости. У Марины в автобусе вытащили кошелек с документами. Андрей, только что расставшийся со своей супружницей и нуждающийся в душевной поддержке, решил закадрить Марину – так, без всяких серьезных перспектив. Но эта легкая связь оказалась довольно прочной. Через неделю они стали настоящими, всамделищними любовниками, и в течение двух последующих лет Андрей и не помышлял о другой женщине. Как, впрочем, и Марина – о другом мужчине.
Трудилась Марина бухгалтером в небольшой фирме, посещала курсы иностранных языков и занятия шейпингом. Разговоров о том, чтобы скрепить их отношения прямоугольной печатью, никогда не возникало, они жили сегодняшним днем, не строя никаких планов.
– Проходи. – Марина достала из тумбочки шлепанцы. – Ужинать будешь?
– Да, я с дежурства.
Андрей прошел в комнату, снял трубку телефона и набрал номер, звоня домой, сыну.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3