Аннотация
Когда ведется большая игра, мы превращаемся в простые разменные фишки, и тогда уже не поймешь, кто друг, а кто враг. Выход лишь один – действовать так, как считаешь правильным, и твердо верить, что завтра тебя не убьют. Ибо кем-то свыше ты уже занесен в список обреченных на смерть.
Андрей Кивинов
Мент обречённый
«Не хочу я этой игры. Может быть, так все и должно быть, может без этой игры нельзя. Может быть. Даже наверняка. Но я не могу… Не умею. И учиться даже не хочу…»
А. Стругацкий, Б. Стругацкий… «Град обреченный»

ГЛАВА 1 Учитель
Андрей пробежал глазами по витрине канцелярского отдела и, не найдя нужную ему вещь, обратился к продавщице:
– Девушка, глобусы есть?
– Вы тоже из милиции?
– Угу, – промычал, кивая, Андрей.
– Час назад последний купили. Лейтенант какой-то. Сходите на площадь, там большой магазин, наверное, еще остались.
– Спасибо, уже был.
Андрей на пару секунд замешкался у прилавка, не решаясь уйти сразу.
– Может, подойдет карта полушарий? Они у нас хорошего качества, – продавец указала пальчиком на стеллаж.
– Я уточню. Если что, вернусь, – ответил Андрей, прикидывая про себя, чем полушария хорошего качества отличаются от полушарий качества плохого. Может, на «плохих» полушариях Родина зеленого цвета?
Он улыбнулся девушке из канцелярского отдела и, протискиваясь сквозь толпу, пошел к выходу.
В пяти метрах от магазина пыхтел уазик с брезентовым верхом. Сильный осенний ветер с залива полоскал брезент, и машина напоминала туристическую палатку путешественника, застигнутого ураганом в степи.
Андрей открыл скрипучую дверь и прыгнул на переднее сиденье. Закрыть дверь с первой попытки не получилось.
– Сильней, – подсказал водитель. Андрей шарнул так, что проходившие мимо граждане прыснули в стороны, а ребенок в коляске громко заплакал.
– Во, порядок, – с улыбкой одобрил водитель и включил передачу.
– Ну что, есть? – спросил Андрея сидящий сзади полноватый участковый.
– Час назад кончились. Лейтенант какой-то взял.
– Это Витька Сорокин, наверное. Мы на заявку ехали, он тут крутился.
– Палыч, карты полушарий есть. Может, проскочит вместо глобуса?
– Вряд ли, – покачал головой участковый. – В телеграмме сказано только насчет глобусов. Лучше не рисковать. Как-то не хочется без работы остаться.
– Где взять-то их? Ни в одном магазине нет. Раскупили за две недели. Продавцы обалдевают – никогда эти шарики не были ходовым товаром.
Андрей замолчал и уставился в лобовое стекло. К ветру добавился липкий, мокрый снег, водитель включил скрипучие щетки. Впереди возникла пробка, кто-то не мог завестись, машины замигали фарами и недовольно загудели клаксонами.
– Тьфу, черт, – стукнул по рулю водитель. – Мигалки нет, застрянем тут. Козлы, чинятся на полосе, не могут свое корыто на два метра вбок сдвинуть!
Слева, по встречной полосе, промчалась черная от грязи иномарка с бахромой смешанного с солью снега под крыльями.
– Давай, Серега, выруливай, фиг ли ждать? На заявку едем же!
Серега, беспрерывно ругаясь, принялся выкручивать тяжелый руль.
Андрей взглянул в боковое окошечко. Вдоль домов, почерневших от сырости, спешили люди, балансируя на скользком тротуаре, ныряли в двери магазинов, кабачков, учреждений. Работяги в желтых спецовках, разворотив асфальт, ковырялись в недрах, словно хирурги в кишках больного, добавляя грязи и без того грязной улице.
Наступление зимушки-зимы явилось неожиданностью только для коммунальных хозяйств, и ежегодные ссылки на сюрпризы природы воспринимались без понимания. Даже в маленьком городе не избежать Большого Бардака.
Штук десять бездомных собак, таких же запущенных, как и улица, сбившись в стаю, лавировали в толпе, пугая прохожих, оставляя мокрые следы на белых плащах, пальто и сапожках городских модниц. Бездомных собак развелось много, особенно здесь, в центре.
Андрей поежился, вспомнив, как пару недель назад на пустыре возле дома такая же свора окружила его и провожала до самого подъезда. Без лая, без какой-либо агрессивности. Но это и было самым неприятным. Что у этих четвероногих друзей на уме? Собаки сжимали кольцо плотнее, и последние три метра до дверей Андрей преодолел уже бегом. За дверьми он подумал об оставленном в сейфе пистолете, но потом решил, что пистолет в данной ситуации как рогатка против бронепоезда.
Уазик дернулся и, едва не зацепив бампер стоявшего впереди «Запорожца», вырулил на встречную полосу.
Заявка, на которую ехали, была не сильно тревожная. Рядовая квартирная кража. В канцтовары завернули чисто по пути, пара-другая минут никакой роли не сыграют.
Еще минут пять потратили, чтобы попасть во двор – если бы приехали на «Жигулях», не попали бы вовсе. Уазик, ревя, как раненный медведь, преодолевал прелести дворового дорожного покрытия.
Обворованная квартира оказалась на первом этаже. Из подвала тянуло вонючей сыростью, на исписанной баллончиками стене висели копченые, разбитые и изрезанные ножами почтовые ящики. Лампочки не было, Палыч нашел нужную дверь с помощью карманного фонарика.
Хозяйка лет сорока, как обычно бывает в подобных случаях, плакала, толком объяснить ничего не могла и показывала рукой в комнату.
– Ограбили, ограбили!!! Господи, ну что ж у меня брать-то! Почему?
Андрей указал Палычу на хозяйку, мол, займись, успокой, а сам заглянул в комнату.
Ничего оригинального. Обыкновенное чудо. Вещички из шкафов на полу, распахнутые дверцы трюмо, выдвинутые ящички. Открытое настежь окно. Грязные следы на подоконнике. Понятненько. Первый этаж, кусты. Сам Бог велел. Мелькнула мысль, что, возможно, ничего не пропало, обстановка-то соответствовала подъезду. Если так оно и есть, то достаточно сделать осмотр квартиры, взять заяву, а через три дня списать материал в архив по малозначительности.
Так оно не было. Хозяйка, немного успокоенная участковым, заявила, что из трюмо пропало обручальное кольцо, тысяч пятьдесят денег («Последние, ведь последние!») и акции трехлетней давности АО «АБВ» вместе с набежавшими процентами.
Андрей, выслушав, кивнул на окна и назидательно произнес:
– Вы бы хоть сеточку от комаров повесили.
– Зачем?
– Я ж говорю – от комаров.
Хозяйка не поняла и вновь принялась перечислять участковому безвозвратно пропавшее, словно обворованный Шпак из «Ивана Васильевича».
Телефона в квартире не оказалось, Андрей сходил к соседям, позвонил оттуда в дежурку, доложился и заказал группу – эксперта с дознавателем. Ничего не попишешь, такую кражу в архив не скинешь. Заодно поинтересовался, нет ли новых заяв. Заявы были, но не по его душу – скандалы, пьяные на скамейках и прочая бытовуха. В общем, дежурный срочно затребовал уазик в отдел.
Из обворованной квартиры донесся воодушевленный голос Палыча:
– Сколько волку не воровать, а рогатины не миновать, ха-ха-ха! Попадется, попадется.
Участковый вышел на порог, протянул оперу паспорт потерпевшей:
– Андрюха, телефон пашет?
– Пашет.
– Я звякну в бухгалтерию, говорят, сегодня депонент давали.
– Валяй.
Андрей достал бланки документов, опустился на табурет в прихожей. Потерпевшая, практически пришедшая в себя, замерла перед дверьми в комнату.
– Давайте по порядку. С кем живете, когда уходите-приходите, похищенное, подозрения… Да сядьте куда-нибудь, неудобно как-то…
Хозяйка принесла с кухни второй табурет.
Начала с подозрений.
– Кого подозревать-то? Мы ж с мужем не миллионеры, не богатей. Все богатство – пара колец да полтинник в трюмо.
– Муж чем занимается?
– А, – женщина махнула рукой, – что найдет, тем и занимается. Сейчас на стоянке дежурит. Я в жилконторе дворником. Сегодня с утра работала, в полдень – по магазинам пошла. Купить ничего не купила, погуляла… В два вернулась – и вот тебе. Подарочек к Рождеству.
– Понятно.
Андрей уточняющих вопросов не задавал, кража явно была из разряда серийных, типовых, если можно так сказать. Не стоило тратить время на ворошение биографий хозяев и поднятие пыли с их светлого или темного прошлого.
Он быстро набросал довольно стандартный текст, отметил более детально приметы кольца и дал расписаться хозяйке.
Ворча под нос, вернулся Палыч.
– Ни фига! Никаких денег! Врут ведь! Слышь, Андрюха, врут внаглую! Я ведь точно знаю – Васька Бородин вчера получил. Ох! Ладно, ты дописывай, а я по этажам прошвырнусь, с жильцами потолкую.
– Ага, я помогу, начинай пока. Андрей протянул женщине чистый лист, объяснил, как написать заявление, и еще раз заглянул в комнату. После чего подошел к окну и осмотрел след, который уже начал превращаться в грязную лужицу. Фабрика «Рекорд», размер сорок два, не больше. У Андрея дома валялись точно такие же кроссовки. Как, наверное, у четвертой части населения их небольшого города – летом открылись два фирменных магазина «Рекорд».
Рекордсмен, побывавший сегодня здесь, по привычным прикидкам был человеком опытным. Не терял время на тяжелый груз – вещи в шкафу остались нетронутыми. Брал только золотишко да бумажки – минимальная вероятность погореть на сбыте, зато более солидная добыча. Золотишко наверняка уже скинуто в ближайшем ларьке. Способ проникновения тоже ничем выдающимся не отличался.
Разбитая булыжником форточка, открытые шпингалеты…
Андрей вышел в подъезд. Палыч, дымя папиросой, спускался со второго этажа. Опер достал свои сигареты.
– Ну что?
– Покой и тишина в нашем городке. Человека не видели, звона битых стекол не слышали. Я позже справку напишу.
– Что само по себе и не ново. Это не твоя земля?
– Почти. Мой участок рядом.
– Ну и как насчет элемента? Третий случай в этом районе.
Сам Андрей территорию-землю знал плохо, он работал в отделе третий месяц – перевелся из другого района и обрасти «связями» среди элемента еще не успел, к тому же сегодняшняя кража тоже была не его, в том смысле, что не на его участке.
– Элемент? – Палыч пустил струю дыма в сторону почтовых ящиков. – Тут не район, а сплошной элемент… Можно, конечно, один адресок навестить. Года три назад мы Витьку Копылова прикрыли за такие вот форточные делишки. Шершавый у него кликуха. Не помню, сколько ему влепили, но, возможно, уже откинулся.
– Молодой?
– Да, лет двадцать пять. Сам-то он не здешний, но зазнобу из местных имеет. Светку Тимохину из двадцатого дома. Больно способ похож – камнем в форточку. Шершавый – мелкий, как пацан, святое дело по окнам ползать.
– Зайдем к Светке? Адрес помнишь?
– Можно. Тут рядом. – Палыч выкинул окурок в подвал.
Андрей предупредил женщину, что скоро (или нескоро) прибудет группа, дежурно попросил руками ничего не лапать и уточнить особые приметы кольца, слабо представляя, какие у обручального кольца могут быть особые приметы, после чего отправился за участковым.
– Зря машину отпустил, – проворчал Палыч, с трудом преодолевая огромную лужу в центре двора. – У меня не ботинки, а дуршлаг.
– Заявки были.
– Херня, подождали бы. Что там? Мордобой? Подумаешь, дело…
– Ты Светку в лицо знаешь?
– Еще б эту стервозу не знать. Она с пятнадцати лет у нас светится. Светик-пустоцве-тик. Прикинь, одна в трехкомнатной хате. Сначала водкой спекулировала, потом травкой.
– Судима?
– Везучая. Два раза со статьи соскакивала. О, слушай-ка! Я вспомнил, где глобусы поискать можно! Вон в том доме завотделом живет. Книжного магазина. Я хорошо ее знаю, попрошу.
– В книжном вряд ли глобусы бывают.
– Бывают, сам как-то видал.
– Что ж не купил?
– Кто ж знал, что пригодится? Тьфу! Хорошо, не просят ставить в кабинетах скелеты мамонтов или заспиртованных лягушек.
– Ну, еще не вечер. Заставят.
– Психушка. Все, пришли. Осторожнее, здесь яма глубокая, второй год закопать не могут, дармоеды. Я раньше в жилконтору двери ногой открывал да дворников штрафовал направо-налево. Ни одной ямы или свалки на территории не было. А сейчас попробуй оштрафуй. Нет денег! Нет! Яму засыпать? Платите – засыплем. Дожили. Участковый должен платить дворнику, чтобы тот говно собачье с территории убрал. Мол, мы, дворники, на госпайке. А вы, милиция, как раз и есть государство… Платите. Ке-пе-та-лизьм, мать их…
Этот подъезд тоже благоухал, хотя и имел кодовый замок, код коего Палыч подобрал с первой попытки. Почтовые ящики также пошли на дрова юным друзьям пожарных, а цоколь лампочки грустил в темном одиночестве.
Светка Тимохина оказалась дома, дверь открыла сразу, без осторожного «Кто?». Увидев перед собой Палыча, распереживалась и замерла на пороге в позе акулы, готовой напасть на зазевавшуюся рыбку. Андрей отметил, что челюсть у Светочки скорее лошадиная, нежели акулья, и как-то сразу хотелось задать ей силоса.
(Дурак ты, оперуполномоченный Воронов, ох дурак!)
– Здравствуй, Светик! – Палыч сразу же подставил ногу под дверь.
– А в чем дело-то?
– Здороваться, наверное, надо. Этикетку соблюдать.
– Ну, здравствуйте.
– В гости пустишь?
– Зачем?
– Посмотрим, как живешь.
– Спасибочки за заботу. После ваших просмотров то мешок с наркотой найду в шкафу, то шмотки ворованные под кроватью. Отдувайся потом после вас…
Палыч в процессе Светкиного ответа отодвинул девушку в сторону и, оставляя на ковровой дорожке дворовую грязь, ринулся прямиком к упомянутому шкафу.
– Ну-ка, посмотрим.
– Да как вы… Я буду жа…
– Заткнись.
Палыч распахнул створки, оценил пару висящих в шкафу платьев, лежащую внизу кучу тряпья и досадливо спросил:
– Это что, все?
– Санкция где?
Палыч прикрыл дверцы, проигнорировал вопрос и сел на темно-зеленый диван с когда-то полированными подлокотниками, Андрей, заглянувший перед этим в две другие комнаты и никого там не заставший, прислонился к дверному косяку.
Светочка достала дрожащими от возмущения пальцами сигарету и чиркнула зажигалкой.
– Ну, в чем дело-то?
– Да ни в чем, Светуля! Говорю ж, в гости зашли. Ты бы села, а то как не у себя, право.
Палыч угостился из брошенной Светкой на стол пачки. Андрей закурил свои.
– Чем занимаешься?
– – Я обязана отчитываться?
– Ну, в общем, нет, конечно. Сейчас демократия, права человечка… Но мне лучше рассказать, я пойму и попрошу следователя оставить тебя на подписке.
1 2 3