Наконец объявился Таратура. По сравнению с тем, что сказал Гарду Честер, ему удалось узнать только две новые подробности. Во-первых, «полицейские», как успела заметить Марион, были «одеты с иголочки, только что от портного». Во-вторых, они сели в микроавтобус, имеющий вдоль кузова яркую желтую полосу.
С такими полосами, как отлично знали Гард с Таратурой, ходили все оперативные машины полицейского управления.
Закончив телефонный разговор с Таратурой, Гард вновь подошел к селектору.
— Внимание, говорит комиссар Гард! — сказал он, нажав на этот раз кнопку «Тревога». — Час назад неизвестными людьми в количестве пяти человек, одетыми в новую полицейскую форму, и двумя — в гражданскую, были похищены в преступных целях пятилетний Майкл Честер и его мать Линда Честер двадцати восьми лет. Неизвестные воспользовались микроавтобусом марки «пума», имеющим желтую полосу вдоль кузова. Номер машины установить не удалось, маршрут движения тоже. — Гард сделал паузу. — Объявляю состояние «Тревога». Выставить заградительные посты по всем дорогам, ведущим из города! Немедленно проверить наличность всех микроавтобусов управления марки «пума» и взять на учет их дальнейшее передвижение! Поднять в воздух вертолетный отряд Стива Андерса! Докладывать лично мне все сводки по городу о любых происшествиях через каждые двадцать минут! Подготовить оперативную группу! Все!
Затылком Гард чувствовал, как открылась дверь, в кабинет вошел человек и остановился за его спиной. Щелкнув выключателем селектора, не оборачиваясь. Гард медленно произнес:
— Так-то, старина. Они оказались умнее нас. Но ты уже слышал: я перешел в атаку. Теперь надо ждать. Будешь пить кофе?
— Сигарету, — сказал Фред Честер, тяжело опускаясь в кресло.
Ожидание — это всегда трата нервных клеток, которые, как известно, не восстанавливаются. Покойный Альфред-дав-Купер говорил, что детектив может отлично драться, быстро бегать, великолепно разбираться в следах, быть внимательным и осторожным, и между тем его можно считать настоящим детективом лишь в том случае, если он умеет ждать. «Погоня и поиск, — говорил учитель Гарда, — это уже крайнее дело. Надо наладить следствие так, чтобы преступник сам пришел, запутавшись в хорошо расставленных сетях. Не бегайте напрасно за преступником, а ждите, когда он сам принесет себя в ваш участок!»
Черт его знает, то ли детективы во времена Альфреда-дав-Купера были другими, то ли преступники, но за последние десять — пятнадцать лет Гард что-то не слышал, чтобы они являлись «готовенькими». Впрочем, Ут Доббс сама себя нашла… Ну так она не была преступницей.
А ждать действительно было трудно: великого напряжения стоило удержать себя в кабинете, у телефона и селектора, и не сорваться с места, не кинуться в самую гущу событий.
Собственно, каких же событий?
Да никаких!
Хьюс, пересмотрев весь парк Сента-Клосс, нашел одну пуговицу от штанишек Майкла — разве это событие? Затем он расположился в парке напротив игротеки Тура Сайруса и регулярно сообщал, что все спокойно и тихо. Такие же сведения поступили от Таратуры, наблюдающего за братьями Пуся. В первой городской сводке, переданной комиссару Гарду, говорилось об одном утопленнике, шестнадцати мелких кражах в универсальных магазинах, двух самоубийствах, четырех ограблениях и одном дорожном происшествии с перевертыванием автомашины, но без человеческих жертв. Две последующие сводки по своему характеру не отличались от первой.
— Дэвид, — сказал Честер, не находящий себе места, — не пора ли решительно взяться за Сайруса и Пусю?
— Бессмысленно и опасно, — ответил Гард. — Пока мы не установим, где находятся Майкл и Линда, пока не примем меры к их спасению, мы не имеем права ими рисковать. Кроме того, если уж брать стариков и их родственника, нужно брать с поличным. — При всей логике своих рассуждении Гард все же с сочувствием посмотрел на Честера, для которого бездействие комиссара казалось наибольшим преступлением в сложившейся ситуации. — Нет, старина, подождем!
Должна же быть награда тем, у кого есть терпение!
Зажглась красная лампочка селектора.
— Шеф, срочное донесение. Вертолет Стива Андерса обнаружил на опушке леса в районе третьего окружного шоссе женщину…
— С ребенком? — быстро спросил Гард.
— Насчет ребенка ничего не говорится. Андерс сообщает, что женщина то ли мертва, то ли связана. Во всяком случае, она лежит неподвижно.
Честер трясущимися руками налил себе стакан воды и залпом выпил его, стуча зубами о стекло.
— Передайте Стиву: женщину подобрать и как можно быстрее доставить сюда!
В ближайшие тридцать минут ни Гард, ни Честер не произнесли ни единого слова, ровно до тех пор, пока лампочка не зажглась вновь.
— Андерс на подходе, шеф, — сказал дежурный. — Женщина жива. Ее имя Линда Честер.
Гард удалил Фреда в соседний кабинет и приготовился к встрече. Линда вошла в кабинет собственными ногами и довольно решительно.
— Дэвид, — сказала она, — на вас вся надежда! Это ужасно! Это ужасно! Это ужасно!
— Садитесь, Линда.
— Нет, не хочу.
В продолжение всего разговора она ни на секунду не присела, а двигалась по комнате, пересекая ее из угла в угол. Внешне спокойная, Линда держалась каким-то внутренним напряжением, готовым вот-вот оборваться, но все же держалась, вызывая невольное восхищение Гарда.
— Кто они, Дэвид? Зачем им Майкл? — Это было главное, что ее интересовало.
— Думаю, обычное рэкетирство… — Гард до конца пощадил бедную женщину. — Они будут охранять Майкла как зеницу ока. Ведь он их капитал!
— Если так, почему они не взяли Робика Найта? Марион и Фредерик богаче нас…
Гард пожал плечами.
— Успокойтесь, Линда. Когда назначается выкуп, все родители одинаково бедны и одинаково богаты.
— Ах, сколько бы они ни назначили, мы с Фредом все равно выплатим! Но как это сделать? Когда? Где?
— Не торопитесь, сначала расскажите мне по порядку, что произошло в машине. Не исключено, что мы просто поймаем их и дело кончится быстрее и проще.
Магнитофон был включен и тихо шипел, не привлекая внимания Линды.
— Вам подробно? Мы гуляли с Майклом…
— Это я знаю, — прервал Гард, боясь потерять лишнее время. — Начинайте прямо с машины.
— Мы сели, втащили двоих, Майкл был у меня на коленях. Как только тронулись, меня скрутили, завязали глаза и заткнули рот кляпом, а Майкл был тут же, я это чувствовала, и, кроме того, мы долго не останавливались. Вероятно, они ему тоже зажали рот, ведь мальчик не из тех, кто будет молчать, когда так обращаются с мамой. Они не могли выкинуть его на ходу? О, Боже мой!..
— Успокойтесь, Линда, — мягко сказал Гард. — Ведь мы договорились: рэкетиры берегут детей не хуже родителей. Что было дальше?
— На полицейских я как-то не обращала внимания. Молодые, сильные, хорошо одетые — как на парад. Пожалуй, лишь тот, кто был у них старшим, запомнился мне черными волосами и совершенно белыми ресницами и бровями. Я еще подумала, что голова у него крашеная…
— Дальше?
— Я была уверена, что мы едем в управление и что они перепутали, Дэвид, я еще надеялась… А потом мы все ехали, ехали, ехали, и я считала…
— Что именно?
— Пятнадцать минут по асфальту, потом минут шесть по бетону — я отчетливо ощущала швы между плитками, это было уже где-то за городом. Наконец пошла совсем плохая дорога, вся машина наполнилась пылью, мне стало трудно дышать, и тут, как я поняла, они высадили Майкла…
— Почему поняла?
— Кто-то сказал: «Давай сюда! Развяжи ему глаза!» И я потеряла сознание. Очнулась — вокруг лес, лежу на траве, ваш летчик…
— Время вы определяли счетом?
— Да. Про себя.
— Благодарю вас, Линда. Вы сообщили важные сведения. А сейчас я советую вам ехать домой и… ждать, дорогая Линда.
— Я не могу домой. Не хочу. Я буду с вами.
— Это нельзя. — Гард незаметно нажал кнопку звонка, вызывая Честера. — Фред уже в курсе дела, он будет с нами, и этого достаточно.
— Где Фред?
— Здесь.
Линда обернулась и несколько секунд молча смотрела на Фреда. Она не двигалась, лишь слегка покачивалась всем телом и еле слышно дышала. Голова ее была неестественно поднята вверх, глаза полузакрыты. И единственная ниточка, на которой держалась ее воля, не выдержала — лопнула. Мужчины не успели поддержать Линду: не издав даже звука, она без чувств рухнула на ковер.
— Оставайся здесь до моего возвращения, — сказал Честеру комиссар, засовывая в карман пистолет. Уже в дверях он отдал последнее распоряжение дежурному: — Срочно врача. Кроме того, вызовите Хьюса, пусть прослушает пленку и попытается нащупать маршрут «пумы». Я буду у Таратуры.
6. Течь
— Комиссар полиции Гард? — повторил Серж Пуся, слегка сощурив слезящиеся от старости глаза. — Так-так-так. А почему же, позвольте спросить, у вашего сына Майкла была фамилия Честер?
Гард даже не смутился, поскольку действовал теперь с открытым забралом, но был удивлен: ну и память, ну и проницательность!
— Впрочем, — сказал старик, — вы уже тогда показались мне подозрительным папашей.
— Чем же? — из профессионального интереса спросил Гард.
— Торопливостью, комиссар! Настоящие отцы не так-то быстро соглашаются оставить у меня свои кларки. «Э, нет, — подумал я, — этот „отец“ будет платить за „сына“ не из своего кармана!» — Старик улыбался такой ослепительно чистой улыбкой, что даже после того, как он закрыл рот, эта улыбка стояла в глазах Гарда. — Чем могу быть полезен?
Гард начал издалека:
— Я хотел бы ознакомиться с доходами вашей парикмахерской.
— Не возражаю, — согласился Серж Пуся. — Правда, недавно у меня уже был налоговый инспектор, кстати сказать, тот самый, — старик снова улыбнулся, — который сегодня с самого утра крутится вокруг моего заведения, а сейчас караулит вход. Впрочем, если вам нужно…
Гарду стало не по себе. «Ну и глазастый, черт! — подумал комиссар. — Застукал Таратуру! Только почему он так откровенен? Или передо мной сама невинность, или матерый преступник…»
— Хорошо, — сказал Гард. — Открою вам свои карты. Я подозреваю вас в соучастии в преступлении…
Договорить комиссару не удалось: старик, схватившись рукой за сердце и выпучив глаза, повалился на пол. «Фу, черт, переборщил!» — мелькнуло у Гарда, бросившегося на помощь. Через пятнадцать минут, полулежа в кресле, Серж Пуся тихо произнес:
— О чем вы говорите! Побойтесь Бога, молодой человек! Мы не берем с клиента и лишнего лемма, ведь наш клиент — ребенок! Обмануть младенца — это хуже, чем обмануть самого себя!
— У вас есть силы продолжать разговор? — спросил Гард. — Или отложим его до следующего раза?
— Чтобы я не спал всю ночь? — сказал старик. — Нет уж, давайте сейчас. Мне лучше.
И он сделал слабую попытку улыбнуться.
— Ваша реакция — достаточное свидетельство вашей невиновности, — сказал комиссар, успокаивая Пусю. — Но я хочу просить вас о помощи. Прежде всего скажите, у вас бывали случаи досрочного выкупа кукол?
— А как же! Если ребенок, не дай Бог, умирал до совершеннолетия или, не дай Бог, пропадал без вести, родители шли к нам.
Гард знал об этом и раньше из опросов родителей пропавших детей, но задал вопрос нарочно, чтобы последний раз проверить, насколько искренен старик: упомянет он об исчезнувших детях или постарается о них не говорить.
— Разумеется, при досрочном выкупе, — продолжал Пуся, — мы могли бы продавать кукол дороже, но Пуси никогда не наживались на чужом горе.
— Простите, — сказал Гард, — но вы упомянули о пропавших детях. В таком большом городе, как Нью, они действительно есть — всякое случается. Но вот что странно, господин Пуся: все эти дети исчезали через несколько дней после того, как побывали у вас.
— Не понимаю, — сказал старик.
— Они стриглись в вашей парикмахерской, а потом исчезали, — повторил Гард. — Это установлено нами с абсолютной точностью. Если хотите, я дам вам список пропавших, а вы сверьте с книгой учета…
— Не понимаю, — вновь сказал Пуся. — Я бы, господин комиссар, искал преступников там, где похищают детей, а не там, где их стригут.
— Но похищение каким-то невероятным образом связано со стрижкой! — сказал Гард. — Нет, нет, я не хочу больше подозревать вас, господин Пуся. В конце концов, преступники могли действовать и без вашего ведома.
— Что же вы хотите?
— Тщательным образом проследить технологию, весь путь от момента стрижки до поступления куклы клиенту.
Старик подумал, потом согласно кивнул.
— Помогите мне встать.
— Если вам трудно…
— Ничего. И дайте, пожалуйста, халат. Спасибо. Начнем с салона?
— Мы были там с Майклом, — сказал комиссар. — Поехали дальше.
— Поехали, — согласился старик, открывая небольшую дверь, ведущую в помещение мастерской. — Но у меня к вам личная просьба: Иржик, хотя и шутник, чрезвычайно больной человек, и я прошу вас…
— Буду осторожен, — сказал Гард.
Они вошли. Иржи Пуся сидел в глубине комнаты за широким полукруглым столом, освещенным боковым ярким светом, льющимся из открытого трехстворчатого окна. Кроме того, на столе еще стояла лампа, зажженная даже в дневное время. Под рукой Иржи Пуси лежали многочисленные ножички, стамески, пилки, кисточки, пузырьки с клеем и краской, баночки, ножницы и прочие непонятные инструменты. В правом глазу у Иржи чернела огромная часовая лупа. Он держал в руках очередную куклу и даже не поднял голову на вошедших.
Братья были копией друг друга, если не считать того, что у Сержа на губах блуждала постоянная улыбка, и потому его губы были скобкой кверху, а Иржи в течение всего разговора с Гардом держал губы скобкой вниз. Седые и длинные усы, растущие под крупными добрыми носами, делали братьев похожими на моржей. «Морж-пессимист и морж-оптимист, — подумал Гард. — Отличный цирковой номер!»
— Иржик, — мягко произнес Серж, — господин комиссар полиции интересуется нашими куклами.
Не поднимая головы, старший Пуся сказал:
— Ему уже мало живых людей?
— Извините, комиссар, — улыбнулся Серж. — Иржик шутит. Задавайте ему вопросы сами.
Гард почему-то откашлялся, словно ему предстояло петь с Иржи Пусей дуэтом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28