Охотясь в одиночку, он вышел на небольшую поляну, откуда доносился громкий стук, словно кто-то лупил палкой по промерзшему дереву. Его изумленному взору открылось необыкновенное зрелище: два могучих лесных красавца исступленно толкали лбами друг друга. Снег вокруг них был истоптан так, что всюду виднелась черная земля, ярко-красные языки вывалились изо ртов, в глазах, обычно кротких и добрых, горел огонь ненависти. Конан подошел к ним совсем близко, ибо даже не догадывался о грозившей ему опасности. Его вело любопытство. Олени заметили его и замерли в нерешительности, словно обдумывая, не разобраться ли им сначала с человеком. Но инстинкт оказался сильнее, и уже через несколько мгновений они снова не замечали ничего, кроме друг друга. Самцы разошлись по разные стороны поляны, разбежались и снова с оглушительным треском ударились лбами, стараясь зацепить противника и повалить его на землю.
Сейчас варвар вспомнил об этом и начал прислушиваться: не донесет ли ветер звуки битвы. Но все было тихо, и охотники все дальше и дальше уходили в лес, держа наготове луки. Вдруг Ньорд замер, вытянув шею и вглядываясь куда-то вдаль. Потом он коснулся рукава своего спутника и приложил палец к губам. Рукой, в которой он держал оружие, асир показывал вправо. Конан взглянул туда: на чистом снегу отчетливо виднелись глубокие следы раздвоенных копыт, совсем свежие. Киммериец кивнул, и они с Ньордом пошли по следу. Вскоре они услышали треск ломавшихся веток и увидели, как шевелятся кусты. Олень был где-то совсем близко.
– Приготовься, – шепнул асир. – Как только мы его увидим, стреляй. Меться в грудь или шею.
Конан пожал плечами и вынул из колчана стрелу. Он не стал объяснять Ньорду, что уже охотился на оленей и знает, где находятся самые уязвимые места животного. Здесь надо действовать, а не спорить.
Несмотря на то что охотники старались ступать бесшумно, зверь все же почуял их и совершенно неожиданно выскочил им навстречу. В любое другое время он постарался бы убежать, но не сейчас. Не успел киммериец и глазом моргнуть, как оказался лежащим на спине. В грудь ему упирались острые развесистые рога. Еще миг – и олень превратит его в месиво. О том, чтобы воспользоваться луком, не могло быть и речи. Варвар отбросил бесполезное оружие и, извернувшись самым невероятным образом, впился пальцами в горящие злобой глаза. Олень заревел и отдернул голову. В это время стрела Ньорда, просвистев в воздухе, глубоко воткнулась в шею животного. Олень дернулся и начал заваливаться на бок. Нескольких мгновений Конану хватило, чтобы одним прыжком вскочить на ноги, выхватить длинный охотничий нож и полоснуть по горлу зверя. Горячая кровь густым потоком хлынула на снег. Животное попыталось приподнять голову, но тут же уронило ее и, глубоко вздохнув, замерло. Красноватый отблеск в его глазах потух, и они остекленели.
– Спасибо, – выдохнул Конан, повернувшись к Ньорду.
– Ты и сам справился бы с ним, – весело отозвался асир, вытаскивая свой нож. – Сейчас разделаем тушу, передохнем немного и отправимся назад. Любишь свежее мясо?
– А кто ж от него откажется?
Охотники расправились с добычей за несколько минут, ловко и уверенно орудуя ножами. Самые аппетитные куски они сложили в мешок, а остальное оставили доедать мелким хищникам и птицам.
– Погоди. Еще не все, – вдруг сказал Конан.
Ньорд удивленно посмотрел на него:
– Тебе нужна шкура?
– Нет. Рога. Хочу оставить их тебе на память. Несколькими быстрыми движениями он отделил голову оленя от туловища, а затем взвалил ее на плечо.
– Теперь пойдем. Этот красавец будет хорошо выглядеть на стене пиршественного зала.
Перебрасываясь короткими фразами и слегка подшучивая друг над другом, они поспешили домой. День близился к концу, быстро темнело, но на снегу отчетливо выделялась лыжня, и поэтому охотники без приключений добрались до опушки леса, откуда уже хорошо был виден бревенчатый тын, окружавший жилище Ньорда.
Навстречу им вышел Горм, старый седой воин, который когда-то спас жизнь Конана своими чудесными растираниями. Он был опытным, мудрым и очень много знал. Его необыкновенная память отличалась тем, что Горм никогда ничего не забывал. Это вызывало к нему невольное уважение. Но не только своей памятью заслужил он особое отношение к себе. В Асгарде, как и в Киммерии, старики пользовались особым почтением. Жизнь, полная опасностей, редко бывала длинной в этих местах, и если человек умудрялся дождаться, когда волосы его подернутся серебром, значит, он был и умен, и ловок, и хитер, и смел. А эти качества очень высоко ценили у народов, где каждый мужчина рано становился воином.
– А мы вас заждались, – приветливо улыбнулся Горм.
– Посмотри, какого красавца мы завалили, – похвастался Конан, протягивая старику роскошную рогатую голову.
– Хорош, нечего сказать, – похвалил их седой воин. – Входите скорей, надо закрыть ворота. Поздно уже.
– Что это ты так беспокоишься? – удивился Ньорд. – Что-нибудь случилось?
– Ничего, – ответил Горм и нахмурился. – Душа не на месте. Что-то меня мучает, а что – не знаю.
– Опять ты вспомнил какую-нибудь сказку? – рассмеялся Ньорд. – Сейчас выпьем пива, отведаешь свеженького мясца, и твое настроение изменится.
Асир передал мешок с добычей женщинам и распорядился немедленно приготовить угощение, пока они с Конаном смывают с себя грязь и кровь. У него было хорошо на душе, и ему вовсе не хотелось даже думать о каких бы то ни было неприятностях. Горм слишком много знал и помнил, а потому его часто что-нибудь беспокоило. Правда, предчувствия редко обманывали старика, но сейчас Ньорд больше всего желал расслабиться и как следует отдохнуть. Он ведь тоже давно был не юношей: сорок пять зим – это большая жизнь. Он притомился и мечтал поскорее занять свое место за обильным столом, поговорить об охоте, о каких-нибудь пустяках, а к ночи поманить пальцем жену, крепко обнять ее за плечи и вновь с непроходящим удивлением и радостью убедиться, что она все еще хороша, ласкова и желанна.
Конан тоже не обратил внимания на слова старого воина, но у него на это были свои причины. Киммериец не доверял ни предчувствиям, ни внутреннему голосу, ни магическим предсказаниям. Он привык полагаться на свои силы, быстроту реакции, хорошее оружие. Столкнуться лицом к лицу с любым врагом – это было привычнее и понятнее для него, чем движения души. «Душа не на месте», – сказал Горм. А кто вообще знает, где ее место? Варвар не любил и не умел долго размышлять. Он предпочитал действовать. И сейчас после удачной охоты ему тоже хотелось просто отдохнуть, выпить, плотно поесть. К тому же Конан поймал на себе заинтересованный взгляд прелестной златовласой молодой женщины и собирался нынешнюю ночь провести не на жестком ложе воина, а в объятиях красавицы, подарившей ему весьма недвусмысленную улыбку.
Очаровательная красотка не обманула его ожиданий, и утро следующего дня, отнюдь не такое раннее, как накануне, киммериец встретил в приподнятом настроении. Он с удовольствием набрал полную грудь свежего морозного воздуха, смачно потянулся и собрался было предложить Ньорду снова отправиться в лес, чтобы проверить поставленные вчера капканы. Если ловушки сработали, то добыча должна быть неплохой. По своему опыту охотника он знал, что попавшиеся в капканы звери погибают не от ран, а от страха и боли. Он не был слишком кровожадным и никогда не причинял боли просто так, из-за жажды ее или равнодушия, и поэтому ему хотелось поскорее увидеть добычу и прекратить ее страдания.
Варвар шел по двору, направляясь к дому асира, когда в распахнутые ворота влетел запыхавшийся мальчишка-подросток. Он прерывисто дышал, а в светло-серых глазах его горел такой испуг, словно за ним гнались все существующие на свете демоны. Мальчик с разбегу налетел на Конана и выпалил:
– Помогите!
Киммериец встряхнул его, поставил на ноги и, заглянув в глаза, спросил:
– Кому помочь? Тебе? Кто тебя обидел?
– Я из клана Вулфера, – понемногу успокаиваясь, начал говорить мальчик. – Сегодня ночью на наше поселение напал огромный медведь. Он утащил женщину, которая закрывала ворота.
– Погоди. Пойдем в дом. Расскажешь всем.
Конан отвел мальчишку в зал, где уже собрались Ньорд, Горм и еще несколько воинов. Гонец поведал им, что зверь, вломившийся в обиталище клана Вулфера, был очень крупным, шерсть его, грязная и, скорее всего, светлая (облака закрывали луну, и поэтому никто ничего толком не рассмотрел), висела клочьями. Медведь схватил молодую женщину в охапку и мгновенно сломал ей шею. Однако она успела закричать, и на крик выбежали люди, которые и увидели хищника. Всю ночь в поселении никто не спал, а наутро решили послать мальчика к Ньорду с просьбой о помощи.
– Не нравится мне все это, – задумчиво проговорил Горм. – В наших местах никогда не было зверей-людоедов. Не зря у меня было дурное предчувствие.
– Не до предчувствий сейчас, – прервал его Конан. – Я пойду с мальчиком и посмотрю, что за наглая зверюга объявилась возле их дома. Пусть медведь попробует на меня разинуть пасть. Я быстро повышибу его гнилые зубы.
– Не горячись, Конан, – остановил его Ньорд. – Вулфер был моим другом. Теперь я обязан защищать его клан от кого бы то ни было. Пойдем вместе.
– И я с вами, – предложил Горм. – Хочу посмотреть на следы зверя.
Они быстро собрались, взяли с собой мечи, кинжалы, луки со стрелами, Ньорд отдал несколько распоряжений по дому, и уже через пару минут Конан, Горм и Ньорд шагали вслед за мальчишкой, который, заметно повеселев, болтал о всякой ерунде, словно напрочь забыл о страхах прошлой ночи.
ГЛАВА 4
Клан Вулфера обитал примерно в полудне пути от клана Ньорда. Вернее, уже не клан, а то, что от него осталось после кровавой битвы, в которой уцелел лишь Конан. Когда-то это было одно из самых больших и процветающих семейств в округе, а дружину Вулфера составляли отборные воины, сильные, храбрые, умелые. Сам вождь имел шестерых сыновей и красавицу-дочь, на которой Ньорд собирался женить своего старшего сына. Вулфер, да и сама Эдина, не возражали, и оба рода готовились к свадьбе. Правда, теперь она откладывалась, но рано или поздно обязательно должна была состояться.
Гибель Вулфера и его троих старших сыновей была серьезной утратой для Ньорда, но он надеялся, что при его поддержке клан друга возродится. Оставшимся сыновьям было тринадцать, одиннадцать и восемь лет, так что очень скоро двое из них уже научатся всерьез обращаться с оружием. Было в клане и много молодых здоровых женщин, которые смогут родить еще сыновей. И надо же было зверюге взяться именно за них! А может, это просто какая-то случайная нелепость? Откуда в этих краях взялся старый злобный медведь? Ньорд хорошо знал окрестности. Медведи, конечно, водились тут, но белые обитали в горах, редко появлялись в лесу и уж совсем никогда не приходили к жилью человека. А мальчишка сказал, что шерсть хищника была светлой.
Впрочем, Ньорд, как и Конан, не любил подолгу рассуждать. Он торопился поскорее дойти до места, посмотреть на следы и расправиться с людоедом, нисколько не сомневаясь, что это будет не так уж и сложно. Его отец и дед убили за свою жизнь не одного медведя, да и ему приходилось встречаться с ними. Итоги всех стычек были одинаковыми: медвежьи шкуры неплохо защищали обитателей дома Ньорда от зимних холодов.
Вскоре впереди показался бревенчатый тын с массивными плотно закрытыми воротами. Конан несколько раз опустил свой увесистый кулак на тщательно пригнанные друг к другу створки. Ворота затрещали, но не поддались. Заскрипел снег под чьими-то ногами, и раздался звонкий юношеский голос:
– Кто идет?
– Открывай, Наяр, я привел Ньорда и его людей, – отозвался мальчишка-проводник.
Ворота медленно распахнулись, и Ньорд со спутниками ступили во двор. Им навстречу со всех сторон спешили женщины и дети. Они окружили воинов и заговорили все сразу, перебивая друг друга и пытаясь рассказать, что произошло нынешней ночью. Конан зажал уши ладонями, и гам на мгновение стих. Затем варвар поднял руку и громко крикнул:
– Замолчите все!
Гул затих, и только десятки глаз испуганно смотрели на возвышающегося в толпе киммерийца, ожидая его приказов. Он окинул всех взглядом, выбрал самого старшего подростка, того самого, который открыл им ворота, и распорядился:
– Говори ты.
Наяр вышел вперед и начал рассказывать:
– Мы всегда закрываем ворота на ночь. Вчера вечером одна из женщин, у которой были какие-то дела по двору, вызвалась сделать это сама. Мы уже ложились спать, когда услышали ее дикий вопль. Несколько человек успели выбежать из дома и увидели, что ее схватил огромный зверь. Он махнул лапой, что-то громко хрустнуло, и женщина тут же замолчала. Чудище было не меньше тебя ростом, покрытое клочкастой шерстью. Мне показалось, что это медведь. Но не бурый. Однако и на белого, какие водятся в горах, он не был похож. Как будто седой. Но я никогда не видел седых медведей и не знаю, бывают ли такие. Мы не успели даже опомниться, как хищник кинулся прочь и быстро скрылся в лесу.
– Кто еще запомнил что-нибудь? – поинтересовался Конан.
– Он бежал на задних лапах, – ответила одна из женщин.
– На задних? – нахмурился Горм. – Не нравится мне это.
– А кому вообще может понравиться, что медведи стали нападать на дома? – проворчал Ньорд. – Ладно. Разберемся. Мы поживем у вас несколько дней, посмотрим. Можете больше ничего не бояться. Мы защитим вас.
Они прошли в дом, двери которого тут же гостеприимно распахнулись для спасителей. Мужчины долго беседовали со стариками, расспрашивая их о том, что происходит в округе, какие звери водятся в лесах и не было ли раньше случаев, чтобы медведи или волки нападали на людей. Однако ничего нового им узнать не удалось. Никто из стариков не припомнил ничего необычного. Пока Вулфер и его дружина охраняли поселение, жизнь шла тихо, спокойно, мирно. Все стычки с врагами происходили далеко от дома, охота была как охота, псы, которых по ночам держали во дворе, ни разу не поднимали переполох.
1 2 3 4 5 6