В числе сбежавших был и владелец виллы, дальний родственник короля, архитектор Джиберти.После 8 сентября северную и центральную Италию оккупировали гитлеровские захватчики. Итальянский народ был оставлен на произвол Гитлера и Муссолини. Правительство Бадольо надеялось, что фашистам удастся разгромить итальянское движение Сопротивления. Но они просчитались. Во главе патриотов встала коммунистическая партия Италии.Росла подпольная сеть, множилось число конспиративных квартир. Среди них оказалась и эта аристократическая вилла…После ухода Николо Марио познакомил «квартирантов» с их новым жильем. Алексея и Езика особенно заинтересовал кабинет архитектора. Между окон, как в часовне, разместились два немецких серванта. На одном из них были расставлены фигурки из саксонского фарфора, статуэтки из слоновой кости, китайские драконы, ларец из серебра для хранения писем; на другом – постные физиономии католических святых, кардиналов, нунциев и римских пап, вылепленных из воска. Это был своеобразный «исторический музей» католицизма.Стены кабинета украшала фресковая живопись. Крупным планом была изображена казнь святого Джованни, которому турки отрезали голову. Тут же были воспроизведены и эпизоды из жизни папства: «Лев III коронует Карла Великого императором», «Торговля индульгенциями», «Крестовые походы», «Сожжение Джордано Бруно» и другие. Казалось, сама история пришла из тихих залов музея в эту комнату с готическими окнами.– Придется вам пожить среди пап, – пошутил Марио.– Хорошо, что они молчат, – в тон ему ответил Алексей.– А ты знаешь, как зовут вот этого папу? – Език кивнул на бюст длинноносого человека.– Откуда мне знать? – усмехнулся Алексей. – Я и русских-то патриархов не знаю ни одного.– Это Иннокентий Восьмой, – пояснил Език. – У нас в Польше католицизм, поэтому мы о папах знаем больше, чем русские. Кстати, этот связан немножко и с вашей историей. На приемах у Иннокентия Восьмого русские послы сидели на самых почетных местах после сенаторов. А когда однажды один из кардиналов хотел посадить посла Данилу Мамырова где-то в углу, тот сказал: «Не быть по-вашему. Велико княжество московское. И не подобает послу великого государя сидеть на задворках…» Пришлось кардиналу отступить перед ним. Език улыбнулся – все это запомнилось ему еще со школьных лет.– Так-то! – удовлетворенно произнес Алексей. – Видишь, Език, даже и в то время с Россией считались. А то ли еще будет, когда разобьем немцев.– А это гороскоп хозяйского сына, Джованни, – продолжал Марио, показывая на небольшой металлический круг, похожий на карманные часы. – Когда Джованни убили, товарищи переслали гороскоп родителям. Видите здесь, посредине – лев. Это небесный «знак бессмертия», под которым, считалось, родился архитекторский сын.– От пули не спасет никакой гороскоп, – ответил Алексей, – продолжая рассматривать фотоальбом. – Смотрите! Это уж настоящие фашисты!На фотографии возле берез, запорошенных снегом, стояли солдаты итальянской армии, закинув винтовки за плечи. Перед ними, среди беспорядочно раскиданной одежды, сидела полуобнаженная девушка. Она пыталась прикрыться руками.Рядом, прямо на снегу, сидели другие обреченные – мужчины, женщины, дети.Под фотографией мелким, четким почерком было написано по-итальянски: «Так мы уничтожаем семьи русских партизан в Орловских лесах».Вагнер прочитал надпись и вопросительно поднял глаза на Алексея:– Это там, где ты родился?..Алексея словно током ударило. Он как-то не обратил внимания на надпись раньше, и теперь лицо его побледнело, брови круто сошлись на переносице, на скулах заходили желваки. Теперь он вглядывался в фотографию с особым пристрастием. Ему казалось, что он отыщет среди этих несчастных кого-то из своих. Ведь отец его наверняка ушел в партизаны… Но лица были незнакомые. Впрочем, их трудно было разглядеть: многие плакали, обняв друг друга, некоторые отвернулись в сторону, третьи закрыли лица…Алексей захлопнул альбом и порывисто поднялся. Карие глаза его совсем потемнели.– Какого черта, до каких пор мы будем сидеть без дела? – глухо произнес он, шагая по кабинету.Вагнер вздохнул.– Терпенье, мой друг!..Утром пришел Николо. Алексей набросился на него:– Я так больше не могу! Должны же мы хоть что-то делать!– Конечно, – спокойно отозвался Николо. – И мы уже кое-что для вас придумали. Слушайте……Поздно ночью Алексей, Вагнер и Марио, вооружившись красками и кистями, незаметно вышли из виллы. Вернулись лишь под утро.Всюду, где прошли эти трое, на стенах каменных домов, на тротуарах появились карикатуры на Гитлера и Муссолини и надписи: «Да здравствует СССР!», «Смерть Гитлеру!», «Да здравствуют партизаны Италии!», «Долой фашизм!», «Долой дуче!».Большинство лозунгов Алексей и Език с помощью Марио написали по-итальянски. Но потом Алексей не выдержал и вывел на стене родные броские слова: «Смерть Гитлеру!» По-русски. А Език тщательно вырисовал по-польски: «Да здравствует свобода!».Подобные опасные задания приходилось выполнять часто. Алексей был рад, что угнетающее безделье окончилось, Он мог чувствовать себя человеком только тогда, когда боролся, когда своими руками делал то, что приближало победу над фашизмом.Иногда они слушали антифашистскую радиостанцию «Милано-Либерта» и Москву. Все передачи подробно записывались, а утром Марио относил записи редакциям подпольных газет.Приближалось 7 ноября 1943 года – 26-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Простые люди Рима решили отметить этот праздник. На стенах домов и тротуарах появились приветствия в честь Октября и героического советского народа. В ночь на 7-е на площадях и высоких зданиях были вывешены красные флаги. Фашистам удалось снять их лишь к полудню.Во многих районах города состоялись митинги. Под охраной гапистов на улице Витторио-Венето, где помещалось главное немецкое командование, выступил коммунист Галафати. «Граждане Рима! – говорил он. – Сегодня, 7 ноября, годовщина русской революции… Славная Красная Армия гонит нацистского зверя в его берлогу… Смерть немецким захватчикам! Смерть фашистским наемникам!»…Когда немцы бросились на улицу Витторио-Венето, их встретили выстрелами и взрывами ручных гранат.В боевой группе гапистов находились и Алексей с Вагнером…Так была начата вооруженная борьба населения итальянской столицы против гитлеровцев и итальянских фашистов.В тот день, 7 ноября, коммунисты Рима вручили Алексею Кубышкину и Езику Вагнеру карточки членов коммунистической партии Италии…Вечером под новый 1944 год Марио сказал Алексею и Езику:– Сегодня пойдем в гости.Друзья посмотрели на него с удивлением. Марио улыбнулся:– По-настоящему в гости. Не верите? Встречать Новый год. С рабочими, которые живут в пещерах… Захватим кое-что из запасов архитектора.Они взяли с собой вина, закуски, сигарет.Пещеры – это, конечно, не сладко. Но то, что увидели Алексей и Език, потрясло их. Тесные мрачные подземелья. Мрак, сырость, холод. Среди взрослых, как привидения, маячили дети – оборванные, худые, с большими болезненно блестевшими глазами.Нежданным гостям все были несказанно рады.– Мы пришли к вам, чтобы вместе встретить Новый год, – сказал Марио и представил им друзей: – Вот это – Алессио, русский матрос, а это – Език, поляк…Их сразу окружили ребятишки. Пришлось всю закуску раздать им, а Марио откомандировать за добавочным продовольствием.Встреча Нового года затянулась за полночь. Пили вино, произносили тосты.Возвращаясь, они молчали. Уже подходя к вилле, Алексей задумчиво сказал:– Какие чудесные люди! И как плохо живут.Марио, шедший рядом, вздохнул и сказал на ломаном русском языке:– Вас, возможно, скоро повезут в партизанский отряд…– Вот хорошо! – вырвалось у Алексея.Уже дома, на вилле, Марио снова вернулся к этому.– Может быть, мы больше не увидимся, – заговорил он приглушенным голосом. – И вот что я хотел вам сказать, Алексей. У меня в России есть один очень хороший знакомый. Если вы вернетесь домой, постарайтесь отыскать его и передать от меня большой сердечный привет…– Кто он такой?– О, это длинная история. – Марио вздохнул и, засунув руки глубоко в карманы, прошелся по комнате. – Но рассказать ее вам я должен… Садитесь, я тоже присяду… Это было летом сорок второго года. В составе восьмой итальянской армии я дошел до берега Волги. Я был тогда капралом и носил большие пушистые усы. Да-да, – усмехнулся он и показал: – Вот такие… Я делал все возможное, чтобы мои солдаты не были такими зверями, как гитлеровцы. Но свои чувства, свое уважение к русским я был вынужден хранить в глубокой тайне. Бои шли большие… Немцы бросили на Волгу массу танков, артиллерии, авиации и минометов. Вместе с ударным батальоном СС мы закрепились на набережной, обороняли один дом. У меня в то время было всего лишь тринадцать солдат. Пытались сдаться в плен, но ничего не вышло: немцы были бдительны. Тогда мы решили помочь русским. Ночами стали воровать у немцев пулеметы, автоматы, гранаты, патроны и прятать все это в подвал дома. Когда немцы узнали об этом, командир батальона майор Миллер решил нас расстрелять. Но не успел – красноармейцы двести третьего полка семидесятой стрелковой дивизии уничтожили весь его батальон, а нас вместе с Миллером взяли в плен. Это было в конце декабря.Допрашивал нас комиссар полка капитан Ильиных. Вот это и есть мой знакомый… Он очень хорошо отнесся к нам, итальянцам. В январе сорок третьего года нас привезли в один старинный город. Этот город я знал из истории.Лагерь военнопленных находился около завода. Держали нас, итальянцев, вместе с румынами и венграми. Каждый день ходили на завод работать. Здесь мы увидели сплоченный рабочий класс, который делал все возможное, чтобы приблизить победу. В городе в то время работала антифашистская школа для военнопленных. В марте меня зачислили туда. Три месяца учился. Изучали русский язык, внутреннее и международное положение Советского Союза, военную и политическую обстановку на фронтах, положение рабочего класса в странах, захваченных Гитлером.Была у нас своя художественная самодеятельность, проводили различные вечера. Несколько раз приносили нам книги на итальянском языке.Школа помогла мне окончательно определиться в жизни. Я стал антифашистом.Немцы даже в лагере стремились командовать своими «союзниками», унижать их. Таков уж «арийский дух». Некоторые из них пролезли в повара, в хлеборезы, устраивались бригадирами, нарядчиками, лагерными комендантами. На этой почве между немцами и военнопленными других национальностей возникали довольно серьезные трения. Особенно пренебрежительно они относились к итальянцам, называли нас «макаронниками»…Марио, минуту помолчав, продолжал:– В июне сорок третьего года небольшая группа итальянских антифашистов была направлена в Москву. А в начале июля нас на транспортном самолете отвезли к партизанам Югославии. У них мы пробыли неделю, через город Триест перебрались поодиночке в Италию. И вот, как видите, я остался верным тому, чему нас учили на вашей Родине…Марио помолчал.– А вот моему брату Винченцо так и пришлось навсегда остаться в России, – заговорил он, и голос его стал печальным.– Убили? – глухо спросил Алексей.– Да. Но не от русской пули погиб Винченцо. Его расстреляли немцы.Он опять замолчал, но Алексей ничего больше не спрашивал – ждал, и Марио стал рассказывать.– Винченцо служил вместе со мной, в одной дивизии. Однажды немцы приказали ему и еще десяти итальянцам расстрелять тридцать семь русских заложников – стариков, женщин, детей. Винченцо был парень горячий, фашистов ненавидел страшно, особенно после того, как насмотрелся на их зверства в России. И вот мой братишка подговорил своих товарищей отпустить всех заложников. Ребята согласились. Но немцы вместе с ними послали для наблюдения двух эсэсовцев…Марио встал, закурил, прошелся по комнате.– Расстрел русских должен был произойти в пять часов вечера. А в семь наш батальон подняли по тревоге. Оказалось, что Винченцо и его товарищи убили обоих эсэсовцев. А заложников отпустили… Эсэсовцы, не дождавшись двух своих, подняли тревогу и вскоре в лесу напали на след итальянцев. Ребята хотели сдаться русским. Но не успели. Они отстреливались от немцев, положили их, наверное, с десяток, но силы были неравны. Немцы взяли живьем только двух. Винченцо был вторым. Но лучше бы его убили в перестрелке!.. Немцы ужасно избивали его и расстреляли только на второй день. Мне не дали повидаться с ним. Но ребята говорили, что Винченцо умер храбрецом. Он сказал: «Теперь моя совесть чиста»…Марио притушил сигарету, вздохнул: – Да, Муссолини втянул нас в эту грязную войну с вами. Во все времена русским и итальянцам не о чем было спорить, нечего было делить. Разве не так? Вот только в прошлом веке Наполеон насильно потащил за собой в Россию тридцать тысяч итальянцев. А вернулось домой всего триста с небольшим. Но Муссолини не хотел заглядывать в историю! Что же, он дорого заплатит за это…Марио замолчал, задумавшись. Молчали и Алексей с Езиком. Каждый из троих думал об одном: о желанном часе победы над общим врагом. В партизанском отряде Связной Алексей Бессонный всегда приходил неожиданно. Без предупреждения появился он на вилле и в этот раз.– У меня для вас добрая весть, – сказал он, и глаза его задорно заблестели.– К партизанам? – обрадованно догадался Алексей.Бессонный кивнул, не сдерживая улыбки.Он повез их и еще двух русских – Ивана Румянцева и Павла Лезова – на Альбанские холмы. Там действовал партизанский отряд Анатолия Тарасенко.Ехали в роскошной машине с ватиканским номером и эмблемой «Банка святого духа». На всякий случай Бессонный выдал всем «хорватские паспорта» и по одной гранате.Он был бодр и уверен в успехе:– Не волнуйтесь, ребята! Все обойдется. Сегодня подходящий день. Вся полиция и агентура Ватикана занята одной важной персоной. Им сейчас не до нас…– Что «за персона»? – поинтересовался Алексей.– Прибывает на свидание с папой архиепископ Нью-Йорка Спеллман, – Бессонный усмехнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22