С помощью итальянских друзей Бессонный устраивал побеги русских военнопленных из концентрационных лагерей и, рискуя жизнью, переправлял их в партизанские отряды, действовавшие на территории Италии. С виллы Тай партизанам доставлялись одежда, продовольствие, деньги, а часто и оружие…Вот что писали об этом позже два года спустя после войны в парижском «Вестнике русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления»:«В бывшем таиландском посольстве был образован руководящий центр для подпольной работы. Слова «вилла Тай» были как бы паролем для действовавших в Риме и окрестностях партизан. Русские партизаны были объединены в три отряда Анатолия Тарасенко, Алексея Коляскина и Петра Конопелько. Связные их отрядов хорошо знали дорогу на эту тихую заброшенную виллу. Тотчас же после освобождения Рима над виллой Тай было поднято первое в Риме знамя Красной Армии. Тут же был образован нами Комитет содействия бывшим русским военнопленным».Удостоверение, выданное Бессонному Пятой зоной Итальянской коммунистической партии подтверждает, что Алексей Иванович в период нацистско-фашистской оккупации Италии активно работал в подпольной организации Сопротивления, содействовал побегам русских из лагерей и связывал их с партизанскими отрядами. Позднее и сам он стал активным и смелым бойцом партизанского отряда. Боевые реликвии советских партизан, действовавших на территории Италии, в том числе и знамя, что после изгнания фашистов из Рима взметнулось над виллой Тай, хранятся сейчас в одном из музеев страны.Как уже было сказано выше, в октябре 1942 года Бессонный появился среди слуг роскошной таиландской виллы.От его проницательного взгляда не ускользнули нервозность и беспокойство сотрудников таиландского посольства. Это беспокойство усиливалось: гитлеровская армия терпела поражения. А ведь правительство Таиланда было связано военным союзом с империалистической Японией, союзником фашистской Германии.Вот почему высадка союзнических войск на юге Италии произвела настоящий переполох на «вилле трех слонов», как называли виллу Тай сами таиландцы: над подъездом были изображены традиционные в Сиаме три слона.Бессонный с невозмутимым лицом наблюдал, как обычно тихие, словно мыши, служащие посольства, потеряв восточную степенность, бегали с этажа на этаж с кипами папок и бумаг. Часть бумаг была сожжена в каминах, и вокруг виллы несколько дней летали черные хлопья обгоревшей бумаги, Каждый день из дверей посольства служители выносили несколько огромных кожаных чемоданов. Их заталкивали в машины и увозили на север Италии.А вскоре все таиландцы предусмотрительно покинули виллу. Перед отъездом один из сотрудников посольства вручил Бессонному ключи от опустевших комнат и попросил его остаться сторожем покинутого здания. Эта обязанность не тяготила Бессонного, наоборот, она сулила ему значительные выгоды. Ведь респектабельная вилла, не вызывающая подозрений, может служить делу борьбы с фашистами! Вот о чем думал Бессонный, принимая ключи от низенького большеголового таиландца.Вскоре на «виллу трех слонов» стали тайком приходить люди, совсем не похожие на недавних ее обитателей. Это были итальянские рабочие и крестьяне, советские военнопленные, которым удалось убежать из немецких концентрационных лагерей. Они приходили в рваной одежде и с пустыми руками, а уходили с гранатами в карманах и автоматами под немецкими шинелями. Их прошло здесь не десять и не сто – несколько сот.Но на «вилле трех слонов» было всегда тихо. Рыскавшим всюду и ко всему принюхивавшимся солдатам фашистской милиции и в голову не приходило заглянуть в этот мертвый дом. Они только похихикивали над долговязым и вежливым велосипедистом, в одно и то же время выезжавшим из ворот виллы с неизменной корзиной для зелени. Если бы они покопались в ней, то под пучками петрушки и сельдерея увидели бы патроны, пистолеты, одежду и заграничные паспорта. А если бы они зашли на виллу вечером и спустились в подвал, то услышали бы, как работает радиоприемник.Очень часто Бессонный, переодевшись, покидал виллу тайными ходами: он прекрасно знал схему городской канализации, знаменитых римских катакомб. Он появлялся в квартирах итальянцев, прятавших у себя партизан, переводил «гостей» на новые места, передавал задания центра.Алессио – Бессонный – держал в руках нити более чем сорока конспиративных квартир в Риме. Он узнавал через итальянских друзей о прибытии новых групп военнопленных русских и устраивал их побеги. Он же разработал не один план действий партизан. Не случайно советские люди, сражавшиеся в Италии, тепло называли его «наш верный связной».Так в бывшем таиландском посольстве образовался один из подпольных центров борьбы против фашистского режима.Впоследствии несколько итальянских газет посвятят русской секретной организации целый ряд статей. «Одна из самых необычных секретных организаций, – писала «Л'епока». – Ее центр – «вилла трех слонов» – таиландское посольство. Советские пленные, одетые в форму немецких солдат, поют советские партизанские песни. В посольство приходит, например, седой священник, а выходит оттуда уже молодым немецким солдатом».В газетах описывалась встреча с советским летчиком, который был сбит над Берлином, но сумел добраться до Рима. Летчик скрывался от немецких фашистов у Бессонного. Укрывать летчика помогал русский врач-эмигрант Федор Петрович. Это был самый удивительный врач во всем Риме.Бессонному приходилось видеть этого человека в самых различных, а порою и неожиданных одеяниях: то в немецком офицерском мундире, который ладно сидел на его высокой статной фигуре, То в безупречно сшитом смокинге с белым жилетом и белой бабочкой, то в живописно потрепанной куртке мастерового. Федор Петрович, без всякого сомнения, обладал талантом перевоплощения, которое так нужно в подпольной работе.Ему приходилось нередко «менять маскарад» – перекрашивать волосы, приклеивать усы, но ближайшие друзья Федора Петровича знали, что волосы и глаза у него светлые, лицо красивое, с четкими чертами, словно выточенными искусным резцом. Любой человек, впервые познакомившийся с русским врачом, чувствовал в нем неукротимую волю и сдержанную силу.Дамы в фешенебельных салонах считали его очаровательным, галантным кавалером, рабочие римских предместий охотно выпивали со «свойским парнем», немецкие офицеры были уверены, что этот врач – отпрыск какой-нибудь старинной прусской семьи, подарившей Германии нескольких бравых офицеров и генералов.– Вообще-то, – не раз говорил Федор Петрович, – больше всего мне нравится ходить с докторской сумкой – очень она удобна для конспирации. В нее можно спрятать все, что угодно: и оружие, и литературу, и одежду на двух человек.Разумеется, чтобы успешно играть свою роль, нужно было быть человеком высокообразованным. Федор Петрович был именно таким. Он свободно изъяснялся на русском, немецком, итальянском и других европейских языках.В ноябре 1943 года на одной из улиц Рима были обнаружены трупы двух немецких офицеров. Впрочем, когда их нашли, нельзя было сразу сказать, что это именно офицеры: на убитых эсэсовцах не было ни мундиров со знаками отличия, ни фуражек, ни сапог.Фашистские ищейки пытались напасть на след неизвестного мстителя. По рассказам очевидцев, видевших офицеров незадолго до смерти, с ними в кабачке был третий эсэсовец, высокий, белокурый. Говорили еще об одной примете этого красивого офицера – он пил вина в два раза больше, чем его приятели, вместе взятые. Потом пошли слухи, что высокий эсэсовец – вовсе не немецкий офицер, а доктор, который носит в чемодане автоматический пистолет и очень умело пользуется им. Однако эти скудные и противоречивые сведения не помогли гестаповцам найти доктора, который причинил им столько беспокойства.Такой человек, как доктор, был чудесной находкой для отряда. С какой изобретательностью устраивал он побеги военнопленных из фашистских лагерей! Решительный и осторожный, смелый до дерзости, когда это было нужно, он умел и организовать нападение на немецкий отряд, и достать оружие, и завязать нужные знакомства.Многие товарищи, которые знали об умении Федора Петровича быстро завоевывать благосклонность женщин самого разного круга, считали его ловеласом. Но это было вовсе не так.Некоторые подпольщики несколько раз видели его с миловидной девушкой, дочерью русских эмигрантов. Эта девушка нередко помогала доктору в его опасных похождениях. Они любили друг друга…В боевой жизни Бессонному помогали и другие люди.Одним из них был молодой итальянский коммунист столяр Луиджи Дзордзи, который жил недалеко от «виллы трех слонов» в доме № 24 по улице Бизаньо. Луиджи служил в этом доме сторожем и портье. С его помощью на чердаке и в подвале дома скрывались советские военнопленные. Об этом писал впоследствии в итальянском журнале «Фолла» адвокат Оливьери, живший на пятом этаже этого дома.А Рим жил своей жизнью – сложной и многообразной… Ранним утром тысячи рабочих уныло торопились к своим станкам и машинам, продавцы открывали магазины со скудной провизией, вокруг них выстраивались безмолвные очереди, кафе наполнялись обычными хмурыми посетителями, и даже дети как будто утеряли частицу своей живости…Над огромным городом словно нависли серые тучи, гнет иноземных завоевателей ощущался как душное предгрозье, сковывавшее дыхание… Римлянам поистине было трудно дышать, глядя на фашистские мундиры повсюду, слушая мерный топот тяжелых немецких сапог на вековых плитах исторических площадей Рима.Да, дорогие рестораны были переполнены, как и в прежние годы, блестящие «бенцы» и «мерседесы», а вместе с ними и итальянские «фиаты» бешено носились по улицам, порой сверкали в ночи разноцветные огни карнавалов и фейерверки взвивались над старинными палаццо, как и прежде гремела веселая музыка… Но нередко ее заглушали глухие взрывы и резкие звуки выстрелов, а в зареве внезапных пожаров бледнели карнавальные огни…Лихорадочное веселье завоевателей и их приспешников напоминало пир во время чумы, описанный еще пером Боккаччо…Два непримиримых мира разной жизнью жили в стенах вечного города.Когда связной принес страшную весть о том, что многие подпольщики, в том числе Кубышкин, Остапенко и Галафати, брошены, в политический корпус тюрьмы, даже Бессонный был потрясен. Что делать? С помощью итальянских коммунистов он прежде всего постарался связаться с тюрьмой. Был выработан смелый план нападения на Реджину Чели и эсэсовскую тюрьму на улице Тассо, в которой сидело тогда много патриотов Италии. Среди них были дивизионный генерал, инвалид войны Симоне Симони, генерал авиации, директор оружейного завода «Польверифичио Стаккини» в Риме Сабато Мартелли Кастальди, который срывал обеспечение гитлеровских войск военным снаряжением и организовывал доставку оружия партизанам Лацио и Абруцц.Но как только коммунисты Рима и партизаны начали приводить план нападения на тюрьмы в действие, он тут же был отвергнут англо-американскими офицерами, осуществлявшими связь с военной джунтой Комитета Национального Освобождения. В результате этого вмешательства союзников немцам удалось осуществить свои злодеяния в Ардеатинских пещерах и увезти с собой из Рима много заложников, которые затем были расстреляны в населенном пункте Сторта, в семи километрах от «вечного города»… Странный гестаповец Алексей когда-то читал кое-что о порядках в застенках итальянской полиции, но то, что он увидел в «Царице небесной», превосходило самые страшные картины, создававшиеся воображением. Арестованные спали на цементном полу. С ними разговаривали при помощи «гума» – короткой резиновой дубинки, утолщающейся к концу. Избивали всюду, даже в кабинете врача, если кому-либо удавалось туда попасть. Над входом в коридор кто-то кровью сделал надпись из Дантова «Ада»: «Оставь надежду всяк сюда входящий». Но надежда, пусть неясная, слабая, все же теплилась в сознании Алексея. «Надо выжить, надо выбраться из этого ада и мстить, мстить!».Однажды раздался голос:– Кубышкин, на допрос!В комнате гестапо Алексея ждал высокий, худой рыжий офицер с темным цветом лица и тяжелыми морщинами вокруг глубоко посаженных глаз. Он то плотно со злостью сжимал тонкие искривленные губы, то кричал:– Расстреляю! Говори, где помещается штаб партизан! Кто такой Бессонный? Где его найти?Алексей молчал.За столом, под портретом Гитлера, сидел еще один офицер, приземистый, тучный, словно туго набитый куль. Сузив косо поставленные глаза, он молчал и внимательно наблюдал за ходом допроса.В комнате было жарко. Сквозь мутные окна просачивался неяркий свет дворовых тюремных фонарей.Рыжий офицер опять повторил свои вопросы и расстегнул ворот кителя.Алексей угрюмо бросил:– Не знаю.Тогда рыжий неторопливо закурил сигарету и, выпуская дым сквозь подстриженные усы, стал пристально разглядывать усталое, изможденное лицо Алексея.– Будешь говорить? – спросил он вновь и, не дождавшись ответа, подошел вплотную.Алексей смотрел ему в глаза, не мигая. И этот взгляд вывел гестаповца из себя. Наливаясь кровью, он по-бычьему поводил мутными белками.Багровые щеки его дрожали, разило спиртным запахом. Он сквозь, зубы начал похабно ругаться.Скупая улыбка заиграла на сухих, потрескавшихся губах Алексея.– Проучите его! – приказал сидевший за столом офицер.Рыжий взял со стола плетку и со всего размаха полоснул Алексея по лицу. Потом, отшвырнув плетку, он стал бить его каким-то металлическим предметом по голове. Алексей упал на пол и потерял сознание. Голова и лицо его были сплошь покрыты глубокими кровавыми рубцами.Рыжий не унимался. Он с остервенением топтал избитого Алексея…Когда Кубышкин очнулся, на него лили холодную воду. Офицеров в комнате не было.В душе снова вспыхнули ненависть и презрение к фашистам. Алексей весь дрожал от злости.Он с трудом поднялся и, покачиваясь, медленно пошел к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22