— Дерьмо, — сказал он наконец, бросил часы на пол и наступил на них каблуком. — Не очень-то тебе, видно, хочется пить…
Лицо Кейна сморщилось, он упал на колени у решетки. Плечи его сгорбились, он дрожал всем телом.
— Воды, — захрипел он. — Воды… воды…
Харн вышел и вскоре вернулся с кувшином воды. Кейн поднял глаза. Губы его дрожали.
— Пожалуйста… — прошептал он.
Харн поднял кувшин над его головой, просунул между прутьями и пролил тонкую струйку воды. Кейн поднял голову, в отчаянии пытаясь поймать струйку ртом, но Харн двигал кувшином, и вода лишь брызгала — Кейну то на плечи, то в глаза.
— Вылизывай пол! — крикнул Харн и плеснул из кувшина на пол.
Кейн стоял на четвереньках, напоминая животное. Лицо его опустилось к самому полу возле решетки. Харн продолжал свои упражнения с кувшином.
Вдруг правая рука Кейна мгновенно просунулась сквозь решетку и словно клещами ухватила Харна за сапог. Кейн дернул что было сил. Кувшин разбился о решетку. Харн вскрикнул, опрокидываясь назад; падая, он попытался изогнуться и достать свой револьвер. Кейн вовремя заметил это; он ухватился покрепче, протащил ногу Харна между прутьями и рванул в сторону. Вопль Харна чуть не оглушил его.
— Давай ключ, — сказал Кейн спокойно. — Иначе буду давить, пока не затрещит.
Харн громко выл. Кейн принялся выворачивать ногу. Харн захрипел:
— Хорошо… Ради бога, хватит!.. Рука его просунулась в карман рубахи. Кейн ухватил ключ и встал, наступив сапогом на вывернутую ногу. Он сунул ключ в замок, повернул его и толкнул решетчатую дверь. В это мгновение он заметил, что Харн дотянулся до револьвера. Кейн, не колеблясь, размахнулся и ударил его ребром ладони по шее. Харн распростерся на полу. Он был мертв.
Кейн подскочил к своему револьверу, осмотрел его, потом взял ружье. Оно было заряжено.
Он быстро стащил с Харна куртку, надел его шляпу. Револьвер Харна он сунул себе за пояс.
Потом он замер, прислушиваясь. Снаружи доносились голоса; чуть дальше глухо стучала дробилка. Услышали там крики или нет?
Он подошел к двери и приоткрыл ее. В нескольких метрах впереди темнели две тени: видимо, это были охранники. Они сидели на скамье в самом центре двора.
Сжимая ружье, Кейн выскользнул наружу. Издали обойдя охранников, он оказался у входа в контору. Окна были освещены. Где же Винк?
Кейн бесшумно прокрался к первому окну и заглянул внутрь.
Винк сидел за своим рабочим столом; перед ним стояли два вооруженных до зубов верзилы. Сквозь окно доносились голоса.
— … Золото там, на месте, — говорил Винк. — Когда мы покончим с Кейном, его нужно будет забрать…
Охранники кивнули.
Кейн обошел угол дома. Дверь конторы находилась теперь справа от него. Он сделал шаг, потом еще один…
Вдруг дверь распахнулась. На пыльной земле возник большой яркий прямоугольник.
Винк стоял на пороге, охранники — сзади, по обе стороны от него.
Мгновение, не веря своим глазам, он смотрел на ярко освещенную фигуру Кейна.
— Кейн! — заорал он, и рука его метнулась к бедру. Грохнул ружейный выстрел. Винка с силой отшвырнуло назад. Один из охранников отскочил в сторону;
револьвер был уже в его руке. Ружье громыхнуло снова. Кейн тут же отбросил его, выхватил кольт и выстрелил одновременно со вторым охранником. От куртки на плече Кейна отлетел клочок кожи, а охранник повалился набок. Из его груди хлестала кровь.
Затем на несколько секунд воцарилась тишина, которую можно было слушать, как музыку. А потом со всех сторон раздались крики. Кейн бросился к воротам, пригибаясь к земле и держа в каждой руке по револьверу. Услыхав впереди чей-то крик, он бросился в этом направлении. Керосиновая лампа освещала небольшую деревянную будку; около нее Кейна поджидал человек с ружьем в руках. Два выстрела слились в один. Ружье выпало у охранника из рук. Кейн продолжал бежать. На секунду остановившись, он выстрелил в замок, распахнул ворота и помчался к реке. За ним с криком гнались люди, многие размахивали перед собой фонарями. Кейн задыхался, но не замедлял бег, пока не добрался до прибрежных кустов. Только здесь он остановился и постарался восстановить дыхание.
Невдалеке раздался стук копыт. Всадник осторожно спускался к реке. Выждав момент, Кейн прыгнул на него сзади, ударил рукояткой револьвера по голове и сбросил на землю. Развернув лошадь, он ударил ее пятками по бокам и поскакал на юг.
Глава 9
Наступило утро. Он продолжал скакать на юг, к Росуэллу. Лошадь была покрыта пылью и пеной. Кейн шатался в седле, но не хотел останавливаться. Рано утром он заметил вдали облако пыли и спрятался вблизи дороги. Это был тяжело груженый дилижанс, который тащила к Хондо шестерка лошадей. Лишь только он скрылся из виду, Кейн снова вскочил в седло. Каждый раз, въезжая на возвышенность, он осматривал горизонт. Телеграфной связи между Хондо и Росуэллом он не заметил. Разве что какой-нибудь всадник мог опередить его ночью и поднять в Росуэлле тревогу… Он подумал о Леде «Винк». Как быть с ней?
После полудня он наконец добрался до Росуэлла. Лошадь его едва дышала. Он остановился на окраине города, отряхнул одежду от пыли, нарвал лошади травы. Потом снял разорванную на плече куртку, очистив перед этим ее карманы. В бумажнике Харна оказалось около восьмисот долларов, серебряный перочинный ножик и другие мелочи, который Кейн тут же выбросил.
Он снова сел в седло и не спеша въехал в город. На главной улице не было почти никого. «Послеобеденный отдых», — подумал Кейн. Из кузницы доносился равномерный звон. Две лошади, привязанные у бара, тщетно пытались отогнать навязчивых мух.
Он вскоре оказался у дома Леды, спешился и подошел к двери. На стук никто не ответил; тогда он поехал к отелю, где встретился с ней в первый раз.
Она сидела за своим столом. Когда он вошел, в ее глазах вспыхнула тревога. Он двинулся прямо к столу. В холле было пусто, лишь в одном из углов дремал какой-то старик, уронив газету на чашку с кофе.
Кейн понял, что ее испугал его вид, и улыбнулся вполне дружелюбно.
— Привет, Леда.
— Ты… — прошептала она. — Но… что случилось? Ты был…
Он спокойно ответил:
— Твой «муж» умер, Леда. Я убил его. Она не шелохнулась. На ее бледном лице остались живыми только глаза.
— Боюсь, что ваши дела теперь раскрыты, — продолжал он. — Пока я доберусь до Форт-Уорта, у тебя останется два выхода: или собрать вещи и бежать, или поднять тревогу в здешнем управлении. Выбирай!
Холодное, безжалостное выражение его лица потрясло ее. Ей на мгновение вспомнилась ночь, которую они провели вместе. Неужели этот грубый бородатый мужчина, стоявший сейчас перед ней, и есть тот, с кем она… Тут до нее дошел истинный смысл того, что он произнес.
— Почему, — пробормотала она. — Почему ты отпускаешь меня?
Кейн холодно улыбнулся.
— Ты ведь тоже кое-что для меня сделала. Теперь мы квиты.
Кровь бросилась ей в лицо.
— Ты, ты… Скотина!
— Решай, — сказал Кейн. — Зови на помощь — или собирай вещи.
Старик в углу вздрогнул. Его газета с громким шорохом упала на пол. Этот звук словно пробудил Леду. Она поднялась и молча вышла из-за стола. Кейн пропустил ее вперед. Сердце его бешено стучало, когда они проходили мимо управления компании. Но внутри все было спокойно: ни криков, ни суеты. Кейн старался идти как можно спокойнее.
Она резко повернулась к нему.
— Сюда приходил один человек. Он искал тебя.
— Кто?
— Он не сказал своего имени.
— Ты видела его раньше?
— Нет.
Кейн помедлил.
— Как он выглядел?
Они повернули за угол. Ее дом был уже в нескольких сотнях шагов.
— Высокий, вроде тебя. Худой. На вид старше тебя. Лет сорока…
— О чем он тебя спрашивал?
Она искала ключ. Руки ее дрожали.
— Он хотел знать, сколько времени ты был в Росуэлле и куда уехал. Я сказала, что ты поехал в Хондо искать золото.
Открыв дверь, она внезапно обернулась и схватила его за плечо.
— Кейн, — сказала она низким хриплым голосом. — Мне все равно, что ты думаешь обо мне, но я хочу, чтобы ты знал: впервые я зашла так далеко с клиентом Карла. Впервые… И с Карлом я тоже не… Это была просто работа.
— Собирайся. Новость скоро станет известна в Росуэлле.
— Между Хондо и Росуэллом нет телеграфной линии.
— Кто-нибудь мог прибыть сюда раньше меня!
— Спасибо, — сказала она вдруг. — Я не сожалею о том, что ты сделал. Теперь мне уже не нужно выбирать… — Она приподнялась на цыпочки и коротко поцеловала его. — Желаю удачи…
Кейн повернулся и пошел к месту, где стояла его лошадь. Остановившись у одной из конюшен, он купил себе за сто долларов еще одну. В следующем доме была лавка; там он задержался минут на десять, покупая еду и кое-какие необходимые вещи. Затем оседлал новую лошадь и выехал из Росуэлла. За городом он пустил ее во всю прыть и стал удаляться в направлении Форт-Уорта.
Примерно в тот самый момент, когда Кейн начал долгий подъем в горы Ллано-Эстакадо, внизу, в долине, остановились три всадника. Один из них достал подзорную трубу.
— Это он, парни! Он направляется к Северному перевалу! Поехали!
Они пустили лошадей рысью через мелководье, пересекли реку, поднимая тучи брызг, и быстро нашли следы Кейна на другом берегу. Вскоре они скрылись в небольшом лесу у подножия горного хребта.
Полчаса спустя из лесу к реке выехал еще один человек. Он привстал на стременах и разглядел следы троих преследователей. На вид ему было лет сорок. Он был высок, очень худ и чем-то напоминал голодного койота. На нем была черная одежда, голубые глаза излучали ледяной холод.
У него также была подзорная труба. С ее помощью он рассмотрел маленькую одинокую точку в горах. Она находилась всего в нескольких сотнях метров от перевала. Троих преследователей еще не было видно: они в это время ехали лесной тропой.
Всадник сложил трубу, сунул ее в сумку и отправился вслед за остальными.
Кейн добрался до перевала. Лошадь его была в мыле, да и ему самому дышалось нелегко. На этой высоте — три тысячи пятьсот метров — воздух был разреженным, очень холодным и словно колол ему легкие. Очень, очень далеко внизу он видел Пекос-Ривер — точно голубую нить на зеленой ткани. Но вот на склоне что-то зашевелилось… Или это лишь показалось ему? Он сощурился, в уголках глаз появились слезы. Да — вон они. Двое… Нет, трое.
Кейн снова развернул лошадь и окинул взглядом волнистую «месу», простиравшуюся на многие мили до самой границы Техаса. Удастся ли ему уйти от преследователей на такой местности? Или же его подстерегает там другая опасность — холод и голод? Осень была уже в разгаре. Еще несколько недель — и перевалы могут оказаться занесенными снегом.
Он покрепче запахнул старую куртку из бараньей шкуры, купленную в Росуэлле. У него было преимущество часов в пять. А поскольку он имел вторую лошадь, то должен был сохранить это преимущество без особого труда.
Он вскоре преодолел перевал и вскоре оказался на темном лысом плоскогорье. Там росли лишь мхи и вереск; изредка попадалась одинокая, искривленная беспрерывным ветром сосна. На севере небо имело свинцово-серый оттенок.
Очень высоко над ним широкими кругами парили грифы. Кейн пустил лошадей рысью и попытался сохранить постоянный темп. Через несколько часов начало смеркаться, ветер сделался холоднее. Временами на землю опускались снежные хлопья.
Он нашел подходящую ложбину для ночлега, сгреб в кучу мох и траву, набросил сверху брезент и улегся на эту «кровать», завернувшись в одеяло. Он тут же заснул и пробудился на рассвете, стуча зубами от холода. Ему ужасно хотелось есть. Не потрудившись разжечь костер, он открыл банку бобов и съел их холодными, выковыривая из банки ножом. Лошади нашли себе пищу сами, и вскоре он был готов продолжать путь.
Весь этот день он старался ехать прямо на восток, к Техасу. Постепенно плоская монотонная «меса» сделалась бугристой, испещренной глубокими оврагами. Он пересекал каждый овраг, не меняя направления движения, но это становилось все сложнее. Иногда ему приходилось преодолевать огромные впадины, и лошади выбивались из сил на крутых подъемах. Беспрерывно дул ледяной северный ветер; Кейну казалось, что его щеки вот-вот покроются инеем. Руки его давно уже посинели от холода.
У него почти не осталось продуктов, и за спиной встал призрак голода. Он больше не видел своих преследователей после того, как преодолел перевал, но знал, что они по-прежнему едут за ним. Много раз он замечал круживших в высоте грифов. Кейн сгорбился в седле, закутавшись в холодное одеяло. Кусок этого одеяла он отрезал и обмотал вокруг своей головы. Шляпа его стала словно деревянной от мороза. Ветер хлестал все время слева, с одной и той же стороны. Глаза Кейна покраснели и опухли, на бровях намерзли льдинки… Но его согревал неугасимый огонь: воспоминание о Чарли. За него следовало отомстить. Не только потому, что Чарли был его другом. Здесь таилось большее. Он не очень ясно сознавал, что именно: может быть, честь рейнджеров. Ведь Льюис Грувер, Пит Гроссман и другие тоже были рейнджерами, носили одинаковые звезды…
Шли часы, тянулись дни за днями. Кейн качался в седле, худой, почерневший от холода и грязи. Лошади вяло плелись по десятисантиметровому слою свежего снега. Он открыл последнюю банку бобов и разделил ее на три части…
Теперь он боялся ложиться спать, зная, что не проснется. Он лишь садился на землю, обмотавшись одеялом, и погружался в короткую полудрему, почти сразу же вздрагивая от любого шороха или от того, что валился во сне набок. Каждый ночной час казался сплошным кошмаром; когда же наконец занимался рассвет и можно было снова сесть в седло, он испытывал огромное облегчение.
Слыша непрерывный вой ветра, он временами начинал бредить. Он вспоминал жадное пылающее тело Леды. Затем образ и ощущение исчезали, он чувствовал на своем лице чью-то мягкую руку… и слышал голос Синди Флорен. Эти видения полностью поглощали его, и он с трудом приходил в себя, когда препятствия на пути возвращали его к действительности. На протяжении всего этого бесконечного путешествия по «месе» он думал о Синди. В ней было что-то такое, чего он не мог позабыть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14