Или лучше встретимся у гостиницы «Казахстан» в шесть часов, — взволнованно проговорил Виктор, еще раз горящими глазами взглянув на нее.
Хорошо, я обязательно приду. Придется ради вас отложить поездку, — многозначительно улыбнулась девушка.
Глава двадцатая
В 18 часов 20 минут в Кисловодском горотделе раздался телефонный звонок.
— Дежурный горотдела Миронов слушает, — басом произнес майор милиции.
— В речку сва-а-ли-лась «Волга», — заикаясь проговорил молодой постовой.
— В какую речку? — энергично проговорил майор. — Это вы, сержант Гриценко? Возьмите себя в руки и спокойно доложите обстановку.
— Труп выпал из машины, женщина почти сго-рела, — сбивчиво говорил сержант.
— Успокойтесь, сержант! Где это произошло?
— В районе «Замка коварства и любви».
— Машина сгорела?
— Нет, не совсем, она свалилась с горы, я все это видел.
— Хорошо, будьте на месте. Я высылаю оперативно-следственную группу.
Буквально через десять минут, казавшимися целой вечностью для сержанта, примчалась оперативно-следственная группа. В нее каким-то образом сумел затесаться журналист местной газеты.
— Где женщина? — спросил руководитель опергруппы капитан Монахов у сержанта.
— Вон она на траве, я прикрыл ее мешком, невозможно на нее глядеть, — с содроганием произнес Гриценко, все еще не пришедший в себя от увиденного.
«Ну, и молодежь пошла, — подумал Монахов, — словно институтки какие-то».
Но когда Монахов сдернул мешок с трупа, то сам невольно зажмурился. Тело наполовину обгорело, но лицо погибшей осталось невредимым, и эта контрастность изуродованного тела и юного лица больше всего ужасала.
Криминалист тут же профессионально отщелкал снимки трупа несчастной и некоторые детали места происшествия.
— Это несчастный случай, — поспешил высказаться журналист, — не смогла, видимо, справиться с управлением, бедняжка, или тормоза подвели.
Монахов внимательно осмотрел гору, выступ скалы, с которого рикошетом свалилась в речку «Волга», и понял — это была именно марка машины Горьковского автозавода, судя по разбросанным на берегу скатам, бамперу и полусгоревшему кузову, и все понял.
— Без комментариев, — мрачным тоном негромко сказал он журналисту. — Мы сами разберемся, что к чему.
— Неужели убийство?
— Скорее всего да! Эксперты и криминалисты все определят. Машину пытались, видимо, намеренно сжечь, сбросив ее в пропасть, но вот этот выступ скалы, — показал капитан пальцем вверх, — изменил ее траекторию, и она свалилась прямо в речку, которая погасила полное самовозгорание, иначе мы не нашли бы никаких улик. А, впрочем, кто знает. Кстати, я тоже спешу с выводами. Следствие все определит.
Так, — распорядился капитан, обращаясь к судмедэксперту. — Вы останетесь с сержантом. Сообщите по рации дежурному по ОВД, чтобы прислали машину для отправки трупа в морг, а мы попробуем взобраться на гору.
Лейтенант Дорошенко останется также здесь и соберет все обломки машины в одно место для технической криминальной экспертизы.
Путь в гору на площадку оказался нелегким, так как там никаких тропинок не было.
Через некоторое время Монахов отказался от этой затеи. Он приказал членам опергруппы садиться в «уазик», чтобы найти именно ту дорогу, по которой «Волга» взобралась на такую высоту.
На небольшой площадке, где произошла трагедия, а это члены опергруппы поняли сразу, так как преступники здесь наследили прилично, овчарка Пальма сразу же взяла след, и вместе с кинологом они спустились вниз по дороге на автотрассу, на которой собака беспомощно заметалась из стороны в сторону. От досады она злостно залаяла и готова была продолжать поиски, но капитан успокоил ее, погладив по шее.
— Бесполезно, — произнес устало Монахов. — Они уехали, видимо, на какой-нибудь попутной машине. Давайте лучше вернемся на площадку и все как следует там исследуем.
— Ножик! Смотрите! — выкрикнул оперативник Самойлов.
— Не трогать! — закричал Монахов. — Эксперт! Изымите нож.
Тот аккуратно положил оригинально инкрустированный выкидной нож со следами крови в целлофановый пакет.
— Может быть, мы еще что-нибудь найдем, — произнес Монахов.
Но кроме тюбика вазелина и окровавленного платка ничего найдено не было.
— Достаточно, — произнес горько Монахов.
— Товарищ майор, — подошел к нему журналист. — Так что же все-таки произошло?
— Преступление, — изрек Монахов.
— Какое же? — забегали близорукие глаза у журналиста.
— Сразу сказать невозможно. Я, к сожалению, не Шерлок Холмс. Вот если бы еще доктор Ватсон здесь присутствовал, то они сразу бы вам все рассказали благодаря своему дедуктивному методу.
Глава двадцать первая
На следующий день Осинин проснулся рано. Первое, о чем он сразу же подумал, так это о свидании с Ириной. Как бы не опоздать. А вдруг она не придет? — забеспокоился Виктор, которому очень хотелось завязать с ней роман.
После пребывания на пляже ему всю ночь снились эротические сны. Спал он поэтому очень беспокойно, несколько раз просыпался.
«Как жаль, что нет брома или какого-нибудь транквилизатора», — с сожалением подумал он.
Под самое утро ему приснилась Ирина, совершенно голенькая. Она лежала на пляже для нудистов, подставив свое бронзовое тело солнцу, в окружении нескольких очень красивых блондинов, и о чем-то оживленно с ними беседовала. Чувствовалось, что все они были ее поклонниками. На пляже было много красивых девушек, но мужчин почти не было. Виктор все это отчетливо видел, так как пролетел над пляжем в вертолете и завис прямо над тем самым местом, где нежилась в солнечных лучах его Ириночка в окружении молодых парней.
Осинина пронзила дикая, безумная ревность. Первой его мыслью было перестрелять всех семерых блондинов, очень похожих друг на друга, по-видимому близнецов, благо в вертолете был пулемет. Он прицелился и нажал на гашетку, но выстрелов почему-то не послышалось, гашетка оказалась заклиненной, а может, не было патронов.
— Проклятье! — выкрикнул в бессильной ярости Виктор и проснулся.
«Да, природа требует своего, — подумал он. — Быстрее бы домой к Тонечке под теплый бочок. Вот уже месяц живу, словно монах. Надо быстрее кончать с этим карбидом! Хватит цацкаться», — твердо решил он. Сначала Виктор написал жалобу в комитет по химии, а потом сочинил заметку в местную газету «Карагандинский рабочий».
Жалобу он отправил заказным письмом с уведомлением, чтобы все было четко и стопроцентно, а заметку отдал лично в руки заместителю главного редактора, оказавшемуся его земляком.
Журналист решил помочь своему земляку и уверил его, что в ближайших номерах выйдет его статья под рубрикой «Острый сигнал».
Выйдя из редакции, Виктор посмотрел на часы. Был уже шестой час, а он все еще не привел себя в порядок, даже не побрился и не погладил костюм.
Может, не стоит спешить, подумаешь, опоздает на 15 — 20 минут. Многим женщинам и девушкам это, как ни странно, нравилось. Мужчина, который намеренно или случайно запаздывал, казался им не совсем досягаемым.
В свои молодые годы, когда он вел образ жизни повесы, он практиковал это, и такая небрежность по отношению к прелестному полу зачастую срабатывала безотказно.
Были случаи, правда, когда некоторые девушки, прождав ровно пять или десять минут от силы, гордо уходили, задрав свой носик кверху, но наблюдавший из-за угла какого-нибудь здания Виктор тут же догонял их и, извинившись за опоздание, галантно брал под руку строптивую гордячку и менял тактику.
Но это было в молодости, а сейчас ему было уже под сорок и привередничать, и рисковать не было смысла, да и ни к чему.
Ровно в шесть вечера он подошел к фонтану, где увидел нафуфыренную Ирину, которую не сразу узнал, и преподнес ей огромный букет алых роз, в который был воткнут белый листочек.
— Ой, какая прелесть! — воскликнула Ирочка, увидев розы. — А это что?
— Прочти, — смущенно сказал Виктор, — это стихи. Они посвящены тебе.
Ирочка взяла листок и прочитала:
Свою любовь к тебе
Я выразить хочу стихами и цветами,
Хоть поистратил все с годами,
Но розы алые с шипами
Ты нежно поцелуй губами.
— Ой! Как здорово! Вы что, поэт?
— Да так, балуюсь немного, — скромно потупившись, произнес он. — Иу, куда пойдем? — спросил Виктор.
— Куда хотите.
— Ты что это со мной на «вы»? Будь попроще.
— Да вроде неудобно. Вы такой большой начальник, да еще поэт.
«Надо же, — подумал Виктор, — на пляже лежала почти обнаженная, а здесь ведет себя, словно целомудренная деревенская девушка».
— Давай лучше пойдем ко мне в номер, я кое-что приготовил на ужин.
— Я не против, — томно ответила Ира.
И Виктор понял, что он сможет овладеть этой девушкой, она сама готова к этому. И снова Виктор почувствовал необычный прилив сил и энергии, и вновь он понял, что весь смысл жизни настоящего мужчины заключается в обладании такими вот прелестными созданиями, как эта миловидная Ирочка с чуть толстыми ногами и плотно сбитым задом.
— Пошли, — проговорил он с волнением в голосе.
В номере, где он жил, на столе уже стояла бутылка коньяка, килограммовая банка свежей черной зернистой икры, которую он достал «по блату» в одном магазине, и розовые крупные помидоры.
Выпив коньяк, икру стали есть столовыми ложками. Это забавляло Ирочку.
Ирочка не ломалась как некоторые, которые могли прийти в номер, напиться до умопомрачения, нажраться до пуза, а потом внаглую уходить, да еще устроить дикую сцену на прощанье.
Ирочка сама хотела Виктора, и он это понял. Она оказалась очень искусной и страстной любовницей.
Через несколько дней Виктор, к великой радости, узнал от Фабрикантова, что ему собираются отгрузить карбид кальция, причем все 120 тонн — 2 вагона. Однако задержка в отгрузке была из-за отсутствия порожних вагонов, но Виктор быстро устранил это препятствие.
«Странно, — подумал он, — что же сработало? Указание обкома партии об отгрузке карбида кальция или четырехграммовая золотая цепочка? А может, жалоба в комитет по химии? Или все вместе? А что же делать со статьей в газете?» Она уже была не нужна. И Виктор поехал в редакцию с просьбой не публиковать заметку.
Через несколько дней карбид кальция был отгружен. Осинин записал номера вагонов и отправил победоносную телеграмму в свой трест.
Виктор еще несколько раз встречался с Ириной, и всякий раз она томно и приглушенно стонала в его объятиях.
Их прощание было тяжелым. Они привязались друг к другу, можно сказать, привыкли.
Ирочка плакала, словно маленькая девочка, горько и жалостно. Ему было по-человечески жаль ее.
Около года они еще переписывались, но больше уже никогда не виделись…
Глава двадцать вторая
Сообщение дежурного по ОВД г. Кисловодска о чрезвычайном происшествии в районе «Замка коварства и любви» не то чтобы поразило Понтиякова Германа Владимировича своей звериной жестокостью (за многие годы работы ему пришлось перевидеть немало), оно его сильно озадачило.
В том, что это было запланированным преступлением, а не несчастным случаем или самоубийством, не было сомнения. Но кто эта девушка и кому принадлежала автомашина — все это предстояло тщательнейшим образом проанализировать и скрупулезно исследовать.
Главное — не суетиться и не паниковать, как это делают некоторые оперативники, теряя голову при ЧП.
Прежде всего надо было созвать экстренное оперативное совещание и дать задание оперативникам повнимательнее обследовать дно горной речки, куда свалилась машина, потому как любая деталь или безделушка могли бы пролить свет на это очень серьезное и сложное по своей раскрываемости преступление, а то, что это было именно преступление, не подлежало никакому сомнению.
Затем нужно опросить всех работников ресторанов, гостиниц, кафе, вокзалов, забегаловок и прочих злачных мест, а также дать указания контролировать в течение недели все дороги, ведущие из города, которые были тут же перекрыты после того, как сержант Гриценко позвонил в Кисловодский ОВД.
Понтияков встал, набил трубку хорошим душистым табаком и закурил, не вдыхая в себя дым, а потом медленно и задумчиво начал расхаживать по кабинету, разглаживая свои густые темно-каштановые усы.
Настроение у него было препаршивейшее. Понтияков знал, что если сейчас он не успокоит свои разбушевавшиеся нервы, которые были у него на пределе, у него может произойти срыв.
На оперативке Герман Владимирович спокойно и четко изложил суть дела относительно ЧП в районе «Замка коварства и любви», напомнил о «висячках» и призвал своих сотрудников полностью проявить божий дар сыщика, которым природа наградила их.
Через несколько дней труп несчастной девушки был опознан.
И когда Понтияков узнал, что погибшей оказалась полячка, он тут же позвонил в КГБ, и расследование ЧП начали вести параллельно, как говорится, «в два смычка».
Чекистам повезло первым. В их ведении находился «Интурист».
Вначале швейцар, а затем официант, обслуживавший в тот злосчастный вечер Марию, дали ценные показания и более или менее подробно обрисовали внешность Узбека и Бегемота. Внешность Людоеда была описана вскользь.
В Управлении внутренних дел была проведена дактилоскопическая экспертиза смазанных отпечатков пальцев, которые были найдены на рукоятке ножа, но их владельца установить не представлялось возможным.
А преступники, как говорится, ушли на дно, и, видимо, надолго, а, может быть, даже сдернули за кордон.
Понтияков срочно вызвал к себе Попова. — Ну, чем обрадуешь? — спросил Понтияков Попова просто по привычке, не надеясь услышать ничего утешительного, но каково же было его удивление, когда тот выпалил на одном дыхании:
— Нашлась машина Арутюнова! Около «Замка коварства и любви».
— Где она?
— Вернее, не машина, а остатки от его машины, — запальчиво продолжал говорить Попов.
— Капитан, успокойтесь. Расскажите, пожалуйста, поподробнее.
— Узнали по двигателю, номер был перебит. Установила техническая экспертиза. Кроме того, была перекрашена в другой цвет. Была белая — стала черная.
— А номера?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35