Куда важнее было то, что все видели, — он испытывает искренний интерес к судьбам простых людей, с которыми знаком и ведет дела.— Спасибо, хан, у них все в порядке. Главное — мы убежали оттуда…Лицо хана засветилось улыбкой:— Не испытав трудностей, нельзя обладать сокровищами желаний.Андрей молча склонил голову.— Ваше счастье, что супернияз Текеханов — это дырявый мешок честолюбия в цветном колпаке клоуна. Он строит мечети и тут же возводит собственные статуи, не понимая, что служит не Аллаху, а шайтану. Он гребет в две руки все, что под них попадает, но между пальцев проскакивает все, что не хочет попадать в загребущие руки. Вам повезло. От меня вы бы не убежали.Хан захохотал. Вместе с ним засмеялись Иргаш и Кашкарбай.Хан перестал смеяться, и сразу умолкли его подкаблучники.— Ты знаешь моих людей? — спросил хан. — Познакомься. Иргаш — мой советник и генерал. Кашкарбай — феррашбаши — начальник дворцовой охраны. А теперь поговорим о деле. Мне нужны верные люди. В пути от Коканда сюда ты вел себя достойно.— Меня везли как бревно, великий хан, как я мог вести себя иначе?— Самонадеянный глупец стал бы искать возможности вырваться. Ты же положился на волю Аллаха.— Прошу прощения, великий хан, я неверующий.— Это ничего не значит. Наши поступки говорят о нас куда больше, чем наши слова.— Спасибо, великий хан.— Теперь вопрос. Ты знаешь, где сейчас находишься?— Да, хан. И потому удивлен, к чему потребовалось тащить меня сюда в грязном мешке.Хан опять засмеялся. Вообще, судя по всему, он был человеком веселым. Красивая борода затряслась. Он хлопал себя ладонями по ляжкам.— Ты подумал, что совершается глупость?— Нет, я так не думал, хотя не понял смысла.— Так где ты сейчас?— В Шахимардане, великий хан.— Вот для этого тебя и везли в мешке. Мы предполагали, что ты сразу узнаешь место, где бывал много раз. Оно тебе хорошо знакомо, верно? Но раз ты не видел, куда тебя везли, то мог бы сделать вид, что не знаешь, где оказался. Я просто хотел проверить твою искренность, Андрей Назаров.— Для чего?— Когда собираешься поручить человеку важное дело, нужно знать, в какой мере он достоин доверия. Ты с этим согласен?— Да, великий хан.— Мы тебе доверяем, Назаров, и ожидаем от тебя преданности.Андрей низко склонил голову.— Андрей, почему тебе не принять ислам? Эта вера чище христианской. Ты подумай, что важнее для человека — бог или поп? Мусульманин обращается к Аллаху лично, без посредников. Мулла только помогает верующим понять тексты, которые не каждый может знать. Вы, чтобы общаться с богом, целуете руку лохматому батюшке, называете отцами пьяниц в рясах.— Великий хан, почему вы все время говорите «вы», «вы»? Я вообще неверующий.Ширали-хан хитро улыбнулся. В советское время большую часть жизни он прожил, обходясь без бога. Высшее образование, увлечение светскими ценностями, незнание исламской обрядности — все это не свидетельствовало о религиозности хана, и он, не будучи ханжой, понимал, что имеет в виду Андрей. Однако надежды на возвращение престола и большой власти, которые хан связывал с утверждением ортодоксального ислама в своей стране, заставляли его не только искать союзников среди единоверцев, но и обращать в веру тех кафиров, которые ему служили.— Говоря «вы», Андрей, я имею в виду русских. Тех, кого власть и православие сделали попрошайками. Вместо того чтобы всего добиваться самим, они только клянчат. Просят власть: «дай!» Просят бога: «дай!» А власть умоляет иностранцев: «дайте!» Может быть, вы… — Хан запнулся и тут же исправился. — Может быть, пришло время русским отправиться в поиск? Походить по селам в Грузии. Наверняка там найдете усатого грузина. Пусть вами правит. Или отыскать в Ставропольских степях чабана, который растерял своих овец. Такой наверняка хорошим президентом будет. А еще лучше — подобрать в уральской пивной забулдыгу. Чем для России не президент? Впрочем, Андрей, если без шуток, пора русским на старых ладьях плыть к варягам и попросить кого-то: «Придите и правьте нами». И перестать говорить: «Мы великий народ». Сейчас вы уже не великий, а вымирающий. Андрей, ты же умный, пора видеть правду.— Я вижу.— Всю ли? Ты задумывался, как вами правит власть? Она не ведет вас за собой, а гонит вперед, как чабан гоняет баранов. Куда — на пастбище или на бойню, вы сами того не знаете. А идете. Некоторые пытаются упираться, их пускают на шашлык. А посмотри на своих попов. Это безобразная толпа шарлатанов, обуянных гордыней. Парча, золото, жемчуга. Найдешь такого муллу?— Разрешите сказать? — Иргаш просительно посмотрел на хана.— Иргаш, что за церемонии? Конечно, говори!— Я подумал, что русским нужно плыть на ладьях не на север, а к теплым морям. Пусть побывают в Арабских Эмиратах. В Эр-Рияде, в Дубае. Сравнят эти города со своими. Потом попросят шейха-мусульманина взять власть над Россией. Он вернет их народу природные богатства, которые сейчас украдены, и сделает людей обеспеченными без объявления социализма.Ширали-хан бросил довольный взгляд на Иргаша. Сказал, улыбаясь:— Он сам видел страны, где жизнь похожа на сказки Востока. Эр-Рияд, Абу-Даби, Аль-Айни, Дубай, Шарджа, Эль-Кувейт. Разве их сравнишь с Читой, Оренбургом или, как вы сами считаете, с великим Урюпинском? А?И тут же хан сменил тему.— У нас говорят: мыхман атанды улы, — гость главнее отца. Прошу, Андрей, отобедать со мной.— Премного благодарен, великий хан, — Андрей приложил ладонь к животу, показывая, насколько он полон. — Я уже воспользовался гостеприимством вашего дома и сейчас сыт.— Нет, трудная работа требует много пищи. Я предлагаю оценить искусство моих поваров, ибо сказано: стремящийся научиться отличать отличное от хорошего должен зашить иглой око удовольствия во имя познания блаженства, которое ведомо даже слепому.Трапеза затянулась до вечера. Ханское застолье не терпит суеты и поспешности.Прощались, когда с востока из-за гор на мир стала накатывать серая волна сумерек.— Экспедиция начнется не раньше чем через месяц, — сказал Ширали-хан, милостиво протянув руку Андрею. — До этого времени ты свободен. Что собираешься делать?— Хочу съездить в Москву.— Зачем? — с настороженностью спросил Иргаш, выступив из-за спины хана.— Странный вопрос. Ты сам в Ташкент часто ездишь?— Всегда.— А я хочу съездить в Москву.— Поезжай в Ташкент. Это наш город, да?— В Москве у меня сестра. Деньги, которые я заработал в Туркмении, у нее. Поеду. Немного отдохну. Помогу сестре по хозяйству. Возьму деньги, вернусь. Надо жизнь начинать сначала. В Туркмении меня не ждут.— Ждут, ждут, — сказал Кашкарбай и засмеялся. — Секир-башка тебе будет там.— Вот видишь, одна дорога — в Москву.— Там не останешься?— Кому я там нужен?— А здесь?— Здесь мне хан предложил работу. Руку дающую не отвергают.— Он хорошо сказал, Иргаш, — Ширали-хан довольно положил правую руку на плечо Андрея. — Что тебе нужно, Назаров? Аванс? Получишь. Что еще?— Я без паспорта, великий хан.— Паспорт Иргаш сделает. На какую фамилию?— На мою. Я Назаров.— Изменить не собираешься? Тебя могут искать туркмены.— Они объявили, что мы все трое уничтожены.— Верить в это наивно. Объявить можно что угодно, они знают — вы в бегах.— Останусь Назаровым.— Да будет так. Иргаш, ты понял? — Хан повернулся к Андрею. — Желаю удачи, Назаров. Хайр! Пока!Хан и его приближенные вышли из комнаты, оставив Андрея одного.— Так мы его отпустим? — спросил Иргаш Ширали-хана, когда они вышли из дома.— Почему нет? Пусть едет. Но его надо хорошо проверить. Билет он уже достал?— Нет.— Билет ему возьми ты. Я скажу, как и у кого. И передай благословенному служителю таможенной службы Карабаеву в Ташкенте, чтобы он подсадил в поезд своих людей. Надо пощупать Назарова на наркотики.— Не уверен, великий хан, что он их повезет.Ширали-хан опять весело засмеялся.— Так сделайте, чтобы они у него оказались.— Простите, великий хан, — сказал Иргаш и повинно склонил голову, — мне не очень ясен ход вашей мудрой мысли.— Если Назаров в какой-то мере связан с российскими органами, они не дадут его в обиду. За этим надо просто проследить.— Боюсь, Карабаев на посылку своих людей не согласится. Он активных дел не любит. Он привык сидеть на таможенном посту, как каракурт в норке. Добыча к нему сама приходит.— Пусть вылезет из норы, если так надо. У него в руках весь поток, и пусть несколько капель из него выделит на наше дело. Не сдохнет же от жадности.— Будет возражать, я его знаю.— Скажи, что я его растопчу и вотру в пыль.— Великий хан, Карабаев нужный человек для нашего дела.— Ты чего-то не понимаешь, Иргаш. Кто нужен, а кто — нет, проверяется делом. Тем, кто борется за утверждение ислама в нашей стране, мало бить поклоны в мечети. Надо смело рисковать ради святого дела. И нет в наших рядах таких, кто имеет право отсиживаться в укрытии, когда остальные рискуют. Пусть Карабаев оторвет зад и прикроет Назарова, если тот попадется с наркотиками по-настоящему.— Слушаю и повинуюсь, великий хан, — Иргаш поклонился, показывая, что понял приказ и готов исполнить его.— А ты, Кашкарбай, — хан сделал легкое движение рукой в сторону феррашбаши, — тем же поездом, но в другом вагоне тоже поедешь в Москву. Тебе этот город знаком. Приглядись к Назарову. Он очень нужен для дела, но знать о нем мы должны все.
Когда Иргаш вернулся к комнату, где Андрей в одиночестве попивал чай, уже вечерело.— Пора отдыхать, — сказал он миролюбиво. — Великому хану ты понравился. Это очень важно.Они вышли из дома на свежий воздух. Остановились у входа, с удовольствием вдыхая прохладу, струившуюся с гор Катран-Тоо.По дорожке, аккуратно утрамбованной щебенкой, со стороны ворот шел среднего роста плотно сбитый узбек, с телом равного объема от плеч до бедер, в дорогом шелковом халате и красиво сплетенной чалме — дастаре. Шел, что-то бормотал под нос и перебирал пальцами связку дорогих янтарных четок. Насколько Андрей успел заметить, был он в состоянии явного подпития.— Кто это? — спросил Андрей, удивленно взглянув на поддатого узбека, впервые встреченного им здесь.— Не обращай внимания, — посоветовал Иргаш. — Это Мухаммад-Али-ходжа-хан, родной брат Ширали-хана. Беспутный человек. Пиен — пьяница.— Но он в чалме?— Он мулла. Окончил медресе в Каире. Очень умный, но пьет…— Так бывает. Ладно, оставим это. Сегодня ты можешь спать в саду. Там есть два топчана, матрасы, теплые одеяла. Выбирай любое.— Спасибо. Мне это нравится.Сон на свежем воздухе, который обеспечивает людям климат Средней Азии, был для Андрея одной из сторон, привлекавшей его в этом краю. Горожанину Центральной России, даже имеющему собственную дачу, трудно представить прелесть южной ночи, проведенной под открытым небом.Теплое дыхание ветра, шелест листвы фруктового сада, аромат цветков, стрекотание цикад, черный бархат небосвода, усыпанный звездами и перепоясанный бриллиантовым поясом Млечного пути. Смотри в беспредельную высь, думай о вечности…Не потому ли чабан, проводящий полжизни в степи, знает о звездах куда больше студентов столичных университетов?Андрей с удовольствием ушел в сад.Ночь стояла тихая, безветренная. Темное звездное небо дышало прохладой. Ласково журчала вода в арыке, протекавшем прямо под топчаном.Андрей лежал с открытыми глазами.Неожиданно он услыхал легкие шаги. Приподнял голову.— Это я, — послышался знакомый голос. — Мулла Али-ходжа. Вы не спите?— Нет, просто лежу. Не могу заснуть. Садитесь, Али-ходжа.Мулла опустился на свободный топчан и подобрал ноги. Вздохнул.— Андрей, у вас нечего выпить?Услыхать такую просьбу от муллы Андрей не ожидал.— Удивились? — спросил Али-ходжа. — А вот я иногда пью. — И объяснил: — Долго работал в духовном управлении мусульман Средней Азии. Часто ездил в Москву. Там ни одна встреча не проходила без водки. Мне понравилось.— Мне это угощение не запишут как грех?— Я помолюсь за вас. — И тут же Али-ходжа произнес слова молитвы. — Джаза-кя Ллаху хайран. — Да воздаст тебе Аллах благом!Андрей вытащил из кармана плоскую фляжку, которая была при нем, передал Али-ходже. Тот отвернул пробку. Понюхал. Глубоко вздохнул. Сказал по-русски:— Прости, господи!И отхлебнул с голодным страдальческим стоном. С трудом оторвался от фляжки. Вздохнул с облегчением. Спросил с интересом:— Вы уходите в экспедицию?— Пока не уверен, но разговор об этом был.— Это интересно — найти меч Аллаха. Вы тоже так считаете?— Меч Аллаха? Я никогда о нем не слыхал. Это Зу-л-Факар?— Нет, Зу-л-Факар — это меч пророка, да благословит его Аллах и приветствует. Мухаммад захватил этот меч в битве у своих врагов. Поэтому Зу-л-Факр — это меч его собственный.— А у Аллаха тоже есть свой меч?— Во имя Аллаха милостивого и милосердного. Творец миров, солнца, звезд, земли и людей имеет все, что желает иметь. Но его сверкающий меч всегда вложен в ножны. Горе неверным, горе врагам ислама, если Аллах обнажит его.— Об этом сказано в благословенном Коране?— Нет, это тайные строки, которые передаются из уст в уста посвященным.— Почему их нет в книге всех книг?— Андрей, слава и мощь Аллаха столь велики, что лишь один человек — пророк Мухаммад понял самое немногое из его мудрости. Еще меньше понимаем мы, простые люди. Коран учит различению, но это дано только глубоко посвященным.— Я думал: читай и поймешь. Разве не так?— О Аллах, прости мне все мои грехи, малые и большие, первые и последние, явные и тайные! Ты когда-нибудь слыхал, что когда Аллах был занят своими делами, к пророку под его личиной являлся дьявол — Иблис и диктовал обманные суры?— Хаджи, ты не грешишь, говоря такое?— Я просил прощения у Аллаха, прежде чем тебе сказать это. А мне об этом рассказывал образованный богослов. Он окончил исламский университет Аль-Азхар в Каире. Он рассказывал, что посвященные изъяли из Корана строки, в которых говорилось, что у Аллаха были дочери Аллат, Узза и Манат. В то время как у Всемогущего нет родителей, детей и сотоварищей. Аллах един.— Значит, были и строки о сверкающем мече Аллаха?— Этого я не знаю, но посвященным известно даже место, где этот меч сокрыт. И они считают, что пришло время показать его миру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44