водолей магазин сантехники, москва
Там дожидались его близкие друзья, законники — Дато Сухумский и Коля Шальной. Они уже купили билеты на имя Феликса и неразлучного с ним Сэмэна.
Отчего такая спешка, Фил точно не знал, но понял по интонации друга Дато, что вылетать надо срочно. Он давно дружил с Сухумским, и даже по тону мог безошибочно определить, что нужна его помощь, а так как они считали друг друга братьями, Феликс Чикаго размышлять не стал. На скорую руку собрал вещи и устремился в аэропорт.
В VIP-зале Чикаго и Сухумский присели в глубокие мягкие кресла. Грузинский вор наклонился к своему другу:
— Траурная весть для нас, братуха… Наших близких в Штатах завалили…
— Кого, брат?
— Колю Креста, Гию Потийского и еще двоих близких… Но ты их не знал…
— Вот черт! — вырвалось у Феликса. — Чьих это рук дело?
— Братуха, я сам толком не знаю, — пожал плечами Дато. — Только утром мне позвонил Резо — он родной дядька Гии Потийского. Решили сходняк в Ростове провести. На твоей родине, брат. Сейчас все туда подтягиваются. Паша Бес с другими братьями нашими уже прошлым рейсом вылетели. Я чисто тебя ждал, но ничего, успеем. Сходняк все равно на одиннадцать часов вечера намечен.
Видно, узрев вопрос во взгляде Феликса, Сухумский добавил:
— Ты думаешь, почему я тебя выдернул на этот выезд? Ну, во-первых, потому, что я считаю тебя братом. — Дато положил руку на плечо Фила. — А во-вторых, слыхал я, что делюга по Америке нешуточная, а у тебя там близких много. Ты мне сам рассказывал. Возможно, нам это пригодится. Так что не обессудь, братишка, что своим приглашением отрываю тебя от дел.
— Да о чем ты говоришь, Датико? Какие проблемы? Ты же знаешь, я скор на подъем. Если надо — базара нет. А заодно и родину увижу. Я в Ростов уже, чай, два года не нырял.
— Ну и славно, биджо! Тогда вперед. Вон, уже посадку объявили.
В Ростов прибыли в половине одиннадцатого, времени для обустройства не оставалось. В аэропорту их встречала местная братва на двух джипах. Вещи покидали в багажники и на полной скорости рванули к заранее обусловленному месту встречи.
Невзирая на темное время суток и недюжую скорость, которую на своих джипах развили разудалые и наглые ростовские пацаны, Феликс с интересом наблюдал в окно за изменениями, происшедшими в городе за время его отсутствия. Выросли новые здания, появилось много неоновых афиш, и еще что-то незаметное, новое чувствовалось Феликсу в облике Ростова. По каким-то своим причинам ростовчане решили не ехать через Аксайский мост, хотя место встречи намечалось на левом берегу Дона в ресторане «Петровский причал».
— Почему, браток, через город едем? — поинтересовался Феликс у земляка.
Водитель джипа, крепкий рыжеволосый парень, пояснил Феликсу:
— Знаешь, браток. Нам сведущие люди майканули, что по той трассе мусора капканов понаставили. Да и в любом случае сходняк раньше чем в полдвенадцатого не начнется. Так что, Феликс, от души наслаждайся любимым городом. Давно ведь к нам не заезжал.
— Да, братуха, давненько…
В суете мирской Феликс редко испытывал чувство ностальгии по близким его сердцу местам, где прошли детство, отрочество и юность. Но только ступив на трап самолета и вдохнув полной грудью воздух донских степей, его сердце защемило от приятного чувства. Чувства дома.
Сейчас, сидя на переднем сиденье автомобиля, Феликс с любопытством глазел по сторонам. Вот проехали «Сельмаш» — район, где он когда-то появился на свет. Вот парк Островского, где он еще ребенком любил прогуливаться со своим дедом, добрейшим, веселым человеком с густыми черными бровями. Вот старый автовокзал, а вот и Нахичеванский рынок и площадь Карла Маркса с Вечным огнем.
Через несколько минут показалась Театральная площадь, где в застойные времена проходили все торжественные церемонии и парады. Справа от него — здание театра Горького, а слева возвышалась величественная стела. Затем справа показалось здание «Интуриста», где в верхнем зале ресторана, именуемом «Журавли», некогда играл нынче покойный легендарный скрипач Аидыш Моня, прославленный в песне Шуфутинского. В годы юности Феликс частенько зависал со своими кентами в этом злачном заведении и хорошо помнил старого еврея, который позже играл в новом по тому времени ресторане «Охотник», что находится на Ворошиловском проспекте почти у самого моста через реку Дон.
Выехав на Большую Садовую, в прошлом Энгельса, Феликс невольно улыбнулся. Сколько воспоминаний было связано с этой центральной ростовской улицей. Не только каждое здание, каждый камень был ему здесь знаком. Завернув у городской администрации и спустившись по Ворошиловскому проспекту, Фил вспомнил смешную историю, связанную с бронзовым монументом, стоявшим в сквере у Дома Советов.
Скульптура изображала буденовца на коне и идущего рядом красноармейца с винтовкой наперевес. Конь в композиции встал на дыбы, и чрезвычайно реалистичный скульптор тщательно изваял его гениталии. Так вот, какой-то отчаянный чудак в день Святой Пасхи, ночью, выкрасил яйца коня одно в красный, а другое в желтый цвет. Вот шума-то было! Время глухое, застойное.
А у памятника Ленину, у входа в парк Горького при определенном ракурсе большой палец его раскрытой правой руки, зачем-то указывающий ему прямо под ноги, превращался с определенного места просмотра в пенис, и казалось, что дедушка Ленин мочится себе под ноги. А сколько еще приколов и чудачеств имеется на улицах этого колоритного города! Но каким бы ни был веселым Ростов-Папа, он все же издревле считался городом урок всех мастей, городом отчаянных жиганов и маститых воров.
Пока Феликс вспоминал различные веселые причуды, небольшой кортеж пересек Ворошиловский мост и въехал на левый берег Дона. В народе его окрестили «Лебердоном». Раньше вдоль длинного песчаного пляжа располагались только базы отдыха и различные пансионаты. Сейчас он был похож на маленький Лас-Вегас. Некогда стоявшие здесь простенькие шашлычные за короткий промежуток времени превратились в добротные рестораны, сверкающие яркими огнями и зазывающие посетителей. Но кортеж направлялся в ресторан, которому исполнится скоро двадцать лет. Во времена юности Феликса он считался самым престижным рестораном в Ростове и пригласить туда девчонок было верхом юношеского куража. Сейчас он был обновлен и реставрирован, но старый фрегат по-прежнему стоял на реке.
Припарковав машины, друзья зашли в ресторан и прошли в банкетный зал, где их уже ждали около двух десятков человек. "Ба! Знакомые все лица! Здесь были и Паша Бес, и Резо, и Арам, и Витя Гашиш, и ростовские воры, и Эдик Кирпич, Гурам, Гиви Тбилисский, Ашот из Нахичевани, Коля Шальной, а также многие другие воры и достойные преступники.
Подождали, когда все соберутся, и слово взял Паша Бес.
— Приветствую вас, братки мои! Рад всех вас видеть живыми и здоровыми, — сделав паузу, он внимательно посмотрел на окружающих. — Собрались мы здесь, вы знаете, по какому поводу. Собрались, чтобы помянуть наших близких, безвременно ушедших.
Паша встал, поднял рюмку водки и по традиции опрокинул несколько капель на скатерть. Все последовали его примеру.
— Пусть земля им будет пухом, — послышалось со всех сторон. — Царствие им небесное.
Все разом, не чокаясь, выпили. После этого взял слово Резо и подробно рассказал о смерти своего племянника и других урок в Нью-Йорке.
Все минуту помолчали. На их мрачных лицах виделась искренняя печаль. Снова встали и снова выпили, не чокаясь, вспоминая добрым словом каждого из ушедших. Затем слово снова взял Паша Бес.
— Братья мои. Нам горька эта утрата. И долг каждого честного вора и порядочного преступника отомстить за смерть наших близких. Кровью смыть грязь, запятнавшую достойное имя воровского братства России. Но не только месть будет двигать нами в той делюге, что мы задумали. Расстреляли наших близких в Нью-Йорке не случайно. Их убрали за то, что они поехали выяснять судьбу очень и очень приличной суммы. Большой, братки, суммы. Ох большой…
Паша Бес сообщил присутствующим все подробности трагического события. А дело заключалось в следующем.
Существовал крупный коммерческий банк «Тара-Холдинг». Его грандиозные финансовые ресурсы, помимо многочисленных вкладчиков, пополняли средства общаков и черных касс нескольких серьезных воровских семей и крупных авторитетов. Банк был полностью под контролем верхушки криминалитета России, и возглавлял его правление Александр Семенович Кравченко — толковый банкир, гениальный экономист.
Убедив своих серьезных вкладчиков и нарисовав им грамотно обоснованные экономические схемы получения сверхприбыли, он вложил тридцать восемь миллионов долларов в американский финансовый рынок, а точнее, в крупную инвестиционную компанию «Сателлит Интернэшнл», которую возглавлял наш соотечественник Евгений Валерьянович Тарасюк, однокурсник Кравченко по экономическому факультету МГУ.
Кравченко хорошо знал Тарасюка и еще он хорошо знал, какие мощные криминальные силы стоят за спиной у его банка, а посему в безопасности сделки не сомневался. Вдобавок, если учесть сногсшибательные проценты, которые должен был получать банк «Тара-Холдинг» от удачных вложений инвестиционной компании «Сателлит Интернэшнл» в американскую промышленность, сделка обещала быть удачной, безопасной и сверхприбыльной.
Казалось, ничего не предвещало краха продуманной операции, но когда ровно через год Кравченко потребовалось вернуть часть переведенной суммы, непонятные со стороны «Сателлит Интернэшнл» отговорки и задержки не на шутку встревожили председателя «Тара-Холдинг». Незамедлительно со стороны Московского отделения банка были командированы соответствующие специалисты. С ними вместе вылетел в Нью-Йорк «законник» Гена Слон.
Когда в Нью-Йорке состоялась серьезная беседа по поводу возврата денег, господин Тарасюк и его компаньоны начали нести какую-то нелепую экономическую дребедень.
Беседа затянулась на несколько часов, и в конце, не выдержав, слово взял Гена Слон. Речь его была коротка и недвусмысленна. Он доходчиво объяснил господам оппонентам, что будет в случае задержки возврата денег. Свои колоритные русские выражения он дополнил тем, что пару раз господина Тарасюка треснул башкой об стол. Если бы он знал о том, что все его действия фиксируются на видеоаппаратуру ФБР, он бы поступил… Он бы поступил также! Ему иначе нельзя. Он же вор.
Нагрянувшая бригада агентов ФБР схватила изрядно разозленного Слона и вместе с ним группу недоумевающих парламентеров. Начались долгие судебные тяжбы и разбирательства. При помощи хороших гонораров, уплаченных опытным адвокатам, офицеров банка удалось освободить и отправить в Россию.
А вот Гене Слону за угрозы, хулиганство и вымогательство припаяли шесть лет и отправили в манхэттенскую тюрьму Эм-Си-Си, и то, чтобы получить столь невысокий срок, адвокатам пришлось изрядно попотеть.
Братва серьезно задумалась. Было решено направить в Нью-Йорк четырех авторитетов. Трое из них «воры в законе». Они должны были связаться с заокеанскими друзьями и начать серьезную работу по возврату этого крупного долга. Их и расстреляли при входе в манхэттенский отель «Хилтон» — Так вот, братва, — подытожил свой рассказ Паша Бес. — Сейчас нам предстоит серьезно покумекать, перетереть, что к чему, решить, как наказать гнусных гадов, которые порешили наших кентов, и вернуть деньги обратно.
— Да что здесь перетирать, брат, — высказался Дато Сухумский. — Надо выехать по конкретному в эту долбаную Америку, порвать гниду Тарасюка и всех, кто стоит за ним, и вернуть капусту! Это нашенский долг!
— Подожди, биджо, не горячись, — прервал своего земляка старый Реваз. — Это дело тонкое и нешуточное, тут мозгами пораскинуть нужно. Пострелять гадов, конечно, не трудно. Дело привычное. Но я скажу, братья, по той информации, которую для нас наши американские кенты пробили, за Тарасюком сильные люди стоят. Поговаривают, что колумбийцы, а они народ безбашенный.
— Вот мы их и обезбашим! А точнее — бошки поотрезаем! — свирепо оскалился Коля Шальной. — Нюх я топтал этих колумбийцев и кто бы там еще ни был! Аль мы не российская братва?! — Коля стукнул кулаком по столу.
— Российская, брат, российская. Без базара, — похлопал его по плечу Бес. — И спуску гадам явно не видать. Но помимо наказания мы должны еще думать о том, как правильно деньги вернуть. Сумма, поди, нешуточная. Плацдарм там наши близкие подготовят. Надо хорошенько все обдумать и выезжать.
— Ну так давайте все продумаем, — вставил слово Арам. — Кто поедет? Когда? Как будем добираться до Штатов? Ну, короче, все…
Почти до самого утра авторитеты обсуждали подробности предстоящей поездки. Было решено, что из жуликов кроме Паши Беса поедут еще Дато Сухумский, Арам, Коля Шальной, Гия Черный, Леван Седой и ростовский вор Эдик Кирпич. Затем, от имени «законников», Паша Бес обратился к Феликсу с просьбой подобрать несколько надежных парней из его бригады и присоединиться к ним.
Чикаго без колебаний согласился. Если бы даже к нему не обратились с таким предложением, он сам бы предложил это. Решено было отправляться небольшими партиями на разных рейсах и в разные города Соединенных Штатов. До мельчайших подробностей были продуманы все нюансы, и, как говорится, «лед тронулся, господа присяжные заседатели».
Вояж крестовой масти
Три недели ушло на подготовку и открытие виз через Министерство иностранных дел Российской Федерации. Что нельзя в нашей стране сделать за деньги, то можно сделать за большие деньги. На каждого из «путешественников» были оформлены дипломатические загранпаспорта, и путь в Америку был свободен.
Из своей ватаги «вольных стрелков» Феликс отобрал наиболее подходящие, по его мнению, кандидатуры. Помимо неразлучного Сэмэна по кличке Комод он взял своего преданного Гошу — специалиста руля и автомата, боксера-профессионала Серегу Кипиша, двух борцов, чемпионов в тяжелом весе, братьев Дубовицких — Мишу и Жору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Отчего такая спешка, Фил точно не знал, но понял по интонации друга Дато, что вылетать надо срочно. Он давно дружил с Сухумским, и даже по тону мог безошибочно определить, что нужна его помощь, а так как они считали друг друга братьями, Феликс Чикаго размышлять не стал. На скорую руку собрал вещи и устремился в аэропорт.
В VIP-зале Чикаго и Сухумский присели в глубокие мягкие кресла. Грузинский вор наклонился к своему другу:
— Траурная весть для нас, братуха… Наших близких в Штатах завалили…
— Кого, брат?
— Колю Креста, Гию Потийского и еще двоих близких… Но ты их не знал…
— Вот черт! — вырвалось у Феликса. — Чьих это рук дело?
— Братуха, я сам толком не знаю, — пожал плечами Дато. — Только утром мне позвонил Резо — он родной дядька Гии Потийского. Решили сходняк в Ростове провести. На твоей родине, брат. Сейчас все туда подтягиваются. Паша Бес с другими братьями нашими уже прошлым рейсом вылетели. Я чисто тебя ждал, но ничего, успеем. Сходняк все равно на одиннадцать часов вечера намечен.
Видно, узрев вопрос во взгляде Феликса, Сухумский добавил:
— Ты думаешь, почему я тебя выдернул на этот выезд? Ну, во-первых, потому, что я считаю тебя братом. — Дато положил руку на плечо Фила. — А во-вторых, слыхал я, что делюга по Америке нешуточная, а у тебя там близких много. Ты мне сам рассказывал. Возможно, нам это пригодится. Так что не обессудь, братишка, что своим приглашением отрываю тебя от дел.
— Да о чем ты говоришь, Датико? Какие проблемы? Ты же знаешь, я скор на подъем. Если надо — базара нет. А заодно и родину увижу. Я в Ростов уже, чай, два года не нырял.
— Ну и славно, биджо! Тогда вперед. Вон, уже посадку объявили.
В Ростов прибыли в половине одиннадцатого, времени для обустройства не оставалось. В аэропорту их встречала местная братва на двух джипах. Вещи покидали в багажники и на полной скорости рванули к заранее обусловленному месту встречи.
Невзирая на темное время суток и недюжую скорость, которую на своих джипах развили разудалые и наглые ростовские пацаны, Феликс с интересом наблюдал в окно за изменениями, происшедшими в городе за время его отсутствия. Выросли новые здания, появилось много неоновых афиш, и еще что-то незаметное, новое чувствовалось Феликсу в облике Ростова. По каким-то своим причинам ростовчане решили не ехать через Аксайский мост, хотя место встречи намечалось на левом берегу Дона в ресторане «Петровский причал».
— Почему, браток, через город едем? — поинтересовался Феликс у земляка.
Водитель джипа, крепкий рыжеволосый парень, пояснил Феликсу:
— Знаешь, браток. Нам сведущие люди майканули, что по той трассе мусора капканов понаставили. Да и в любом случае сходняк раньше чем в полдвенадцатого не начнется. Так что, Феликс, от души наслаждайся любимым городом. Давно ведь к нам не заезжал.
— Да, братуха, давненько…
В суете мирской Феликс редко испытывал чувство ностальгии по близким его сердцу местам, где прошли детство, отрочество и юность. Но только ступив на трап самолета и вдохнув полной грудью воздух донских степей, его сердце защемило от приятного чувства. Чувства дома.
Сейчас, сидя на переднем сиденье автомобиля, Феликс с любопытством глазел по сторонам. Вот проехали «Сельмаш» — район, где он когда-то появился на свет. Вот парк Островского, где он еще ребенком любил прогуливаться со своим дедом, добрейшим, веселым человеком с густыми черными бровями. Вот старый автовокзал, а вот и Нахичеванский рынок и площадь Карла Маркса с Вечным огнем.
Через несколько минут показалась Театральная площадь, где в застойные времена проходили все торжественные церемонии и парады. Справа от него — здание театра Горького, а слева возвышалась величественная стела. Затем справа показалось здание «Интуриста», где в верхнем зале ресторана, именуемом «Журавли», некогда играл нынче покойный легендарный скрипач Аидыш Моня, прославленный в песне Шуфутинского. В годы юности Феликс частенько зависал со своими кентами в этом злачном заведении и хорошо помнил старого еврея, который позже играл в новом по тому времени ресторане «Охотник», что находится на Ворошиловском проспекте почти у самого моста через реку Дон.
Выехав на Большую Садовую, в прошлом Энгельса, Феликс невольно улыбнулся. Сколько воспоминаний было связано с этой центральной ростовской улицей. Не только каждое здание, каждый камень был ему здесь знаком. Завернув у городской администрации и спустившись по Ворошиловскому проспекту, Фил вспомнил смешную историю, связанную с бронзовым монументом, стоявшим в сквере у Дома Советов.
Скульптура изображала буденовца на коне и идущего рядом красноармейца с винтовкой наперевес. Конь в композиции встал на дыбы, и чрезвычайно реалистичный скульптор тщательно изваял его гениталии. Так вот, какой-то отчаянный чудак в день Святой Пасхи, ночью, выкрасил яйца коня одно в красный, а другое в желтый цвет. Вот шума-то было! Время глухое, застойное.
А у памятника Ленину, у входа в парк Горького при определенном ракурсе большой палец его раскрытой правой руки, зачем-то указывающий ему прямо под ноги, превращался с определенного места просмотра в пенис, и казалось, что дедушка Ленин мочится себе под ноги. А сколько еще приколов и чудачеств имеется на улицах этого колоритного города! Но каким бы ни был веселым Ростов-Папа, он все же издревле считался городом урок всех мастей, городом отчаянных жиганов и маститых воров.
Пока Феликс вспоминал различные веселые причуды, небольшой кортеж пересек Ворошиловский мост и въехал на левый берег Дона. В народе его окрестили «Лебердоном». Раньше вдоль длинного песчаного пляжа располагались только базы отдыха и различные пансионаты. Сейчас он был похож на маленький Лас-Вегас. Некогда стоявшие здесь простенькие шашлычные за короткий промежуток времени превратились в добротные рестораны, сверкающие яркими огнями и зазывающие посетителей. Но кортеж направлялся в ресторан, которому исполнится скоро двадцать лет. Во времена юности Феликса он считался самым престижным рестораном в Ростове и пригласить туда девчонок было верхом юношеского куража. Сейчас он был обновлен и реставрирован, но старый фрегат по-прежнему стоял на реке.
Припарковав машины, друзья зашли в ресторан и прошли в банкетный зал, где их уже ждали около двух десятков человек. "Ба! Знакомые все лица! Здесь были и Паша Бес, и Резо, и Арам, и Витя Гашиш, и ростовские воры, и Эдик Кирпич, Гурам, Гиви Тбилисский, Ашот из Нахичевани, Коля Шальной, а также многие другие воры и достойные преступники.
Подождали, когда все соберутся, и слово взял Паша Бес.
— Приветствую вас, братки мои! Рад всех вас видеть живыми и здоровыми, — сделав паузу, он внимательно посмотрел на окружающих. — Собрались мы здесь, вы знаете, по какому поводу. Собрались, чтобы помянуть наших близких, безвременно ушедших.
Паша встал, поднял рюмку водки и по традиции опрокинул несколько капель на скатерть. Все последовали его примеру.
— Пусть земля им будет пухом, — послышалось со всех сторон. — Царствие им небесное.
Все разом, не чокаясь, выпили. После этого взял слово Резо и подробно рассказал о смерти своего племянника и других урок в Нью-Йорке.
Все минуту помолчали. На их мрачных лицах виделась искренняя печаль. Снова встали и снова выпили, не чокаясь, вспоминая добрым словом каждого из ушедших. Затем слово снова взял Паша Бес.
— Братья мои. Нам горька эта утрата. И долг каждого честного вора и порядочного преступника отомстить за смерть наших близких. Кровью смыть грязь, запятнавшую достойное имя воровского братства России. Но не только месть будет двигать нами в той делюге, что мы задумали. Расстреляли наших близких в Нью-Йорке не случайно. Их убрали за то, что они поехали выяснять судьбу очень и очень приличной суммы. Большой, братки, суммы. Ох большой…
Паша Бес сообщил присутствующим все подробности трагического события. А дело заключалось в следующем.
Существовал крупный коммерческий банк «Тара-Холдинг». Его грандиозные финансовые ресурсы, помимо многочисленных вкладчиков, пополняли средства общаков и черных касс нескольких серьезных воровских семей и крупных авторитетов. Банк был полностью под контролем верхушки криминалитета России, и возглавлял его правление Александр Семенович Кравченко — толковый банкир, гениальный экономист.
Убедив своих серьезных вкладчиков и нарисовав им грамотно обоснованные экономические схемы получения сверхприбыли, он вложил тридцать восемь миллионов долларов в американский финансовый рынок, а точнее, в крупную инвестиционную компанию «Сателлит Интернэшнл», которую возглавлял наш соотечественник Евгений Валерьянович Тарасюк, однокурсник Кравченко по экономическому факультету МГУ.
Кравченко хорошо знал Тарасюка и еще он хорошо знал, какие мощные криминальные силы стоят за спиной у его банка, а посему в безопасности сделки не сомневался. Вдобавок, если учесть сногсшибательные проценты, которые должен был получать банк «Тара-Холдинг» от удачных вложений инвестиционной компании «Сателлит Интернэшнл» в американскую промышленность, сделка обещала быть удачной, безопасной и сверхприбыльной.
Казалось, ничего не предвещало краха продуманной операции, но когда ровно через год Кравченко потребовалось вернуть часть переведенной суммы, непонятные со стороны «Сателлит Интернэшнл» отговорки и задержки не на шутку встревожили председателя «Тара-Холдинг». Незамедлительно со стороны Московского отделения банка были командированы соответствующие специалисты. С ними вместе вылетел в Нью-Йорк «законник» Гена Слон.
Когда в Нью-Йорке состоялась серьезная беседа по поводу возврата денег, господин Тарасюк и его компаньоны начали нести какую-то нелепую экономическую дребедень.
Беседа затянулась на несколько часов, и в конце, не выдержав, слово взял Гена Слон. Речь его была коротка и недвусмысленна. Он доходчиво объяснил господам оппонентам, что будет в случае задержки возврата денег. Свои колоритные русские выражения он дополнил тем, что пару раз господина Тарасюка треснул башкой об стол. Если бы он знал о том, что все его действия фиксируются на видеоаппаратуру ФБР, он бы поступил… Он бы поступил также! Ему иначе нельзя. Он же вор.
Нагрянувшая бригада агентов ФБР схватила изрядно разозленного Слона и вместе с ним группу недоумевающих парламентеров. Начались долгие судебные тяжбы и разбирательства. При помощи хороших гонораров, уплаченных опытным адвокатам, офицеров банка удалось освободить и отправить в Россию.
А вот Гене Слону за угрозы, хулиганство и вымогательство припаяли шесть лет и отправили в манхэттенскую тюрьму Эм-Си-Си, и то, чтобы получить столь невысокий срок, адвокатам пришлось изрядно попотеть.
Братва серьезно задумалась. Было решено направить в Нью-Йорк четырех авторитетов. Трое из них «воры в законе». Они должны были связаться с заокеанскими друзьями и начать серьезную работу по возврату этого крупного долга. Их и расстреляли при входе в манхэттенский отель «Хилтон» — Так вот, братва, — подытожил свой рассказ Паша Бес. — Сейчас нам предстоит серьезно покумекать, перетереть, что к чему, решить, как наказать гнусных гадов, которые порешили наших кентов, и вернуть деньги обратно.
— Да что здесь перетирать, брат, — высказался Дато Сухумский. — Надо выехать по конкретному в эту долбаную Америку, порвать гниду Тарасюка и всех, кто стоит за ним, и вернуть капусту! Это нашенский долг!
— Подожди, биджо, не горячись, — прервал своего земляка старый Реваз. — Это дело тонкое и нешуточное, тут мозгами пораскинуть нужно. Пострелять гадов, конечно, не трудно. Дело привычное. Но я скажу, братья, по той информации, которую для нас наши американские кенты пробили, за Тарасюком сильные люди стоят. Поговаривают, что колумбийцы, а они народ безбашенный.
— Вот мы их и обезбашим! А точнее — бошки поотрезаем! — свирепо оскалился Коля Шальной. — Нюх я топтал этих колумбийцев и кто бы там еще ни был! Аль мы не российская братва?! — Коля стукнул кулаком по столу.
— Российская, брат, российская. Без базара, — похлопал его по плечу Бес. — И спуску гадам явно не видать. Но помимо наказания мы должны еще думать о том, как правильно деньги вернуть. Сумма, поди, нешуточная. Плацдарм там наши близкие подготовят. Надо хорошенько все обдумать и выезжать.
— Ну так давайте все продумаем, — вставил слово Арам. — Кто поедет? Когда? Как будем добираться до Штатов? Ну, короче, все…
Почти до самого утра авторитеты обсуждали подробности предстоящей поездки. Было решено, что из жуликов кроме Паши Беса поедут еще Дато Сухумский, Арам, Коля Шальной, Гия Черный, Леван Седой и ростовский вор Эдик Кирпич. Затем, от имени «законников», Паша Бес обратился к Феликсу с просьбой подобрать несколько надежных парней из его бригады и присоединиться к ним.
Чикаго без колебаний согласился. Если бы даже к нему не обратились с таким предложением, он сам бы предложил это. Решено было отправляться небольшими партиями на разных рейсах и в разные города Соединенных Штатов. До мельчайших подробностей были продуманы все нюансы, и, как говорится, «лед тронулся, господа присяжные заседатели».
Вояж крестовой масти
Три недели ушло на подготовку и открытие виз через Министерство иностранных дел Российской Федерации. Что нельзя в нашей стране сделать за деньги, то можно сделать за большие деньги. На каждого из «путешественников» были оформлены дипломатические загранпаспорта, и путь в Америку был свободен.
Из своей ватаги «вольных стрелков» Феликс отобрал наиболее подходящие, по его мнению, кандидатуры. Помимо неразлучного Сэмэна по кличке Комод он взял своего преданного Гошу — специалиста руля и автомата, боксера-профессионала Серегу Кипиша, двух борцов, чемпионов в тяжелом весе, братьев Дубовицких — Мишу и Жору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31