— Я хорошо помнил наставления Щербакова, но сейчас совершенно не знал, как говорить с Мооном.— Недавно прилетели?— Недавно.— Чем вы занимаетесь? Я имею в виду вообще, что вы делаете? Ваше образование?— Высшая школа и академия.— Ай-яй-яй! Высшая школа! Академия… Быстро — структуру альфаспирали ДНК?— Альфа-спирали ДНК? — Я помедлил. Требовать структуру ДНК в этой обстановке все равно что ударить обухом по голове. — Полностью?— Да, полностью! И не медлить! — Моон смотрел в упор, не давая думать.Собравшись, я все-таки выпалил тридцатидвухступенчатую формулу. Некоторое время Моон смотрел под ноги, будто проверял, нет ли в моем ответе ошибки. Прищурился:— Терпимо. Ладно, самый ценный вывод «Лао-цзы».(«Лао-цзы» — древнекитайский философский трактат.)Это был совсем уже запрещенный прием. Как можно спрашивать вообще что-то о «Лао-цзы» здесь, на Иммете? Да еще требовать самый ценный вывод? Да этого вывода наверняка не знал и сам Лао-цзы, если он и в самом деле существовал. Я посмотрел на Уну — она умоляюще прищурилась. Это, видимо, означало: ответь, пожалуйста, ответь. Глубоко вздохнув, я выдавил:— Наиболее ценный вывод «Лао-цзы»: при истинном странствии не ведают, куда направляются; при истинном наблюдении не ведают, на что смотрят.Уна улыбнулась. Моон прошелся по песку, повернулся; — Забавно, забавно, молодой человек. Я бы даже сказал — более чем забавно, — Кивнул Уне: — Помажь, помажь ему раны, а то действительно не заживут. — Он как-то странно посмотрел на меня, шагнул в сторону и исчез в расщелине.Некоторое время мы с Уной молча смотрели друг на друга. Уна с улыбкой, я раздосадованно. Допускаю, что она лучше меня понимает и ДНК и «Лао-цзы», но все-таки не очень приятно, когда над тобой подсмеиваются. Вдруг вспомнил — Щербаков. Ведь он ждет наверху, в ракетолете. Задрал голову : сверху, со скал, медленно сполз ракетолет , мягко опустился на песок. Люк открылся, и Щербаков, выглянув, протянул Уне руку:— Поднимайтесь. Меня зовут Павел Петрович.Помедлив, девушка улыбнулась:— Вы — товарищ Влада?— Товарищ. Поднимайтесь.Уна легко поднялась в машину. Забравшись следом за ней, я задраил люк и поднял ракетолет в воздух. Уна сидела рядом со мной, с интересом наблюдая в иллюминатор. Ракетолет постепенно набирал высоту, уходя к джунглям. Уна вдруг вздохнула, взявшись за щеки ладонями. Покачала головой, разглядывая море.— Здорово. Это же ни с чем нельзя сравнить.Я улыбнулся:— Ты первый раз в воздухе?Она кивнула:— Выгляжу смешно, да?— Что ты! Ты не представляешь,что было со мной, когда я первый раз поднялся в воздух. Павел Петрович подошел к Уне:— Уна, если вам не трудно, расскажите об отце. Я ведь много о нем слышал. Еще в дни молодости.— Об отце? — Уна замолчала. Вдруг улыбнулась чему-то. — Ну если вы хотите знать правду, отец — хозяин Имметы.— Как это понять?— Считайте, я сказала это в переносном смысле. Просто… отец отличный психолог, он раскусил Сигэцу с самого начала. Хозяином Имметы отец считает себя потому, что, оставшись здесь, он бросил все и начал заниматься ксиллом. Только ксиллом.Собственно, он из-за этого здесь и остался. Вместе с мамой. От Сигэцу же он откупался камешками.Для него, серьезно изучавшего ксилл, это ничего не значит.— То есть как?— Ну, эа это время, за двадцать лет, отец узнал о ксилле практически все.Впрочем, все о ксилле, конечно же, узнать еще предстоит.— И все-таки, как нам показалось, настоящий хозяин Имметы скорее Сигэцу, чем Моон.— Сигэцу? — Уна хотела сказать что-то обидное, но сдержалась. — Сигэцу — временщик, он все равно долго не продержится. И потом… Что мог с ним сделать отец один? Он растил меня. Занимался ксиллом. Ну и ему нужно было покупать у Сигэцу различные вещи. Для меня. А отец — ученый, и борьба с бандитами не его дело. Этим пусть занимаются другие жители Имметы.— «Мстители»? — спросил Щербаков.— Вы… знаете о них?— Только Лайтиса, Вэна, Грайра,Кру.Уна нахмурилась, Щербаков улыбнулся:— Уна, Лайтис не назвал вашего имени. Но нам и так ясно, что вы действуете заодно.Уна возмущенно повернулась. Щербаков спросил:— Мне просто любопытно, Уна, почему вы не хотите об этом говорить? Некоторое время Уна бесстрастно разглядывала облака. Так как Щербаков ждал ответа, она проговорила:— Из-за отца, конечно. Если отец узнает об этом, он умрет. Он боится за меня и к тому же убежден, что я создана исключительно для науки.— А вы сами? В чем вы убеждены?Уна вздохнула:— Извините, Павел Петрович, но это уже к делу не относится.— Пожалуй, — согласился Щербаков, — А давно вы у «мстителей»?— Три года, — нехотя ответила Уна.— Значит, вас всего пятеро?— Да. Сейчас пятеро.— Вы пробовали затронуть эту тему с отцом?— Когда мне было шестнадцать лет, об этом и говорить было нечего, отца бы сразу хватил удар. А недавно, когда я затронула эту тему, он так накричал на меня…После этого мы разошлись. Целый месяц он жил без меня. Он же обидчивый, как…— Уна не договорила.Трещит костер. Обугленные сучья изредка вздрагивают, догорая, выбрасывают искры, стреляют. После этого в темноте, в струе теплого воздуха возникают, плывут, кружатся оранжево-лиловые блестки. Они быстро тают, но после короткого перерыва вслед за ними летят новые. Несмотря на все уговоры и предупреждения, что где-то рядом могут быть и резидент и Сигэцу, ночевать в ракетолете Уна категорически отказалась. Сказала, что привыкла спать на открытом воздухе и изменять своей привычке не собирается. Мы договорились дежурить по очереди: Щербаков остался в ракетолете, я вытащил надувные матрасы и лег здесь. Джунгли, как и в ту страшную ночь, хохотали, выли, кричали.И все-таки теперь я воспринимаю звуки джунглей Имметы по-другому. Уна покосилась на меня и заговорила:— Хороший он у тебя, Щербаков. Какой-то открытый, доверчивый.— Понимаю. — Некоторое время мы молчали. — Неужели на тебя не действуют эти звуки?— Какие звуки?Я кивнул на джунгли. Уна откинула волосы:— Я ведь тут родилась. — Она усмехнулась, удивившись моей мысли. — Для меня это…Ну все равно что шум ветра. Плеск воды.Уна некоторое время разглядывала тлеющий пепел костра. Я помедлил и вдруг сказал:— Понимаешь, я не смогу оставить Иммету без тебя. И вообще, Уна, я не смогу без тебя.Она посмотрела мне в глаза очень серьезно. В зрачках мелькнули искры:— Знаешь, Влад, и я ведь не смогу без тебя.Она не договорила что-то, а я ждал. Уна тронула палочкой пепел:— Пойми, я не знаю, что делать.— В чем дело, Уна?— Ведь ты же не можешь остаться здесь, на Иммете? Вижу, не можешь. А я не могу улететь.— Почему?— Из-за отца. Он никогда не оставит Иммету. Из-за ксилла.— Но ведь твой отец сможет заниматься ксиллом и в Сообществе? Причем именно там ему и нужно этим заниматься. Я уверен, ему, как минимум, дадут институт. Если не целый комплекс. Ты знаешь, что такое комплекс?— Знаю. Но… Ну, во-первых, отец отвык от людей.— Отвык — привыкнет. Потом его никто не будет заставлять жить в городе. Дадут коттедж, он и видеть никого не будет.— Может быть, ты и прав, Влад. Только ты все это сам ему и объясни.— И объясню — мне важно знать другое…— Я понимал: сейчас решалась моя судьба, и поэтому повторил: — Хочешь или нет?Она вдруг разозлилась.— Неужели ты еще не понял? И вот что, хватит лезть с расспросами.Я хотел возразить что-то еще, но она отвернулась.Разбудил меня писк. Сквозь сон я почувствовал: еще очень рано. Попытался отмахнуться от писка, заглушить его. Нет — зуммер пищал прямо под ухом, тонко, настойчиво, по-комариному. Вдруг я понял — это же авральный вызов, доносящийся из открытого люка ракетолета. Что-то случилось у Иана. Я вскочил, огляделся, пытаясь как можно скорее прийти в себя. Рассвело, костер погас; рядом, прижавшись щекой к матрасу, спит Уна. Тут же услышал голос Щербакова:— Влад, Иан обнаружил Сигэцу. Немедленно вместе с Уной в ракетолет.Я повернулся, увидел: Щербаков стоит в люке.Когда аппарат уже плыл над джунглями, Щербаков взглядом показал на кресло, я сел рядом:— Где Сигэцу?— Иан сообщил, где-то рядом с ним. Он только что засек поле твоего излучателя.— Интересно. Где же это поле было раньше?— Вот и я об этом думаю. Включи бортовую.Я повернул тумблер и тут же услышал голос Иана:— Алло? Борт? Вы меня слышите?Я отозвался:— Слышим. Какие новости?— Держу поле. Оно близко, километрах в трех, — Почему не под тобой?— А зачем? Так мы его спугнем. Пусть думает, что мы не знаем, где он.— Твои предложения? — спросил Щербаков.— Мои? — Иан помедлил. — А какие могут быть предложения? Высадиться с двух сторон и окружить его. Только осторожно. Там какие-то странные вещи происходят.— Какие странные вещи?— Что-то очень быстро он перемещается. Будто кто-то его переносит. Мои приборы никаких транспортных средств не фиксируют. А у него точки меняются, сами увидите.— Хорошо. Подлетим — разберемся.Я посмотрел на приборы: счетчики инерции показывают, как неуклонно сближаются аппарат Иана и наш ракетолет. Щербаков снизил высоту и скорость; теперь мы почти ползем метрах в двух над деревьями. Я подумал: что могут означать «странные вещи»?Щербаков кивнул, я тут же увидел: на поисковом дисплее пляшет синусоида. Мой излучатель? Да, это его поле. Пока перемещений Сигэцу не видно, он с излучателем или излучатель без него на одном месте, километрах в пяти от нас. Я посмотрел на Щербакова:— Павел Петрович? Начинаем?— Вот что, Влад. И ты, Иан, слышишь меня?— Слышу, — отозвался Иан.— Не мне вам объяснять, какую опасность представляет излучатель в руках такого человека, как Сигэцу. Сейчас делим секторы: Иан начинает поиск с отметки десяти градусов, мы — здесь. Нам с Владом придется оставить машину: таким образом, подстраховываем возможный уход Сигэцу. Иан же на своем ракетолете действует мобильно, накрывая объект по нашему пеленгу. Сходимся синхронно, условно держа Сигэцу в центре. Связь сводим до минимума. Уна остается в ракетолете под нейтронной защитой. Всем помнить, что боевое излучение запрещено. Крайне важно захватить Сигэцу живым: в его руках жизни десятков людей. Все ясно? — Щербаков опустил машину. Я повернулся к Уне:— Мы оставляем тебя здесь и включим нейтронную защиту.Щербаков отдраил люк, улыбнулся Уне, спрыгнул.Я показал Уне на пульт. Спрыгнув, увидел, что Уна закрыла люк. Щербаков ждал чуть В стороне, на свободном пространстве. Показал направление: «Расходимся, тебе, туда». Войдя в джунгли, некоторое время я шел, протискиваясь между стволами, потом начал прорубаться тесаком. Пеленгатор показывает, что до Сигэцу два с половиной километра, так что не услышит. И все же, пройдя метров пятьсот, я вдруг услышал взволнованный голос Щербакова:— Влад, сколько у тебя до объекта?— Около двух километров.— Приборы исправны?— А в чем дело?— Только что мы связывались с Ианом. Его приборы показывают, что объект прямо около меня. Совсем близко, метрах в сорока.— А ваши приборы?— По моим объект в полутора километрах.— Что это значит?— Если бы я мог объяснить.— Тогда… Может быть, у Иана барахлят приборы?— Один прибор может барахлить. Но все?Эфир некоторое время молчал. Потом я услышал вздох!— Вот что, Влад. Думаю, дело здесь не в приборах. Это тот самый парадокс. Ты ближе к ракетолету, поэтому немедленно возвращайся.— Но…— Пререкаться не время. Возвращайся к ракетолету и сразу же поднимайся в машину.Включи ближний пеленг и накрывай объект. Парализующим. Ты понял?— Связь с вами держать?— Обязательно. Особенно когда поднимешься на борт. И с Ианом тоже, непрерывно.Понял?Я еще не знал, что слышу голос Щербакова в последний раз.Я быстро пошел назад по собственным следам. Теперь прорубаться не приходилось, можно было говорить на ходу. Я вызвал Иана и сразу же спросил:— Иан, что происходит? У тебя приборы барахлят?— Показывают: объект около Щербакова. А что у тебя?— Возвращаюсь к ракетолету. Павел Петрович велел ждать его там.— Черт…Иан вдруг замолчал. Я тут же снова вызвал его:— Иан, ты слышишь меня? Иан? Что случилось?— Чертовщина какая-то…По приборам объект уже рядом со мной, но я его не вижу.Ладно, Влад, обо мне не думай. Давай в машину, я сам свяжусь со Щербаковым.— Хорошо. — Я прошел около сорока метров и увидел ракетолет. Предупредил Уну.Люк открылся тут же, как только я подошел. Вывалилась лестница. Поднявшись, я прежде всего задраил люк, сел к управлению. Взял небольшую высоту. Сверился — поле излучателя там же, где и было, в трех километрах. Нажал кнопку связи:— Павел Петрович? Алло? Павел Петрович, это борт.Щербаков не отвечал. Я снова нажал вызов:— Павел Петрович, вы меня слышите? Павел Петрович? Алло, борт вызывает Щербакова! Борт вызывает Щербакова!Эфир молчал. Я взглянул на пеленгатор: по импульсам Щербаков оставался там же, где был. В полутора километрах от поля излучателя. Вызвал Иана:— Иан? Иан, это борт, ты слышишь меня? Иан? Ты где, Иан? Алло? Борт вызывает Сайко! Борт вызывает Сайко!Иан тоже не отзывается. Я поймал растерянный взгляд Уны. Ждать помощи больше неоткуда, но мне сейчас так нужна подсказка, именно подсказка. Я совершенно не представляю, что могло случиться. Кто-то блокировал эфир, но кто? Я закрыл глаза. Надо собраться, собраться и… оставаться спокойным. И прежде всего выполнить приказ Щербакова. Я взглянул на прибор: до излучателя пятьдесят метров. Хорошо: для верности включу рассеивающий луч. Развернул правое орудие, довел шкалу радиуса до ста и дал парализующий. Теперь все живое в радиусе ста метров от точки должно быть обездвижено. Включил аварийный вызов:— Борт — Щербакову и Сайко. Борт — Щербакову и Сайко. Приказ выполнен, спускаюсь к объекту. Потом лечу к Щербакову.Подождал. Никто не отзывается. По прибору излучатель прямо подо мной. Я проверил защиту.— Уна, спущусь ненадолго, оставайся на месте. Экран включен.Выбросил лестницу, спустился и почти тут же увидел собственный излучатель. Рядом никого не было, но на всякий случай я осмотрел заросли. Везде застыла парализованная живность: неподвижные насекомые, ящерицы, раскрывшие крылья птицы. У излучателя присел: никаких следов. Ощущение, будто оружие просто бросили. Вдруг я услышал голос Иана:— Влад? Влад, ты где?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11