— Как ты думаешь, — спросил Сема, — если я зажгу фонарик, они не заметят?
Луч фонаря осветил дорогу, идти стало легче, хотя ноги по-прежнему утопали в глубоком снегу.
Наконец показался сам дом, точнее, темная громада впереди. Людмила отметила мысленно, что ночью дача представляется гораздо большей, чем есть ' на самом деле.
— Колодец вон там, — указала Людмила на что-то темное впереди, и они двинулись туда.
Некоторое время они смотрели на темный дом с наглухо закрытыми металлическими ставнями, через которые не пробивался свет.
— Спят уже… прошептала Людмила. -Они ничего не услышат.
Конечно, ей хотелось, чтобы Миша с Наташей узнали о том, что с ними будет.
Чтобы они заранее дрожали от ужаса перед надвигающейся смертью. Хотелось, чтобы они поняли, что возмездие настигло их…
Они сбили снежную шапку с крышки заброшенного колодца и заглянули внутрь.
Если днем туда смотреть было страшно, то теперь это не имело никакого значения: кругом была такая же темнота.
Людмила и Семен разговаривали шепотом, боясь, как бы их голоса не услышали находящиеся в доме.
— Там глубоко? — спросил Семен, опустив фонарь в бездну колодца.
— Нет, метров пять сам колодец, — успокоила Людмила, — а лаз от поверхности метрах в двух. Вот тут веревка.
Они попробовали ее на прочность. Веревка оказалась ненадежной, и пришлось обвязать вокруг деревянного вала свою, привезенную из дома, — ее Людмила заранее купила в Питере.
— Ну пока… -Семен перекинул ногу через ветхий край колодца. — Ты здесь будешь ждать?
Его лицо еле заметно белело в кромешной тьме — так рисуют привидение.
— Я жду тебя, — с чувством произнесла Людмила. — Возвращайся скорее.
— Да уж не задержусь, — проглотил смешок Сема и исчез в колодце.
Некоторое время Людмила слышала, как он возится там, внизу, как шарит фонариком в темноте.
Потом из колодца донесся его голос:
— Нашел. Только лаз узкий, уж не знаю, как пролезу.
Еще через минуту голос донесся вновь:
— Все в порядке. Ну счастливо оставаться…
Больше он ничего не сказал. Людмила осталась около колодца, окутанная тишиной и мраком.

* * *
Людмила ждала Семена, стоя в снегу возле колодца. Она все смотрела на дом, будто надеялась сквозь стены увидеть то, что будет происходить внутри.
Она пыталась представить, что сейчас делает Семен. Вот он пробирается по лазу: первый метр, второй, третий… Наверное, ползти нелегко. Низко, тесно и все время страшно, потому лаз может обвалиться.
…Вот Семен проникает в дом. Наверное, сейчас он уже в подвале и ищет выход наверх.
…Так, а теперь он откидывает крышку подвала и встает во весь рост.
Наверное, выход из подвала находится на кухне, так удобнее. Значит, Семен уже в кухне. Он ищет спальню, где спят хозяева дачи, которых ему нужно убить.
Он совсем не хочет этого, но он пошел на это ради Людмилы. А она очень хотела отомстить им, хотя бы ради памяти Игоря.
«Как долго все тянется, — волновалась она. — Как томительно долго…»
И вдруг в тишине грохнул выстрел.
Выстрел раздался внутри дома. Но почему один? Ведь там же двое — Миша и Наташа.
Больше из дома не доносилось ни звука. Что там случилось? Почему Сема выстрелил только один раз? Или он одной пулей убил обоих?
Приблизительно через минуту, может, больше, донесся второй выстрел. Почему был такой длинный перерыв? Людмила не знала, что и подумать. От ужаса у нее похолодело внутри.
Потом в одном из окон зажегся свет, это было видно сквозь прорези в металлических ставнях. Зачем Сема зажег свет? Ведь он должен быстро схватить вещи и бежать! А для этого у него есть фонарик.
Свет продолжал гореть. Людмила решила подойти к дому поближе и позвать Семена, но что-то ее остановило.
«А что, если это не Семен там ходит? — опасливо подумала она. — Да нет, это он, кому же еще там ходить?» — стала успокаивать она сама себя, но на всякий случай подходить близко не стала.
Она осталась возле колодца, как они с Семой и Договорились. Он вот-вот выберется наружу, и она будет тут его ждать.
Прошло десять минут, потом пятнадцать. Свет в Доме по-прежнему горел, а Сема все не появлялся.
В конце концов Людмила не выдержала и решила заглянуть внутрь дома. Если встать на цыпочки, можно разглядеть, что там происходит, через прорези в ставне. Она медленно двинулась к дому. Сапоги утопали в снегу, и ноги у нее промокли.
Ей удалось добраться до окна. Людмила подтянулась, зацепившись за что-то руками, и заглянула сквозь щели в ставнях внутрь. Вблизи оказалось, что прорези довольно широкие и можно видеть всю комнату.
Первым Людмила увидела Мишу. Он стоял и смотрел прямо на нее. Глаза его расширились и глядели в одну точку — в лицо Людмиле.
И он был живой, абсолютно живой…
Людмиле казалось, что они встретились взглядами. Она с ужасом глядела в остановившиеся глаза Миши, а потом ее руки сами собой разжались, и она упала вниз.
Падая, Людмила подвернула ногу, но в тот момент совершенно не заметила этого. Миша был жив, и сейчас он кинется догонять ее.
Опрометью она бросилась в лес, старалась бежать вдоль лесной дорожки, ведущей к шоссе. Инстинктивно она избегала прямой дороги, потому что там, считала она, Миша непременно догонит ее.
Ее ноги путались в полах длинного зимнего пальто. Два раза она чуть не упала. Соображала она уже плохо, ею овладел ужас. Почти добежав до шоссе, Людмила вдруг увидела огни, движущиеся ей навстречу через лес. Кто это мог быть? Что за машина едет прямо в ее сторону? Потом она разглядела, что машина медленно едет по лесной дороге прямо к даче.
Прижавшись к сосне и обхватив ее трясущимися руками, Людмила замерла, стараясь остаться незамеченной. Ее никто и не заметил. Совсем рядом, метрах в десяти, по дорожке проехала милицейская машина — желтая, с синей полосой на боку.
Когда машина удалилась, женщина бросилась дальше, к шоссе.
«Только бы Костя не уехал, — стучало в голове. — Только бы он не испугался и не уехал!»
Она не знала, что произошло, не понимала, что там с Семой, но ей сделалось очень страшно. И совершенно невыносимо было бы остаться сейчас одной на пустынном шоссе, дожидаясь утра.
Но Костя не подвел: его машина стояла в стороне, дальше по шоссе. Огни были выключены. Костя, наверное, дремал. Счастливый человек…
Увидев перекошенное от ужаса лицо Людмилы, Костя сразу догадался: что-то случилось.
— Заводи машину, и поехали отсюда быстрее, — пробормотала, тяжело дыша, Людмила. Она непослушными, дрожащими пальцами расстегнула пуговицы на кофте, надетой под пальто. Ей не хватало воздуха, она не могла дышать в наполненном морозным воздухом лесу.
— А Сема где? — спросил Костя, вставляя ключ в зажигание. Машина завелась, но Костя не тронулся с места. — Где Сема-то? — повторил он тревожно.
— Я не знаю… прошептала Людмила. -Не знаю…
— Он в доме остался? Может, посмотреть, что там с ним? — предложил Костя.
Но Людмила обреченно махнула рукой:
— Там уже милиция приехала. Ты что, не видел?
— Я спал, — пробормотал Костя и присвистнул:
— Ну и дела!..
Через полтора часа бешеной езды они уже были на въезде в Петербург.

* * *
Семен довольно быстро пролез по лазу, но потом вдруг уткнулся головой в деревянную преграду. Направив вперед луч фонарика, он увидел, что это деревянная дверца, запертая на щеколду.
«Это и есть ход в подпол дома», — догадался Сема и попытался открыть дверцу. Нужно было действовать бесшумно, чтобы не разбудить спящих хозяев.
Щеколда была совершенно ржавая и, кроме того, необычной конструкции — плоская и широкая, непривычная для пальцев.
«Да, это проблема, — подумал Сема. — Финская щеколда сорокового года.
Можно ли ее вообще открыть?»
Однако после небольших усилий щеколда поддалась, дверца распахнулась. В нос ударил тяжелый запах земли. А еще пахло овощами, картошкой и даже кошачьей мочой.
Только теперь Сема осознал, как страшно находиться здесь: со всех сторон земля, мертвый запах, холод и тьма. И тут же пришло облегчение: часть дела сделана. О том, что обратно придется ползти тем же путем, чтобы не нарушать сигнализацию в доме, он пока что не задумывался. Да и вообще, решил он, главное — совершить намеченное, а при возвращении его будет ждать Людмила.
Семен двинулся дальше, к подполу. Он хотел просунуть ноги вперед, чтобы сразу встать на них, спрыгнуть, но лаз был слишком узким, и он не смог перевернуться. Пришлось пролезать в подпол головой вперед.
Все прошло удачно, если не считать того, что, прыгая, он выронил фонарик.
Тот даже не разбился, но упал в щель между ящиками с овощами.
Фонарик лежал там и светил, и достать его оказалось трудно. А без него никак нельзя — ведь в доме он ему понадобится.
Пришлось снимать ящики, чтобы добраться до фонарика. В ящиках была капуста и картошка. Хозяин, видно, запасливый.
Семен видел Михаила один раз, когда выгнал его из купе Людмилы. Но, несмотря на это, всей душой ненавидел его. После того как Людмила рассказала ему об этом человеке, Семен ощущал его личным врагом.
Наконец он нашел фонарик, поднял его и выпрямился во весь рост. Подвал оказался глубоким, наверх вели десять ступеней.
Семен осторожно стал пониматься. В одной руке он держал фонарик, в другой — пистолет «беретта».
На ощупь, головой, Семен нашел крышку подпола. Он открыл ее и высунул голову наружу. Пользоваться фонариком он теперь опасался — вдруг заметят.
Кругом была темнота. Из соседней комнаты слышались какие-то звуки, и Сема догадался, что это дыхание спящих людей.
«Ну вот, — подбодрил он себя. — Теперь нужно неслышно войти в спальню и застрелить обоих. Только два выстрела — и все позади».
Он попытался осмотреться в темноте и ненадолго включил фонарик. Выход из подпола, как и предполагал Семен, находился на кухне. Здесь стояла плита, два стола и шкаф с посудой.
Дверь в соседнюю комнату была чуть приоткрыта, и Семену даже показалось, что женщина постанывает во сне.
Он сжал пистолет в руке покрепче и сделал первый шаг в сторону отворенной двери. Потом еще один шаг. Теперь Семен был уже совсем близко от спальни.
Кажется, даже мог различить людей на кровати. Сейчас он находился достаточно близко от них.
«Сделаю еще пару шагов, подойду поближе, чтобы стрелять наверняка, в голову», — диктовал себе Семен.
…Он вошел в комнату и стал медленно приближаться к кровати. Руку с пистолетом вытянул вперед, целясь куда-то в изголовье.
Семен, уговаривая сам себя, твердил: эти люди преступники, их надо покарать. Но оказалось, что стрелять в живого человека, так спокойно спящего, — невозможно. Это выше его сил.
Он стоял с пистолетом в руке над кроватью и все никак не решался выстрелить…

* * *
Миша рос в бедной семье. Его родители работали в овощном магазине: мама — продавщицей, а папа — грузчиком.
Может быть, они и могли бы жить лучше и воспитывать своего единственного сына, если бы не водка. Сначала пил только папа. Он пропивал все, что зарабатывал. А когда мама пыталась возражать, бил ее. Он превращался в зверя в одно мгновение, и потом его уже трудно было остановить. В такие минуты был способен даже убить человека. Маму он, правда, не убивал, но от его железных кулаков она долго отходила.
Потом и мама, устав бороться с мужем, присоединилась к нему. Она не могла смириться с незадавшейся жизнью и от безысходности пила пуще мужа.
Оба сгорели быстро. Лишившийся родителей Миша был отдан на воспитание бабушке. С той поры у него появилась ненависть к благополучным людям. Он люто завидовал всем, кто жил хоть чуть лучше, и не мог простить окружающим свое нищее, трудное детство.
Еще ребенком, из-за пьяных скандалов родителей, он приобрел такую особенность — чуткий сон. Повзрослев, Миша почти забыл о несчастном детстве, но по привычке навсегда сохранял настороженность даже во сне. Не было ночи, чтобы Миша не просыпался при малейшем звуке, не прислушивался пугливо к ночной тишине.
Этой ночью Миша вообще долго не мог заснуть. Они с Наташей вернулись из Приозерска, выпили вина. Потом он затопил печку и присел рядом с женой. Он очень старался понравиться Наташе и вновь стать для нее единственным мужчиной.
Они легли спать. Наташа заснула у него на плече, а он еще долго лежал с открытыми глазами, прикидывая и комбинируя дальнейшие планы. Какая-то смутная тревога, ощущение неблагополучия не покидало его.
Казалось бы, добился всего, и свадьбу уже отпраздновали. Он теперь законный муж владелицы неплохого состояния. Но кто знает, как все может повернуться? Женщинам доверять нельзя. Нужно полагаться только на себя.
Вдруг он услышал странные звуки в подполе.
«Мыши?» — подумал он. Да нет, мыши скребутся, шуршат, а из подпола явно доносились шаги.
Миша осторожно, чтобы не разбудить Наташу, встал. Несколько мгновений не шевелился, напряженно вслушиваясь, не появятся ли странные звуки вновь.
Наверное, ему почудилось. Откуда в подполе человек? Что он там делает? Да и потом, дом достаточно защищен — он не пожалел для этого денег. Железные двери и ставни, сигнализация…
Некоторое время спустя подозрительные звуки вновь донеслись из подпола — похоже, кто-то переставлял там ящики с овощами.
Как назло, у Миши не оказалось при себе оружия. На даче был пистолет, но он находился в другой комнате. Можно было, правда, попробовать тихо пробраться туда и взять его. Но для этого пришлось бы пройти через кухню, где как раз и находился спуск в погреб. Миша не рискнул.
«Надо бы зажечь свет, — сообразил он. — При свете не так страшно».
Но тогда он разбудит Наташу, и, если окажется, что ошибся и в погребе никого нет, она посмеется над ним.
Михаил старался взять себя в руки: «Откуда там взяться постороннему? Когда мы вернулись из Приозерска, сигнализация была в полном порядке».
Он присел на корточки, глаза привыкли к полумраку, и он пытался рассмотреть, не открыта ли в кухне дверь из подпола. Нет, подпол был закрыт.
Пока закрыт.
И тут рядом с дверным косяком он заметил большую кочергу, которой обычно ворошил угли в печке.
Кочерга была длинная, с загнутым концом. На всякий случай он взял ее, подержал немного на весу, как бы приноравливаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33