Говард снял галстук и расстегнул рубашку.
– Я предпочитаю «кольт». Более надежный и стреляет как надо.
– Однако тяжеловато таскаться с ним весь день, – заметил Джокер. Он показал на пистолет. – Не возражаете?
Говард оглянулся на Клутези, потом опять глянул на Джокера и сказал:
– Валяйте. – Сняв рубашку, взял один из жилетов. Клутези помогал ему, а Джокер в это время вынул обойму, проверил механизм и осмотрел прицел. Застегнув жилет, Говард опять натянул рубашку и завязал галстук. Когда он надел пиджак, жилет стал почти незаметен.
– Доводилось пользоваться? – спросил Джокер, взвешивая пистолет в руке.
– Конечно, у нас регулярные стрельбы, – ответил Говард.
Джокер покачал головой.
– Нет, я имею в виду, доводилось ли вам пользоваться им в боевых условиях?
– Разумеется.
– Значит, стреляли? Стреляли в кого-то?
– Ну да, стрелял, но это были предупредительные выстрелы. Если пользоваться оружием умело, нет нужды стрелять из него. Одной угрозы должно быть достаточно.
Джокер горько засмеялся.
– Этому вас обучают в Академии? Тысяча чертей, Говард, у оружия есть одно и только одно предназначение. Убивать людей. Все остальное – дерьмо.
– И сколько же народу вы успели укокошить, Креймер? – с презрением спросил Клутези.
Джокер начал медленно разворачиваться, пока не оказался лицом к лицу с Клутези. «Кольт» был все еще у него в руках, и, хотя Клутези видел, что обойма вынута, он все равно побледнел. Джокер уставился на агента ФБР своими глубоко посаженными глазами, похожими на непроницаемые черные дыры.
– Немного, – холодно сказал он. – Совсем немного. – В какой-то момент показалось, что Джокер хочет добавить что-то еще, но он мотнул головой, вложил «кольт» в кобуру и вернул ее Говарду. Одернув свой пиджак, Джокер мрачно посмотрел на Клутези. – Вы уверены, что не могли достать другого? – спросил он.
– Боюсь, что да, – с радостной улыбкой сообщил Клутези. У Говарда было ощущение, что его напарник отомстил за бутыль с мочой. – Он вовсе не так уж плох. К джинсам вполне подходит.
– Как ваше плечо? – поинтересовался Говард.
– Болит, но все будет о'кей, – ответил Джокер.
– Жилет сидит нормально?
– Вполне. Он всем хорош, пока они не начнут стрелять в голову, – заметил Джокер, опуская в карман рацию.
– Тогда поехали на стадион, – произнес Говард.
– А есть ли у нас шанс по дороге остановиться и чего-нибудь выпить? – спросил Джокер и, заметив неодобрительную мину на лице Говарда, добавил: – В чисто медицинских целях.
* * *
Лу Шолен вышел из лифта конторского здания на четвертом этаже и оглядел коридор. Офис, который он искал, находился через три двери налево. Табличка на стене возле темно-синей двери гласила «Качественные товары импорт-экспорт инкорпорейтед». Шолен вынул ключ, который дала ему Мэри Хеннесси, и отпер дверь.
Интерьер офиса был прост и спокоен: стены, выкрашенные в кремовый цвет, дешевая деревянная мебель и металлические шкафы для папок, на столе – компьютер IBM. По словам Мэри, этот офис был арендован около шести месяцев назад благодаря одному из ее связных в Нью-Йорке. Этот человек регулярно наведывался в Балтимор, поддерживая видимость того, что конторой пользуются, оплачивая счета по эксплуатационным расходам и забирая накопившуюся ненужную почту. Контора была выбрана по двум критериям: она выходила окнами на бейсбольный стадион и ее окно можно было открыть. В эпоху всеобщего централизованного кондиционирования воздуха отыскать такое было весьма трудно.
Шолен положил сумку на один из столов и оглядел контору. Любой сторонний наблюдатель пришел бы к заключению, что бизнес-активность здесь процветает – вокруг факсы, телексы, настенный график, испещренный пометками, прикнопленные к доске записки и пухлые папки, стоящие в старом книжном шкафу. Он подошел к окну и глянул вниз на уличное движение. Автостоянки, окружающие стадион, были пусты: до начала игры оставалось еще больше часа. Стадион с башенными блоками имел форму подковы, концами направленной в сторону Шолена. Ярко-зеленый газон игрового поля, песчаная насыпь и бейсбольная площадка тоже были видны из окна. На одной из башен подковы красовалась реклама кока-колы, изображающая бутылку прохладительного напитка высотой в несколько этажей. Шолен повернул шпингалет и сдвинул окно вправо. В комнату моментально ворвался уличный гул и отдаленное завывание сирены «скорой помощи» вместе с волной жаркого, влажного воздуха. Он раскрыл окно еще шире и проверил, как видна насыпь с такого расстояния. Прекрасно. Закрыл окно, сел на стол и расстегнул спортивную сумку, тихонько насвистывая.
* * *
Рик Ловелл гнал взятую напрокат машину по направлению к аэродрому, а Бейли сидел в пассажирском кресле, низко надвинув на лицо козырек своей черной с оранжевым кепочки. На коленях у Бейли была расстелена карта местности. Аэродром, где он должен был встретиться с Патриком Фарреллом, не принадлежал к тем, на которых базировалась «Фаррелл авиэйшн». Это было небольшое поле, удаленное от города на северо-восток, которое находилось за принадлежащим компании ангаром и учебным вертолетным центром.
– Скажи, Мэтью, сколько ты загребешь за эту работу? – спросил Ловелл.
Бейли оторвал глаза от карты, и его губы скривились в презрительной усмешке.
– Сколько? – переспросил он. – За это я денег не беру.
Ловелл округлил глаза.
– Ни цента?
– Ничего, – заявил Бейли. – Я не наемник. Я делаю это потому, что верю в наше дело. В результате нашей операции кое-что изменится.
– Изменится где? – спросил Ловелл.
Бейли насупился.
– Твой поворот следующий, – сказал он.
– Ты не ответил на вопрос. Как убийство этого человека может что-нибудь изменить? На его место придет другой, ведь так?
– Оно покажет серьезность наших намерений, – произнес Бейли. – Оно покажет всему миру, что от нас никто не может укрыться. Британцам придется к нам прислушаться. Им придется отдать нам нашу страну. – Он оглядел американца. – А сколько получаешь ты?
Ловелл засмеялся.
– Много. Достаточно, чтобы больше этого не делать.
– Ранняя отставка?
– Типа того. Но на покой я не собираюсь.
– Почему нет?
Ловелл бросил быстрый взгляд на Бейли.
– Потому что мне это нравится. Я ловлю кайф от предвкушения, планирования и нажатия на спусковой крючок. Это то, что я умею делать, и делать хорошо.
– Вот эта дорога, – произнес Бейли, показывая вперед. – По ней шесть миль, потом поворот налево.
Ловелл кивнул.
– А Мэри? Что ей нужно?
– Британцы убили ее мужа, а протестанты – ее брата. И она верит, в объединенную Ирландию. Этого тебе никогда не понять. Ты не знаешь, что значит быть гражданином второго сорта в собственной стране. Быть католиком в Северной Ирландии, – это все равно что... – Он попытался подобрать аналогию. – Не знаю, по-моему, это как быть черным на вашем Юге, где белые постоянно унижают черных и отовсюду их гонят.
– А убийство этого человека все изменит? – Он отбил по рулю барабанную дробь.
– Возможно, – ответил Бейли:
– Я так не думаю. Я не думаю, что вообще хоть что-нибудь изменится. – Ловелл усмехнулся. – Но тогда за что мне, черт возьми, платят, верно?
– Верно, – сказал Бейли.
Остаток пути они ехали молча, за исключением тех случаев, когда Бейли указывал Ловеллу дорогу. Вскоре показался ангар.
– Ого, вблизи он кажется огромным, – произнес Ловелл. – Похож на гигантского белого кита. – Он смотрел на дирижабль, притянутый веревками к земле слева от ангара. Конструкция имела в длину более сотни футов, а по бокам ее красовались эмблемы какой-то японской электронной компании. Под наполненным газом аэростатом висела белая гондола с окнами по всему периметру и двумя винтами на корме.
Ловелл поставил машину возле ангара и, пока Бейли вылезал, успел вынуть свою сумку из багажника. Навстречу им вышел Патрик Фаррелл. На нем были черные брюки и такая же белая рубашка с короткими рукавами, что и на них. Фаррелл пожал руку Бейли, после чего ирландец представил его Ловеллу. Пожимая руку, Фаррелл бросил хищный взгляд на тело Ловелла, но Бейли предупреждающе посмотрел на него.
– Мы готовы лететь? – спросил Бейли.
– А как же, – ответил Фаррелл. – Лазерный прицел в мешке под моим сиденьем. Еще будут два человека из обслуживающего персонала, кинооператор и его ассистент. Оператор, скажу я вам, здоровенный боров. Пошли, я вас представлю.
Трое мужчин направились к гондоле дирижабля. Четверо механиков в синих комбинезонах готовы были оказать помощь на старте. В гондоле было две двери, по одной с каждой стороны, и на обеих красовались эмблемы авиакомпании. К одной из дверей была приставлена алюминиевая лестница, и Фаррелл встал возле нее, чтобы помочь Бейли и Ловеллу подняться на борт. Ловелл поставил свою сумку за креслом пилота и кивнул в знак приветствия кинооператору с ассистентом. Как и предупреждал Фаррелл, оператор оказался массивным мужичиной с дикой рыжеватой бородой и волосатыми руками. Менее всего можно было предположить, что его пошлют на съемку в дирижабль. Как бы в противовес его тучности ассистент был молодым и тщедушным – едва ли пяти футов и шести дюймов роста, с гибким телом балетного танцора. Оба копошились возле своей аппаратуры.
Бейли залез в кресло второго пилота и осмотрел панель управления. Она очень походила на приборную панель обычного самолета: индикаторы тангажа и курса, компас, индикатор скорости полета и вертикальной скорости, альтиметр, индикатор скольжения и поворота, индикаторы мощности моторов и магнитный компас. Кроме того, дирижабль был оснащен аппаратурой дистанционного контроля, радиомаяком и дорогой наземно-спутниковой системой, позволяющей абсолютно точно определять координаты. Было еще и дополнительное устройство, подключенное к датчику внизу гондолы, показывающее скорость и направление ветра при зависании в воздухе.
Органы управления также были аналогичны тем, что используются в самолетах с фиксированным крылом, и, несмотря на разницу в двигательных системах, состояли из рулевых педалей на полу и рычагов дроссельных заслонок между сиденьями. Однако вместо рулевых колонок между сиденьями пилотов находилось единственное рулевое колесо, расположенное справа от первого пилота под прямым углом к сиденью. Скорость набора высоты у дирижабля значительно меньше, чем у обычного самолета. Бейли это знал, поэтому не требовалось вводить постоянные поправки, которые необходимы для удержания маленького самолета на прямом, ровном курсе. Мягкая рука оперлась о его плечо, и Фаррелл уселся в кресло первого пилота. Ловелл занял третье сиденье, стоявшее под углом к первым двум, и на ощупь поискал пристяжные ремни. Обернувшись через плечо, Фаррелл попросил оператора с ассистентом занять свои места и пристегнуться, чтобы можно было взлетать, затем надел шлемофон, Бейли сделал то же самое.
Фаррелл сунул в руки Бейли ламинированный пластиком лист контрольных проверок, который ирландец просмотрел, пока первый пилот оценивающе прошелся взглядом по индикаторам и рукояткам, запуская два хвостовых двигателя и определяя правильность показаний приборов. Удовлетворенный, он махнул механикам большим пальцем вверх, и они отцепили удерживающие веревки. Дирижабль поднимался медленно, почти вертикально, но с удивительно сильной вибрацией. Это похоже не на вертолет, думал Бейли, а скорее на глиссер, который набирает обороты, вызывая дрожь в груди.
Фаррелл увеличил мощность двигателей и повернул рулевое колесо на себя. Дирижабль задрал нос вверх, и Бейли почувствовал, как его вдавило в кресло. В наушниках раздался голос Фаррелла.
– Все о'кей? – поинтересовался он.
– Ужасно, – ответил Бейли.
– Как насчет того, чтобы взять на себя управление, пока я буду говорить с балтиморской диспетчерской? – спросил он. – Подними его до пяти тысяч футов, а потом выровняй.
Ловелл сидел позади Бейли, сложив руки на коленях. Заметив, что ассистент оператора смотрит на него, Ловелл улыбнулся и подмигнул ему.
* * *
Карлос улыбнулся девушке за столом регистратора и расписался за кредитную карточку.
– Благодарю, мистер Шаррард, – сказала девушка, вручая ему ключ. – Ваша комната на седьмом этаже. Надеюсь, вам понравится у нас в «Холидей Инн».
– Я в этом просто уверен, – ответил Карлос, поднимая чемодан и сумку.
– Вам помощь не требуется? – поинтересовалась девушка.
– О нет, мы с женой сами управимся, – сказал Карлос и прошел к лифту, где уже ждала Мэри Хеннесси в большой широкополой шляпе на свежевыкрашенных волосах, собранных в рыжий конский хвост. – Седьмой, – проговорил он. Они вышли из лифта и отыскали свою комнату в дальнем конце здания. Мэри посмотрела из окна на пожарную станцию и многоэтажный гараж, а Карлос в это время запихнул свой чемодан в гардероб и взял в руку дипломат.
– Готова? – спросил он.
Мэри обернулась и кивнула, после чего они вышли из комнаты и опять направились к лифту. На плече Мэри висела спортивная сумка, и она нервно похлопывала по ней. Подошел лифт, и они опустились на четвертый этаж. Посредине коридора стояла тележка с горкой чистых простыней, полотенец и туалетных принадлежностей, а когда они проходили мимо открытой двери номера, то заметили чернокожую горничную, заправляющую постель. Мэри остановилась и посмотрела на цифры на двери.
– Здесь, – сказала она.
Мэри постучала в дверь, но никто не ответил. Карлос кивнул и двинулся обратно по коридору к комнате, где трудилась горничная. Он тихонько постучал в открытую дверь и услышал доносящийся из ванной плеск воды. В дверях ванной показалась горничная, вытирающая руки о фартук.
– Мне очень жаль вас беспокоить, но мы с женой вышли из комнаты, забыв ключи, – вежливо произнес Карлос. – Не могли бы вы открыть ее своим ключом?
– Конечно, дорогой, – ответила она, одаривая его лучезарной улыбкой, демонстрирующей передний золотой зуб, и вразвалочку пошла по коридору, поигрывая ключом на цепочке. У двери горничная увидела Мэри и улыбнулась.
– Мне так неловко, – сказала та.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67