деревянная мебель для ванной
Жена фермера открыла ворота, и оттуда вылетела собака. Она взвыла от восторга, обвиваясь вокруг ног Герни, потом подпрыгнула и положила лапы ему на грудь. Он быстро наклонил голову, чтобы она лизнула его в ухо, а потом сказал:– Ну, пошли, Леди.Они повернули к домику, где Герни заплатил за содержание собаки, и миссис Дэвис передала ему привязь.– Когда вы опять соберетесь уехать... Он кивнул и взял собаку на привязь.– Да, спасибо. Вы прекрасно о ней позаботились. Очень вам благодарен.Она улыбнулась и потопталась в дверях. Оба не знали, что сказать на прощание. Герни был мало знаком с местными жителями, они почти не замечали его присутствия, как, впрочем, и его отлучек. В этом маленьком местечке просто некому было сплетничать. Герни не чуждался людей. Время от времени его видели в деревенском пабе или в магазине, где он перебрасывался с кем-нибудь несколькими словами о фермерских делах, точнее, о погоде и доходах. А когда он, нагруженный покупками, садился в свой автомобиль, люди с уважением отзывались о нем: как же, ведь он знал кое-что об их жизни. Все считали, что у Герни какие-то дела за границей и что он богат. Несмотря на высокий рост, Герни имел внешность кельта, уроженца западной Англии. Темноволосый, голубоглазый, он был весьма привлекательным. И миссис Дэвис не раз терялась в догадках, женат Герни или холост. А может быть, у него есть девушка в Лондоне или где-нибудь за границей?– Приводите ее сюда, когда захотите, – сказала она. Герни ничего не ответил и попрощался. * * * Собака тащилась за Герни по пятам, вся как-то съежившись и глядя исподлобья, всем своим видом выражая грусть и удивление. Но как только они вышли из деревни и оказались в поле, она подняла голову, а уши встали торчком. Собака мгновенно преобразилась, стала озираться по сторонам, нюхать землю, что всякий раз поражало Герни. Шея ее, казалось, стала длиннее, тоньше и напряженнее. Как у газели. Тело вытянулось, напружинилось, от прежней вялости не осталось и следа.Вдруг собака насторожилась, прислушалась и впилась во что-то глазами. Он позволил своей любимице тащить себя, чувствуя, как натянулась привязь, и готов был в любой момент ее спустить.Вскоре он увидел кролика. Тот сидел примерно в шестидесяти ярдах от них и мирно щипал листву живой изгороди. Герни решил подвести собаку чуть ближе. Но Леди с такой силой тянула привязь, что ему пришлось остановиться. Ослабив ее правой рукой, он левой нажал на замок ошейника. Почуяв свободу, собака понеслась вперед. Причем с такой скоростью, что Герни даже не успел дать ей команду. В мгновение ока она очутилась рядом с кроликом, с визгом накинулась на него, схватила за шею и дважды судорожно сглотнула. Когда она принесла добычу хозяину, Герни встряхнул кролика и увидел, что тот мертв.– Умница. – Он потрепал собаку за уши и надел на нее ошейник. Вдвоем они отправились домой, оставляя на влажной траве следы.На следующее утро, прежде чем самому пробежаться, он снова гонял собаку. Днем он поехал в Веллингтон, на почту, узнать, нет ли писем. Ничего не было.Так прошло три месяца. Герни бегал, гулял с собакой, ждал писем. А вечерами слушал музыку или перечитывал что-нибудь из своей библиотеки. Радио он включал лишь для того, чтобы быть в курсе политических новостей. Международные события иногда оказывались очень важными для него.Погода как-то незаметно испортилась. Однажды ночью разыгралась буря; он проснулся в четыре утра и смотрел, как на фоне лунного неба ломались темные копья елок. Казалось, сама ночь содрогается и воет рядом с ним, заглушая шум реки. Но Герни знал, что ни на что не променял бы эти мгновения. Утром он увидел вывороченное из земли дерево, изящно склонившееся к своему соседу, и подумал, что теперь у него есть дрова на зиму.За десять дней до Рождества пришло письмо. Глава 4 Мертвенно-бледная мраморная кожа юноши была болезненно прозрачной. Желтоватые тени на подбородке, скулах и под глазами подчеркивали бледность. Он поднимал виноградную гроздь и предлагал всем ее отведать. Но это движение, видимо, его утомляло. Влажные глаза лихорадочно блестели, взгляд был взволнованным. Его рот мог рассказать о нем все. Это был рот сатира с пухлыми, слегка вывернутыми губами, напоминавшими лук Купидона, с чувственной ложбинкой под носом. Он страдал от излишеств. Он всегда предлагал и желал больше, чем нужно, умирал от плотских удовольствий. Герни подумал, что человек, написавший его портрет, много знал о его ремесле. Еще несколько минут он смотрел на картину, затем подошел к окну.День выдался холодный, серый. Слабый ветерок шевелил мертвые листья на газоне и трепал мохеровый шарф человека, сидевшего на скамейке напротив музея. Это был худощавый, востроглазый тип с неприятной лысиной, когда голая макушка обрамлена густыми волосами. Герни вздохнул и подумал о том, сколько еще ему придется ждать.Он решил снова пройтись по музею, кроме того, он хотел пробыть в Риме на два дня больше. Эта игра в кошки-мышки порядком ему надоела. В который уже раз он остановился у полотна Караваджо Караваджо Микеланджело да (1573-1610) – итальянский живописец.
. Юноша все еще манил к себе, тело его было утомлено пороком, а с его губ, казалось, слетал тихий сладострастный смех. Лоснящееся плечо игриво выглядывало из-под укутывавшего его покрывала. Герни еще немного постоял перед полотном и направился к выходу. Когда он спускался с лестницы, человек уже покинул скамейку и теперь стоял у колонны. Улыбнувшись, он протянул Герни руку с двумя небольшими перстнями на пальцах и тонким медицинским браслетом на волосатом запястье. Рука была маленькой, холеной. Пожимая ее, Герни ощутил неприятную сухость кожи, будто потрогал наждачную бумагу.– Мистер Герни, какая удача! Я чувствовал, что найду вас именно здесь. Рад встрече.Человек не выпускал руку Герни из своей. Эта римская манера вначале вызвала раздражение, а потом некоторый страх.– Не хотите ли пройтись? – Незнакомец сделал свободной рукой церемонный жест. – Вот по этой дороге?Герни кивнул, но не двинулся с места, продолжая стоять на нижней ступени. Ему казалось, что если он встанет рядом с этим типом, прежде чем тот выпустит его руку, то придется идти с ним рука в руке по городу через сады виллы Боргезе Вилла Боргезе основана кардиналом Шипионе Каффарелли (1576-1633), племянником папы римского Павла V, славится произведениями искусства.
.Наконец незнакомец выпустил руку Герни и пошел вперед по узкому тротуару. Герни следовал за ним не торопясь, чтобы тот замедлил шаг и они поравнялись бы.– Надеюсь, вы хорошо устроились в гостинице?– Да, отлично.– Вот и славно. И уже успели осмотреть город? Он произнес эту фразу с расстановкой: о-смот-реть го-род, слова будто застревали у него в зубах.– Музеи днем за-кры-ты, и церкви тоже.– Да, я заметил.– Это глупо, ведь так много безработных. – Он пожал плечами и воздел руки к небу.Так они шли и разговаривали, не глядя друг на друга. Герни смотрел прямо перед собой, не зная, куда они направляются. Его новый знакомый время от времени озирался по сторонам. Сначала они шли по какому-то проспекту, украшенному статуями, почему-то облитыми красной краской. Мужчина перехватил любопытный взгляд Герни.– Дети, – сказал он, – молодежь. – И добавил: – Коммунисты.– А-а-а... – протянул Герни.По широкой каменной лестнице они спустились на улицу, где футах в двухстах от них стоял лимузин. Мужчина направился к нему, открыл перед Герни заднюю дверцу машины. Там уже кто-то сидел.– Ну вот мы и пришли. Пожалуйста, садитесь рядом с моим другом, – произнес он вежливо и в то же время повелительно.Машина развернулась на север. Центр города остался позади, и они поехали через новые районы, сквозь лабиринты современных зданий, как-то оскорбительно торчавших среди старинных домов с украшенными фасадами и балконами. Есть в старых домах какое-то свое достоинство, думал Герни. Они похожи на пленников, ожидающих своего приговора и с презрением взирающих на варварство, с которым не желают мириться. Милю-другую шла скоростная автострада, затем они въехали в чистенькое предместье. Сидевший за рулем незнакомец наконец заговорил:– Меня зовут Джозеф, а моего друга – Питер. – Он произнес имена на английский манер. – Скоро будем на месте. Теперь Паскини с нетерпением ждет вас.Джозеф снял шарф и положил рядом на сиденье. Взглянув на его легкое, с бархатным воротником пальто, Герни отметил про себя, что он щеголь и при этом весьма педантичен. От него не ускользнуло, как тщательно Джозеф произнес по-английски последнюю фразу, сделав акцент на слове «теперь».Дома встречались все реже, но были большими. Проехав еще полмили, они свернули на узкую, едва различимую дорогу. Дом, к которому они подъехали, прятался за деревьями, рассекавшими огромный газон. В дверях стоял человек невысокого роста. Это был Паскини. Он подошел поздороваться, но руки держал за спиной.– Мистер Герни, – Паскини поклонился и, стремительно повернувшись, пошел к дому. – Пожалуй, мы сначала позавтракаем, вы ведь не ели? Нам кое-что приготовили.Все это он говорил через плечо и в дом вошел первым, оставив дверь открытой для Герни. Едва Герни вошел, как хозяин пригласил его к столу, сервированному на двоих, и принялся наливать вино. Такая торопливость, граничащая с невежливостью, объяснялась его деловитостью. Видимо, он привык председательствовать на собраниях. Отпив глоток вина, Паскини жестом показал на блюда, стоявшие на столе, и наконец сел.– Итак, мистер Герни...Дом был богатый, убранный с большим вкусом и тщательностью. Герни даже не стал рассматривать картины, чтобы установить их подлинность. Паскини было на вид лет пятьдесят. Невысокий, тщедушный. Откинутые назад волосы с проседью открывали узкое лицо с высоким лбом. Одет он был по-домашнему: в джинсы и светлый шерстяной свитер. Когда он накладывал в тарелку салат, видно было, какие тонкие и быстрые у него руки.Воцарилось молчание. Наконец Герни спросил:– Когда украли мальчика, синьор Паскини?– Шесть дней назад. В четверг. – Он говорил, не отрывая взгляда от тарелки. – По дороге на лекцию. Ну, в общем, он вышел из дома, где жил вместе с другими студентами, а в колледже не появился. Потом позвонили по телефону.– Его матери?– Да.Паскини отодвинул тарелку, закурил и сквозь дым посмотрел на Герни.– Что же теперь будет? – В голосе Паскини не было прежней уверенности. Стряхнув пепел, он стал нервно вертеть сигарету в пальцах. – Что будет?– Я уже три дня в Риме, почему же вы сразу не связались со мной?– Мне велели подождать. Ну, конечно же, не встречи с вами. Они о вас ничего не знают. Сказали, что несколько дней не будут звонить и чтобы я ждал их дальнейших указаний. Это дало мне возможность... понаблюдать за вами.– Последить за мной?– Да, если угодно.– Зачем?– А почему бы и нет?Герни улыбнулся и взял рюмку.– А теперь они дали о себе знать?– Да.– И сказали, чего хотят?Паскини водил сигаретой по пепельнице, потом раздавил ее.– Десять миллионов долларов.Герни постарался не выказать удивления.– У вас есть десять миллионов?– О да, – сказал Паскини. – Но что теперь будет?– Вы хотите заплатить?– Иначе они убьют Дэвида, разве не так?– Да, они могут.Паскини кивнул и, положив руки на стол, уронил на них голову, будто пронзенный внезапной болью.– Вот поэтому-то вы и здесь, мистер Герни.– А мне нужно быть в Америке – там, где находятся мальчик и его мать. Информацию, которую вы сообщили мне в прошлое воскресенье по телефону, вы, видимо, получили от жены! Ведь это она разговаривала с ними. Я зря трачу время, целых три дня провел впустую.– Нет, – резко ответил Паскини. – Нужно было познакомиться. Это не... Я не бессердечный. Дэвид мне дорог. Он... Мы редко видимся.Паскини умолк и закурил сигарету, затем помахал ею, словно желая исключить всякие недомолвки.– Во всяком случае, вам не следует брать денег у его матери.– А вы достанете деньги, если потребуется? – спросил Герни. Паскини раздраженно кивнул.– Что же все-таки будет?– Я должен получше во всем разобраться.– Подозреваю, что домашнюю работу вы уже сделали?– Но мне нужно знать больше.Паскини развел руками, поворачиваясь из стороны в сторону, как бы демонстрируя все, чем владеет.– Как видите, я богат, недавно стал еще богаче. Вы будете смеяться, но я заработал на продаже рыбы: дары моря, полуфабрикаты...В ожидании ответа он глядел через стол на Герни. Тот покачал головой:– Над рыбой и над богатством смеяться не собираюсь, синьор Паскини.На миг руки Паскини застыли в воздухе над столом, словно в каждой из них он что-то взвешивал, затем упали на колени.– С товаром легко, например с рыбой. Просто нужно иметь предпринимательскую жилку. У меня она есть. Ничего больше не требуется. Ну разве что немного денег. Не стоит ничего придумывать или печься о том, что производится. Вы даже не слишком рискуете. Не надо ублажать людей или вызывать их восхищение. Вы производите, продаете и снова вкладываете деньги в дело. Иногда, конечно, можно промахнуться с рынком.Взгляд Герни остановился на картине, висевшей за спиной Паскини.– О да! – Тот повернулся и посмотрел через плечо, показав, что понял намек. – Я знаю, они великолепны. Во всяком случае, всегда будут в цене. – Он вздохнул с таким видом, словно хотел сказать, что не признает никаких авантюр. – Недавно один мой компаньон сделал весьма удачное предложение нашим конкурентам. И приобрел контрольный пакет акций их компании. Цены на акции сразу подскочили. И я еще больше разбогател. Все просто. Похитители, наверное, узнали об этом из газет. В результате сын мой стал жертвой.Видимо, под столом находилась кнопка звонка или еще какое-нибудь устройство, потому что внезапно вошел слуга. Он убрал тарелки и стал сервировать стол для кофе, чувствуя, что помешал разговору хозяина с гостем.У Герни разболелась голова, и он тер лоб, пока Паскини разливал кофе. Разговор, прекратившийся с приходом слуги, не возобновлялся. Паскини, откинувшись на спинку стула, курил сигару и выпускал голубые колечки, то и дело тонувшие в облаке дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8
. Юноша все еще манил к себе, тело его было утомлено пороком, а с его губ, казалось, слетал тихий сладострастный смех. Лоснящееся плечо игриво выглядывало из-под укутывавшего его покрывала. Герни еще немного постоял перед полотном и направился к выходу. Когда он спускался с лестницы, человек уже покинул скамейку и теперь стоял у колонны. Улыбнувшись, он протянул Герни руку с двумя небольшими перстнями на пальцах и тонким медицинским браслетом на волосатом запястье. Рука была маленькой, холеной. Пожимая ее, Герни ощутил неприятную сухость кожи, будто потрогал наждачную бумагу.– Мистер Герни, какая удача! Я чувствовал, что найду вас именно здесь. Рад встрече.Человек не выпускал руку Герни из своей. Эта римская манера вначале вызвала раздражение, а потом некоторый страх.– Не хотите ли пройтись? – Незнакомец сделал свободной рукой церемонный жест. – Вот по этой дороге?Герни кивнул, но не двинулся с места, продолжая стоять на нижней ступени. Ему казалось, что если он встанет рядом с этим типом, прежде чем тот выпустит его руку, то придется идти с ним рука в руке по городу через сады виллы Боргезе Вилла Боргезе основана кардиналом Шипионе Каффарелли (1576-1633), племянником папы римского Павла V, славится произведениями искусства.
.Наконец незнакомец выпустил руку Герни и пошел вперед по узкому тротуару. Герни следовал за ним не торопясь, чтобы тот замедлил шаг и они поравнялись бы.– Надеюсь, вы хорошо устроились в гостинице?– Да, отлично.– Вот и славно. И уже успели осмотреть город? Он произнес эту фразу с расстановкой: о-смот-реть го-род, слова будто застревали у него в зубах.– Музеи днем за-кры-ты, и церкви тоже.– Да, я заметил.– Это глупо, ведь так много безработных. – Он пожал плечами и воздел руки к небу.Так они шли и разговаривали, не глядя друг на друга. Герни смотрел прямо перед собой, не зная, куда они направляются. Его новый знакомый время от времени озирался по сторонам. Сначала они шли по какому-то проспекту, украшенному статуями, почему-то облитыми красной краской. Мужчина перехватил любопытный взгляд Герни.– Дети, – сказал он, – молодежь. – И добавил: – Коммунисты.– А-а-а... – протянул Герни.По широкой каменной лестнице они спустились на улицу, где футах в двухстах от них стоял лимузин. Мужчина направился к нему, открыл перед Герни заднюю дверцу машины. Там уже кто-то сидел.– Ну вот мы и пришли. Пожалуйста, садитесь рядом с моим другом, – произнес он вежливо и в то же время повелительно.Машина развернулась на север. Центр города остался позади, и они поехали через новые районы, сквозь лабиринты современных зданий, как-то оскорбительно торчавших среди старинных домов с украшенными фасадами и балконами. Есть в старых домах какое-то свое достоинство, думал Герни. Они похожи на пленников, ожидающих своего приговора и с презрением взирающих на варварство, с которым не желают мириться. Милю-другую шла скоростная автострада, затем они въехали в чистенькое предместье. Сидевший за рулем незнакомец наконец заговорил:– Меня зовут Джозеф, а моего друга – Питер. – Он произнес имена на английский манер. – Скоро будем на месте. Теперь Паскини с нетерпением ждет вас.Джозеф снял шарф и положил рядом на сиденье. Взглянув на его легкое, с бархатным воротником пальто, Герни отметил про себя, что он щеголь и при этом весьма педантичен. От него не ускользнуло, как тщательно Джозеф произнес по-английски последнюю фразу, сделав акцент на слове «теперь».Дома встречались все реже, но были большими. Проехав еще полмили, они свернули на узкую, едва различимую дорогу. Дом, к которому они подъехали, прятался за деревьями, рассекавшими огромный газон. В дверях стоял человек невысокого роста. Это был Паскини. Он подошел поздороваться, но руки держал за спиной.– Мистер Герни, – Паскини поклонился и, стремительно повернувшись, пошел к дому. – Пожалуй, мы сначала позавтракаем, вы ведь не ели? Нам кое-что приготовили.Все это он говорил через плечо и в дом вошел первым, оставив дверь открытой для Герни. Едва Герни вошел, как хозяин пригласил его к столу, сервированному на двоих, и принялся наливать вино. Такая торопливость, граничащая с невежливостью, объяснялась его деловитостью. Видимо, он привык председательствовать на собраниях. Отпив глоток вина, Паскини жестом показал на блюда, стоявшие на столе, и наконец сел.– Итак, мистер Герни...Дом был богатый, убранный с большим вкусом и тщательностью. Герни даже не стал рассматривать картины, чтобы установить их подлинность. Паскини было на вид лет пятьдесят. Невысокий, тщедушный. Откинутые назад волосы с проседью открывали узкое лицо с высоким лбом. Одет он был по-домашнему: в джинсы и светлый шерстяной свитер. Когда он накладывал в тарелку салат, видно было, какие тонкие и быстрые у него руки.Воцарилось молчание. Наконец Герни спросил:– Когда украли мальчика, синьор Паскини?– Шесть дней назад. В четверг. – Он говорил, не отрывая взгляда от тарелки. – По дороге на лекцию. Ну, в общем, он вышел из дома, где жил вместе с другими студентами, а в колледже не появился. Потом позвонили по телефону.– Его матери?– Да.Паскини отодвинул тарелку, закурил и сквозь дым посмотрел на Герни.– Что же теперь будет? – В голосе Паскини не было прежней уверенности. Стряхнув пепел, он стал нервно вертеть сигарету в пальцах. – Что будет?– Я уже три дня в Риме, почему же вы сразу не связались со мной?– Мне велели подождать. Ну, конечно же, не встречи с вами. Они о вас ничего не знают. Сказали, что несколько дней не будут звонить и чтобы я ждал их дальнейших указаний. Это дало мне возможность... понаблюдать за вами.– Последить за мной?– Да, если угодно.– Зачем?– А почему бы и нет?Герни улыбнулся и взял рюмку.– А теперь они дали о себе знать?– Да.– И сказали, чего хотят?Паскини водил сигаретой по пепельнице, потом раздавил ее.– Десять миллионов долларов.Герни постарался не выказать удивления.– У вас есть десять миллионов?– О да, – сказал Паскини. – Но что теперь будет?– Вы хотите заплатить?– Иначе они убьют Дэвида, разве не так?– Да, они могут.Паскини кивнул и, положив руки на стол, уронил на них голову, будто пронзенный внезапной болью.– Вот поэтому-то вы и здесь, мистер Герни.– А мне нужно быть в Америке – там, где находятся мальчик и его мать. Информацию, которую вы сообщили мне в прошлое воскресенье по телефону, вы, видимо, получили от жены! Ведь это она разговаривала с ними. Я зря трачу время, целых три дня провел впустую.– Нет, – резко ответил Паскини. – Нужно было познакомиться. Это не... Я не бессердечный. Дэвид мне дорог. Он... Мы редко видимся.Паскини умолк и закурил сигарету, затем помахал ею, словно желая исключить всякие недомолвки.– Во всяком случае, вам не следует брать денег у его матери.– А вы достанете деньги, если потребуется? – спросил Герни. Паскини раздраженно кивнул.– Что же все-таки будет?– Я должен получше во всем разобраться.– Подозреваю, что домашнюю работу вы уже сделали?– Но мне нужно знать больше.Паскини развел руками, поворачиваясь из стороны в сторону, как бы демонстрируя все, чем владеет.– Как видите, я богат, недавно стал еще богаче. Вы будете смеяться, но я заработал на продаже рыбы: дары моря, полуфабрикаты...В ожидании ответа он глядел через стол на Герни. Тот покачал головой:– Над рыбой и над богатством смеяться не собираюсь, синьор Паскини.На миг руки Паскини застыли в воздухе над столом, словно в каждой из них он что-то взвешивал, затем упали на колени.– С товаром легко, например с рыбой. Просто нужно иметь предпринимательскую жилку. У меня она есть. Ничего больше не требуется. Ну разве что немного денег. Не стоит ничего придумывать или печься о том, что производится. Вы даже не слишком рискуете. Не надо ублажать людей или вызывать их восхищение. Вы производите, продаете и снова вкладываете деньги в дело. Иногда, конечно, можно промахнуться с рынком.Взгляд Герни остановился на картине, висевшей за спиной Паскини.– О да! – Тот повернулся и посмотрел через плечо, показав, что понял намек. – Я знаю, они великолепны. Во всяком случае, всегда будут в цене. – Он вздохнул с таким видом, словно хотел сказать, что не признает никаких авантюр. – Недавно один мой компаньон сделал весьма удачное предложение нашим конкурентам. И приобрел контрольный пакет акций их компании. Цены на акции сразу подскочили. И я еще больше разбогател. Все просто. Похитители, наверное, узнали об этом из газет. В результате сын мой стал жертвой.Видимо, под столом находилась кнопка звонка или еще какое-нибудь устройство, потому что внезапно вошел слуга. Он убрал тарелки и стал сервировать стол для кофе, чувствуя, что помешал разговору хозяина с гостем.У Герни разболелась голова, и он тер лоб, пока Паскини разливал кофе. Разговор, прекратившийся с приходом слуги, не возобновлялся. Паскини, откинувшись на спинку стула, курил сигару и выпускал голубые колечки, то и дело тонувшие в облаке дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8