Вам предстоит взять под контроль тропу.Человек с брюшком неожиданно легко поднялся.— Дмитрий Иванович, — обратился он к Рогожину. — Я представляю Главное разведывательное управление. Мое звание и фамилия значения не имеют. Я лишь хочу поделиться некоторой информацией, — говоривший был деловит. — По агентурным сведениям, этой тропой пользуются люди некоего Халида, гражданина Иордании, помогающего генералу Дудаеву постоянно снабжать бандформирования оружием.— В Иордании существует значительная и очень богатая чеченская община, — вступил в беседу третий.Он немного картавил. — Халид — важная фигура. Он посредник между Дудаевым, чеченской общиной в Иордании и влиятельной мусульманской организацией «Монтремер аламе ислами».— Такая шишка бродит по горам? — удивился Рогожин. — У нас под самым носом…— Фанатик! — развел руками толстяк. — Авантюрист и религиозный фанатик. В поле зрения наших спецслужб попал еще в Афганистане. Обучал душманов тактике партизанской войны. По непроверенным данным, причастен к экстремистской организации «Черные шакалы». Под видом мусульманского проповедника неоднократно приезжал в Среднюю Азию и на Северный Кавказ для создания тренировочных лагерей.— Судя по всему, он в этом преуспел, — дополнил полковник и сник под неодобрительным взглядом толстяка.— Халид скупал оружие советского производства, поставленное в Сирию и Ливан. Возможно, караваны с оружием будут проводиться по указанной тропе, — гэрэушник подошел к карте. — Скрывать не стану, задание сверхопасное. Вам будут противостоять профессионалы высшей пробы. Халид не дилетант. Район освоил хорошо. В каждом селе есть надежные осведомители. На помощь местного населения надеяться не приходится, оно либо запугано, либо поддерживает сепаратистов.— Милиция? — вопрос Дмитрия гэрэушник понял.Он красноречиво развел руками:— Коррумпирована! Скуплена еще в годы Советской власти теневыми дельцами. Сейчас, конечно, на стороне Дудаева.Полковник из управления разведки округа терпеливо дожидался, когда ему предоставят слово. Он стоял, прислонившись спиной к бетонной стене, и его лицо землистого, нездорового оттенка выделялось на темном фоне стены.— Товарищ майор! — Усталый полковник шагнул к Дмитрию. — Технические детали операции обговорим завтра. Определим частоты связи, позывные…— Зачем оттягивать? — Толстяк-гэрэушник засмеялся. — Предлагаю придумать позывные группы майора сейчас, не тратя драгоценное время по пустякам.Говоривший был Дмитрию неприятен. Раздражал обвислый живот разведчика, мокрые шлепающие губы и излишняя самоуверенность, проскальзывающая в словах.— Я, товарищ… — Рогожин осекся, не зная, как обращаться к гэрэушнику.— Называйте меня Александром Матвеевичем.Этого достаточно. Обойдемся без лишних церемоний.— Я, Александр Матвеевич, придаю позывным большое значение. — Дмитрию хотелось уколоть важного толстяка, которому не придется ползать по горам, подставлять голову под пули. — От позывных зависит удача, как мне кажется…— Мистика, — фыркнул гэрэушник. — Хотя выбирать — ваше право. — Он прошелся по комнате, опустив голову. — Рогожин… Рог… Рогатый! Нет, Рогатый несколько двусмысленно звучит, даже обидно. Вы женаты, майор?— Старый холостяк.— Холостяк… — продолжал рассуждать вслух Александр Матвеевич. — Прекрасно…«Вдове рыдать не придется, — мелькнула невеселая мысль в голове у Рогожина. — Раскис что-то я!»— А как вам позывной Сохатый? Животное благородное, осторожное. Я, знаете ли, заядлый охотник, лет двадцать отпуска с «тулкой» провожу, по лесам скитаюсь. Но вот среди охотничьих трофеев лосиных рогов немного, наперечет. — Он выжидательно уставился на Дмитрия, сверля его проницательными глазами-буравчиками.— Лось, Александр Матвеевич, в горах не водится, — усмехнулся Рогожин. — Он болото любит.— Значит, вы будете первым, забредшим в эти места, — гэрэушник остановился перед картой. Близоруко прищурившись, он с минуту изучал квадрат засылки группы разведчиков-спецназовцев. — Горы, болото! Какая разница? — как-то обреченно пробормотал законспирированный офицер Главного разведывательного управления. — Сейчас болото повсюду, — поддавшись общему настроению, царившему среди обитателей бункера, добавил он.— Пусть будет Сохатый, — согласился Рогожин.Ему стало жаль толстяка, скрывавшего под маской всезнающего представителя главного разведцентра вооруженных сил обычную человеческую растерянность.— Хотя постойте… У вас, Дмитрий Иванович, если мне память не изменяет, в Ульяновском военном училище была кличка Святой? Откуда такая религиозная экзотика? Вы были паинькой, примерным курсантом? — Гэрэушник вплотную подошел к Рогожину, словно желая услышать ответ на ухо.— Я позабыл, а ГРУ помнит, — усмехнулся тот. — Как-то раз старшекурсники нам, салажатам, прописку устроили: была такая традиция. Пришли ночью в казарму, подняли нас, поставили по стойке «смирно» и давай пряжками ремней по ягодицам хлестать. Мой сосед Толик Бокун испугался до смерти, расплакался.Ну я и принял на себя его порцию. Он растрезвонил потом по всему курсу: «Рогожин — святой! За друга всегда готов заступиться!» Так и приклеилось ко мне это прозвище.— Трогательно! — не без иронии произнес гэрэушник. — Вот вам и готовый позывной. Святой — это звучит гордо. У чеченцев свои, мусульманские праведники появятся на этой войне, а у нас, славян, будут свои святые. Согласны?— Вряд ли я на роль великомученика сгожусь, — ответил Рогожин, но, секунду подумав, согласился:— Хотя… Пусть будет Святой. Зоологические псевдонимы вроде Кобры мне в Средней Азии приелись.«Ни шиша, ребятки, вы не рубите в кавказских делах. Профукали Афган, Союз, а сейчас черед Чечни наступил. Раньше чесаться надо было, не позволять своим же генералам вооружением спекулировать, дарить Дудаеву целые арсеналы!» ;— Майор, о чем задумались? — Вопрос гэрэушника вернул Рогожина на землю. , — Устал, Александр Матвеевич, — обманул его Дмитрий. — Перелет был некомфортный. Самолет постоянно болтало, долго по казармам распределяли…— Наша русская неорганизованность, — посочувствовал гэрэушник. — Ступайте выспитесь, сто граммов для тонуса примите, не повредит. А утром начинайте готовить личный состав группы, получайте рации, спецоружие, зимнее обмундирование. Синоптики предсказывают сильные холода по ночам в горах. Так что проверьте комбинезоны. Ну да не вас, старого волка, учить! — польстил он Рогожину.— Разрешите идти? — Дмитрий взял со стола приготовленную для него папку.— Идите, майор! — кивнул головой полковник разведуправления.Рогожин, картинно щелкнув каблуками, развернулся, как на строевом смотре, и скрылся за железной дверью бункера.— Бравый спецназовец! Послужной список интереснее приключенческого романа читается, — с легкой завистью в голосе произнес полковник.— Да, мужик целой роты стоит. Профессионал с большой буквы, — согласился гэрэушник, мусоливший взглядом карту.Вторая кавказская война в России еще не разразилась. Из Кремля взбунтовавшемуся генералу слали гневные депеши и грозили кулаком.Братья-мусульмане вербовали наемников и призывали правоверных активно участвовать в джихаде против безбожных наследников развалившейся империи, оккупирующих священную землю имама Шамиля.Деловые люди, умеющие зарабатывать на войне, насиловали пальцами клавиатуры компьютеров, составляя прогноз будущих доходов.Армейские стратеги цветными карандашами и тушью наносили направления победоносных ударов, а начальник небрежным росчерком пера визировал планы Генерального штаба.Министр обороны засыпал президента клятвами о высокой боеготовности Вооруженных Сил страны, способных выполнить поставленную задачу в кратчайшие сроки и с блеском. Президент улыбался счастливой улыбкой избалованного ребенка, которому пообещали роскошный подарок к Новому году.А в небольших мастерских трудяги-рабочие кроили по шаблону цинковые листы — будущую тару для «двухсотого» груза.Девяносто четвертый, относительно спокойный год, был на исходе… * * * Группу Дмитрия уничтожили через два дня после прибытия в заданный квадрат.На спуске, когда перевал остался за спиной разведчиков, они попали в засаду. Иорданец Халид не напрасно тратил время в тренировочных лагерях организации «Черных шакалов».Ловушка была расставлена мастерски: все господствующие высоты занимали снайперы, струны мин-растяжек почти непрерывной линией тянулись вдоль узкой черной тропы, оставляя открытой сторону, где была пропасть с бурлящим горным ручьем внизу.В том, что огонь снайперов координирует иностранец, сомнения не было. Гортанные команды, эхом прокатывающиеся среди скал и исчезающие в ущельях, отдавались на арабском языке.Тявкали снайперские винтовки системы Драгунского, глухо такали «АКС», поливая свинцом группу спецназовцев. Противник, засевший на заранее подготовленных позициях, расстреливал парней Рогожина в упор, и командир разведчиков ничего не мог сделать.Это была бойня…Их единственным союзником оставалась ночь, и Рогожин благодарил бога, что спускаться с перевала они начали именно в это время суток. Днем группу перебили бы, как куропаток.Тогда, под огнем, Дмитрий жаждал только одного — сойтись в рукопашной, выпустить кровь из недосягаемого врага, засевшего среди скал, почувствовать рукой, сжимающей нож, дрожь агонизирующего тела противника.Трое спецназовцев под прикрытием ночи сумели прорваться сквозь огненную стену. Огрызаясь короткими очередями из бесшумных автоматов — новинки тульских оружейников, воспользовавшись сгустившимся предутренним туманом, белыми клочьями опустившимся на перевал, они ускользнули от смерти.Четвертым был Рогожин.Парни на плечах вынесли раненого командира в долину, где вызванная по рации «вертушка» подобрала разведчиков группы Святого.Перед отправкой на лечение в Москву Рогожину стала известна страшная правда, которая много позже просочится на страницы газет. Группы, засланные в Чечню перед декабрьским штурмом Грозного, повторили судьбу его отряда.Спецназовцев немедленно блокировали боевики генерала Дудаева и вырезали до последнего человека.— Б…ли! — кричал Рогожин в лицо полковнику разведуправления, навестившему его в моздокском госпитале. — Это должна была быть секретная операция, а нас ждали на перевале! Вас, сволочей, всем стадом в трибунал гнать надо за предательство! Нет!К выгребной яме и пулю между глаз без суда и следствия! Что на деньги, полученные от Дудаева, купишь?Домишко под Москвой?! А может, с семейством в круиз средиземноморский на белом пароходе поплывешь?..Раздавленный полковник, молча проглотивший все упреки, сказал тогда Рогожину:— Нас, майор, оптом продали. Всех сразу! Как баранов на живодерню! Глава 2 Капли таявших сосулек барабанили по жести отлива.— Музыка весны! — Майор Василенко распределил по полкам принесенную женой снедь. — Тэк-с, варенье — к чаю, шоколад подарим сестричкам, апельсины… Дима, съешь апельсин?Он бросил апельсин читающему журнал Рогожину.Не отрывая глаз от страниц, Дмитрий точным движением поймал его.— Ловко! — восхитился Василенко. — Чувствуется выучка. Пора, Димыч, к выписке готовиться. Нечего бока пролеживать.— Я, Никодимыч, обленился… — Рогожин перевернул страницу.Глянцевый разворот был заполнен фотографиями последних боевых действий в Грозном: обмотанные бинтами дети со смертельным испугом в глазах, обуглившиеся трупы солдат, подбитая бронетехника среди руин домов.Дмитрий захлопнул журнал и сунул его под подушку.— Ты что от меня прячешь? — Прищурившись, майор-десантник через плечо взглянул на Рогожина.— Порнографию.Рогожин не хотел показывать соседу военные снимки. Майор и так бредил по ночам, то бросая свой батальон в атаку, то требуя прикрытия с воздуха от какого-то «сто первого».— Свистишь, Дима! Я этот номер «Огонька» смотрел. Там на развороте чеченка в голом поле перед танком стоит, подняв руки к небу. Нехорошо старших обманывать! — Василенко пребывал в благодушном настроении.К нему в госпиталь приходила дочь — худенькое белобрысое существо с торчащими косичками. Майор в ней души не чаял.— Мы с тобой в одинаковом звании, — шутливо парировал Рогожин.— Да, но по возрасту я старше. — Майор завершил раскладку продуктов и принялся сортировать свежую прессу, доставленную женой. — Тьфу, просил «Красную звезду» не покупать, — он отправил непонравившуюся газету в тумбочку. — Потом, ты — одинокий волк, не оставивший после себя потомства.— Что из сего обстоятельства вытекает?— В Древней Спарте, — решил блеснуть эрудицией Василенко, — закоренелых холостяков не допускали на собрания, где обсуждались государственные проблемы. Перед боем их ставили в первые ряды фаланги прикрывать отцов семейств и молодых воинов.— Разумно, — согласился с логикой древних спартанцев, самых свирепых воинов в истории человечества, Дмитрий.Перочинным ножом он срезал кожуру апельсина, стараясь снять ее целиком, спиралью.— Да ты, Димка, бык здоровущий! Настругаешь еще киндеров. — Василенко обмяк, массируя грудь в области сердца.— Жмет? — Дмитрий встал с кровати и подошел к майору.— Погода меняется. У тебя рана не ноет?— Вроде нет, — ответил Рогожин, вглядываясь в лицо друга.За время, проведенное с комбатом, он успел прикипеть душой к этому прямому, бесхитростному человеку, опаленному пламенем идиотской войны, развязанной неизвестно кем ради достижения непонятных целей.Внезапно пересохшие губы Василенко побелели, и их уголки опустились вниз. Он жалобно посмотрел на Рогожина.— Дышать трудно. Словно камень на грудь свалился! — Майор виновато моргнул, точно стыдясь своей слабости.Такие приступы периодически терзали его. Майор скрывал от жены и лечащих врачей сердечный недуг, но Рогожину признался — главнейшая мышца его организма стала давать сбои.— Отпустит! — Он слабо улыбнулся обеспокоенному Рогожину.— Пожалуй, я схожу к дежурной сестре.— Ложись, Димка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36