Гром барабанов был слышен даже в камере. Где-то над
головами пленников тысячи последователей Ненаунира распаляли
себя, готовясь к кровавому действу.
Конан то и дело подходил к решетке, пытаясь разогнуть ее
прутья. От напряжения руки его стали дрожать, глаза напились
кровью. Эти толстые, дюймовые прутья не смог бы разогнуть
и сказочный великан, - строители темницы потрудились на
славу.
И тут Конан увидел какую-то тень. Он замер и стал
вглядываться во тьму. Прямо перед ним появилось лицо, -
знакомое лицо.
- Мурзио, - неужели это ты? - прошептал Конан.
- Конечно я, мой господин, - ответил ему зингарец.
- Именем Крома, - скажи, - откуда ты взялся? Что с
нашими людьми? Где они? И почему от тебя так скверно пахнет?
Зингарец устало улыбнулся и рассказал о том, как он
попал в подземелье.
- Трубы оказались столь узкими, - печально добавил он, -
что мне пришлось ползти по ним. В нескольких местах они
заканчивались колодцами, выходящими на городские улицы.
Однако оказалось, что все эти колодцы охраняются. Я нашел
вас, но не сумел выполнить приказа. Открыть городские ворота
я так и не смог...
Конан на миг задумался.
- Может быть, не все еще потеряно, - наконец сказал он.
- У тебя есть отмычка? Сейчас для нас главное - выйти из
этой чертовой камеры.
Мурзио вынул из кармана кусок проволоки и принялся
возиться с замком. На лбу у него выступили капельки пота.
Слышно было только хриплое его дыхание и тихое поскрипывание
замка.
Минута проходила за минутой, но замок никак не
поддавался. Мурзио растерянно посмотрел на Конана.
- Мой господин! Его не смог бы открыть и сам Нинус!
Похоже, он заговорен!
- Наверное, это действительно так, - согласился Конан.
- Этот стигийский шакал обычным замкам не доверяет. Слушай,
- попробуй-ка открыть соседнюю камеру! Там наш друг.
Мурзио стал колдовать над замком соседней камеры.
Прикованный к стене негр бесстрастно наблюдал за
происходящим. Неожиданно замок с лязгом открылся. Конан
вздохнул с облегчением.
Мурзио вошел в камеру Мбеги и вскоре освободил черного
короля от оков. Пошатываясь, Мбега вышел из камеры и стал
растирать онемевшие члены.
Мурзио вновь стан биться над замком камеры Конана. Сам
же Конан еще раз приложился к решетке, - на этот раз ему
помогали Мбега и Конн. Решетка не поддалась и на этот раз.
- Ну у вас и камеры, - вытирая со лба пот, сказал
киммериец. - Ну что ж, не можешь исправить - терпи.
- Но ведь тебя ждет смерть, - прохрипел Мбега.
Конан усмехнулся.
- Со мной такое не впервой.
- Чем я могу помочь вам? - спросил Мурзио.
- Дай-ка мне свой кинжал. Эти варвары раздели меня почти
донага, а вот сапоги зачем-то оставили. - Конан опустил
длинный клинок в правый сапог.
- Ну а теперь помоги выбраться отсюда Мбеге. Впрочем,
может он и сам знает, где здесь выход... Мбега, - это
твой последний шанс. Твои друзья должны открыть южные
ворота до начала жертвоприношения.
Мурзио, - я не знаю, чем для меня закончится эта ночь,
но я благодарю тебя. Ты отважный и преданный воин. Если мы
поживем до утра, ты станешь бароном Кастрии. Удачи тебе!
Пусть Митра и Крем всегда будут рядом с тобой!
Мурзио и Мбега скрылись во тьме. Конан хлопнул Конна по
плечу.
- Не вешай носа, сын, - громко сказал он. - Такие, как
Мбега, друзей не предают.
Послышалось шарканье босых ног. Наступал решающий час,
что мог стать для них последним. Либо свершится месть
Тот-Амона, либо падет царство Ненаунира, - третьего не дано.

10. ВЕЛИКИЙ ЗМЕЙ
Стражники связали пленникам руки и повели их по
бесконечным подземным коридорам. Они вышли прямо на
городскую площадь, по одну сторону от которой стоял
королевский дворец, а по другую - храм Дамбаллы.
Серебристый диск полной луны сиял высоко в небе.
Вокруг площади стояли высокие каменные столбы, на
которых были начертаны непонятные, неведомые Конану символы.
Сказать, кому они принадлежали, - зимбабвийским колдунам
или их предшественникам, - было невозможно.
Перед храмом Дамбаллы высилась мрачная фигура каменного
идола. Он был вырезан из черного базальта и высотою своей
не уступал каменным столбам. Огромный черный конус в три
человеческих роста высотой изображал свившегося кольцами
змея. С вершины его на Конана смотрели красные змеиные
глаза, выточенные из огромных рубинов, что поблескивали и
переливались в свете факелов.
Конан едва заметно вздрогнул. Сет или Дамбалла с
незапамятных времен был олицетворением зла и мрака.
Киммериец стал бормотать молитву. Равнодушный киммерийский
бог Кром редко вмешивался в дела людей и не требовал от них
поклоненья; но теперь, когда на Конана взирали налитые
кровью глаза демона Адской Бездны, надеяться ему было больше
не на кого.
Алтарь Дамбаллы походил на огромную чашу черного
мрамора, стоявшую перед идолом. К чаше этой были прикреплены
бронзовые кольца. Конана и Конна завели на ее дно и
приковали их так, что они не могли отклониться ни в одну, ни
в другую сторону.
Конан оценивающе посмотрел на наручники и цепи, - судя
по всему, сделаны они были совсем недавно, - разорвать их
было невозможно. Кольцам же, торчавшим из чаши, была уже не
одна сотня лет, - они были проедены насквозь.
Заковав пленников, черные жрецы Сета покинули чашу.
Установилась полная тишина; лишь ветерок посвистывал меж
каменьев. Рубиновые глаза, холодно взиравшие на них,
казались живыми.
На противоположной стороне площади стояли король
Ненаунир и стигийский маг Тот-Амон. Черный владыка был одет
в длинную пурпурную мантию. На лице его была маска змеи. В
правой руке, поблескивавшей золотыми браслетами, он сжимал
ритуальный посох со змеиной головой на верхушке.
Тысячи глаз взирали на небо, ни на мгновенье не отрывая
глаз от лунного диска. Толпа вдруг дружно ахнула. Взглянув
на небо, Конан увидел, что на луну стала ложиться
красноватая тень.
Неожиданно забили барабаны. Казалось, что это бьется
огромное сердце страшного исполина. Глаза Великого Змея
вспыхивали и гасли в такт его ударам. Красноватая тень
становилась все больше. Церемония началась.
Конан потянул на себя свою правую руку. Тысячи
чернокожих воинов бесстрастно наблюдали за ним. Мышцы его
напряглись, однако кольцо никак не поддавалось. Он на
мгновенье расслабил руку и тут же резко дернул цепь на себя.
Кольцо со звоном лопнуло.
За вторую цепь он схватился уже обеими руками.
Собравшись с силами, он резко рванул ее, и второе кольцо
покатилось по мраморной чаше. Теперь он был свободен.
Он стая озираться, ожидая, что черные воины нападут на
него. Однако они смотрели на него все так же бесстрастно.
Конан повернулся к своему сыну. Тень ползла все дальше,
теперь ею был объят едва ли не весь лунный диск. Барабаны
забили чаще. Забормотали тысячи голосов. Началось
заклинание.
Конн вслед за отцом попытался освободить себя от оков,
но сил его для этого было явно маловато. Конан бросился
помогать сыну и в тот же миг почувствовал ледяное дуновение.
Пот на его спине мгновенно заледенел.
Глазам киммерийца предстала странная картина. Часть
лунного диска все еще была свободна от тени. Над площадью
же происходило что-то немыслимое. С небес на него неслись
клубы морозного тумана сплетавшегося в кольца, уплотнявшиеся
с каждым мгновеньем, - на него летел огромный извивающийся
змей.
Ужас охватил Конана. Теперь он понимал и то, почему
алтарь имел форму чаши, и то, почему жертвы должны были
стоять прямо. Его тела коснулось ледяное кольцо вихря.
На Землю низошел сам Дамбалла.

11. ЛУНА, ЗАЛИТАЯ КРОВЬЮ
Не обращая внимания на смертельный холод, киммериец
вырвал из мраморной чаши последнее кольцо, приковывавшее
к алтарю его сына.
Кольца сходились вкруг него все плотнее. Они
обволакивали его члены зыбкой густой пеленою; они сдавливали
ему грудь, не давая дышать. Отчаянным усильем Конан заставил
себя достать из сапога кинжал, и тут же погрузил его в
полупризрачное тело змея.
- Отец! - вскричал Конн, увидевший вдруг демона,
вызванного Ненауниром из бездн, лежащих по ту сторону мира.
- Беги, сынок! - едва смог выговорить Конан. - Попытайся
открыть ворота!
Вновь и вновь киммериец погружал свой клинок в
сгущавшееся тело. Демон же словно не замечал его ударов.
Конан зашатался, - на плечи его легла чудовищная тяжесть.
Над ним покачивалась огромная голова змея; алые холодные
глаза пристально смотрели на него. Во взгляде их было что-то
чудовищное, - перед Конаном раскрылись хладные бесконечные
пространства, безмерная тоска и ненасытный вселенский
голод. Конан содрогнулся. Вот уже миллион лет демон этот
боролся с его расой, пытаясь вернуть ее в подвластную ему
пучину.
Тело киммерийца начало стынуть. Теперь кольца были уже
плотными, и тяжесть их была непомерной даже для него.
Онемев, рука его разжалась, и кинжал со звоном упал в
мраморную чашу.
Конан не сдавался; но теперь уже не плоть сражалась с
плотью, а воля боролась с волей. Мир неожиданно
преобразился, - Конану стало казаться, что его воля, душа и
разум стали продолжением его тела. Клинком воли он пытался
поразить объявшее его тело тьмы.
Собственного тела он уже не чувствовал, хотя и понимал,
что продолжает стоять на ногах. Сердце его билось все реже и
реже, кровь в его жилах стыла, однако где-то внутри он был
так же силен, как и прежде. Жизнь горела в нем непогасимым
пламенем, затушить которое не мог и этот всесильный демон.
Но силен и коварен был Великий Змей. Страх и сомненье
были его оружьем. Этим оружьем Дамбулла уничтожал целые
народы, обращая героев в изменников, а праведников в
подлецов.
Этот ненасытный демон знал о том, что со временем он
погубит землю и погасит солнце. Пока же он боролся с
человеком. Перед ним, Пожирателем Миров, не могла устоять ни
одна тварь.
Сознание Конана помрачилось, лишь воля к жизни
заставляла его бороться с мраком, затягивавшим его все
глубже и глубже в пучину, исполненную пустоты. Послышался
громкий смех Ненаунира. Конан вздрогнул и ухнул в темную
бездну.

12. СМЕРТЬ В НОЧИ
Внезапно смертельный холод, сжимавший в своих объятиях
его тело, отступил. Исчезло и ощущение тяжести. Конан
медленно приходил в себя. Он лежал в мраморной чаше, глядя
на небо. Площадь была залита серебристым светом луны.
Киммериец попробовал подняться на ноги, но тут же упал.
Он был еще слишком слаб. Он поднял голову, и глазам его
предстала удивительная картина. В нескольких десятках метров
от мраморной чаши лежало тело поверженного Ненаунира. Рядом
с ним лежал кинжал Мурзио, которым Конан пытался поразить
демона. Здесь же стоял и убийца колдуна, - насмерть
перепуганные негры держали его за руки.
Это был принц Конн, растрепанный и взъерошенный.
Мальчик смотрел на своих стражей зверем. Он не послушался
своего отца и не покинул площади, - вместо этого, схватив
выроненный отцом кинжал, он понесся к торжествующему
Ненауниру. Все присутствующие были слишком увлечены борьбой,
происходившей в чаше, для того чтобы обращать внимание на
мальчишку. Лишь Тот-Амон смотрел на него во все глаза.
Благоразумие боролось в нем с гордыней. Этого
мгновенного замешательства стигийского мага было достаточно
для того, чтобы Конн вонзил свой кинжал в черное сердце
Ненаунира, земного наместника Дамбаллы. Истекая кровью,
колдун рухнул наземь. Чары, удерживавшие на земле Дамбаллу,
мгновенно распались, и Великий Змей вновь превратился в
облачко тумана, выпустив Кована из своих объятий.
Схватившие Конна негры еще не успели решить, что же они
должны сделать с убийцей их короля, когда вдруг на площади
появилось грозно ревущее огромное воинство, окружившее
послушников Дамбаллы со всех сторон. Люди Ненаунира
пытались скрыться бегством, но бежать им было уже некуда;
они не могли и смешаться с рядами нападавших, ибо их
выдавали головные уборы из перьев.
Над площадью запели трубы, Конан заулыбался, - в город
вошли аквилонцы. Вскоре белые воины были уже на площади.
С крыши соседнего здания спускался отряд, состоявший из
сотни отборных черных воинов. Командовал им сам Мбега. Люди
Ненаунира, побросав оружие, пали наземь, моля короля о
пощаде. Мбега носился по площади, пытаясь остановить
ненужное кровопролитие.
К Конану подбежал его сын, тут же заключивший отца в
объятия. Киммериец ласково потрепал его по плечу и, буркнув
что-то невразумительное, стал искать взглядом Тот-Амона.
Стигийского мага нигде не было. И тут киммериец услышал
хлопанье крыльев. С одной из башен Древнего Зимбабве слетел
дракон, на спине которого сидел человек в зеленой мантии.
Сделав круг над городом, крылатая тварь полетела на юг.
1 2 3 4 5