Теперь Мохаммед Али перерос бокс, выйдя за пределы ограниченного канатами ринга, чтобы сделаться символом семидесятых годов – как человек, бросивший вызов системе и победивший. Невзирая на поражение от Джо Фрезера в пятнадцатираундовом поединке, названном «Боем с большой буквы», Али остался «Чемпионом народа» – звание, которое он вознес до звания «Чемпиона мира» в ошеломляющей восьмираундовой схватке с Джорджем Форменом – знаменитой «Грозе в джунглях», состоявшейся в 1974 году.
И хотя Али предстояло драться еще четыре года и совершить после возвращения две неудачные попытки отвоевать титул чемпиона, в глазах многих он так и остался Величайшим.
ДЖЕККИ ДЖОЙНЕР-КЕРСИ
(родилась в 1962 г.)
«Я не знаю ни одного человека на свете, который может сказать что-нибудь плохое о Джекки», – сказал Фред Томпсон, выполнявший обязанности помощника тренера женской легкоатлетической команды на Олимпийских играх 1988 года. Валери Бриско, давняя подружка Джойнер-Керси и трехкратная олимпийская чемпионка добавила: «После Олимпиады (1984), когда мне пришлось тяжко, Джекки всегда присылала мне подбадривающие открытки и письма».
Такая доброта была выкована в кузнице ее души в раннем возрасте матерью, хотевшей для дочери того, чего у нее самой никогда не было. Названная Жаклин – в честь первой леди Соединенных Штатов – заботами собственной бабушки, которая не сомневалась в том что «однажды эта девочка станет первой леди в каком-нибудь деле», молодая Джекки получила в свои руки моральный компас, настроенный матерью на верный курс: следует всегда быть доброй с людьми и знать, что одна-единственная ошибка может иметь сокрушительные последствия.
Первое было несложно – в отличие от последнего. Особенно в городке Ист-Сент-Луис, Иллинойс. Бездействующие фабрики, обветшавшие дома, загруженные склады. Ист-Сент-Луис не был городом настоящего и в еще меньшей степени будущего, и главным ощущавшимся в нем стремлением было стремление покориться давлению улицы, где одних испорченных детей до бесконечности сменяют другие, где нужно отойти на пять кварталов, чтобы убраться подальше от места преступления. В раннем возрасте Джекки вместе с братом Элом, олимпийским чемпионом 1984 года в тройном прыжке решили что «когда-нибудь мы сделаем это – мы победим». И они решили выбрать спорт.
Юная Джекки сперва посвятила свое свободное время таким подобающим молодой особе занятиям, как современные танцы и группа скандирования. Потом, в возрасте девяти лет, она поступила в легкоатлетическую команду в местном рекреационном центре. Однако, хотя специализировалась она на беге в четверть мили, любимым видом ее являлись прыжки в длину. «Когда я начала заниматься легкой атлетикой, никто не хотел, чтобы я прыгала, – вспоминала она. – Я зарекомендовала себя в беге, и мои тренеры хотели, чтобы бег оставался моим единственным делом. Прыгуньей я стала едва ли не случайно. Тренер ждал, пока одна из девушек соберется для прыжка, и я просто разбежалась и прыгнула. Он был удивлен тем, насколько далеко я улетела. И с тех пор меня стали считать прыгуньей в длину». Тут она добавила: «В известной мере, я по-прежнему бунтую и хочу делать именно то, чего мне когда-то не разрешали».
Но этой бунтарке пришлось смириться, столкнувшись с еще более строгими правилами поведения, установленными ее матерью. «В десять или двенадцать лет я была горячей и быстрой предводительницей группы скандирования, – вспоминала она в интервью, данном «Спортс Иллюстрэйтед». – Но моя мать сказала голосом, не допускающим возражений, что я не буду водиться с ребятами до тех пор, пока мне не исполнится (тут она сделала паузу, чтобы подчеркнуть сокрушительную окончательность такого решения)… восемнадцать лет! И тогда я бросилась (опять пауза, пусть гадают: под поезд? в реку?) в спорт и учебу».
Вот так Джекки погрузилась в спорт. Всем сердцем. В волейболе она была капитаном команды. В баскетболе в среднем набирала 21 очко и делала 14 подборов за игру, три раза была отмечена по штату и два раза по Америке. В выпускном классе она привела свою команду «Тигрицы» к победному результату 52,8 очка за игру и к титулу чемпионки штата.
Однако невообразимых высот она достигла в легкой атлетике. В тринадцать лет она прыгала на 17 футов (5,2 м). В четырнадцать принимала участие в юношеском олимпийском пятиборье, выиграв четыре вида. Своей юниорской весной она прыгнула в длину, установив рекорд штата Иллинойс – 20 футов 7 1 /2 дюйма (6,29 м), и довела его потом до 22 футов 4 1 /4 дюйма (6,82 м). Ну а для комплекта она стала чемпионкой штата на дистанции 400 метров.
Удостоившись почитания в качестве величайшей спортсменки в истории школы, Джекки могла подумать, что исполнила желание стать первой. Но лучшее было еще впереди.
Закончив Линкольнскую среднюю школу, Джекки упаковала свои сумки – а вместе с ними и таланты – и перебралась по возможности подальше от материнского абсолютизма – в Калифорнийский университет, Лос-Анджелес. Достигнув восемнадцати лет, она «более не волновалась по поводу мужчин, тряпок и вечеринок». Кризис миновал.
Но теперь ей предстоял кризис настоящий. Хотя она правильно разложила свои карты, вмешавшаяся судьба припасла для нее крапленую – к тому же с самого низа колоды. В самой середине ее первого студенческого года, в январе 1981-го, случилось непостижимое. Ее мать в возрасте тридцати восьми лет была сражена редкой формой менингита и теперь лежала в коме. Вызванные домой дети, Джекки и ее брат Эл, посмотрели на мать, помолились и попросили врачей отключить аппарат искусственного дыхания. Через два часа мать их скончалась. Джой Даккетт Кейн так написала в журнале «Эссенс»: «Убитая горем семья погрузилась в состояние шока. Похороны прошли самым жутким образом. Одна из дочерей потеряла сознание, с другой случился припадок, сын едва мог говорить. Лишь старшая из дочерей, Джекки, оставалась спокойной и не плакала во время похорон и после них». «Я ощущала себя прочным звеном, – вспоминает теперь Джекки Джойнер-Керси. – Если я вернусь к занятиям и займусь тем, что мне положено делать, все поймут. Джекки вернулась к своим собственным делам, значит, и нам пора вставать и перестать плакать. Мне казалось, что все ждут примера именно от меня».
Джекки вернулась в Калифорнийский университет: начинать с прежнего места, возобновить занятия науками, баскетболом и легкой атлетикой. Но теперь, когда рухнула опора ее стойкости, дрогнула и ее жизненная хватка. И Боб Керси, помощник тренера по легкой атлетике, предложил ей свое плечо.
Керси приехал в Калифорнийский университет на должность помощника тренера в 1980 году, за несколько месяцев до кончины матери Джекки. Керси, также потерявший свою мать в восемнадцатилетнем возрасте, предложил помощь Джекки, которой нужно было выговорить свое горе.
Керси помог Джекки не только в этом. Тренировавший женскую спринтерскую команду Керси «понял, что по кампусу расхаживает талант, которого никто не замечает». Поскольку к его предложениям никто не прислушивался, Керси отправился к директору по спортивным делам с предложением, на которое нельзя было ответить отказом. Керси, по собственному описанию «человек жестокий», как всегда облек свое предложение в форму ультиматума: «Либо я тренирую ее в барьерном беге, прыжках в длину и многоборьях, либо умываю руки, так как расходовать ее таланты таким же, что и теперь, образом, значит, попусту растрачивать их».
Джекки сперва уперлась в землю копытцами, не желая отказываться от баскетбола и возлюбленных прыжков в длину. Но невзирая на сопротивление, она постепенно согласилась с Керси и усердно занялась пятиборьем и семиборьем.
Оттачивая ее скорость и прыжок, шлифуя броски и умение преодолевать барьеры, Керси видел не только прогресс, он видел в этой девушке способность стать рекордсменкой мира. Однако время столь дальних помыслов еще не пришло. Дело в том, что, хотя Джекки прошла отбор и попала на чемпионат мира 1983 года, в Хельсинки ей пришлось сняться с соревнований в первый же день, так как боль впилась в ее ногу, после того как она потянула сухожилие. Потом в Олимпийском Лос-Анджелесе 1984 года она прыгала неважно и проиграла семиборье, уступив в борьбе за золото всего пять очков (6390–6385) Глинис Нанн из Австралии.
Но 1986-й стал годом Джекки Джойнер – или, точнее, Джекки Джойнер-Керси, потому что в январе того года она вышла замуж за Боба. Отношения их складывались просто, вне стадиона он был ей мужем, а на стадионе – тренером. Комбинация оказалась работоспособной, что доказали ее результаты в том самом году. 7 июля на Играх доброй воли в Москве Джекки первой из женщин превысила в семиборье отметку 7000, поставив новый мировой рекорд – 7148 очков. И уже 2 августа, всего двадцать шесть дней спустя, превысила его на 10 очков на Спортивном фестивале в Хьюстоне.
Начиная с этого мгновения, она почти не знала поражений, в непринужденной манере побеждая в семиборье в соревновании за соревнованием, и в частности, выиграв олимпийское золото Сеульских игр 1988 года с новым мировым и олимпийским рекордом в 7291 очко. Пять дней спустя она победила в прыжках в длину с новым олимпийским рекордом в 24 фута 3 1 /2 дюйма (748 см), причем победительница в многоборье впервые за шестьдесят четыре года сумела выиграть золото и в другом виде программы. Второе олимпийское золото в семиборье пришло к ней в 1992 году в Барселоне и было завоевано с результатом 7044 очка, к нему присоединилась золотая медаль чемпионки мира 1993 года. Если учесть, что в ее репертуаре значились еще и бег на 400 метров и 60 метров с барьерами, вы поймете, что имеете дело с особой, вполне законным образом претендовавшей на титул, некогда принадлежавший Бейб Дидриксон Захариас, – звание «Величайшая спортсменка мира».
Ее победные достижения были увенчаны внушительным количеством призов, которого хватило бы, наверное, и для того, чтобы открыть собственную «трофейную» лавку, поскольку она становилась обладательницей всего, что только есть на свете, – начиная от кубка Бродерика через приз лучшего спортсмена года, вручаемый «Ассошиэйтед Пресс», и до престижного «Приза Салливана». Но Джекки завоевала и нечто куда более важное, чем обыкновенные спортивные награды: она заслужила восхищение и благодарность всех знатоков спорта своими неизмеримыми трудами за пределами стадиона. Руководствуясь в качестве принципа собственными словами: «Я верю в то, что олимпийский чемпион должен отдавать свой долг молодежи и обществу», Джекки Джойнер-Керси отдала несчетные часы своему Ист-Сент-Луису, родному городу, пожертвовав часть своих призовых денег Фонду своего собственного имени, действующему в этом городе. Брюс Дженнер называет это стройное (179 см и 68 кг) чудо «величайшим среди многоборцев, как мужчин, так и женщин». Билл Косби полностью соглашается с ним, называя Джекки Джойнер-Керси «лучшей спортсменкой мира среди всех спортсменов вне зависимости от пола». А муж Боб, имея в виду многочисленные заслуги жены и на стадионе и вне его, утверждает: «Точка еще не поставлена». И это очень приятно слышать.
ТАЙ КОББ
(1886–1961)
Тай Кобб исповедовал теорию, утверждающую, что «бейсбол отчасти сродни войне». Так он и играл – негодуя, охваченный неутолимым гневом и пылающей яростью.
Какой-нибудь грошовый психолог назвал бы такую устремленность его души соревновательной паранойей или даже манией величия. Но дело не в том – жизнь Тая Кобба была сродни современной версии греческой трагедии. Точнее, горечь, питавшая наполнявших его душу демонов, была рождена семейной трагедией, случившейся, когда мать молодого Тайруса приняла его отца за лезущего в окно спальни грабителя и выстрелом уложила его на месте. Рана так и осталась навсегда открытой, и Кобб играл каждую из 3033 своих игр с тлеющими в груди угольями, выходя на поле как на свою последнюю битву, кипя и бурля внутренним волнением.
Терзая обнаженные нервы своей души, Кобб вел на поле «войну», не забывая при этом сокрушать рекорды. Долгий перечень достижений Кобба включал: двенадцать чемпионских титулов по бэттингу, причем восемь из них были завоеваны последовательно; рекордное количество игр; высочайший показатель по бэттингу за всю карьеру (0,367); двадцать три последовательных сезона по 0,300; наибольшее количество результативных пробежек и так далее, и так далее. Уйдя из бейсбола в 1928-м, он оставил девяносто рекордов.
Находясь на месте бэттера, Кобб напоминал собой легкий камертон, нависавший над площадкой в левостороннем упоре, разведенные на несколько дюймов руки его держали биту жестом маленького мальчика, поднявшего обе ладони, чтобы бабушка его могла перемотать шерсть, – чтобы лучше владеть битой, чтобы лучше видеть полет посланного мяча. Частенько Кобб запускал мяч на противоположное поле, осуществляя изобретенный им самим прием, отступая назад, он переводил мяч налево, едва не оставляя площадку и посылая мячи налево, направо, куда угодно.
И все же, как признавался даже сам Кобб, дело было не в природной меткости. Именно быстрота помогала ему и отбить, и ударить, и добавить еще очков 50 к своему среднему показателю. Возможно, Кобб проиграл бы забег на 100 ярдов нескольким другим игрокам, но никто и никогда не бежал вокруг 360-футового «бриллианта» быстрее его.
Выделяла его именно скорость у базы. Гарри Хупер, аутфилдер, удостоенный места в Зале славы, говорил, что, каким бы великим бэттером ни был Кобб, «он являлся еще более великим бегуном вокруг базы». Обладая молниеносной нервной реакцией, он производил хаос на дорожках у базы, он не бежал, а мародерствовал. И если кто-нибудь смел встать на его пути, Кобб был готов «вырвать сердце даже у лучшего друга, если он посмеет преградить мне дорогу». Он украл столько баз, что менеджер Кливленда Ли Фоль сказал однажды с отчаянием. «Он украл у нас все, кроме игровой формы».
Но под всем этим огнем и жаждой битвы таились тонкий расчет и хитрость. Он докапывался до корней команд-соперниц, изучая их, его мозг задумывал хитрость или подмечал слабость, оставляя свои задумки дремать до того мгновения, когда они понадобятся в игре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61