его обнаженный, мускулистый торс невольно обретал агрессивный вид, – чем я виноват, что твой медовый месяц с Бреттом обернулся неудачей? Меня здесь не было, почему же я в ответе за...
– Нет, ты был здесь, – резко перебила она. – Ты был здесь все время. Бретт выбрал эту гостиницу из-за тебя, а не для того, чтобы доставить мне удовольствие. Бретт хотел насолить тебе, доказав свое превосходство.
– Но я в этом... не виноват, – промямлил Дамиан, не сводя с нее глаз.
Натали горько усмехнулась.
– Я ненавидела тебя еще до того, как узнала.
– Что я такого сделал? Почему такая несправедливость?
Глядя на него, Натали мысленно вернулась ко дню венчания с Бреттом... Дамиан – лучший друг жениха, партнер по бизнесу и шафер на свадьбе. Обаятельный и воспитанный Дамиан Чандлер... галантный кавалер, безупречно корректный и сохранявший по отношению к ней, невесте друга, почтительную дистанцию. Это не трогало ее в то время: ведь у нее был Бретт. Во всяком случае, она так считала. Хотя Бретт и женился на ней для того, чтобы доказать Дамиану свое превосходство.
– Но ведь ты же все это знал, – с укором произнесла она. – Ты знал Бретта гораздо лучше меня.
– Мужчина знает о другом мужчине совсем не то, что женщина, – возразил Дамиан. – Бретт расхваливал тебя, и во время венчания у тебя был вид влюбленной девушки.
– Однако тебе было известно и кое-что еще?
– О чем это ты?
– Ты прекрасно знал, что Бретт – бабник. Он даже не счел нужным находиться рядом со мной во время приема по случаю свадьбы. Не ты ли занимал меня беседой, когда Бретт крутился возле одной из твоих замужних приятельниц? Вспомни-ка, Дамиан, – добавила она ехидно. – Я еще спросила, как зовут эту женщину, а ты ответил: Рода Дженингс.
– Но она была женой приятеля, – ответил он. – Обычный флирт... после выпивки. Бретт ею совсем не интересовался.
– Ты служил ему ширмой и сознательно прикрывал его похождения, когда он... Не хочу произносить это слово! Когда он увивался вокруг юбки замужней женщины в день своей свадьбы.
Дамиан помотал головой.
– Мне и в голову не приходило, что там что-то серьезное. Я и теперь не уверен, что это так. Зачем, когда у него была ты?
– Ты старался меня отвлечь, чтобы я не наблюдала за ним.
– Я просто не хотел, чтобы ты расстраивалась. Бретт порвал связь с Родой за несколько месяцев до вашей свадьбы. Возобновлять с ней отношения было бы глупо с его стороны. Я надеялся... меня это обстоятельство тревожило... Но я не был уверен...
– Ты защищал его – во всяком случае, пытался защитить. Вы с ним два сапога пара...
– Я был во многом с ним не согласен, – возразил Дамиан, сбитый с толку поворотом их словесной перепалки. – Но я не считаю, что нужно отказываться от дружбы с человеком только потому, что не разделяешь его взглядов.
– Когда мы в нашу первую брачную ночь ложились в постель, от Бретта пахло дамскими духами. Он объяснил, что надушился ими для меня. А я, дурочка, захотела ему поверить...
– А почему бы и не поверить? Зачем ему другая женщина?
– Ему нравилось играть с огнем. Он получал удовольствие от того, что ты был шафером на его свадьбе, а он в это время развлекался направо и налево. «Спасибо тебе, Дамиан, что приглядел за моей невестой. Она у меня пойдет на второе блюдо!» Он ведь именно так тебя поблагодарил, не правда ли? – презрительно произнесла Натали. – Я вышла замуж за гада ползучего, у которого не было ни стыда ни совести.
– Ты вышла замуж за человека, обремененного сложными проблемами. Его воспитывал отец, после того как мать их покинула... Он не научился относиться к женщинам как к равным. А я надеялся, что когда он женится...
– Ты видел, как он уходил с той женщиной. Ты все время прикрывал его.
Гневный румянец залил краской скулы Дамиана.
– Я знал, что ты для него значишь больше, чем какая угодно другая женщина. Но я никогда не спрашивал его о личной жизни, и он мне никогда ничего не рассказывал. Он был к тебе внимателен, когда вернулся, и я был уверен, что все в порядке.
Дамиан не лгал, и Натали упрекнула себя за несправедливые слова. Возможно, он и в самом деле не понимал, что она была для Бретта предметом спортивного соперничества со своим лучшим другом. Жестокая игра продолжалась годы, а Дамиан мог и не догадываться об этом. Женщины, спорт, бизнес – все в одной куче...
Вероятно, Бретт сознательно не знакомил ее с Дамианом, пока ухаживал за ней: он сам прилетал к ней в Нусу и никогда не приглашал ее в Сидней. Бретт решил обзавестись женой назло разведенному Дамиану, потерпевшему семейный крах. Хотел доказать, что он, Бретт, с подругой жизни не промахнется.
Впервые она увидела Дамиана в церкви, за несколько минут до церемонии венчания. Натали тогда подумала: какие они разные! Бретт – голубоглазый красавец, а его друг – темноволосый, с густыми черными ресницами, оттеняющими глубоко посаженные серые глаза. Друзья стояли рядом, затем Бретт улыбнулся ей своей ослепительной улыбкой, и она забыла о том, кто стоял рядом с ним.
Тогда она не знала еще, что Дамиан отравит ей медовый месяц, безраздельно завладев сознанием Бретта.
– Для Бретта было недостаточно иметь жену, – резко заявила Натали. – Кроме связи с Родой Дженингс, он тут же высмотрел супругу одного из гостей и стал открыто с ней флиртовать. Каждый вечер он устраивал приемы, и твое имя не сходило с его уст: «Дамиан позеленеет от зависти, когда я расскажу ему обо всем». Дамиан, Дамиан, Дамиан...
В ее глазах появилось выражение горькой досады.
– Для него самое важное было досадить тебе, а я была на втором плане. Словно он выиграл меня в какой-то азартной игре и тут же забыл про свой выигрыш.
– Но я же не ясновидящий, Натали. Когда ты с Бреттом стояла у алтаря, я считал его счастливейшим человеком и думал, что он дорожит своим счастьем.
– И поэтому ты помогал ему не потерять это счастье, – сказала она с издевкой. – Ты зарабатывал очки в игре, храня наш брак от развала, еще до того, как мы поженились.
– Я ведь уже объяснил тебе, почему я так поступил, – выпалил Дамиан.
– Ты как-то назвал наш медовый месяц ущербным. Откуда ты мог знать, что он ущербный, если полагал, что все в порядке? Бретт тебе не говорил правды, и я не жаловалась.
– Да уж, ты всегда держала его сторону, – с горечью подтвердил Дамиан. – Никогда не жаловалась. Сторонилась меня, словно я прокаженный.
– В таком случае откуда ты знаешь? – спросила она вызывающе.
– Твой медовый месяц... Твой медовый месяц с Бреттом был ущербным для меня.
Боль, с которой он проговорил эти слова, ранила Натали, и она замолчала. Мысли ее были всецело заняты тем, что происходило между нею и Бреттом, о чувствах Дамиана она напрочь забыла.
– Оттого, что Бретт тебя объегорил? – съязвила она.
Дамиан сжал губы.
– Я не собирался с ним соперничать. Ты выбрала его и стала для меня женой моего лучшего друга. Я должен был с этим смириться, но сожалел, что не встретил тебя первым. Я продолжал мечтать о тебе, представлял тебя с ним... и жалел о том, что не я нахожусь на его месте.
Страсть, с какой он произнес эти слова, поколебала ее аргументы, но не рассеяла всех подозрений.
– Ты решил получить свое, пока память ко мне не вернулась? Не так ли, Дамиан? Ты даже рискнул остановиться в «Сизокрылом тумане», чтобы вознаградить себя за прежние упущения?
– Но ведь ты сама выбрала эту гостиницу. Я согласился с тобой, хотя эта идея мне не понравилась.
Отойдя в сторону, он натянул на себя рубашку, затем, усевшись в ближайшее кресло, надел носки и ботинки, не обращая больше на нее внимания.
– Я же спрашивала тебя, что означает название «Сизокрылый туман». Ты должен был мне сказать, – вспылила Натали.
– Я не хотел напоминать о прошлом. – Он встал, возмущенно сверкая глазами. – Какого черта я должен напоминать тебе о том, что сделал Бретт? Он ведь сделал, не я. Я никогда не причинял тебе зла. Никогда!
– Однако ты согласился остановиться здесь, зная, что это может причинить мне страдание, – горячо возразила она.
– Но откуда же я мог знать? Ты прямо-таки рвалась сюда, утверждая, что твоя интуиция пророчит нам счастье. Я поверил, что ты хочешь начать все сначала со мной, – произнес он иронически. – Мне больше ничего не оставалось, как подчиниться твоим желаниям.
Она не могла не признать правоту его слов, однако это не оправдывало его молчания.
– Единственное, чего я хотел, – это чтобы ты забыла обо всем дурном, – произнес он с горечью. – Я и так стараюсь избавиться от призрака Бретта, который преследует меня повсюду, а ты натравливаешь этот призрак на меня. Если это твоя месть за прошлое, то прошу тебя избавить меня от нее.
С этими словами он повернулся и пошел к двери.
– Куда ты? – воскликнула она, испугавшись, что он покидает ее навсегда.
– Хочу подышать свежим воздухом. – Распахнув дверь, он обернулся и внимательно посмотрел на нее. – Не могу понять, для чего тебе понадобилось испортить то, что произошло между нами.
Прежде чем Натали собралась с мыслями, Дамиан вышел и закрыл за собой дверь. И правда, зачем она разрушает настоящее дурными воспоминаниями?
Дрожащими руками Натали схватилась за голову. Дамиан прав. Он только выполнил ее просьбу, на которой она настаивала. И почему она все время связывает Дамиана с этим «Сизокрылым туманом»? А точнее, с медовым месяцем, проведенным в этой гостинице?
Не потому ли, что все последние годы она мечтала, чтобы на месте Бретта был Дамиан? Не ее ли болезненная фантазия привела их сюда? Или ей чудилось, что Дамиан должен подарить ей тот медовый месяц, который не состоялся с Бреттом?
Дамиан ни в чем не виноват: он не может быть в ответе за поступки другого человека. И все-таки она не могла отрешиться от мысли, что Дамиан в какой-то степени играл двойную роль в спектаклях покойного мужа. Режиссером, разумеется, был Бретт, и он доминировал в их дружбе. Чем же виноват Дамиан, если по своей мягкости он не мог противостоять воле более властного человека?
Дойдя до кресла, Натали опустилась в него, потрясенная той разрушительной силой правды, которую она для себя открыла. Подушки, казалось, смягчали удары бури, обрушившейся на ее усталый мозг.
Дамиан предрекал все то, что случилось: ее ненависть и забвение добра, которое он для нее сделал. Ее мучила совесть и сознание вины – она была несправедлива к Дамиану. Он ни к чему ее не принуждал, а лишь старался ей во всем угодить. Не исключено, что он всегда думал о ней... даже тогда, когда она была женой Бретта. Его фраза «возлюбленные, но не близкие физически» свидетельствует о муках, которые он испытывал.
Воспоминание об их близости, когда все, кроме взаимной страсти, отступило, распахнув ворота желаний, сковало ее тело. И как все было прекрасно, необыкновенно, сказочно! Зачем она не сохранила это счастье, отдав прошлое прошлому? Почему не приняла все то, что сближало ее с Дамианом?
Ведь он уверял ее, что не причинил ей зла, и у нее не было доказательств его неискренности. Но мысль о том, что он был лучшим другом Бретта, его деловым партнером и... свидетелем ее неудачного замужества, смущала Натали. А эта ненависть? От ненависти до любви, говорят, один шаг. Это была защитная реакция от чувства любви, зародившегося в ее душе.
Если б ей еще что-нибудь вспомнить! Годы после медового месяца были затянуты серой пеленой. Единственное, что она помнила, – это Райн, ее прелестный ребенок, которого она потеряла.
Райн... Ее взгляд проследовал к окну... за которым виднелись жестокие скалы, высившиеся по другую сторону долины. Кровь остановилась в жилах, когда страшная, горестная мысль завладела ее сознанием: Райн упал со скалы и разбился насмерть... а Бретт погиб, пытаясь спасти его... но слишком поздно... слишком поздно...
Дамиан же был как-то причастен к этой трагедии. Он всегда прикрывал Бретта, поэтому она и не могла верить ему. Что происходит в его голове? Каковы его настоящие чувства? Ведь он рассказал ей только то, что было необходимо, а мог посвятить во все детали и сообщить чистую правду.
Натали не знала правды и страшилась ее. Теперь ей ясно только одно: она не может оставаться здесь с Дамианом. «Сизокрылый туман» кишит воспоминаниями, которые ни она, ни он не могут вычеркнуть из памяти.
Что же теперь предпринять? Пройдет время, и пробелы в памяти будут заполнены. Если она неправильно судит о Дамиане, то ей следует узнать все досконально, а это возможно лишь со временем, когда прояснятся все подробности трагедии.
Ехать куда-то далеко ей не хотелось, а возвращаться в пустой и бездушный дом, в котором она жила с Бреттом, – тем более. Тут ей припомнилось название одного курорта, мимо которого они проезжали: Фэрмонт. Если провести там несколько дней, возможно, все прояснится, а в Сидней она вернется поездом или на машине. Поскольку Бретт и Дамиан были деловыми партнерами, у нее должны быть какие-то деньги, хотя она смутно припоминала, что их бизнес переживал финансовые трудности.
Приняв решение, Натали позвонила в Фэрмонт и выяснила, что там имеются свободные номера. Забронировав номер на одну неделю, Натали приняла душ и оделась. Бросив последний взгляд на уютную, согревающую душу обстановку, она вышла из номера с» чемоданом в руках и стала спускаться вниз по лестнице. Может быть, однажды они с Дамианом вернутся сюда и будут счастливы снова. Впрочем, навряд ли: призраки прошлого не так легко исчезают с пути своих жертв.
Оставив чемодан возле портье, она вышла из гостиницы, чтобы сообщить Дамиану о своем решении, а затем уже вызвать такси. Натали прошлась вдоль парковки автомобилей – «ягуар» стоял на месте. Шагая вокруг гостиницы, она едва замечала живописное окружение и не останавливалась возле гигантских деревьев, чтобы прочесть их названия на табличках, прикрепленных к стволу. Дамиана нигде не было.
Тогда она направилась вниз к долине по извилистой тропинке в надежде, что он не ушел слишком далеко. Для дальней прогулки сил у нее не было, поэтому она остановилась у первого поворота дороги, наблюдая за струящимся туманом, поднимавшимся от долины и застилавшим видимость вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14