Обязательно нужно сделать егона малиновой подкладке!Чем больше Наталья Петровна фантазировала, тем больше она воодушевлялась и радовалась. Она не любила откладывать дела в долгий ящик, и в тот же день отправилась в Москву на поиски подкладочной ткани. Столица уважила решимость женщины и выдала из своих закромов шелковистый поплин ярко-малинового цвета.Вернувшись со своей добычей, Наталья Петровна взялась за дело. Вдохновленная отрезом в десять метров, она решительно взмахнула ножницами. Свекровь действовала наверняка, не желая ограничивать выкройкой свое портняжное искусство. Наташа большая, видимо, не учла меньших габаритов девушки, скроив пальто на себя. Сметав детали, она накинула его на Наталью. Потом долго выуживала из накидки потерявшееся тельце невестки.— Да, немножко промахнулась, — озабоченно сказала чудо-швея — Надо, уменьшать! И, ничуть не обескуражившись, начала тоненькими ленточками срезать лишние сантиметры будущего туалета. У экономной невестки сердце обливалась кровью, при виде того, как дивная ткань превращается в варварскую горку узеньких полосочек. Но надо знать Наталью Петровну — что-то решив, она обязательно доведет начатое до триумфального конца! Туалет получился розовым очарованьем — мини-платьице и летнее пальтишко, которое можно было носить на две стороны — ситцевую и малиновую. Когда Наташа ходила в этом наряде по Москве, ей казалось, что от нее пахнет розами. Наверное, так казалось не только счастливой обладательнице костюма — за ней частенько бегали женщины, прося пощупать ткань. Сшив из оставшихся лоскутков хорошенький фартучек, Наташа успокоилась: ничего не пропало.
Как было приятно, проснувшись поутру, втягивать ноздрями аромат свежего кофе, поджаренного хлеба, слышать щебетанье канареек и родные голоса. Наталья открывала глаза, наощупь находила пушистую теплоту тапок и, приведя себя в порядок, кубарем неслась вниз. На нарядной кухне ее встречала Полечка.— Наталья Петровна работают, — каждое утро говорила она одну и ту же фразу. Поля жила в доме Михалковых с детства, она всему научилась у Натальи Петровны. Полюшка замечательно готовила, была деликатной, умной и всегда приветливо-услужливой. Обед подавался в столовой, никаких кастрюль, сковородок. Все как в старых, барских домах — суп в супнице с серебряной поварешкой, второе — на кузнецовском блюде. Все умытые, одетые, веселые.Для Наташи жизнь в семье Михалковых была чем-то приятно-знакомым. Деревянный дом, обставленный старинной мебелью из карельской березы, ворчливая изразцовая печка, размеренный русский уклад. Наталья казалась себе героиней бунинского рассказа. Девушка была освобождена от домашних забот. Андрон хотел, чтобы молодая жена занималась самообразованием — много читала, изучала французский язык. Два раза в неделю Наташа ездила в город брать уроки, ее педагог по французскому — Мария Владимировна получила блестящее образование в Сорбонне. Эта была интеллигентная женщина, родом из богатой купеческой семьи. Часто занятия длились вдвое дольше, чем было договорено. Сверхурочных денег Мария Владимировна не брала, ей была симпатична прилежная ученица. Дома каждый день Наташа изнуряла себя бесчисленными упражнениями и переводами в течение четырех добросовестных часов. Писала Наташа хорошо, но говорить по-французски робела, наверное, из благоговения перед языком Наполеона — ее кумира. Егорка — сын киргизских степей Весной Андрей Сергеевич закончил картину, и они с Натальей отправились во Фрунзе показывать ее высокому киргизскому руководству. Андрон попросил жену записать каждое высказанное замечание. Первому секретарю ЦК Киргизии Усубалиеву картина не понравилась. Этот киргизский Савонарола резко отчитал молодого режиссера: “В фильме наши люди показаны неправильно. Народ с древнейшей культурой представлен диким, неряшливым, пьяным! Вы оскорбляете достоинство киргизов!” — закончил секретарь свою обличительную речь и шаровой молнией выкатился из зала. В картине усмотрели антинациональную акцию, ей грозило почивание на полке.В то время председателем киргизского кинокомитета был Шершен Усубалиев, однофамилец воинствующего секретаря ЦК. Шершен Усубалиев — прямая противоположность первому. Тонкий, понимающий кино человек с умными глазами, он поддерживал картину, за что через некоторое время и поплатился. Также защищал фильм и Чингиз Айтматов.В Москве “Первого учителя” приняли более благосклонно, что, впрочем, не спасло Наталью от недоброжелательного отношения киргизского начальства. Потом долгие годы каждое утверждение на роль происходило с большим трудом. Даже мощный Толомуш Океев начал тайно снимать актрису в своей картине “Улан”, а потом поставил всех перед свершившимся фактом.Но тогда для молодой прекрасной жены это все было неважно — она витала в облаках и не желала опускаться до земных дрязг. Чтобы снять тягостное впечатление после приема их фильма, молодожены решили проехаться по местам съемок.Прошел почти год. Это было так удивительно снова очутиться в Арале, зайти в сараюшки, где они жили столько месяцев. Наташу страшно насмешило, что в андроновской комнатке под кроватью нашло прибежище великое множество носков, брошенных Мишей Ромадиным. На окошке сиротливо стояли две бутылочки лекарства от дизентерии.— О-о-о, мои носочки! Каждый день Миша вымарщивал у меня чистую пару. Замурзюкает и закинет под кровать, — смеялся Андрон.Они были так счастливы! Снова посидели на заветном дереве, которое по-прежнему лежало под фонарем, тускло освещавшим аллейку их первых свиданий. Проведали свой валун, он все также мятежно возвышался в степи. Его поросшие мхом бока жутковато синели в лунных лучах, издалека казалось, что это огромное одинокое чудище. Те же звуки, запахи, ощущения. Казалось, время остановилось. В ту поездку по Киргизии и был зачат их будущий сын — Егор.
Андрону очень хотелось поскорее родить ребеночка, а нерасторопная Наталья никак не беременела! В институте Вишневского одна старенькая доктор сказала: “Ваша супруга абсолютно здорова. Просто она маленькая, инфантильная. Пройдет полгодика, и все будет в порядке”. Андрей Сергеевич не унимался и “продолжал” совершать отчаянные попытки “забеременеть”. Счастье будущего отца было безгранично, когда он узнал, что его жена понесла.Андрей очень беспокоился за Наташино здоровье, ходил по врачам вместе с ней. Как-то они пришли на прием к профессору Алтунян. Она сказала: “Сейчас тебе, Наташенька, ни в коем случае нельзя танцевать. Да и вообще, балет не для тебя. Твое сердечко очень слабенькое. Натуля, на сцене ты протянешь годика два, потом уйдешь! Это я тебе говорю!”.До этого посещения Андрон обещал устроить Наталью в Большой театр, теперь об этом пришлось забыть.Столько лет насмарку! — из Наташиных глаз полились слезы.Ну, что ты, что ты! Родинка моя, я так тебя люблю! О-о-очень люблю. Родишьребеночка, станешь актрисой. Я тебя буду снимать, писать для тебя сценарии! Не плачь, не плачь, желтопопенькая моя! Тебе нельзя расстраиваться.
Здоровье беременной действительно было не самое крепкое, у нее оказалось малокровие — следствие голодания на съемках “Первого учителя”. Наташе покупали парную телячью печенку и каждое утро, чуть обжаривая, пичкали ею. Сергей Владимирович где-то достал целый контейнер гранатового сока. Правда, через некоторое время от печенки и от сока Наталью стало мутить. Не беда, перешли на другие полезные продукты. Наташа росла как на дрожжах. Проснувшись ночью, Андрон с тревогой ощупывал тугой шарик, в который превратилась его некогда миниатюрная жена: “А вдруг она лопнет?”.Наталья совсем не ожидала увидеть в муже такую трогательную заботу. Однажды на лестнице она поскользнулась и, упав, пересчитала попой все ступеньки. Как ее ругали за неосторожность! Разве что не отшлепали.У беременной были свои причуды. Втайне от всех Наташа отколупывала от стены кусочек известки и с жадностью съедала его, предпочитая всем предложенным деликатесам. Полюшка все время разыскивала по дому куски хозяйственного мыла, обвиняя ни в чем неповинного барабашку. Поля и предположить не могла, что к исчезновению чистящего средства причастна молодая хозяйка. Наталья воровала мыло — ей было до дрожи приятно вдыхать его вонюченькое благоуханье.
Стоял теплый августовский день. Наташа сидела под большим ореховым деревом, прячась от расшалившихся солнечных лучей. Девушка читала “Монахиню” Дидро. Ее поражали жестокость и вероломство монашек, издевавшихся над бедной Сюзанной. Вдруг залаял Колдун — дурашливый дворовый щенок-лайка. Наталья подняла голову — в ворота входила горбунья. Пес несся к ней со страшной скоростью. “Фу, фу!” — закричала Наташа, испугавшись, что собака опрокинет незнакомку. Но Колдун, подбежав к старушке, начал ластиться и лизать ее мятые руки. Наталья подошла и увидела, что бабушка взгромоздила на спину огромную корзину, прикрытую шерстяной ветошью. Старушка откинула тряпку, на Наташу влажно пахнуло грибным духом:— Милая, купи грибков. Тут всякие есть — беляки, рыжики, подосиновики. Какие хочешь?— Я сейчас грибы есть не могу, бабушка.Но может, еще кто захочет? У вас ведь семья большая.Пойду, спрошу у свекрови.А у тебя сынок будет — востроглазенький, черненький.— А вы откуда знаете?Гаруда на хвосте принес.Наташа удивленно посмотрела в ясные, улыбчивые глаза старушки.— Надо купить всю корзину, — сказала Наталья Петровна — завтра у нас будут гости.Беременная Наташа не могла есть некогда любимое блюдо, от грибов ее тошнило. Но грибки странной гостьи, доставили ей несказанное удовольствие. Ее живот довольно урчал, а самой Наталье хотелось петь и смеяться.
С раннего утра Полечка колдовала на кухне под руководством Натальи Петровны. Резали, жарили, парили. По дому разносились восхитительные запахи. Наташа накрывала на террасе огромный стол — ждали много гостей.Первыми приехали Сергей Федорович Бондарчук и Ирина Константиновна Скобцева. Только что прогремел фильм “Война и мир”. У Сергея Федоровича было большое выразительное лицо с цепким магнетическим взглядом. Увидев Ирину Константиновну, Наталья задохнулась от восхищения. Как она была хороша! Огромные серо-голубые глаза, гордые брови, красиво очерченный рот. Наталья Петровна стала показывать гостье свои парижские шляпки из итальянской соломки, Ирина Константиновна с удовольствием примеряла их. Головные уборы очень шли актрисе, элегантно обнимая светлые волосы, уложенные в безупречную прическу.Потом стали съезжаться остальные гости: Питер Устинов — знаменитый английский актер, режиссер, драматург, Коган — выдающийся скрипач, Чингиз Айтматов. Были еще какие-то званые гости — академики, художники, поэты...Стол ломился пиршественным изобилием — за пышными спинами кулебяк прятались крошечные пирожки, тающие во рту, ее величество водочку “Кончаловку” окружали румяные паштеты, селедочка кудрявилась кольцами лука, жарко дымилась печеная картошка... Сергей Владимирович, гордясь кулинарным искусством своей жены, пошутил: “И вот т-т-так мы едим к-к-каждый день!”.Наталья немножечко влюбилась в Питера Устинова, такими ей представлялись люди эпохи Возрождения, во всем талантливые, легкие, прекрасные. Он поразил гостей, кода вдруг начал одними губами чудесно имитировать звучание целого оркестра. Это было так изящно и виртуозно! Сергей Федорович смешно изобразил пьяненького мужичка.Отобедав, гости отправились на прогулку. Хозяйки время даром не теряли, — накрывали стол к чаю. Минут через сорок гуляющие стали возвращаться. Опять первым пожаловал Сергей Федорович: “Где Ирина Константиновна?”. “Ирина Константиновна еще не вернулись” — прощебетала Полечка. Постепенно собрались все гости, не было только Ирины Константиновны и Айтматова. С каждой минутой Сергей Федорович делался все мрачнее. Вдруг из сада долетел смех, на террасу вошли Чингиз Торекулович и Ирина Константиновна в голубом ореоле василькового венка: “Ой, а мы заговорились и не заметили, как отстали ото всех!” — радостно сообщила она. Сергей Федорович посмотрел на супругу и вызвал в коридор.На кухне хозяйки разрезали слоеный торт с апельсинами. Наташа случайно смахнула рюмку, раздался звон, а потом еще какой-то звук. Невестку пожурили, осколки собрали. Подали торт на стол. Из коридора вышли заплаканная Ирина Константиновна с алыми щеками и Сергей Федорович. Чингиз Торекулович, узнав, что стал невольной причиной гнева великого режиссера, смутился и уехал.— А-а-ах, как он ее любит! — сказала Поля, вытаращив глаза до самых неожиданных размеров, — Конечно, такая красавица! Мадам Берчанская Из Парижа прикатила мадам Берчанская — богатая, холеная, толстенькая еврейка на кривых ножках. У нее в Париже был свой антикварный магазин. Мадам Берчанская гостила на Николиной Горе довольно долго, хотя в Россию она приехала с определенной целью — побывать в Ленинграде. Ей кто-то сказал, что ее картина работы Мурильо, изображавшая мадонну — копия, а настоящий Мурильо висит в Эрмитаже. Обеспокоенная госпожа Берчанская привезла огромную фотографию своей картины и все приставала к Наталье Петровне: “Когда же мы поедем в Ленинград?”. Наконец, в начале сентября Наталья Петровна, мадам Берчанская и Наташа на пятом месяце беременности сели в “Красную стрелу” и рано утром были в Ленинграде.Первым делом дамы отправились в Русский музей, Наталье Петровне хотелось показать невестке картины своего отца Петра Кончаловского. Такие русские, теплые полотна, напоминавшие атмосферу и порядок в доме свекрови. В “Эрмитаже” Мадам Берчанская тут же помчалась в зал, где висел Мурильо и, сверив с фотографией, убедилась, что в музее — совсем другая картина, хотя и этого художника.Очень похожая, но другая. У моей колер изысканнее! Ах, Мурильо — такойзабавник, обожал писать мадонн!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32