Он, полагаю, даже предположить не в силах, что его теории сыграют такую роль в моем государстве.
— Ладно, попробуй, — протянул Генрих. — Слушай, я к тебе, собственно, по поводу профессора Штольца с кафедры прикладной механики университета…
Эпизод 2
ТЕПЕРЬ НЕ ДО ШУТОК
— Ладно, — Санин решительным движением засунул газету в карман, — нечего лясы точить. Газету изучили от корки до корки, из нее больше ничего не выжмешь. Здесь, на скамейке сидя, ничего больше не узнаем. Время уже к вечеру. Надо действовать, а то ночевать на улице останемся.
— Извините. — Алексей встрепенулся. — Что делать? Если мы действительно попали в другое время или в другой мир, нам надо как-то представиться… чтобы нас не приняли за сумасшедших.
— Ты что, серьезно думаешь, что мы попали в другой мир? — протянул Павел.
— Лично я допускаю любую версию, — бросил Санин. — Какими бы теориями мы ни были вооружены, лучшие советчики — это наши глаза и интуиция. Из всего, что я пока увидел, я еще не готов сформировать окончательную версию, благодаря которой мы могли бы вписаться в здешнюю действительность, но вступать в контакты с людьми нам придется. Помните главное: тот, кто больше слушает, тот больше узнает, а кто меньше болтает, меньше дает узнать о себе. Последнее, боюсь, нам тоже пригодится. Следуйте за мной, господа.
Он встал и решительным шагом направился к калитке. Студенты двинулись за ним. Когда они вошли, юноша и девушка, уже закончившие игру и присевшие на скамейку, поднялись им навстречу.
— Здравствуйте, господа, — поприветствовал их Санин. — Меня зовут Дмитрий Андреевич Санин, я с племянниками приехал навестить сводного брата, инженера Телегина. Не подскажете ли, где его дача?
Девушка прыснула. Юноша укоризненно посмотрел на нее, так что она покраснела и отвернулась, и проговорил:
— Извините, такой человек мне не знаком. С вашего позволения, я осведомлюсь у отца. Он лучше знает здешних дачников.
— Если это вас не затруднит, — галантно улыбнулся Санин.
Юноша поднялся на веранду, девушка последовала за ним. Санин переглянулся со спутниками. Через пару минут из домика вышел высокий худощавый мужчина с пышными усами, лет пятидесяти, одетый в светлый костюм старомодного кроя, с белой рубашкой и галстуком, и светлые туфли. Приблизился, коротко поклонился и представился:
— Инженер Карл Байер, к вашим услугам.
— Дмитрий Санин, историк, — кивнул в ответ Санин. — Не подскажете ли, где здесь дача инженера Телегина?
Байер нахмурился, потом отрицательно покачал головой:
— Увы, человек с такой фамилией мне неизвестен.
— Очень жаль, — вздохнул Санин, — приехал из Варшавы навестить сводного брата, а он, видите ли, на даче. Так вот, еще оказалось, что поселок мне неправильно назвали. Ведь это Строганово, я правильно приехал?
— Господь с вами, — замахал руками инженер, — Строганово — совсем в другую сторону, на юг. Вы в поселке Хиттало.
— Ах, как жаль, — всплеснул руками Санин, — Что же, придется нам возвращаться на станцию.
— Увы, — вздохнул Байер, — но последний поезд ушел больше часа назад. Раз уж случай привел вас ко мне, переночуйте здесь, а утром отправитесь в Петербург. Я провожу вас до станции.
— Мне, право же, неудобно вас стеснять, — изобразил смущение Санин.
— Полноте, — махнул рукой инженер и, повернувшись в сторону дома, крикнул: — Маняша, душечка, к ужину изволь еще три прибора, у нас гости.
* * *
Байер провел их на веранду, своими размерами превышавшую веранду Санина раза в три, но так же обставленную в соответствии со вкусами начала двадцатого века. Там их встретила худощавая женщина, одетая в платье, скроенное по моде того же времени. Санин, очевидно чувствуя себя в своей тарелке, поклонился и поцеловал руку:
— Дмитрий Санин, историк. Чрезвычайно польщен…
— Этот человек приехал навестить своего брата, но ошибся поездом, — объяснил Байер. — Я предложил ему провести ночь в нашем доме.
— Ну, разумеется, — улыбнулась женщина. — Очень приятно, Марта Байер. Добро пожаловать.
Слегка смутившись, Алексей и Павел кивнули и представились. На веранде повисла неловкая тишина.
— А далеко ли отсюда до границы, позвольте узнать?
— По этой ветке вы до границы княжества Финляндского не доедете, — произнес Байер. — Она проходит более чем в ста километрах отсюда, за Выборгом и Приозерском. Что же мы стоим? Прошу вас к столу.
Когда все расселись, появились давешние юноша и девушка. Полноватая женщина средних лет, в традиционном костюме горничной, принялась накрывать на стол. Алексей отметил про себя, что положенный перед ним массивный столовый прибор сделан из серебра.
— Тяжел ли был путь из Варшавы? — осведомился Байер.
— Для меня — нисколько, — хмыкнул Санин, — Я, знаете ли, старый путешественник. Приехал юношам Петербург показать. А вы, позвольте узнать, коренной петербуржец?
— О да, — протянул инженер. — Мои предки приехали в Санкт-Петербург еще в шестнадцатом веке.
Перехватив встревоженный взгляд Алексея, Санин еле заметно покачал головой, давая понять, что эмоциональные реакции здесь неуместны, и быстро перевел разговор на превратности климата.
* * *
Когда после ужина хозяева показали две отведенные для гостей комнаты — одну для студентов, другую для профессора — на втором этаже огромного дачного дома и вежливо пожелали им спокойной ночи, Санин тут же зашел к своим спутникам и, усевшись на стул, негромко произнес:
— Ну, какие мнения?
— Голова идет кругом, — выпалил Алексей. — Я не могу поверить: мы что, действительно переместились во времени? Да только ли во времени? Как можно было переехать в Петербург в шестнадцатом веке?
— Может, он путает Петербург и Ингерманландию? – предположил Павел.
— В нашем мире в Ингерманландии жило очень немного людей, — покачал головой Санин, — и те, кто не относился к исконно местному населению, в основном шведы, покинули эту землю в начале восемнадцатого века. Здесь все другое. Есть и еще один сюрприз. В четырнадцатом году в нашем мире здесь было княжество Финляндское, государство, входящее в состав Российской империи, но со своей валютой и границей. Есть версия, что русские цари держали его на тот случай, если будут свергнуты своими придворными. Тогда бы они могли бежать туда и править, как в обычном европейском государстве. По-другому, честно говоря, объяснить те уникальные привилегии, которыми пользовалась Финляндия, я не могу. Но не о том речь. Важно, что здесь ходит российский рубль, такой же, как до революции в нашем мире, — я видел, как Байер давал деньги горничной, — и никакая граница не отделяет нас от Петербурга. Карельский перешеек принадлежит здесь Петербургской губернии. Сильно подозреваю, что это связано как раз с существованием той загадочной Северороссии.
— Так вы все же считаете, что мы попали в другой мир? — изумленно проговорил Павел.
— Что же, — откашлялся Санин, — давайте анализировать. Уж не знаю, какими путями мы сюда попали, но, думаю, стоит исходить из того, судари мои, что мы в другом времени. Слишком масштабная декорация для обычной шутки. Найти старый паровоз с вагонами еще можно, но вот снести один из железнодорожных путей, срыть насыпь и засадить ее лесом, убрать электропровода, разрушить дачу и за час возвести на ее месте новую, нанять такое количество весьма профессиональных актеров и найти костюмы для них… Не многовато ли, чтобы просто посмеяться? Если даже допустить безумную мысль, что это какой-то новый русский разыгрывает своего приятеля, то такие представления обычно проходят под контролем и нас с вами, как нежеланных гостей, быстро бы попросили удалиться. А предположить, что разыгрывают нас… Право, у меня нет такой мании величия. Так что версию розыгрыша отметаем. Газета позволяет нам определить время. Придется смириться и действовать исходя из реалий именно этой эпохи. Пункт второй: похоже, что переместились мы не только во времени. Судя по всему, в этом мире события идут аналогично событиям нашего мира, но все же по-иному. В частности, до тысяча семьсот сорок первого года существовала некая Северороссия, достаточно влиятельная, раз России пришлось вступать с ней в унию. Если бы это было государство незначительное, его бы просто аннексировали, не поперхнувшись. Но сейчас унии нет, а есть империя. Деньги — такие же, как были у нас перед революцией. Когда произошли все эти изменения и почему, надо еще выяснить.
— Хорошо, что еще? — спросил Алексей.
— Все, — улыбнулся Санин. — Остальное нам еще предстоит выяснить. Сделать это нужно быстро и не вызывая подозрений. А еще надо подумать, други мои, как нам здесь обустроиться. Вы, по здешним меркам, выпускники гимназии. Кстати, советую побыстрее изучить здешнюю грамматику, а то мы с вами, по местным меркам, люди предельно безграмотные. Я сам весьма смутно представляю себе, где применять какое «и», где «ять», а где «е».
— Дмитрий Андреевич, — с надеждой произнес Алексей, — а может, у нас еще получится вернуться? Что, если еще разок пройти по тому месту? Ну да, мы там уже два раза проходили… А если время выбрать? Давайте все же попытаемся. Шутки какие-то уж больно неприятные и непонятные. Хотел бы я знать чьи.
— Боюсь, что знаю, — нахмурился Санин. — Ладно, други мои, обсуждения пока закончим. Наблюдать, анализировать, думать. Сейчас нужно понять, что происходит вокруг и как нам себя вести. А теперь всем спать.
Он поднялся и направился к выходу.
— А все же, почему из Варшавы? — спросил вдогонку Алексей.
— Все очень просто, — задержался Санин. — Если события пойдут без серьезных отклонений, то скоро Варшава окажется прифронтовым городом, потом будет оккупирована немцами. Уйдут они оттуда только после поражения в восемнадцатом году, передав власть уже польскому правительству, так что проверить все, что мы сейчас наговорим, будет очень проблематично. Ладно, спокойной ночи. Да, прежде чем ложиться, запрячьте поглубже все, что не соответствует… началу двадцатого века.
* * *
Ночь, однако, оказалась не слишком спокойной для Павла и Алексея. Оба ворочались и не могли сомкнуть глаз, переживая события прошедшего дня. Случившееся с ними казалось невозможным, невероятным, немыслимым… но это была та реальность, которая окружала их отныне. Достаточно было подойти к окну и выглянуть на улицу или спуститься на первый этаж (что оба неоднократно делали), чтобы убедиться в этом. Оба заснули далеко за полночь.
Утром разбудил их Санин. Первым делом оба студента бросились к окну в надежде увидеть там типичный дачный пейзаж начала двадцать первого века. Но их ждало разочарование. Прямо под их окнами на качелях раскачивалась дочь инженера Байера в своем легком платьице и шляпке с широкими полями. Спустившись вниз, они умылись и позавтракали овсяной кашей вместе с семейством Байеров, после чего Карл Байер предложил проводить гостей до поезда. Юноши переглянулись, соображая, что делать дальше. Обоим стало ясно, что поехать по железной дороге они могут, только заплатив за билет местными деньгами, которых у них не было.
Поблагодарив гостеприимного хозяина, Санин как ни в чем не бывало принялся собираться и тут же «обнаружил», что его бумажник куда-то пропал. Следующий час прошел в поисках бумажника по всему дому и участку, после чего всем «стало ясно», что незадачливый историк потерял его в поезде или в блужданиях по дачному поселку. К удивлению Алексея, инженер Байер, расстроившись так, словно это он потерял деньги, тут же вручил Санину пятьдесят рублей ассигнациями, заверив, что готов ждать возврата долга столько, сколько будет нужно, потому что порядочные люди должны помогать друг другу.
Почему-то именно в этот момент Алексей с особой четкостью осознал, что происходит нечто действительно серьезное. До сих пор весь этот антураж столетней давности — костюмы, паровозы, обороты речи — казался ему бутафорией, театральщиной, которая вот-вот кончится, актеры снимут маски и все будет как прежде. Но теперь он увидел человека, без всякой наигранности поступающего так, как поступать в мире Алексея было невозможно по определению. И тогда студент по-настоящему испугался. В голове пронеслась детская мысль, что-то вроде: «Мама, я хочу домой!». Но этот чудной и чуждый мир от этого не заколебался и не исчез, а, напротив, продолжал стоять так же незыблемо. Так же нежный ветерок колыхал листву деревьев, то же солнце освещало уютный домик инженера Байера.
В сопровождении семейства Байеров пришельцы из двадцать первого века двинулись на станцию. Следуя совету Дмитрия Андреевича, студенты старались как можно меньше общаться с окружающими, внимательно наблюдать и запоминать все, что происходит вокруг. В глубине души оба надеялись, что вот-вот мелькнет какая-то деталь, которая позволит им рассмеяться и закричать: «Обманули!». Появится ли у кого-то в руках транзисторный приемник, проедет ли по дороге «Лада» десятой модели, пролетит ли в небе реактивный самолет. Но ничто не давало повода усомниться в том, что они находятся в начале двадцатого века. Одежда, чернильницы и ручки со старомодными перьями, мебель на даче Байеров, костюмы встречных дачников — все будто назло говорило: «Вы попали в другое время, в другой мир, ребята».
На станции, не принимая никаких возражений, инженер купил своим гостям билеты до Петербурга, в вагон второго класса. Через четверть часа к перрону подкатил уже знакомый невольным путешественникам во времени поезд, на котором они и отправились в пока неведомый им Петербург этого мира. Разместившись в купе на деревянных полках, они с интересом рассматривали попутчиков. Теперь их уже интересовали не столько одежда или мелкие предметы быта, сколько то, как держались окружающие их люди. Выглядывая в окно вагона, они с удивлением обнаружили, что здесь нет той суетности и нервозности, к которым они привыкли в своем мире. Только люди низших сословий, крестьяне и ремесленники в вагонах третьего класса, еще как-то напоминали типичных пассажиров российских электричек начала двадцать первого века.
1 2 3 4 5 6 7