-- С прибытием, Виктор Александрович, добрый день, Анна Марковна. Привет, Владимир!
Владимир Викторович, круглолицый мальчишка, очень похожий на отца, но с голубыми глазами матери, похоже, больше всех обрадовался встрече с Киреевым.
-- Привет, охрана! -- прохрипел он простуженным голосом. Это видимое панибратство являлось своеобразной игрой молодого кронпринца и экс-разведчика.
Старший Балашов показался Валерию Николаевичу не отдохнувшим, а скорее смертельно уставшим. Благообразное лицо финансиста имело странную способность не загорать даже на знойном юге. Вот и из солнечной Швейцарии глава "Транснефть-Арко" вернулся бледней смерти. Как ни странно, но Киреев про себя, так же как Силин, именовал патрона Клерком. Круглое, бесцветное, почти всегда озабоченное лицо, легкая залысина, а главное -- манеры поведения миллиардера в точности соответствовали английскому стандарту добропорядочного чиновника. Балашов ни в чем не напоминал сложившийся образ нового поколения русских богачей, рискованных парней, одевавшихся дорого и неряшливо, рискующих по-крупному и прожигающих жизнь так же стремительно, как стремительно они делали свои миллионы.
Пожимая руку Кирееву, Виктор Александрович сообщил ему крайне неожиданную новость:
-- Теперь вы за главного, Валерий Николаевич. Ваш коллега Баграев неожиданно свалился за два часа до отлета. Никто и не ожидал, такой крепкий с виду человек.
-- Что с ним? -- несколько опешил Киреев.
-- Увы, прободная язва. В полете уже передали, что прооперировали удачно.
Киреев чуть было не улыбнулся. С души его словно камень свалился: одной проблемой меньше. В разговор вступила сама "мадам".
-- Вить, но ты, надеюсь, не заберешь у меня Валерия Николаевича? Мне многое надо рассказать ему. Мне так понравилась Швейцария. Там так тихо, уютно, а какие горы!
Балашов пожал плечами, равнодушным тоном сказал:
-- Хорошо, надеюсь, со мной кто-нибудь из охраны останется?
Киреев охотно посмеялся над шуткой шефа, подхватил предложенный им тон:
-- Непременно, Виктор Александрович. Я тут недавно нанял двух одноногих инвалидов с берданками, приставлю к вам их обоих.
Смеялись все, уже продвигаясь к выходу. Своим юмором Киреев нравился обоим Балашовым. В нем не было угодливого трепета зависимого от их денег подчиненного, и в то же время экс-разведчик не срывался на хамское панибратство.
У выхода из аэропорта святая семейка разделилась. Несмотря на все уговоры жены, глава клана направился к себе в офис, Киреев же с "мадам" и наследником сели в другую машину.
-- Куда едем, на квартиру или домой?
-- Ни туда, ни сюда, -- мотнула головой Балашова. -- Сначала заедем к нашему эскулапу.
-- Бажеляну?
-- Да. Фокин определил у Володи ОРЗ, но надо проконсультироваться у профессора.
Всю дорогу до Москвы Анна Марковна, полуобняв за плечи сына, без устали тараторила Кирееву о своих альпийских впечатлениях.
-- Вы знаете, мне кажется, что они там все немножко туповатые. Вот официанту, например, заказываешь обед, чувствуешь, что он все понимает, английский у меня приличный, хотя и с акцентом. Он принимает заказ, еще некоторое время стоит, потом раз-во-ра-чивается, пошел на кухню. И так там все! В Испании или Италии совсем по-другому. "Си, синьора..." -- и его уже нет. Но зато, правда, у них жулья полно, а в Швейцарии нет, им это не надо...
Если бы Силин или кто-то из строителей загородного дома видел сейчас "мадам", он вряд ли бы узнал в оживленной, веселой женщине ту свежесушеную мымру, вечно достававшую их своими придирками. Как и большинство людей нового класса, Балашова быстро вошла в роль и разделила окружающих как бы на несколько разрядов: ближних, вроде Киреева или горничных, равных -добившихся в жизни больших успехов и вращающихся в полусвете, и дальних, где-то там зарабатывающих для нее деньги, серых ничтожных людишек, обращать внимание на которых совсем не стоит. С равными Анна Марковна поддерживала дипломатично-настороженные отношения и лишь с ближним кругом оставалась сама собой.
Из всего рассказа Киреева особенно поразила причина, по которой младшего Балашова не стали лечить в Швейцарии.
-- Да что вы, Валерий Николаевич! Вдруг переводчик что-нибудь не так переведет. К тому же бог его знает, как они детей лечат. Зубы они хорошо вставляют, это я знаю, а про педиатров нет. Да и дорого все там, такие цены!
Смесь детской наивности с остаточной "совковостью" слегка позабавила Киреева, но волю своим чувствам он не дал.
У профессора в клинике они пробыли не долго, минут сорок. Лучшему в стране специалисту по детским болезням Балашовы приплачивали как семейному врачу, и Бажелян принял их сразу, отложив при этом заранее запланированный консилиум.
-- Все хорошо, профессор обещал, что поставит Володю на ноги дня за четыре, -- прощебетала Анна Марковна, усаживаясь в машину.
-- Я и так на ногах, -- буркнул чем-то недовольный наследник фамилии.
-- Не спорь со мной! -- отрезала мать.
-- Куда теперь, на Кутузовский? -- спросил Киреев.
Но Анна Марковна сделала большие глаза.
-- Не-ет, теперь я хочу посмотреть на свою розовую мечту!
-- В Зубовку? -- понял Киреев, и у него почему-то засосало под ложечкой. Несмотря на все меры предосторожности, он по-прежнему считал загородный дом опасным для проживания его подопечных.
-- Конечно.
-- Но мам, я домой хочу! Не хочу я в эту Зубовку.
-- Володя, ты же сам слышал, что сказал профессор: "Нужно больше свежего воздуха". А где ты найдешь в Москве свежий воздух? Кроме того, тебе там приготовлен сюрприз.
-- Какой? -- быстро спросил пацан.
И Анна Марковна, и Киреев засмеялись.
-- Хитрый какой, сюрприз -- он и есть сюрприз. Там узнаешь, -- отрезала Балашова.
В "розовом замке" хозяйку встречали более чем торжественно. Заранее предупрежденный Ерхов выстроил на крыльце всю прислугу: горничных в одинаковых лазоревых платьях, поваров в белоснежных халатах и колпаках, официанток в белых передничках и накрахмаленных кокетливых кокошниках. Сам сияющий управляющий держал в руках хлеб-соль. Подобного приема Анна Марковна не ожидала и растрогалась до глубины души.
-- Это мне?! Боже мой! -- пролепетала она, разглядывая "дары волхвов".
-- Конечно, -- подтвердил мажордом. -- Полагается немного отломить и съесть.
-- Да-да, я знаю.
Когда хозяйка сунула в рот небольшой кусочек подсоленного хлеба, все мужики, вместе с подошедшими охранниками, дружно рявкнули "ура!", да так громко, что "мадам" чуть не подавилась. Когда же она справилась со своей задачей, Ерхов подал ей глубокую тарелку с голубой каемочкой.
-- На счастье! -- сказал он, и вошедшая в раж Анна Марковна, пронзительно взвизгнув, хряпнула тарелку о мраморный пол крыльца. Лишь после этого хозяйка под аплодисменты прошествовала в свою "розовую мечту".
Экскурсия по собственному дому заняла у нее больше часа. Первым делом она захотела увидеть оранжерею, попутно осмотрев сауну и бассейн. Может, хороший прием повлиял на ее настроение, но сейчас Балашовой нравилось все. Она поднялась наверх, в зимний сад, обошла чердак и лишь потом только посетила собственную спальню. Как ни странно, но именно спальня оказалась единственным помещением, не особенно глянувшимся ей в доме. Что-то было не так, хотя и аллегорические Адам с Евой, и многочисленные цветы, и спальный гарнитур -- все соответствовало утвержденным эскизам. Лишь здесь она заметила уродливый замок-щеколду на дверях, выходящих в лоджию, до этого подобные запоры старательно прикрывал своим могучим телом управляющий.
-- Боже мой, что это такое?! -- ахнула Балашова, разглядывая металлическое чудовище.
-- Плоды трудов нашей охраны. На днях установили, -- пояснил Ерхов.
-- Баграев распорядился, -- пояснил Киреев, появляясь из-за спины мажордома. -- Это дистанционная задвижка, подобные стоят на всех дверях, выходящих на улицу. Закрываются они пультом, видите, здесь всего две кнопки.
Валерий Николаевич подал хозяйке пульт управления, похожий на обычный телевизионный.
-- Это в связи с появлением того странного человека? -- спросила Балашова, разглядывая свое новое, нежданное приобретение.
-- Да, -- признался Киреев, с удивлением поняв, что Баграев посвятил хозяев в сущность нависшей над ними угрозы.
-- И как он работает? -- Анна Марковна одновременно нажала своим изящным пальчиком на одну из кнопок. В то же мгновение защелка с грохотом выбросила из своего чрева матово блеснувший металлом прямоугольник.
Странно, но снизу, с первого этажа, донесся грохот бьющейся посуды. Ерхова как ветром сдуло.
-- Таким образом, не выходя из спальни, вы можете превратить свой дом в крепость. Снаружи он не открывается, -- продолжал инструктаж Киреев.
Балашова еще раздумывала, как отнестись к этому не предусмотренному никакими планами элементу дизайна, но тут вернулся улыбающийся управляющий.
-- Валя несла посуду в столовую, а тут сработала эта штука, -- он кивнул на защелку. -- Она с испугу все тарелки и бросила. Шесть штук вдребезги.
Все рассмеялись, а Киреев добавил:
-- Ну, сегодня посуды набили на сто лет счастья.
-- А где мой сын? -- вспомнила "мадам", оглядываясь по сторонам.
-- Ма! Я здесь! -- крикнул младший Балашов из детской комнаты.
Судя по довольному лицу, он оценил сюрприз в полной мере. Комната полностью копировала кабинет примерного семиклассника Вовы Балашова в его московской квартире. Сам кронпринц уже гонял по монитору компьютера рассыпающихся под его ударами космических монстров.
-- Ну как тебе здесь, нравится? -- спросила Анна Марковна, с порога оглядывая владения сына.
-- Класс! А мы сколько здесь проживем?
-- Ну, дней пять как минимум.
-- Тогда пусть привезут мою коллекцию, я несколько швейцарских монет привез, надо посмотреть, есть в ней такие или нет.
-- Хорошо, сынок. Валерий Николаевич, привезите ему, ради бога, эти монеты. Он все две недели вспоминал про них. Да, и захватите Джулию, я так по ней соскучилась!
-- Хорошо, только на легковой эту тумбу не увезешь. -- Киреев повернулся к управляющему. -- Евгений Михайлович, дайте мне вашу "газель", а я обеспечу погрузку силами своих парней.
-- Хорошо, в чем дело. Пусть и ваши хлопцы делом займутся, -- с мимолетной улыбкой заметил Ерхов.
После этих слов сердце экс-разведчика замерло. Он ожидал, что сейчас Колобок сдаст его, расскажет про вопиющую наглость охранников, но дворецкий смолчал и ушел отдавать соответствующие указания.
Никто из присутствующих в розовой спальне не знал, что их разговор слушает еще один человек, наверное, больше других радующийся приезду хозяев дома. 21. НОЧЬ ОТКРОВЕНИЙ.
В свою первую ночь в новом доме семейство Балашовых отходило ко сну чересчур долго. Первым около двенадцати уснул сын. Весь вечер он разбирался со своей коллекцией, увлекся, и матери стоило большого труда загнать любимое чадо в постель. Стоя около кровати, Анна Марковна долго всматривалась в безмятежное лицо Вовы, и тревога невольно сжимала ее сердце. Сына своего единственного она любила безмерно. Виктор настаивал на том, чтобы отправить младшего Балашова на будущий год в Англию, в престижнейшую школу, где учились отпрыски богатейших людей страны и даже внук президента. Она понимала, что там сын и образование получит более квалифицированное, и спокойнее там, чем в непредсказуемой России. Но сердце матери никак не хотело соглашаться с рассудком. Володя и ростом был ниже своих ровесников, и прибаливал часто, не сильно, но регулярно. Балашову умиляло то, что сын, унаследовав черты лица и педантичный характер мужа, все-таки глазами пошел в нее, такой же голубоглазый.
Уже собираясь уходить и потянувшись, чтобы выключить настольную лампу, Анна Марковна увидела на столике рядом с кроватью тот самый пульт, что днем дал ей Киреев. Сын целый вечер забавлялся с бабахающими по всему дому задвижками, пока отец не прикрикнул на него:
-- У меня и так голова раскалывается, а ты тут еще грохочешь!
"Интересно, открыт или закрыт этот жуткий замок?" -- подумала Балашова, разглядывая две одинаковые овальные кнопки, но нажимать на них побоялась, просто погасила свет и ушла. В коридоре она увидела Джулию, свою любимую кошку, бесшерстного канадского сфинкса, вывезенного из Штатов за пять тысяч долларов. Это уродливое, на взгляд большинства людей, создание природы, сидело у дверей ниши и внимательнейшим образом смотрело вверх.
-- Джулия! -- ласково пропела ее хозяйка, -- пошли спать, киска!
Вопреки обыкновению, кошка не отреагировала на слова хозяйки. Подобно своему египетскому тезке, она, замерев, продолжала прислушиваться к доносящимся лишь до ее больших ушей звукам.
-- Ну, Джулия, что за дела? -- продолжала ворковать Балашова. -- Пошли спать, Витя нас уже заждался.
И, подхватив не очень довольную кошку, Анна Марковна удалилась в розовую спальню.
Виктор Александрович уже лежал в постели, просматривая свежую периодику.
-- Ты опять газеты на ночь читаешь? -- мимоходом, привычно пожурила его жена. -- Это же вредно. Взял бы что-нибудь спокойное, расслабляющее.
-- Ты имеешь в виду любовные романы? -- хмыкнул финансист.
-- Ну почему только любовные романы, почитай детективчики, фантастику. Ты ведь ею раньше сильно увлекался.
-- Сейчас фантастика вокруг нас, ничего и читать не надо. И самое фантастичное, что народ нас еще терпит.
Анна Марковна приподняла газету, которую просматривал ее муж, недовольно скривилась:
-- Не пойму, зачем тебе эти левые газетенки? Из них прямо брызжет яд.
-- Надо знать все, что пишут о положении в стране. И скажу тебе, что левые, что правые приходят к одному выводу: "Дела плохи, надо что-то менять".
Сделав такой неутешительный вывод, Балашов удалился в туалет покурить. Анна Марковна не переносила табачный дым и в этом отношении держала его в строгости.
Перебрав многочисленные каналы, доступные телевизору, она не нашла ничего для души и, выключив телевизор, взяла в руки книгу. Джулия, как всегда, устроилась под боком, грея хозяйку своим бесшерстным телом. Вскоре Балашова увлеклась прихотливой вязью сюжета любимого ею Сидни Шелдона и уже не реагировала на то, что муж продолжает шуршать газетами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56