Что им там могло понадобиться?
Свинцов вернулся за группой прикрытия и перевел их по тропе на берег, где их поджидали остальные.
— Здесь есть ручей, — сказал он, когда все собрались вместе. — Даю десять минут на приведение себя в порядок. Смоете грязь, а сушиться будем на ходу. Через десять минут выступаем. Разойтись!
Лиза шла по болоту, старательно прощупывая слегой тропу перед собой. Никогда еще ей не приходилось идти этим путем одной. Никто не шел впереди, расталкивая грязь, никто не окликал ее, не поддерживал доброй шуткой, как это обычно делали Васька с Толиком. Жидкое месиво цеплялось за бедра, волоклось за ней. Она с трудом, задыхаясь и раскачиваясь, продвигалась вперед, не спуская глаз со знаков.
Не грязь, не живая, дышащая под ногами зыбкая почва были ей страшны. Страшило одиночество, мертвая загробная тишина, повисшая над бурым болотом. Даже комары куда-то все подевались. Она боялась оглянуться, сделать лишнее движение. Ей казалось, будто кто-то бредет позади и дышит ей в затылок. А иногда возникало ощущение, что вот сейчас кто-нибудь схватит ее за ноги и утащит в эту мертвую топь…
Животный ужас накапливался в ней, заставляя учащенно биться сердце. Ноги дрожали от напряжения, легкие работали, как кузнечные меха, нагоняя затхлый вонючий воздух в сжатую топью грудь. Но она, налегая всей тяжестью на шест, с трудом вытаскивая ноги, все равно брела вперед, расталкивая перед собой грязь.
Она плохо помнила, как преодолела первую часть пути. Выбралась на островок, ткнулась лицом в траву и замерла, не в силах пошевелиться. Подождала, пока противная дрожь покинет тело, потом решительно встала, подняла слегу и смело шагнула в топь…
Огромный бурый пузырь вспучился прямо перед ней и гулко лопнул, обдав гнилым запахом и брызгами грязи. Первым ее инстинктивным движением было шагнуть в сторону, но девушка сдержала себя, зная, чем грозит ей этот поступок. И тут началось светопреставление…
Болото словно взбесилось. Огромные пузыри вспучивались и лопались со всех сторон: перед ней, по бокам, сзади. Поверхность болота раскачивалась, бурая жидкость иногда покрывала ее с головой, залепляя глаза, уши, рот, нос. Но девушка собрала всю волю в кулак, несмотря на тот ужас, который тисками сдавливал сердце, и упрямо шла вперед. Кричать было бесполезно (кто услышит в этой глуши?), поэтому она молчала, сжав зубы.
Так продолжалось, пока она не выбралась на каменистый островок. И сразу стихло все, успокоилось болото, словно признав свое поражение. Лиза вдруг осознала, что плачет. Всхлипывала, размазывая слезы и грязь по щекам, вздрагивая от одиночества и омерзительного страха. В ушах звучал настойчиво чей-то голос, перебивающий все мысли: «Вернись, вернись, вернись…»
Но нет, она решила твердо дойти до конца, во что бы то ни стало. Встала на ноги, перевалила через вершину острова, шмыгая носом, прицелилась, как идти дальше, и опять полезла в болото…
Последний этап дался ей легче. Топь стала пожиже, дно попрочнее, даже кочки кое-где появились. Постепенно почва все повышалась и повышалась, начался лесок. Трясина уступила место кочкам и мшанику. И вот, наконец, она стояла на твердой земле, еще не веря, что дошла.
Потом появилась растерянность. Куда все ушли? Вокруг никого не было видно, а впереди чернела стена леса, которая отмечала границы «гиблого места».
Умывшись у ручья, девушка задумалась. То, что они были здесь, понял бы даже несведущий человек. Десять аккуратно прислоненных к деревьям слег, многочисленные окурки, затоптанные каблуками солдатских сапог, однозначно свидетельствовали об этом. Наверняка они последовали в «гиблое место». Может, Васька совсем сошел с ума? Она очень хорошо помнила свои ощущения от единственного посещения «гиблого места». Страх, ощущение того, что кто-то копается в твоих мыслях, оценивает, примеривается к тебе… Ни Васька, ни Толик ничего подобного не чувствовали, посмеявшись над ее обеспокоенностью. Для них посещение этого места было всего лишь испытанием на храбрость. Но она знала, что они тоже бояться, только стараются не показать своего страха девчонке, на чью любовь претендовали оба…
Тем не менее, они ушли туда, она была в этом уверена. И ей предстояло последовать за ними, несмотря на свой страх. Она распутала подол платья, которое подоткнула перед тем, как лезть в болото, чтобы легче было идти. Сняла платье, смыла грязь в ручье, приветливо журчащем неподалеку, выстирала одежду и прямо мокрой натянула на себя. Когда все было готово, она двинулась в глубь «гиблого места» по тропе, на которой хорошо были видны следы солдатских сапог. Только вот девушка не помнила, чтобы в прошлое свое посещение этого места видела хоть какую-нибудь тропу в этом девственном лесу. Впрочем, она могла и просто запамятовать. Прошло столько времени…
Наконец, они вышли к болоту. Следы обрывались у самой топи. Контрразведчики с проводником обшарили все вокруг, но больше ничего не нашли.
— Похоже, они ушли в «гиблое место», — сказал Пафнутьич, глядя на болото.
— И что это значит? — поинтересовался Стрельцов.
— Что значит-то? — усмехнулся в усы Пафнутьич, выбрал в сухостое длинную жердь и прошелся вдоль болота несколько шагов, тыча в топь палкой.
Везде она уходила вниз, не достигая дна. Пафнутьич еще несколько раз ткнул жердью в болото и удовлетворенно кивнул.
— Мыслю я, ушли они-таки в «гиблое место».
— Что за «гиблое место»? — поинтересовался Стрельцов.
— Что за место такое? — старик, не спеша, свернул самокрутку, закурил и только после этого продолжил. — Старые люди бают, что есть за энтим болотом земля. Никто там не был, но говорят, что есть там город, а в том городе — несметные сокровища! Тока вот добраться до них ох как нелегко! Дорога вроде бы есть, а вроде бы и нету. Никто этого доподлинно не ведает. Правда, бывает, что кто-то открывает тропу и уходит туды. И не вертается… Посему прозвали люди это место «гиблым». К болотам, лежащим окрест его, боятся даже приближаться! И ежели чья скотина забредает в энти места, никто не идет ее искать. А чего вы хотите? Днем здеся ишо туды-сюды, а вот вечером… К вечеру начинается буйство всякой нечисти. Я сам однажды слыхал звуки, доносившиеся оттедова: крики, топот, какие-то дикие завывания. Уж и не рад был, что пришлось заночевать в такой близи от этого места. Вот так-то!..
— Сказки все это! — фыркнул капитан Ганелин. — Напридумывали черт знает что! Лешие, водяные, русалки, понимаешь ли!..
Брови Пафнутьича удивленно поползли вверх.
— Что-то я не припомню, чтобы поминал их. Да и не Хозяин это, он так не буянит, хотя тоже может поморочить человека предостаточно.
— Неужели вы верите в эти сказки, Пафнутьич? — усмехнулся Стрельцов. — Эх, отсталый вы человек! Нету ни бога, ни дьявола, ни духов — ничего!
— Зря ты так, майор! — насупился, обидевшись, тот. — Полазай по лесам с мое, потом будешь указывать, во что мне верить, а во что — нет! Я здеся такое видывал, что не приведи бог!..
— Ладно, не обижайтесь! — пошел на мировую майор, не ожидавший, что старый охотник примет его слова так близко к сердцу. — Верьте, во что хотите! Давайте-ка лучше подумаем, что делать дальше.
Старик задумался.
— Мыслю я, Васька знает дорогу к «гиблому месту». Его отец, Ванька, царствие ему небесное, — Пафнутьич перекрестился, — сызмальства рос в энтих местах. Васька тоже, пока его не забрали, пропадал в лесах. Кто-то из них мог вполне найти тропу… А Толька, в таком разе, тоже должон знать ее. Они ить в детстве были не разлей вода с Васькой.
— Вот как! — Стрельцов задумался. — Это несколько меняет дело… По крайней мере, понятно, почему он бросился на его преследование, не дождавшись нас.
— Тока слышь, майор, не делай поспешных выводов! — предупредил его следопыт, видимо, поняв, куда тот клонит. — Толька Свинцов — хороший парень, надежный! Он не станет себя марать связью с изменником Родины!
В это время к ним подошел Раков и протянул Стрельцову мокрую пилотку. Майор повертел ее в руках и заглянул внутрь.
— Зиновьев В., — прочитал он. — Где нашел?
— В болоте, на дрыгве лежала, — ответил младший лейтенант.
Стрельцов протянул пилотку проводнику.
— Что скажешь, Пафнутьич?
Старый охотник взял пилотку, осмотрел ее и вернул контрразведчику.
— То же, что и раньше. Ушли они в «гиблое место».
Майор покачал головой и сказал:
— А, может, Свинцов, не зная пути, полез в болото со своими людьми и там сгинул?
— Не прав ты, майор, — ответил на это проводник. — Толька Свинцов никогда бы не повел людей в болото, не зная тропы. Эта вещица ишо ничего не доказует! Знаешь что?.. Давай-ка обождем немного? Не знаю, кой черт понес Ваську в «гиблое место», но либо он сгинет там, либо вернется обратно энтим же путем. Конечно, неплохо было бы поставить наблюдателей вкруг болота. А вдруг объявится с какой-нибудь другой стороны?
Стрельцов задумался, потом повернулся к Ганелину, стоявшему рядом:
— Леша, возвращайся к Краснову в райотдел, свяжись по ВЧ с Управлением. Скажи, что мы потеряли след Шредера и что необходимо блокировать этот лес и тщательно его прочесать. Пусть объявляют войсковую операцию… А пока они там будут раскачиваться, попроси Краснова собрать всех, кого может. Мы будем ждать здесь…
VI
Вокруг них стояла зловещая, гнетущая тишина. Все было так, как он видел в своих снах, вплоть до мелочей.
Эта тишина наступила в тот момент, когда они переступили границу зоны. Как сказал Головин, так было всегда в этом месте. Не было слышно ни птиц, ни зверей, ветер не шевелил заросли. Все как будто застыло, и это сильно действовало на нервы, хотя оба разведчика никогда раньше не жаловались на них. Здесь же, в полной тишине, они вдруг осознали, что не были готовы к такой ситуации. И хотя каждый из них старался не показать этого своему попутчику, на самом деле им было жутковато.
Пока ничего не происходило. К ним будто приглядывались, изучали, раздумывали: уничтожить или пропустить. Хотя нет, кое-что все-таки уже проявилось…
Едва только они вошли в зону, Шредер почувствовал, что кто-то копается в его мыслях. Тихо, осторожно, но настойчиво… Он поставил защиту. Копание исчезло, зато появилось давление. Кто-то упорно пытался обойти блок.
Шредер попытался определить, откуда исходит импульс, но у него ничего не вышло. Создавалось впечатление, что давление идет со всех сторон, и это настораживало. С таким явлением ему еще не приходилось сталкиваться. Казалось, вся окружающая обстановка присматривалась к нему. Правда, пока он не чувствовал враждебности в этом внимании, скорее, интерес к незваным гостям…
Головин не в первый раз был здесь, но так далеко ему еще не приходилось забираться. Поначалу все было, как всегда. Потом гнетущая тишина начала давить на уши. Ему все время казалось, что кто-то невидимый крадется за ним по пятам, и он ничего не мог с этим поделать. Это ощущение заставляло его вертеть головой по сторонам, выискивая этого невидимку. Хрустнувшая под ногой ветка отдавалась в ушах орудийным залпом, а сердце уходило куда-то в пятки, и противный, липкий пот страха сразу же покрывал все тело. Он прошел очень серьезную подготовку, обладал громадной выдержкой и самообладанием, но к такому не был готов…
Шредер же, напротив, был спокоен и сосредоточен. Казалось, его нисколько не волновала необычность ситуации, в которой они оказались. Головин покачал головой, удивляясь его невозмутимости, и взглянул на руку, на запястье которой были закреплены часы с компасом. Его глаза расширились от удивления, он постучал по приборам пальцем, поднес к уху, потом опять посмотрел на них и сказал:
— Господин майор, посмотрите, что это?!
Действительно, с приборами творилось что-то невообразимое. Стрелка компаса вращалась, как бешенная, а стрелки часов медленно, но хорошо заметно для глаза, двигались в обратном направлении.
— Тебя это удивляет? — поинтересовался Шредер, бросив мимолетный взгляд на его руку. — Здесь проявляется очень сильная аномалия, тебе-то это должно быть хорошо известно, раз ты уже бывал здесь раньше!
Головин покачал головой.
— Так далеко я никогда не забирался, да и приборов у меня тогда с собой не было.
Шредер усмехнулся.
— Теперь заберешься еще дальше, если будет на то воля божья. А часы с компасом спрячь, если они тебя смущают. Все равно по ним мы пока ориентироваться не будем.
— А куда ж мы тогда идем? Как будем ориентироваться? — поинтересовался Головин, чья роль ведущего сменилась ролью ведомого, едва только они переступили границу «гиблого места». — Здесь же нет никаких примет!
Действительно, в этом странном лесу не было тех природных признаков, по которым можно было сориентироваться на местности, так что определить направление движения не представлялось возможным.
— Куда глаза глядят… А насчет ориентирования можешь не беспокоиться. Если нам повезет, и мы выживем, я приведу нас обратно этим же путем.
В ответ на эти слова Шредера Головин лишь хмыкнул. Немцы научили его дисциплине, и он предпочитал не задавать лишних вопросов. Пусть этот странный майор, чем-то неуловимо отличающийся от тех немецких офицеров, которых ему приходилось видеть, ведет туда, куда считает нужным. В данном случае они были в одинаковом положении — оба были здесь впервые, и он уже не мог служить проводником немцу…
К вечеру, после многих часов продирания через заросли, они, наконец, достигли первой попавшейся на их пути поляны. Мягкая зеленая травка располагала к отдыху, они очень сильно устали, а в ушах стоял какой-то звон. Да и не мудрено, что после того, как им пришлось идти по диким местам, где никогда не ступала нога не только человека, но и зверья, они просто валились с ног от усталости! Пройти же им удалось не так уж и много…
Они скинули вещмешки, развязали их и достали консервы и хлеб, которые получили уже на этой стороне по подлинным аттестатам, выданным им в Германии. Их документы полностью соответствовали действующим на данный момент на этой территории документам, вплоть до секретных знаков, по которым контрразведка русских должна была отличить подделку от подлинника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30