– Проснулся? – Ксения стояла на верхней площадке лестницы, ведущей в горницу, и это тоже было как удар. Потому что ее не должно было быть здесь, не могло быть на настоящей Земле. Он разглядывал ее холодным, оценивающим взглядом, словно видел впервые.
– Как ты сюда попала? Кто ты?
– Что с тобой? Ты потерял память? – Она медленно спускалась по ступеням лестницы, и теперь их разделяло всего несколько метров.
– Не подходи ко мне! – крикнул Лосев, и что-то истерическое, не мужское, прозвучало в его голосе. Никогда раньше он не испытывал такого страха. Она сразу же остановилась как вкопанная, словно он ударил ее этим криком. Только голос ее не изменился.
– Я ждала тебя здесь. Я написала записку, глупую записку… Мне хотелось проверить, пойдешь ли ты за мной… Но я знала, что ты вернешься.
– Шутка, да? Такая простенькая шутка – отправить человека в другой мир.
– Это не шутка, Юра. Ты должен был туда попасть. Это было необходимо.
– А кто дал тебе право решать, что для меня необходимо?
– Тот, кто управляет моей и твоей судьбой.
– Значит, и ты тоже…
– Разве ты этого не знал? Когда я ставила на стол грибы, я хотела лишь одного – остаться с тобой. Но для этого ты должен был пройти через альфа-мир. Теперь ты такой же, как я.
– А ты знаешь, что в том мире я встретил другую женщину – другую Ксению, как две капли воды похожую на тебя? Твоего двойника. Ты знаешь, что я женился на ней?!
– Я знаю, Лосев… Пока тебя не было, я видела долгий сон о тебе… И в этом сне я пошла за тобой. Я видела, как ты ушел в лес вместе с Петром и Павлом. Я шла за вами весь день.
– Мы бы это заметили!
– Но ведь это был сон… Всего лишь сон. Тебе было не до меня, а они… Им вообще не было до меня никакого дела, может, они и заметили… Может, они хотели, чтобы я ушла из деревни и никогда не вернулась, им хотелось, чтобы мы оба сгинули в логове Лешего.
– Ты знаешь про Лешего, ты видела его?
– Я видела, как он вошел в хижину, видела, как за ним захлопнулась дверь, и поняла, что больше никогда тебя не увижу. Тогда я бросилась к двери, стала стучать в нее, умоляя, чтобы меня впустили. Я хотела разделить твою судьбу. Ты был моим лучиком света, моей надеждой, я не хотела снова жить одна в той деревне. Я не знаю, сколько прошло времени, я слышала рев внутри хижины и думала, что ты погиб. Потом пошел дождь. Наверно, в конце концов я потеряла сознание, потому что не помню, что было потом…
Когда я пришла в себя, дверь в хижину оказалась распахнутой настежь, и внутри никого не было, старый засохший дуб заполнял почти все пространство…
– Значит, ты в самом деле была там…
– Ты все еще сомневаешься, Лосев? Я никогда не обманывала тебя…
– Я не понимаю, как ты снова могла попасть на Землю, как ты оказалась здесь.
– Долгий и страшный сон кончился. Я проснулась в своей горнице. Внизу на столе стояла полупустая миска с грибами и моя записка. Теперь мне оставалось только ждать.
– Вернуться можно лишь раз. Один раз…
– Вот я и вернулась, в этот единственный раз. Он сильно в этом сомневался, потому что был уверен – единственная женщина в пустых Белугах оказалась здесь не случайно, как не случайно и исчезла, оставив ему записку, с буквой «к» вместо подписи.
– Ты не рассказала, что случилось потом. Ты вошла в хижину?
– Да. От дуба веяло холодом. Я почувствовала, что в нем скрывается зло. Я всегда его чувствую. Я обошла дуб и увидела в стене большое светлое отверстие. Проход еще не закрылся, и я поняла, что вы прошли здесь, следы еще не остыли… Тогда я шагнула вслед за вами… И проснулась.
– Как долго меня не было? Сколько дней ты ждала?
– Я едва успела подняться наверх, в свою комнату… В свою бывшую комнату, – поправилась она. – И услышала грохот внизу, словно ударила молния…
– Прошло много дней, прежде чем я добрался до последнего перехода, ведущего на настоящую Землю…
– Время в параллельных мирах течет по-иному.
– Значит, ты ничего не знаешь о том, что произошло здесь, за то время, пока меня не было?
– Разве это важно, Юра? – спросила она, преодолевая последний разделявший их шаг. И хотя он попятился от нее, постарался даже отстраниться, он уже понимал, что все это бесполезно. Необъяснимое очарование этой женщины лишь усиливалось оттого, что теперь в ней словно уживались два разных человека.
В конце концов, все, кроме аромата ее волос и вкуса губ, потеряло для него значение.
Лишь через какое-то время, когда к Лосеву вернулась способность трезво мыслить, вопрос о том, что здесь произошло за время его отсутствия, вновь потребовал его внимания.
Лосев прошелся изучающим отстраненным взглядом по смятой постели, по платью Ксении, второпях брошенному на спинку стула, по ее обнаженным плечам…
«Что я здесь делаю, с этой женщиной, которая не выходила за меня замуж?» Ведь физически в том, другом мире ее не было. Только сознание каким-то образом объединилось с ее двойником. Единственное, чего он так и не смог понять, какое значение имеет для него этот факт и имеет ли он вообще хоть какое-то значение.
Если события выходят за пределы понимания, они теряют свою остроту. Сознание игнорирует их. Он знал, что ему еще придется в этом разбираться, но сейчас более насущные проблемы заслонили от него Ксению.
Документ, из-за которого он рисковал жизнью и который может остановить… «Если еще не поздно, – тут же поправил он себя, – если еще не поздно…»
И вопрос времени стал теперь самым главным. Стараясь не встречаться глазами с Ксенией и чувствуя странную неловкость, он завернулся в простыню, встал и прошел в сени.
Ковш ледяной воды из бочки окончательно вернул ему ощущение реальности. Мычала скотина во дворе. Стрекотали кузнечики… Все-таки он дома – и это самое главное. Теперь следовало выяснить, что произошло с глайдером, доставившим его в Белуги.
Там, в других Белугах, глайдер оказался разобранным, но здесь все могло быть иначе.
Торопливо одевшись и чувствуя благодарность к Ксении за то, что она не задала ни одного вопроса, он вышел на улицу.
Глайдер, как ни в чем не бывало, стоял перед избой Ксении. Даже колпак кабины оказался в том же положении, в каком он его оставил, – задвинутым и защелкнутым на внутренний замок. Ключа у него не было, и он произнес пароль, не слишком надеясь на то, что звуковые рецепторы машины все еще действуют, но дверь, хотя и со скрипом, открылась.
Оказавшись внутри машины, он включил аварийное освещение. Над селом висели низкие плотные тучи, и трудно было определить, утро сейчас или вечер. Лампочка под потолком кабины загорелась тускло, вполнакала, и стрелки всех приборов не дошли до половины шкалы.
«Сели аккумуляторы, и горючего маловато…» – мельком подумал Лосев. Но это было неважно, с этим он надеялся справиться. Главное – рация. Однако ни проверить ее, ни запустить двигатель, а вместе с ним и генератор зарядки, он не мог из-за отсутствия достаточного напряжения в бортовой сети машины. Получался заколдованный круг.
Выругавшись с досады, он вернулся в избу. Ксения, пока его не было, прибрала постель и начала собирать вещи. Он не стал уточнять, для чего она это делает. Для нее само собой разумелось, что они вместе покинут село. А он? Готов ли он к этому? Сейчас, целиком поглощенный проблемой энергии, он отложил решение этого вопроса.
– Есть тут у вас электричество? – Только теперь он обратил внимание на не горевшую лампочку под нелепым розовым абажуром из клеенки.
– Проводка есть. Но ток подавали, только когда староста запускал генератор.
– Значит, он у него есть. Тогда давай вместе навестим его логово. Ты поможешь мне быстрее там разобраться.
Она не возражала.
Изба Трофима ничем не отличалась от той, в которой он побывал в Белугах-два. Тот же большой, пустой, без скотины, двор. Застегнутый ошейник возле собачьей будки, окруженная роем зеленых мух пустая миска…
Вполне исправный генератор они обнаружили в сарае, и даже канистры с топливом стояли под нижней полкой. Трофим был запасливым мужиком.
Запустив движок, Лосев вернулся к глайдеру, протянул от него воздушку к дому Ксении и поставил аккумуляторы на зарядку. Прежде чем он сможет завести собственный движок, ждать придется часа четыре. Но к рации это не относилось, ей вполне хватало той мощности, которую давал движок Трофима.
Чувствуя, как от волнения пересохло в горле, он наконец вышел на частоту специальной связи своего управления. Этот канал, оборудованный мощнейшими приемопередаточными устройствами, обязан был бодрствовать круглые сутки. Но в наушниках ничего не было слышно, кроме свиста помех. «Слишком далеко, неудачно расположена антенна, она закрыта сопками, и слишком мала мощность моего передатчика», – успокаивал он себя, хотя знал, что это не так.
Следующим был канал постоянного молчания, по которому передавали сигнал бедствия все, кто в этом нуждался. Он передал сигнал и не получил отклика. Затем он, уже не пытаясь выходить в эфир, прошелся по всем частотам, мечтая лишь об одном: услышать голос, все равно чей, лишь бы живой человеческий голос. Но эфир молчал. Молчали любительские передатчики, молчали правительственные радиостанции, молчали секретные каналы связи с кораблями космического флота.
«Неужели Земля мертва»? «Неужели я опоздал?» Он знал, что не имеет права так думать. Потому что эта мысль полностью лишала его мужества, и всякое сопротивление теряло смысл.
Что-то здесь было не так. Не нужно сразу думать о глобальных катастрофах, надо найти причину. Более простую причину. Например, неполадки с его бортовой радиостанцией. Возможно, она только выглядит исправной, ведь он же не радист, в конце концов. Треск помех, грохот атмосферных разрядов в наушниках свидетельствовал об обратном, и он старался не замечать этого.
Могла быть и другая причина. Что-то случилось с воздухом… Сильная ионизация, например, способна создать заслон, сквозь который не пройдут радиоволны. Лосев знал слишком мало, чтобы делать выводы. Надо было как можно скорее выбираться из этой дыры, хотя бы в Байкальск. Там он выяснит, что произошло, каково на самом деле положение и сколько времени он отсутствовал. Этот вопрос в данный момент был для него важней всех остальных.
Он вернулся в избу, тщательно проверил багаж, который собрала Ксения. Нужно было подготовиться к любым неожиданностям. Убедившись в том, что продуктов недостаточно на длительное время, он обошел несколько ближайших пустых изб, покинутых своими хозяевами, собирая все, что могло им пригодиться.
Любые продукты, способные выдержать длительный срок хранения. Консервов почти не было, зато была солонина, сушеное мясо, крупы, мука и сахар. Он перевез на ручной тачке несколько ящиков с этим добром из подвалов Трофимовой избы.
Канистры с водой были его следующей заботой. Ксения помогала, как могла, и он удивился тому, какой собранной и деловитой могла быть эта женщина.
Она тщательно укладывала груз в багажном отсеке глайдера, перетягивая его веревками и в точности выполняя все его указания.
Самой большой головной болью для Лосева было топливо в баках машины. Его оставалось всего километров на двести полета, и этого количества не хватит для того, чтобы дотянуть до Байкальска. Лосев не понимал, почему топлива осталось так мало. Когда он приземлился в Белугах, его с избытком хватало на обратную дорогу.
Предположив, что в системе подачи топлива могла образоваться течь, он тщательно обследовал двигатель и не нашел ничего.
Горючее могло высохнуть, испариться от слишком долгого хранения в открытом баке. Но бак был закрыт, а думать о том, сколько должно было пройти времени, чтобы оно все же успело испариться, Лосев не хотел.

Гораздо проще было предположить, что в этой пустой и мертвой деревне топливо из баков брошенной машины могло кому-то понадобиться.
Керосин от трофимовского движка не годился для двигателя его машины, но выбирать не приходилось, и он решил в конце концов приготовить несколько запасных канистр смеси, для которой пожертвовал часть топлива из неприкосновенного запаса.
В конце пути, если ему не удастся найти подходящие воздушные потоки, чтобы сэкономить горючее, он вынужден будет использовать эту смесь с риском посадить двигатель.
Если это все же случится, они пойдут пешком. И вдруг он понял, что вопрос о том, будет ли его сопровождать Ксения, отпал сам собой. При всей двойственности и неоднозначности ее личности ее присутствие стало для него насущной необходимостью. Слишком долго шло за ним одиночество. И суррогаты встреч с иными существами иных миров ничего не могли поделать с этим чувством. Но что, если Ксения тоже принадлежит к этим существам, пришедшим на Землю из чужих миров, или, что еще хуже, является тем самым посредником, выполняющим волю Гифрона, каковым оказался Масек? И вновь, как и в первый раз, он постарался загнать эту проблему подальше, на самое дно рассудка, заслониться от нее насущными делами. Теперь следовало подумать об оружии. Бластер, который остался в избе у Ксении, после того как он нашел записку с буквой «к» и ушел в альфа-мир, куда-то исчез. Вместе с исчезновением горючего из баков это скорее всего свидетельствовало о том, что за время его отсутствия в селе побывал кто-то посторонний.
Лосев даже подумал, что Павловский, не дождавшись от него сообщения, все же выслал в Белуги тревожную группу. Но от этого предположения он тут же отказался. Никто из сотрудников отдела не бросил бы посреди села исправную машину. Значит, здесь был кто-то посторонний и хорошо еще, что кабина оказалась не разграбленной. Возможно, этого помогли избежать прочные стены кабины и сложный электронный замок. Крышка топливного бака находилась снаружи, и с ней, похоже, они справились. Одного он не знал. Обстоятельства изменились так стремительно, что тревожной группе было уже некогда заниматься его брошенным глайдером. После долгих поисков ему удалось пополнить свой арсенал двумя охотничьими ружьями, двумя хорошими ножами и патронами, Заряженными зарядами на крупную дичь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51