Милу кололи, после чего она чувствовала себя отвратно. Голова была словно чужая, обстановка – враждебной. Тоша, уложив после укола новую подругу на койку, присела на корточки перед ней и тихо заговорила:
– Плохо, что тебя колят. После инъекций легко дурочкой стать в буквальном смысле слова. Таблетки хоть не глотаешь?
– Нет, – с трудом ворочала языком Мила.
– Меня завтра переведут. Я договорюсь и буду приходить к тебе.
– Сколько это продлится?
– Если будешь послушной овцой, выпустят через месяц. Наберись терпения. И еще запомни, хорошенько запомни: отходняк после уколов тяжелый, так и тянет разгромить здесь все. Сразу ложись, сцепи зубы, сожми кулаки и молчи. Или представляй, как ты выходишь отсюда, вспоминай самые лучшие дни. Поняла?
– Да... Мне бы позвонить...
– Наша главная садюга звонить не разрешает. Деньги есть? – Мила лишь глазами сделала знак, мол, нет денег. – Ну а что-нибудь ценное?.. – Никакого движения даже глазами. – Понятно. Тогда не знаю, чем тебе помочь. А кому звонить собралась?
– Кому-нибудь...
– Сначала реши, кому звонить, потом придумаем, как это сделать. Ну, все, лежи. Если что, я рядом.
– Спасибо тебе...
– Мне тоже помогали, а то бы я... Теперь мечтаю выйти отсюда, у меня все будет по-другому.
Тоша улеглась на кровать, затихла. Спать здесь Мила не могла – страшно до того, что сон не шел, забывалась только к середине ночи, да и то ненадолго. В палате постоянно слышались вороватые шорохи, нетипичные в обычной жизни звуки, а то внезапно раздавались дикие крики. Мила запомнила совет Тоши: отвлекайся. Музыка – вот что спасет ее от сумасшествия, надо играть и слышать. Мила представила арфу, струны. На ее арфе красные и синие струны, по которым ориентируется арфистка, потеряли окраску, слились с остальными, но Мила настолько хорошо знает арфу, что пальцы безошибочно попадают на нужные струны.
Итак, сейчас она начнет сольный концерт. Настройка... Ключ подтягивает струны, пальцы берут аккорды... Кто-то стонет. Нет, это идет фильм в соседнем зале, Миле он не помешает. Она поправляет концертное платье, садится на стул, ноги ставит на педали... Что она будет играть? Глюка? Нет. Генделя. И без аккомпанемента. Арфа и Мила одни на сцене. Свет. Пальцы нежно тронули струны, полилась дивная музыка, давая силы...
Алик вошел в магазин и застыл на пороге. Ништяк. Классно устроились торгаши. Пол под мрамор, зеркала и... шмотки, шмотки, шмотки. Проходя мимо стоек, вскользь глянул на цены – круто. Круто, но колер... для профессиональных шлюх, чтоб клиентов привлекать светофорами.
– Вам помочь? – встала на пути девушка.
Алик окинул ее с ног до головы: ничего, одевается не в этом магазине. Зная, какая у него обаятельная улыбка, он продемонстрировал ее:
– Могу я увидеть Чибиса?
– Он уехал, будет послезавтра.
– А куда уехал? – разочаровался Алик.
– Не сказал. Что-нибудь передать?
– Да нет, нет. Я зайду сам.
Выйдя из магазина, он позвонил Вячеславу...
– Алик, сейчас рядом нет Далилы Николаевны. – Вячеслав был у себя в номере. – Не могли бы вы подробней рассказать о Миле?
– А почему при теще не расспрашивали?
Что ж, вполне закономерный вопрос, и на него следует ответить максимально честно, но и обойти острые углы:
– Дело в том, что с Далилой Николаевной происходят странные вещи, ее кто-то преследует. Поэтому я хочу знать, не случалось ли странностей с Милой?
– Вроде бы нет, – ответил Алик неуверенно.
– А почему вы ее сопровождали к женщине... как ее?
– К Кларе? А, я случайно встретил Милку на мосту, когда на нее напал тип и хотел сбросить на рельсы...
– Что, что, что? Сбросить?
– Ну да. Милка подумала, что он хотел ее изнасиловать, сопротивлялась, кричала, он разозлился и решил ее скинуть с моста. А тут я иду. Даже не узнал Милку, но футляром насильника огрел пару раз. Понимаете теперь, почему она боялась идти в этот район и просила проводить ее?
Вячеслав знал: лишних вопросов не бывает. Расспрашивать надо обо всем, о погоде-гололеде, о времени суток, о настроении. Чем больше вроде бы незначительных деталей, тем четче картина.
– Что было бы с Милой, упади она с моста?
– Да разбилась бы к чертовой матери. К тому же по рельсам поезда ходят.
– Когда это случилось?
– Еще в феврале. Поздно вечером.
– Зачем Миле Клара?
– Расспрашивала о ребенке... Зачем – я так и не понял.
– Еще вопрос. Почему Мила считает, будто ее сына подменили?
– Она говорила, что мертвый ребенок, которого видела, не ее...
– Но почему, почему? – с нотками нетерпения спросил Вячеслав.
– Он был маленьким, а у Милки родился крупный, пять сто. Она собиралась найти его, как – не представляю, больше я с ней не виделся. Вот и все.
Переговорив, Вячеслав не спешил навестить Далилу, он думал, сопоставлял. Если бы глыба льда попала по голове Далилы, это был бы несчастный случай – Игорь прав. Если бы ее задавила машина, это тоже походило бы на несчастный случай. Если бы Мила упала с моста – это тоже можно было бы списать на несчастный случай или... суицид. Выходит, нападение на мосту не случайное, за уничтожение матери и дочери кто-то взялся всерьез, несмотря на то что живут они в разных городах. Значит, Мила находится в такой же опасности, как и Далила. Надо ехать туда.
Он пришел к Далиле, доложил:
– Звонил Алик, Серафим предупредил работников магазина, что уедет на несколько дней. Ну вот видите, Далила, они уехали втроем, полагаю, отдохнуть. Да, чуть не забыл! Серафим будет послезавтра.
– Алик так и сказал: уехали отдыхать? – уточнила она.
– Это мое предположение. А куда еще могли деться втроем? – Вячеслав бесконечно улыбался, как клоун. – У меня есть предложение. Я поеду к Миле и привезу ее, после чего все поедем в Москву, куда прилетит мистер Линдер. Кстати, хотите поговорить с отцом?
– Нет, – мрачно произнесла Далила, находясь в своих мыслях.
– Почему? – поднял брови Вячеслав.
– Не знаю, как его называть. – Далила отвечала, а из задумчивости не вышла. – Мне не верится, что мой отец нашелся... Послушайте, Вячеслав, я поеду с вами. Не спорьте, не спорьте! Будет так, как я сказала.
– Это неразумно... – попробовал он вразумить ее.
– Я всю жизнь жила разумно, – повысила она голос и поднялась, подошла к шкафу, достала баул. – Хватит. Теперь буду поступать неразумно. Хочу на месте убедиться, что с Милой все в порядке. Как мы поедем? Поездом?
– Я предлагаю на моей машине, – сказал Игорь.
– Вы-то, Игорь! – вышел из себя Вячеслав. – Вы-то почему соглашаетесь с безрассудным поступком Далилы? Вам нельзя выходить...
– А спорить с ней – дороже обойдется. – Игорь помогал укладывать вещи. – Нас двое, я имею в виду мужчин, мы сумеем защититься.
– Я тоже могу постоять за себя, – тут же вставила она.
Вячеслав сунул руки в карманы, заходил, чтоб успокоиться. С ним они собрались! Камнем повиснут на шее, он ничего не сможет делать. А вдруг убийцы только и ждут, когда эта парочка объявится у Милы? И как им объяснить это? Хоть и кипел, а заговорил Вячеслав ровно:
– Мне даже неудобно напоминать вам, что вы взрослые люди. Вас ищут, Далила, а вы, кажется, забыли об этом. И вас, Игорь, ищут.
– Тем более нам лучше уехать отсюда, – высказалась она. – Не ровен час – проверят гостиницу...
– И уйдут не солоно хлебавши, – перебил он. – Я взял два номера на свое имя. Гостинице все равно, кто платит, особенно за люксы.
– Вячеслав, – нахмурилась она, – все равно я поеду.
– А не боитесь, что вас ждут у Милы? – Это последний аргумент.
– Ждут?! – вытаращилась Далила, не веря, хихикнула. – Кому там ждать меня? Нет, вы пугаете... А давайте купим пистолет? С ним не так страшно.
Вячеслав хмыкнул, осуждающе взглянул на Игоря, ибо тот его не поддержал, и махнул рукой: пусть будет, как будет.
– Но у меня есть условия, – предупредил.
– Какие? – хором спросили Игорь и Далила.
– Поедем завтра – раз. Два: я требую беспрекословного подчинения. – И выразительно, в упор посмотрел на Далилу, которая покорным характером ну никак не отличалась. – Иначе я не поеду.
– Клянусь, – шутливо поднял руку Игорь, затем толкнул локтем в бок Далилу, дескать, клянись и ты.
– Вот зря вы это, Вячеслав... нагнетаете, – растерянно заморгала она глазами. – Я бы могла понять ваше идиотское требование, если б мы остались здесь...
– Повторяю, – неумолимо произнес Вячеслав. – Беспрекословное подчинение и ваше обещание.
– Далила, – второй раз толкнул ее Игорь. – Вспомни поезд. Ты не ожидала, что тебя по дороге...
– Да, – подействовало на нее воспоминание, – буду.
– Отлично, – сказал Вячеслав. – Где достать ствол?
– У ментов, – ответил Игорь.
– У кого? – недоверчиво прищурился Вячеслав.
– У ментов, – повторил Игорь. – Есть знакомый, загонит нам... два ствола. Вдруг пригодятся?
– Звоните знакомому, – вздохнул он.

25

Прогулка в дурдоме – это еще один дурдом. Из смотровой палаты скопом двадцать пять – а именно столько в ней содержалось психопаток – не выпускали. Выводили по пять-семь человек строем, шаг влево, шаг вправо – назад, в палату. За выводком следила санитарка – фантастических размеров женщина что вверх, что вширь. Ей и прозвище дали – Сенокосилка, что означало: под ее руку лучше не попадаться. Собственно, другая женщина с такой кошмарной работой не справилась бы. Вчера разбушевалась одна (фильмы ужасов просто отдыхают), так две санитарки не могли ее скрутить, позвали Сенокосилку, которая пашет на две ставки днем и ночью в дурдоме, как дома. Сенокосилка одна справилась с буйной больной, практически вынесла ее из палаты в отдельные покои.
– Лапочки! – Вошла Сенокосилка и указала сарделькообразным пальцем на следующих, указала выборочно, кто ей больше нравился. – Ты... Ты...
В милость попали и Тоша с Милой. Для прогулок выдавалась спецодежда, одеваясь, Тоша тихонько захихикала:
– Наверное, барахло от жмуриков осталось. Ой, чует мое сердце, после этого ада придется лечиться от грибковых заболеваний.
– А почему нашу одежду не дают? – шепотом спросила Мила.
– Наша придурковатая врачиха, садистка чертова, унижать любит...
– Разговорчики! – гаркнула Сенокосилка.
Мила задыхалась в палате, и первое, что сделала, попав в загон для прогулок, глубоко вдыхала свежий весенний воздух. Тоша потащила ее к ограждению из металлической сетки с мелкими ячейками, где поменьше женщин, которых выпустили из разных палат. Она сладко потянулась, подняв руки вверх и хрустнув косточками, а Мила поежилась:
– Слушай, здесь забыли о правах человека...
– О! Началось. Ты это брось, о правах думать. Да и не люди мы здесь, а психи. Утешай себя мыслью, что не везде так, как в этом дурдоме, нам просто не повезло. Милка... – перешла она на шепот и огляделась. Неподалеку пританцовывала женщина, из-под хламиды которой выглядывал пеньюар. Тоша ее отогнала: – Иди отсюда! Я сказала: пошла вон!
– Что ты хотела сказать? – заговорила шепотом и Мила.
– Я придумала, как тебе позвонить.
– Как? Как? – загорелись глаза Милы.
– Иди к нашей главной психопатке и просись убрать у нее в кабинете. Говори: мне работать хочется. Полы вымой. Главное – честные глаза и преданный тон. Ничего, согнешь спину, не переломишься, а она трудотерапию считает основой для выздоровления. И чем чернее труд, тем лучше результат, поняла? Пока мы в «смотровой», не работаем, – мы тяжелобольные. А как переведут в нормальные условия, заставят пахать: бусы на ниточку нанизывать, варежки вязать. Дисциплина там жуткая, пописать не сходишь, когда захочешь.
– А ты говорила – относительная свобода.
– Это после работы. Даже танцы устраивают, кино разрешают смотреть. Так вот, когда будешь убирать, обязательно получится, что в какой-то момент в кабинете не будет врачей, ты и позвонишь. Это единственная возможность.
– Спасибо, – сжала ей руки Мила.
После прогулки она подошла к Сенокосилке:
– Извините, можно мне поговорить с главврачом?
– А чего надо-то? – покосилась на нее та.
– Ну... – замялась Мила. – Посоветоваться.
Сенокосилка подумала, неожиданно кивнула Миле, мол, иди за мной, и зычно гаркнула:
– Шура! Последи за лапочками. – В кабинет к врачихе втолкнула Милу, не рискуя оставить ее в коридоре. – Эта вот хочет посоветоваться с вами.
Врачиха кивнула, разрешая больной остаться, Сенокосилка ушла.
– Мне... – начала Мила несмело, так как врачиха буравила ее глазами, – мне бы поработать. Я не привыкла без дела... Можно я у вас уберу... полы вымою... и в коридоре...
– Техничка убирала, – не переставая буравить ее безучастными глазами, сказала «главная психопатка».
– А я еще уберу. Будет чисто. Я же не прошу за работу плату, это мне нужно. Хочу полы мыть.
– Слово «хочу» в вашем лексиконе не должно присутствовать.
– Простите, я не знала...
– Но, учитывая ваше примерное поведение, я пойду вам навстречу. Уберете коридор вечером. И туалет.
– Спасибо, – искренно улыбнулась Мила.
Туалет так туалет, от этого еще никто не умирал, как-нибудь и она не умрет.
Разумеется, Серафим знал Алика, но только визуально, бывшего мужа жены не слишком-то дружелюбно встретил:
– Что вам... Алик, нужно?
– М-да, – тот улыбнулся. – Мне поручили узнать, что с Милой.
– Кто, простите, поручил?
– Ее мать. Она волнуется, почему Мила не отвечает на звонки.
– Мила не может ответить, она забыла мобильный телефон дома. Я сам позвоню теще.
– Все же где Мила? – потребовал ответа Алик.
– Я не обязан перед вами отчитываться.
Алик выпятил нижнюю губу, пожал плечами, так сказать, дал понять: ну и хрен с тобой. Попрощавшись, он вышел из магазина, направился к остановке, но тут зазвонил мобильник:
– Вячеслав? Я уже виделся с мужем Милы...
– Извините, что перебиваю, у вас есть время?
– В смысле?
– Мы в городе, не могли бы вы зайти в гостиницу «Восток»?
– Не проблема. Номер какой?..
Через сорок минут Алик, войдя в номер, распахнул объятия:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41