Отзывчивый сайт Водолей
Лариса Соболева
Бриллианты на пять минут
Глава 1
Ювелир упал в обморок. Ксения Николаевна, сухая старушка, одетая в приличествующую современной горожанке среднего класса одежду, удивленно приподняла тонкую бровь, линия которой была подчеркнута черным карандашом. Она не поняла, что случилось. Пожилой ювелир, милый и полненький, встретивший ее так вежливо, рассматривал старое колье, хранившееся в потертом – времен нашествия Наполеона – ридикюле вместе с любимыми фотографиями и документами. И вдруг этот славный человек – бух со стула! И ни слова. Приподнявшись на цыпочки, Ксения Николаевна просунула, сбив набок шляпку, голову в окошко на стеклянном щите, отделявшем ювелира от клиентов, и заглянула вниз. Кроме тучного зада ювелира, ничего не рассмотрела.
В мастерской никого не было. Ксения Николаевна прошла к дверце стойки, тронула ее, но та была заперта. Тогда она громко позвала:
– Ау! Кто-нибудь! Человеку плохо!
На зов старушки вышел высокий, спортивного вида молодой человек лет двадцати семи. Она призывно замахала руками, затем указательным пальцем показала вниз, взволнованно сообщив:
– Посмотрите, мастер упал.
Едва увидев распростертое на полу тело, молодой человек побелел и кинулся к ювелиру, а Ксения Николаевна принялась сбивчиво объяснять:
– Он рассматривал мое колье и упал… Наверное, гипертонический криз. Надо вызвать неотложку. Да откройте дверцу, в конце концов! Я могу помочь – я работала когда-то медицинской сестрой.
Молодой человек торопливо открыл дверцу, и Ксения Николаевна прошла за прилавок. Работник мастерской вызвал охранника, затем кинулся к телефону – звонить в «Скорую».
Ксения Николаевна определила по пульсу на шее, что ювелир жив. В левом кулаке он сжимал ее колье. Она попробовала разжать пальцы, но они как приросли к украшению. Подоспел охранник, Ксения Николаевна сказала, что ювелира нужно положить так, чтобы голова его была приподнята. Растерянный охранник уложил корпус ювелира к себе на колени, а молодой человек уже спешил к ним с мокрым полотенцем. Обмотав голову ювелира, поднял глаза на Ксению Николаевну:
– Я правильно делаю?
– Да, – ответила она. – Кажется, и на грудь следует положить что-нибудь мокрое…
– Быстро сбегай в подсобку, принеси… – попросил он охранника, который аккуратно переложил голову ювелира на колени молодого человека и тут же умчался. – Папа! Ты меня слышишь? Потерпи. Сейчас приедет «Скорая»…
– Молодой человек, – обратилась к нему Ксения Николаевна, – а как же мое колье?
– Ах, да… извините… – Он с трудом разжал побелевшие пальцы ювелира и, не глядя на клиентку, протянул ей украшение, взглянув на него мимоходом. – Возьмите… Как-нибудь в следующий раз…
Он осекся, так как ювелир глубоко вздохнул, приходя в себя. Ксения Николаевна взяла колье, постояла еще некоторое время, подумала: зачем она соврала, что работала медицинской сестрой? И видя, что в ее помощи не нуждаются, вышла из мастерской.
На скамье в сквере, напротив мастерской, ее ждала внучка Софийка. Завидев бабушку, она поднялась, но Ксения Николаевна махнула рукой, мол, сиди уж. Перейдя проезжую дорогу, она присела рядом с озабоченным видом.
– Ну что? – нетерпеливо спросила Софийка.
– В городе еще есть ювелирные мастерские? – в свою очередь спросила бабушка.
– Полно. Но у меня только три адреса. Это крутые мастерские.
– Крутые! – фыркнула Ксения Николаевна и небрежно бросила колье в ридикюль. – В первой вообще от ворот поворот дали: «Мы занимаемся только золотом и серебром». Тоже мне, ювелиры… Значит, остался еще один адрес?
– И здесь не определили стоимость? – расстроилась внучка.
– Ювелир не успел оценить, с ним случился обморок. Я всегда говорила, что полные люди склонны к апоплексическому удару. Кстати, официальная медицина согласна с моей точкой зрения.
– Ксюша, – пропела Софийка, прижимаясь к ней, – это твое мнение совпадает с официальной медициной.
– Какая разница? – отмахнулась Ксения Николаевна. – Уф, вот невезение!
– Может, оно ничего не стоит? – предположила внучка.
– Не думаю… Пойди, купи мне сигарет, дорогая.
– Тебе каких? – встала Софийка, взяв деньги у Ксении Николаевны.
– Как будто не знаешь! Для учеников третьего класса средней школы, – буркнула бабушка, сосредоточившись на своих мыслях.
София убежала, размахивая сумочкой, а Ксения Николаевна глубоко задумалась, пристально глядя на вход в ювелирную мастерскую, к дверям которой подкатила «Скорая». Затем перевела взгляд на ювелирный магазин рядом. Довольно легко для своих лет поднявшись с лавочки, Ксения Николаевна решительно направилась туда.
В магазине было пусто. Впрочем, здесь ведь не колбасой торгуют, простым гражданам в этом выставочном зале делать нечего. Ксения Николаевна медленно шла вдоль стеклянного прилавка, изучая лежащие в витрине кольца и серьги, вытянув губы трубочкой. За ней наблюдала продавщица с короткой стрижкой типа «тифозная эпидемия», с покрытыми черной помадой губами и темно-синими тенями на веках.
– Что вы хотите? – тягуче, будто сонная, промямлила вампирскими губами продавщица, когда старушка поравнялась с ней.
– Скажите, милая… – И Ксения Николаевна положила локотки на стеклянный прилавок. – Где у вас бриллианты?
Последовали несколько секунд паузы. Тоскливый взгляд продавщицы, красноречиво говоривший посетительнице: тебе, мол, пора в бюро ритуальных услуг интересоваться катафалками, а не бриллиантами, – нисколько не смутил Ксению Николаевну. Она терпеливо ждала ответа на свой вопрос. Тогда продавщица убийственно выговорила, почти не раскрывая рта:
– Уберите локти с прилавка! – Ксения Николаевна послушно убрала руки и выжидающе смотрела на «тифозную» девушку. Та лениво кивнула в сторону, едва выдохнув: – Бриллианты там.
Ксения Николаевна долго рассматривала ювелирные изделия, которые, как ей показалось, ничего общего с ее колье не имели. Вздохнув с прискорбием, покинула ювелирный магазин, чувствуя на себе презрительный взгляд продавщицы.
– Куда ты пропала? – вопросом встретила ее внучка, вновь сидевшая на той же скамье. – Я волновалась.
– Давай сигареты, – требовательным тоном сказала Ксения Николаевна, усаживаясь рядом с Софийкой. Закурила. – Я анализировала ювелирный магазин.
– Ты случайно не собираешься грабить ювелирный? – с опаской спросила София.
– О, нет! Если грабить, то только банк. А их фуфло, – кивнула она в сторону магазина, – попробуй продай. Послушай, что за дерьмо ты купила? В моем возрасте столько никотина не употребляют.
– В твоем возрасте вообще не курят, – парировала Софийка. – Это даже неприлично – курить старушке.
– Не учи жить, – флегматично осадила внучку Ксения Николаевна. – Сколько там натикало?
– Без пяти одиннадцать.
– До прихода на обед наших волкодавов мы успеем посетить еще одну ювелирную мастерскую. Лови такси, прокатимся.
– Ты транжира, – полушутя упрекнула ее София и пошла к дороге.
Казимир Лаврентьевич очнулся, водил ничего не понимающими глазами вокруг. Он лежал на стареньком диване в комнате сторожей, два человека в белых халатах что-то собирали со стола. Сквозь туман увидел знакомое лицо, узнал сына, застонал:
– Генрих… Генрих…
– Папа, лежи спокойно, тебе нельзя волноваться, – склонился над ним сын.
Казимир Лаврентьевич, прикрыв отяжелевшие веки, восстанавливал в памяти утро. Он отчетливо помнил начало сегодняшнего дня: позавтракал с сыном, потом они приехали в мастерскую. Но сначала проследил, как в соседнем магазине готовятся к открытию, выкладывают на витрины украшения. Так начиналось каждое утро Казимира Лаврентьевича. А что было после? Мастерская… Он открыл и закрыл сейф, взял на шлифовку кольцо. Он давно мог не корпеть над поделками из золота, но это так увлекательно, когда из-под твоих рук из куска желтого и бесформенного металла выходит изысканная вещица, очаровывающая душу, радующая глаз. Казимир Лаврентьевич мастер своего дела, поэтому у него всегда есть заказы. Часто клиенты приносят камни, чтобы… Вспомнил!
В волнении старый ювелир приподнялся на локтях, лицо его перекосила страдальческая гримаса:
– Генрих! Где она? Где…
– Папа, успокойся, тебя сейчас отвезут в больницу…
Услыхав про больницу, Казимир Лаврентьевич догадался, что люди в белых халатах не кто иные, как врачи. Зачем они здесь появились – не знал, но отправляться с ними никуда не собирался. Он резко сел, хотел вскочить на ноги, однако сердцебиение не позволило.
– Будьте благоразумны, – сказала ему женщина-врач. – У вас высокое давление…
– Плевать на давление! – проговорил Казимир Лаврентьевич, тяжело дыша. – Я никуда не поеду. Где она, Генрих? Где она?!
– Да кто, папа, кто?
– Старуха! – нетерпеливо выкрикнул тот. – Маленькая худая антикварная старуха! В антикварной шляпке! С антикварным ридикюлем! Она была у меня в мастерской… Постой, а что случилось?
– Пожалуйста, не волнуйтесь, – снова вмешалась врач. – В вашем состоянии это опасно.
– Ты, папа, потерял сознание, – начал объяснять сын, пытаясь уложить отца. – Старуха позвала меня, я вызвал «Скорую». Сейчас принесут носилки…
– А она? Куда она делась? – закричал ювелир, побагровев.
– Ушла.
Казимир Лаврентьевич упал на диван – ему снова стало плохо.
Мужчина с миндалевидными глазами, к одному из них он приставил монокль, перебирал пальцами колье. Ксения Николаевна с напряжением следила за его длинным лицом, а оно находилось в полном покое, лишь раздувались ноздри большого крючковатого носа. Но вот ювелир положил колье на стол, долго смотрел на него, еще раз вставил монокль, изучал подвески с крупными камешками. Взглянув на старушку, сначала развел ладони в стороны, а потом дополнил жест словами:
– Мне кажется, это высококачественная подделка.
– Вам кажется или вы убеждены? – уточнила Ксения Николаевна.
– Простите, как вас зовут?
– Ксения Николаевна.
– Понимаете, Ксения Николаевна, я боюсь ошибиться. Нужна тщательная проверка, а для этого мы вынимаем камни…
– Э, нет. – И она протянула руку в окошко за колье. – Я не позволю вынимать камни. А примерную стоимость вы можете назвать?
– Послушайте. – Ювелир взял тон, каким разговаривают с недоумками, а колье отодвинул, дабы костлявые пальцы старушенции до него не достали. – Чтобы оценить ваше колье, нужно сначала убедиться в подлинности камней. Если это подделка, то стоимость будет одна. Если камни настоящие, то… стоимость определить будет еще сложнее. В природе существуют похожие камни, при искусной огранке они могут выглядеть как драгоценные, что способно ввести в заблуждение даже опытных ювелиров. Диагностика – сложный процесс.
– А вот эти бесцветные камешки разве не бриллианты?
– Не берусь сказать с ходу.
– Вы же ювелир! Кому как не вам определять подлинность камней?! – разволновалась Ксения Николаевна, ее задел тон мужчины.
– Это заблуждение, – усмехнулся тот снисходительно, что дополнительно оскорбило владелицу колье. – Ограненные бриллиантовой гранью хрусталь и кварц почти невозможно отличить от настоящего алмаза. Кроме того, сейчас искусственно выращивают кристаллы очень высокого качества…
– Ну, уж вы хватили! – раздраженно сказала старушка-посетительница, сама чувствуя, что ведет себя, как девочка. – Этому колье лет сто пятьдесят, не меньше. В те времена искусственно не выращивали камни, насколько мне известно.
– А как попало к вам колье, Ксения Николаевна?
Двадцать лет назад
Кто бы мог подумать, что обычную простуду не удастся вылечить? А может, так было надо, всего-то подошел срок, как подходит ко всем людям в определенный час, независимо от возраста?
Ксения Николаевна задремала за столом, положив на руки голову, сквозь дрему услышала:
– Ксеня! Ксюша…
Она присела на край кровати и взяла мать за кисть руки:
– Что ты хочешь, ма?
– Я умираю, Ксюша…
Матери исполнилось восемьдесят три года. Но она была крепкой – даже в таком возрасте отличалась хорошим здоровьем и светлым разумом. Ксения Николаевна, тогда пятидесятилетняя женщина, которой никто не давал больше тридцати семи, склонилась над матерью:
– Не говори так, ты сильная… поправишься…
– Ксюша, у меня мало времени, помолчи, – хрипло сказала мать. Она все время хрипела, что тревожило Ксению Николаевну. – Я стара, мне умирать не страшно. Дом оставляю тебе. Но не вздумай пустить сюда своего зятя, останешься на улице…
Дочь Ксении Николаевны давно была замужем, а никак не могла родить, что сердило зятя. Своего жилья у Ариадны не было, они жили в общежитии, но мать Ксении Николаевны наотрез отказывалась поселить внучку и ее мужа в доме.
Лежащая женщина приподнялась, вынула из-под подушки старый ридикюль, открыла его:
– Возьми вот… Это очень дорогая вещь.
На ладонь Ксении Николаевны легло ожерелье, сверкавшее даже при тусклом свете. Она с удивлением рассматривала украшение, а мать говорила:
– Не показывай его никому. Но если будет туго… не жалей, продавай, хотя… от него трудно избавиться. Это колье унесло много глупых жизней, оно выбирает тех, кому хочет принадлежать. Когда-то выбрало меня… Теперь оно твое. Еще здесь, – прижала она ридикюль к груди, – есть вещица… ты поймешь… после, когда я уйду. Прости меня, я была плохой матерью. Но ты была прекрасной дочерью. А теперь позови священника.
– Где ж я возьму его, мама? – сквозь слезы проговорила Ксения Николаевна.
– В церкви. Иди. Там всегда кто-нибудь есть… подскажут, где живет священник… Поторопись, я не хочу умереть без покаяния и отпущения грехов…
Ксения Николаевна боялась оставить мать одну, но воля умирающей – закон. Ночь только-только начала переход к рассвету, еще не погасли звезды. На улице было тихо и безлюдно, а она бежала к церкви – это далеко – со всех ног.
1 2 3 4 5 6 7 8
Бриллианты на пять минут
Глава 1
Ювелир упал в обморок. Ксения Николаевна, сухая старушка, одетая в приличествующую современной горожанке среднего класса одежду, удивленно приподняла тонкую бровь, линия которой была подчеркнута черным карандашом. Она не поняла, что случилось. Пожилой ювелир, милый и полненький, встретивший ее так вежливо, рассматривал старое колье, хранившееся в потертом – времен нашествия Наполеона – ридикюле вместе с любимыми фотографиями и документами. И вдруг этот славный человек – бух со стула! И ни слова. Приподнявшись на цыпочки, Ксения Николаевна просунула, сбив набок шляпку, голову в окошко на стеклянном щите, отделявшем ювелира от клиентов, и заглянула вниз. Кроме тучного зада ювелира, ничего не рассмотрела.
В мастерской никого не было. Ксения Николаевна прошла к дверце стойки, тронула ее, но та была заперта. Тогда она громко позвала:
– Ау! Кто-нибудь! Человеку плохо!
На зов старушки вышел высокий, спортивного вида молодой человек лет двадцати семи. Она призывно замахала руками, затем указательным пальцем показала вниз, взволнованно сообщив:
– Посмотрите, мастер упал.
Едва увидев распростертое на полу тело, молодой человек побелел и кинулся к ювелиру, а Ксения Николаевна принялась сбивчиво объяснять:
– Он рассматривал мое колье и упал… Наверное, гипертонический криз. Надо вызвать неотложку. Да откройте дверцу, в конце концов! Я могу помочь – я работала когда-то медицинской сестрой.
Молодой человек торопливо открыл дверцу, и Ксения Николаевна прошла за прилавок. Работник мастерской вызвал охранника, затем кинулся к телефону – звонить в «Скорую».
Ксения Николаевна определила по пульсу на шее, что ювелир жив. В левом кулаке он сжимал ее колье. Она попробовала разжать пальцы, но они как приросли к украшению. Подоспел охранник, Ксения Николаевна сказала, что ювелира нужно положить так, чтобы голова его была приподнята. Растерянный охранник уложил корпус ювелира к себе на колени, а молодой человек уже спешил к ним с мокрым полотенцем. Обмотав голову ювелира, поднял глаза на Ксению Николаевну:
– Я правильно делаю?
– Да, – ответила она. – Кажется, и на грудь следует положить что-нибудь мокрое…
– Быстро сбегай в подсобку, принеси… – попросил он охранника, который аккуратно переложил голову ювелира на колени молодого человека и тут же умчался. – Папа! Ты меня слышишь? Потерпи. Сейчас приедет «Скорая»…
– Молодой человек, – обратилась к нему Ксения Николаевна, – а как же мое колье?
– Ах, да… извините… – Он с трудом разжал побелевшие пальцы ювелира и, не глядя на клиентку, протянул ей украшение, взглянув на него мимоходом. – Возьмите… Как-нибудь в следующий раз…
Он осекся, так как ювелир глубоко вздохнул, приходя в себя. Ксения Николаевна взяла колье, постояла еще некоторое время, подумала: зачем она соврала, что работала медицинской сестрой? И видя, что в ее помощи не нуждаются, вышла из мастерской.
На скамье в сквере, напротив мастерской, ее ждала внучка Софийка. Завидев бабушку, она поднялась, но Ксения Николаевна махнула рукой, мол, сиди уж. Перейдя проезжую дорогу, она присела рядом с озабоченным видом.
– Ну что? – нетерпеливо спросила Софийка.
– В городе еще есть ювелирные мастерские? – в свою очередь спросила бабушка.
– Полно. Но у меня только три адреса. Это крутые мастерские.
– Крутые! – фыркнула Ксения Николаевна и небрежно бросила колье в ридикюль. – В первой вообще от ворот поворот дали: «Мы занимаемся только золотом и серебром». Тоже мне, ювелиры… Значит, остался еще один адрес?
– И здесь не определили стоимость? – расстроилась внучка.
– Ювелир не успел оценить, с ним случился обморок. Я всегда говорила, что полные люди склонны к апоплексическому удару. Кстати, официальная медицина согласна с моей точкой зрения.
– Ксюша, – пропела Софийка, прижимаясь к ней, – это твое мнение совпадает с официальной медициной.
– Какая разница? – отмахнулась Ксения Николаевна. – Уф, вот невезение!
– Может, оно ничего не стоит? – предположила внучка.
– Не думаю… Пойди, купи мне сигарет, дорогая.
– Тебе каких? – встала Софийка, взяв деньги у Ксении Николаевны.
– Как будто не знаешь! Для учеников третьего класса средней школы, – буркнула бабушка, сосредоточившись на своих мыслях.
София убежала, размахивая сумочкой, а Ксения Николаевна глубоко задумалась, пристально глядя на вход в ювелирную мастерскую, к дверям которой подкатила «Скорая». Затем перевела взгляд на ювелирный магазин рядом. Довольно легко для своих лет поднявшись с лавочки, Ксения Николаевна решительно направилась туда.
В магазине было пусто. Впрочем, здесь ведь не колбасой торгуют, простым гражданам в этом выставочном зале делать нечего. Ксения Николаевна медленно шла вдоль стеклянного прилавка, изучая лежащие в витрине кольца и серьги, вытянув губы трубочкой. За ней наблюдала продавщица с короткой стрижкой типа «тифозная эпидемия», с покрытыми черной помадой губами и темно-синими тенями на веках.
– Что вы хотите? – тягуче, будто сонная, промямлила вампирскими губами продавщица, когда старушка поравнялась с ней.
– Скажите, милая… – И Ксения Николаевна положила локотки на стеклянный прилавок. – Где у вас бриллианты?
Последовали несколько секунд паузы. Тоскливый взгляд продавщицы, красноречиво говоривший посетительнице: тебе, мол, пора в бюро ритуальных услуг интересоваться катафалками, а не бриллиантами, – нисколько не смутил Ксению Николаевну. Она терпеливо ждала ответа на свой вопрос. Тогда продавщица убийственно выговорила, почти не раскрывая рта:
– Уберите локти с прилавка! – Ксения Николаевна послушно убрала руки и выжидающе смотрела на «тифозную» девушку. Та лениво кивнула в сторону, едва выдохнув: – Бриллианты там.
Ксения Николаевна долго рассматривала ювелирные изделия, которые, как ей показалось, ничего общего с ее колье не имели. Вздохнув с прискорбием, покинула ювелирный магазин, чувствуя на себе презрительный взгляд продавщицы.
– Куда ты пропала? – вопросом встретила ее внучка, вновь сидевшая на той же скамье. – Я волновалась.
– Давай сигареты, – требовательным тоном сказала Ксения Николаевна, усаживаясь рядом с Софийкой. Закурила. – Я анализировала ювелирный магазин.
– Ты случайно не собираешься грабить ювелирный? – с опаской спросила София.
– О, нет! Если грабить, то только банк. А их фуфло, – кивнула она в сторону магазина, – попробуй продай. Послушай, что за дерьмо ты купила? В моем возрасте столько никотина не употребляют.
– В твоем возрасте вообще не курят, – парировала Софийка. – Это даже неприлично – курить старушке.
– Не учи жить, – флегматично осадила внучку Ксения Николаевна. – Сколько там натикало?
– Без пяти одиннадцать.
– До прихода на обед наших волкодавов мы успеем посетить еще одну ювелирную мастерскую. Лови такси, прокатимся.
– Ты транжира, – полушутя упрекнула ее София и пошла к дороге.
Казимир Лаврентьевич очнулся, водил ничего не понимающими глазами вокруг. Он лежал на стареньком диване в комнате сторожей, два человека в белых халатах что-то собирали со стола. Сквозь туман увидел знакомое лицо, узнал сына, застонал:
– Генрих… Генрих…
– Папа, лежи спокойно, тебе нельзя волноваться, – склонился над ним сын.
Казимир Лаврентьевич, прикрыв отяжелевшие веки, восстанавливал в памяти утро. Он отчетливо помнил начало сегодняшнего дня: позавтракал с сыном, потом они приехали в мастерскую. Но сначала проследил, как в соседнем магазине готовятся к открытию, выкладывают на витрины украшения. Так начиналось каждое утро Казимира Лаврентьевича. А что было после? Мастерская… Он открыл и закрыл сейф, взял на шлифовку кольцо. Он давно мог не корпеть над поделками из золота, но это так увлекательно, когда из-под твоих рук из куска желтого и бесформенного металла выходит изысканная вещица, очаровывающая душу, радующая глаз. Казимир Лаврентьевич мастер своего дела, поэтому у него всегда есть заказы. Часто клиенты приносят камни, чтобы… Вспомнил!
В волнении старый ювелир приподнялся на локтях, лицо его перекосила страдальческая гримаса:
– Генрих! Где она? Где…
– Папа, успокойся, тебя сейчас отвезут в больницу…
Услыхав про больницу, Казимир Лаврентьевич догадался, что люди в белых халатах не кто иные, как врачи. Зачем они здесь появились – не знал, но отправляться с ними никуда не собирался. Он резко сел, хотел вскочить на ноги, однако сердцебиение не позволило.
– Будьте благоразумны, – сказала ему женщина-врач. – У вас высокое давление…
– Плевать на давление! – проговорил Казимир Лаврентьевич, тяжело дыша. – Я никуда не поеду. Где она, Генрих? Где она?!
– Да кто, папа, кто?
– Старуха! – нетерпеливо выкрикнул тот. – Маленькая худая антикварная старуха! В антикварной шляпке! С антикварным ридикюлем! Она была у меня в мастерской… Постой, а что случилось?
– Пожалуйста, не волнуйтесь, – снова вмешалась врач. – В вашем состоянии это опасно.
– Ты, папа, потерял сознание, – начал объяснять сын, пытаясь уложить отца. – Старуха позвала меня, я вызвал «Скорую». Сейчас принесут носилки…
– А она? Куда она делась? – закричал ювелир, побагровев.
– Ушла.
Казимир Лаврентьевич упал на диван – ему снова стало плохо.
Мужчина с миндалевидными глазами, к одному из них он приставил монокль, перебирал пальцами колье. Ксения Николаевна с напряжением следила за его длинным лицом, а оно находилось в полном покое, лишь раздувались ноздри большого крючковатого носа. Но вот ювелир положил колье на стол, долго смотрел на него, еще раз вставил монокль, изучал подвески с крупными камешками. Взглянув на старушку, сначала развел ладони в стороны, а потом дополнил жест словами:
– Мне кажется, это высококачественная подделка.
– Вам кажется или вы убеждены? – уточнила Ксения Николаевна.
– Простите, как вас зовут?
– Ксения Николаевна.
– Понимаете, Ксения Николаевна, я боюсь ошибиться. Нужна тщательная проверка, а для этого мы вынимаем камни…
– Э, нет. – И она протянула руку в окошко за колье. – Я не позволю вынимать камни. А примерную стоимость вы можете назвать?
– Послушайте. – Ювелир взял тон, каким разговаривают с недоумками, а колье отодвинул, дабы костлявые пальцы старушенции до него не достали. – Чтобы оценить ваше колье, нужно сначала убедиться в подлинности камней. Если это подделка, то стоимость будет одна. Если камни настоящие, то… стоимость определить будет еще сложнее. В природе существуют похожие камни, при искусной огранке они могут выглядеть как драгоценные, что способно ввести в заблуждение даже опытных ювелиров. Диагностика – сложный процесс.
– А вот эти бесцветные камешки разве не бриллианты?
– Не берусь сказать с ходу.
– Вы же ювелир! Кому как не вам определять подлинность камней?! – разволновалась Ксения Николаевна, ее задел тон мужчины.
– Это заблуждение, – усмехнулся тот снисходительно, что дополнительно оскорбило владелицу колье. – Ограненные бриллиантовой гранью хрусталь и кварц почти невозможно отличить от настоящего алмаза. Кроме того, сейчас искусственно выращивают кристаллы очень высокого качества…
– Ну, уж вы хватили! – раздраженно сказала старушка-посетительница, сама чувствуя, что ведет себя, как девочка. – Этому колье лет сто пятьдесят, не меньше. В те времена искусственно не выращивали камни, насколько мне известно.
– А как попало к вам колье, Ксения Николаевна?
Двадцать лет назад
Кто бы мог подумать, что обычную простуду не удастся вылечить? А может, так было надо, всего-то подошел срок, как подходит ко всем людям в определенный час, независимо от возраста?
Ксения Николаевна задремала за столом, положив на руки голову, сквозь дрему услышала:
– Ксеня! Ксюша…
Она присела на край кровати и взяла мать за кисть руки:
– Что ты хочешь, ма?
– Я умираю, Ксюша…
Матери исполнилось восемьдесят три года. Но она была крепкой – даже в таком возрасте отличалась хорошим здоровьем и светлым разумом. Ксения Николаевна, тогда пятидесятилетняя женщина, которой никто не давал больше тридцати семи, склонилась над матерью:
– Не говори так, ты сильная… поправишься…
– Ксюша, у меня мало времени, помолчи, – хрипло сказала мать. Она все время хрипела, что тревожило Ксению Николаевну. – Я стара, мне умирать не страшно. Дом оставляю тебе. Но не вздумай пустить сюда своего зятя, останешься на улице…
Дочь Ксении Николаевны давно была замужем, а никак не могла родить, что сердило зятя. Своего жилья у Ариадны не было, они жили в общежитии, но мать Ксении Николаевны наотрез отказывалась поселить внучку и ее мужа в доме.
Лежащая женщина приподнялась, вынула из-под подушки старый ридикюль, открыла его:
– Возьми вот… Это очень дорогая вещь.
На ладонь Ксении Николаевны легло ожерелье, сверкавшее даже при тусклом свете. Она с удивлением рассматривала украшение, а мать говорила:
– Не показывай его никому. Но если будет туго… не жалей, продавай, хотя… от него трудно избавиться. Это колье унесло много глупых жизней, оно выбирает тех, кому хочет принадлежать. Когда-то выбрало меня… Теперь оно твое. Еще здесь, – прижала она ридикюль к груди, – есть вещица… ты поймешь… после, когда я уйду. Прости меня, я была плохой матерью. Но ты была прекрасной дочерью. А теперь позови священника.
– Где ж я возьму его, мама? – сквозь слезы проговорила Ксения Николаевна.
– В церкви. Иди. Там всегда кто-нибудь есть… подскажут, где живет священник… Поторопись, я не хочу умереть без покаяния и отпущения грехов…
Ксения Николаевна боялась оставить мать одну, но воля умирающей – закон. Ночь только-только начала переход к рассвету, еще не погасли звезды. На улице было тихо и безлюдно, а она бежала к церкви – это далеко – со всех ног.
1 2 3 4 5 6 7 8