Вот трескучие одиночные удары литавр – это шорох шагов по ворсистому ковру; шагов, или, скорее, прыжков, разделенных несколькими метрами каждый. Вот гитарные аккорды, как хрустальный перезвон пиршественных кубков – это брызгами стекла разлетаются окна. Вот завизжали волынки – это пули дырявят воздух, а вот звон колокольчиков – это сталкиваются друг с другом гильзы, веером летящие из-под затворов.
Одним длинным прыжком преодолев почти всю Комнату, вытянувшись в полете, как тигр на китайских занавесках, Эпикур врезался в одного из штурмовиков, уже мертвым телом висящего на тросе, и вместе с ним вылетел в пространство за стеной. Открылись далеко внизу огни полицейских машин и донесся пронзительный вой сирен, но Эпикур вниз не смотрел, поливая очередями спины висящих в оконных проемах людей. То же самое делал Нексус изнутри комнаты. Взрыва шоковых гранат, которые кинули внутрь оперативники, бойцы Ордена почти не заметили – очки со встроенными поляризаторами лишь на мгновение потеряли прозрачность, экранируя световую волну, а глушители звука защитили ушные раковины от волны ударной.
Описав дугу снаружи небоскреба, Эпикур отпустил трос и влетел обратно в комнату; колобком прокатился по усыпанному гильзами и битым стеклом ковру и замер возле стены, перехватив оружие. Первая группа была уничтожена – в окнах висели, покачиваясь на тросах, шесть трупов, похожие на марионеток в кукольном театре. Со стороны прихожей раздался звук взрыва – другая группа пробовала на прочность дверь. “Пчела” донесла голос Леона:
– Работаю на первом этаже. Снаружи полно полицейских, я включил все аварийные системы, какие мог, так что внутрь здания они пока не войдут, но и нам будет выйти проблематично. Надеюсь, у вас есть запасные варианты?
– Есть, – ответил Эпикур. – Митрич, уходите с Магистром на минус первый, дальше по канализации.
– Понял. Нам нужно минуты две. Обеспечьте прикрытие.
– Нексус, Октава, как дела? – спросил Эпикур.
– У меня в норме, – раздался голос девушки. Для нее, как и для Эпикура, звучала боевая музыка, чуть приглушенная в минуту затишья, – рокот барабанов, рев труб, стон и плач любимой гитары.
– Есть попадания, – хрипло ответил Нексус.
Эпикур заметил, что с пояса Нексуса падают, темными точками пронизывая дымящийся пылью воздух, капли крови. Внезапно они замедлили свое движение, тягуче расплавляясь в тонкие нити, соединяющие верх и низ комнаты. Время застыло, даже пульсация сердца на мгновение прервалась – чтобы ударить по венам с новой силой сгустками крови, когда в оконные проемы скользнули гибкие тени.
Эти бойцы были лишены защитного снаряжения и сверхточных компьютеров, управляющих интеллектуальными прицелами автоматов. Их оружие стреляло быстрее и точнее любого другого, их силуэты, двигаясь в танце смерти, скользили вдоль стен размазанными контурами – так цветные пятна на глазной радужке перемещаются быстрее, чем человек успевает перевести взгляд. Эпикур мог лишь чувствовать на таком уровне, на котором они действовали.
Он успел выкатиться из комнаты в коридор, ведущий в прихожую, отметив краем глаза, как безжизненно повис тряпичной куклой Нексус, и почувствовав, как впиваются в спину злыми шершнями пули – много пуль. Одна ударила в поясницу, и ноги тут же ослабли и споткнулись о безжизненное тело лежащей ничком Октавы. Опершись на руки, Эпикур перебросил через девушку свой корпус и, упав на спину, успел выпустить вдоль пола, ставшего для него потолком, смертоносную очередь в штурмовика, вползавшего на корточках в коридор поверх выбитой взрывом двери. И еще успел услышать, как Митрич крикнул: “Ушли!”, и поднять себя рывком, схватившись за драпировку стены, прежде чем очередь из тяжелого пулемета перерубила его надвое.
За мгновение до смерти Эпикур, может быть, впервые в жизни улыбнулся: он умер, выполняя свой долг.

* * *
Вход в вестибюль бывшей станции метро был заделан массивными каменными плитами. Шелест зажег большую лампу “холодного свечения”, и мертвенно-бледный свет залил все вокруг, замазав стены мелом, потрескавшийся потолок – побелкой, а пол, усыпанный битой плиткой, и без того казался будто покрытым пеплом. Лица людей стали похожи на восковые маски, одежда – на погребальные саваны. Даже голоса зазвучали как-то отдаленно, будто доносясь из другого мира. “Призраки из будущего бродят по обломкам минувшего, – подумал Лекс. – Обломки и блуждающие тени – вот и весь наш мир”.
– Это и есть ваше убежище? – спросила Леля.
– Нет еще, – ответил Шелестов. – Подождем здесь. Я дал знать ребятам, они там подготовятся к нашему визиту.
Лекс понял – что-то не так. Повисла тишина. Трое стояли, глядя друг на друга. Толчки сердца, казалось, отражались воздушной волной от глухих стен и низкого потолка, ударяя в уши пульсацией кровяного давления.
– Всем бойцам! Красный код! Повторяю, красный код! Немедленно покинуть квартал, повторяю, немедленно… – взвыл передатчик – “пчела” на виске Лекса. Он сжал в кулак руку, чувствуя, как натягивается кожа на костяшках пальцев. Взглянул на Лелю.
– Мой позывной в контртеррористической группе – Элай, – сказала она. – Ты прокололся на ликвидации Френкеля, Лекс. В том районе есть химический комбинат, который вырабатывает редкое сырье. Его составные части всегда присутствуют в осадках. На твоем плаще, который ты выкинул в мусоросборник уже в своем квартале, присутствовал полный состав этих компонентов. Полицейские ищейки взяли твой след до самой квартиры. Мы могли тебя повязать сразу же, но нам был нужен Магистр и, по возможности, вся группировка. Для этого я вышла на Темина, и он организовал встречу в школе. А дальше ты сам все сделал, я только поддакивала – мол, хочу вступить и все такое. Сейчас всех ваших уже взяли, остались вы двое и те, кто в убежище. Если откроете вход в убежище, мы оформим вам явку с повинной. Сопротивляться бесполезно, в метро уже находятся наши люди, и через минуту они будут здесь.
– Леля, это нечестно с твоей стороны, – сказал Лекс. – Грязная игра. Мы же друзья детства! Если бы на твоем месте была любая другая девушка, я бы не повелся на эту уловку.
– Честная игра! – фыркнула она. – Вы, ребята, вне закона, и против вас разрешены любые приемы. Я делаю свою работу, за которую мне, между прочим, неплохо платят. А ты, Лекс, просто сентиментальный дурак. Все, игры окончены. И не вздумайте хвататься за пушки!
– Это почему же? – с нехорошей усмешкой произнес Шелест, медленно занимая позицию в одной из вершин треугольника, образованного тремя людьми.
– Потому что ваш “икс-9” – это вчерашний день, – холодно улыбнулась Элай, стягивая с бритой головы двухцветный парик.
Лампе “холодного свечения” вздумалось устроить светомузыку – она замигала частым моргающим светом, как тень от бегущего за окном монорельса частокола фонарных столбов. А музыкальное сопровождение зазвучало в ушах Лекса одновременно с тем, как начал действовать “икс-9”, который включился на запах адреналина, будто гончий пес, и теперь вовсю кипятил кровь. И как побочное действие препарата (так это объяснял себе Лекс, не беря в расчет собственное увлечение электронной музыкой), завибрировал на слуховом нерве динамичным ритмом жесткий металл, вкупе с освещением создавая иллюзию дискотеки. Только танцы предстояли жестокие.
– Начали! – Шелестов прыгнул вперед, а Лекс назад, выхватывая из-под плаща пистолет. Время замедлилось, а электронный ритм зазвучал в висках бойцов с оглушительной силой, сопровождая каждый удар пульсирующего в груди сердца. Элай метнулась вперед, уходя от захвата Тихона, и выбила у Лекса пистолет ребром ладони. Кулак ее второй руки прошел в Миллиметрах от лица Лекса – тому чудом удалось увернуться, и он понял, что намного проигрывает ей в скорости.
Лекс попытался схватить ее за плечи, ударить коленом в живот, а головой в лицо, но Элай, действуя в бешеном темпе, ушла от всех его атак, попутно раздробив ему переносицу внутренним ребром ладони и подбив колено боковым ударом стопы. Лекс попытался разорвать контакт с ней, отпрыгнув назад, но она догнала его в прыжке, ударила носком ноги в диафрагму, лишив дыхания, коленом другой ноги в грудь, а ладонью перебила ключицу. Падая на спину с сидящей на груди амазонкой, Лекс понял, что сейчас она раздавит ему ребра и у него разорвутся внутренности. Он согнулся и ударил коленями Элай в спину, перебросив ее через себя, а сам упал на загривок.
Шелест в это время добежал до стены, где секундой раньше стояла Элай, оттолкнулся от гранитной плиты и вышел ногами вверх, прогибаясь назад и доставая из-за пояса полицейский парализатор. На остановку пришлось бы потратить больше времени, – продолжая бежать чуть ли не по потолку, он начал стрелять, но Элай с поразительной скоростью перемещалась по дуге, уходя с линии прицела, и заряды станнера шершавым ионным ветром щекотали потрескавшийся камень стен. Мерцавшая лампа превращала картину в ирреалистичную кинопленку, состоящую из череды кадров, ломавшей движения участников на отдельные позы, зафиксированные вспышками.
Упершись рукой в пол, Шелест почти сумел завершить кульбит, когда на него налетела Элай. Она немного промахнулась, но все равно успела вогнать два кулака ему в бок, а коленом вломить в пах. Шелест ушел от последнего удара, подставив бедро, но Элай, затормозив так, что ее каблуки процарапали борозды на пыльном полу, добавила еще удар ногой в грудь, который отшвырнул Шелеста прямо на груду хлама, где стояла химическая лампа. Свет погас, бросив участников боя в темноту.
Алексей уже стоял на ногах и поспешно опустил на глаза очки. Очень вовремя, чтобы увидеть, как падает Шелестов и как Элай изготовляется для новой атаки. Черное трико, огромные темные глаза, гладкая кожа головы – она не то что на женщину, на человека походила мало. “Андроид. Наверное, она андроид”, – подумал Лекс; ему хотелось так считать, но он понимал, что эта догадка неверна.
– Беги, Тихон! – закричал Лекс, бросаясь вперед.
Он успел провести серию ударов, не достигших цели, прежде чем обтянутое черной тканью колено врезалось ему в лицо. Падая в очередной раз на пол, Лекс успел подумать, что на этот раз ему вряд ли дадут подняться. И мысль вызвала у него сожаление – ему не хотелось умереть в бою, не доведя до конца дело Ордена.

* * *
Я очнулся в небольшой комнате, судя по интерьеру, тюремной камере. Вскоре меня отвели на допрос в другую комнату, лишенную окон, с матовыми стенами, очевидно, прозрачными с одной стороны. Я сел за стол, огляделся, прикинул, сколько может быть времени. Потом подумал о судьбе Шелеста и других ребят из Ордена. Мысли были безрадостными. Я нащупал на руке маленькую пластинку, которую дал мне Магистр – пульт дистанционного управления. В этот момент в комнату зашел Темин.
– Сашка? – я удивился, но быстро вспомнил, что говорила Леля. – Значит, ты тоже участвовал в операции?
– Я здесь ни при чем, – хмуро ответил Темин. – Я ни о чем не знал до последнего момента. Но я могу помочь тебе. Леша, ты понимаешь, насколько серьезно твое положение? Тебя может спасти только одно – если ты обо всем расскажешь.
– О чем же? – спросил я.
– Ну, например, о вашем проекте “ММ-79”. О том, на что вы использовали деньги Синдиката. О целях, какие ставил перед собой этот ваш Орден.
– Так вам известно о “ММ-79”? – задумчиво протянул я. – И кто же вам об этом сказал? Магистр? Или вы не смогли его взять?
– Сотрудники Бюро Расследований взяли всех ваших, Магистра в том числе, – сухо ответил Темин. – И службисты, хочу заметить, просто рвутся с тобой побеседовать. Они дали мне шанс уговорить тебя по-хорошему. Так что лучше не осложняй свое положение и расскажи, где находится ваша лаборатория.
– По-хорошему, говоришь? – усмехнулся я. – Пусть бы уж лучше сразу тащили сюда свои наркотики и гипноизлучатели. Только это бесполезно. Самого главного – кодов доступа к “ММ-79” – я не знаю. И никто не знает.
Я незаметно набрал код активации на пластинке, прикрепленной к руке. Они должны были меня обыскать. Скорее всего, я нахожусь в следственном изоляторе какого-нибудь полицейского управления. В изоляторе спецслужб все было бы намного строже. Пришла запоздалая мысль: ведь я не увижу больше Магистра. С другой стороны, я бы все равно его больше не увидел. А вдруг меня обманывают, и он остался на свободе? Тогда эта штука не сработает – у нее небольшая дальность действия. Хорошо бы это было так.
– Послушай, Саша, объясни мне, как могло получиться, что Леля оказалась специальным агентом? Ты знал об этом? Только скажи честно, в память о нашей былой дружбе, которую ты ценишь куда больше, чем я.
Темин смотрел на меня с нескрываемым раздражением.
– Я так в тебе разочаровался, Лешка! А Леля… Нет я не знал, это и для меня было неожиданностью. Но знаешь, что я тебе хочу сказать? Ей совершенно наплевать на всех, и на нас с тобой в том числе. Ей за работу хорошо заплатили, и теперь она уехала куда-то в тропики – тратить деньги на красивую жизнь.
– Вот в этом-то и дело, Саша, – вздохнул я. – Какого человека ни возьми, кому ни глянь в душу, везде одно и то же – эгоизм и равнодушие. Они думают только о себе. Они лелеют свои пороки – глупость, жадность, властолюбие. Они не желают меняться.
– Не все такие, – возразил Темин.
– Не все, но большинство. Проблема в том, что человек просто не готов к тем благам, которые дает ему цивилизация. Он не хочет становиться лучше, потому что у него и так все есть. А без прогресса человеческой личности невозможен прогресс общества, прогресс человечества в целом.
– Ты хорошо говоришь, – покачал головой Темин. – Только дело сейчас не в этом. А в том, что вы с товарищами убивали людей, совершали преступления, использовали запрещенные биологические препараты. Вы преступники!
– Мы революционеры, и я тебе пытаюсь это объяснить. Если человек не хочет меняться, надо заставить его это сделать. Иначе нас ждет остановка, тупик в развитии. А остановка – это смерть. Мы как жадные тараканы, доедаем последние крошки своей родной планеты.
1 2 3 4 5