Его нужно отобрать с трудностями ! Дотащить до самого Ородруина и только там отобрать! Я все поняла, — говорит Генка, и воздух между ней и Лутиэнь плавится от ненависти, — ты все это сама и подстроила! Пробралась к нам, втерлась в доверие к игровой тусовке, обвела вокруг пальца этого несчастного Боромира… Это ты, ты устроила эту игру. Вы, эльфы, всегда любите дергать за ниточки! А другие все за вас делают.
— Я ненавижу Саурона, — пытается убедить ее Лутиэнь, в расширенных глазах которой отражается пламя Ородруина, — мне даже дышать тут трудно!
— Ничего! Потерпишь! Потом, это вовсе не ради Саурона… Это ради Берена!
— Да я из-за Берена в психушку попала! Потому что поверила, что нет никакого Средиземья, понимаешь?
— Это ты кому другому расскажи! Ты нарочно туда подсела, чтобы меня одурачить! Чтобы я подумала, что ты невинная жертва! Поверила тебе! Ты все можешь… даже предсказывать будущее! Мама твоя умела, и ты от нее научилась!
— Мама моя была та еще гадюка, — говорит Лутиэнь, — укон-трапупила папу, а потом бросила нас на произвол судьбы. Думаешь, кто этих проклятых гнумов накрутил… Мол, Наугламир-то ваш, исконный, гнумское традиционное изделие… потребуйте себе Наугла-мир, попугайте его, Элу Тингола, он и не откажет… Потому как трусоват наш Элу Тингол…
[С Элу Тинголом и Медиан действительно непонятно. Тингол, супруг майи Медиан, эльф из перворожденных, но по сравнению с Медиан полнейший парвеню, вдруг ни с того ни с сего в сложной политической ситуации стал вести себя как полнейший идиот, что вообще-то изначально ему вроде было не свойственно — ничего об исходном его идиотизме в Сильмариллионе не зафиксировано. Зато замечено, что в сравнительно короткий отрезок времени он ухитрился:
а) потребовать у жениха дочери ни больше, ни меньше, как принести Сил-марилл из короны Моргота (одним словом, а пошел-ка ты к Морготу!). Берен, правда, пошел и Сильмарилл, достал, но, во-первых, потащил к Морготу Лутиэнь, над которой Моргот чуть ли не надругался (сведения об этом противоречи вы), во-вторых, умудрился обещание исполнить, хотя и формально — а то мудрый Элу Тингол не предвидел такого исхода, с его-то способностью прозревать будущее. Кстати, вообще непонятно, с чего это Тингол так разгорячился — его собственный брак с Мелиан был тем еще мезальянсом!
б) сумел-таки уходить Берена, поручив ему очередное непосильное задание, что косвенно послужило причиной и смерти Лутиэнь — в хрониках говорится, что, мол, валар пожалели их и воскресили, но с условием никогда не возвращаться на грешную землю, мол, поселили где-то на отдаленном острове — кто их там видел? Полагаю, все-таки это выдумала потом Мелиан, чтобы как-то обелить себя и Тингола в этой некрасивой истории;
в) вместо того чтобы погоревать и заняться делами, Тингол не придумал ничего лучшего, как заказать гномам, которые, как известно, себя не помнят при виде драгоценностей, уж такое ожерелье Наугламир с камнем Сильмарил-лом в центре, что у гномов, когда они увидели изделие своих же рук, вообще крыша поехала. В результате они просто прирезали Тингола, когда он стал требовать Наугламир себе.
Сильно подозреваю, что виной всему морок майи Мелиан, которая навела на Тингола приступ полного идиотизма — разделавшись с дочерью, зятем и мужем, она плюнула на все и удалилась грустить на Заокраинный Запад, к своим сородичам. Наверное, ей просто надоело вечно править захолустным королевством и жить с не менее вечным нелюбимым к тому времени мужем. ]
— Ты мне зубы не заговаривай, Моргана! — кричит Генка из-за камня, — все! Я тебя раскусила! То есть, тьфу! Расколола!
— Я — кто? — удивленно спрашивает Лутиэнь, прервав свою семейную сагу.
— Моргана!
— Первый раз слышу! Это еще кто?
— Ладно, хватит, наигрались. Ну, хоть раз скажи правду!
— Вообще-то, хоббит, она не врет, — говорит голос у нее за спиной, — потому что Моргана — это я.

***
— Пожалуйста, ну пожалуйста, -скулит Арагорн, — сделай что-нибудь! Ты же народный герой!
— Я и с назгулами вряд ли что могу сделать, — на бегу отвечает Берен, — а эта штука, по-моему, еще хуже.
С неба на них обрушивается порыв ледяного ветра. Огромная распухшая луна ползет из-за горизонта, на ее фоне отчетливо видны черные плащи мертвецов. Под луной на краю зубчатых гор перемигиваются багряные огоньки Барад-Дура и Ородруина.
— И тебе не стыдно бежать? — укоряет Арагорн Берена.
— Нет, — честно отвечает партизанский вождь.
— Они могли бы нас догнать в любую минуту, — пыхтит Боро-мир, — просто не хотят. Им надо, чтобы мы их боялись! До смерти, до разрыва сердца! Это же загонщики!
— А-а, — говорит Берен, — тогда, пожалуй, она права.
Он резко останавливается, разворачивается и, обнажив меч, ждет, когда сверху обрушится небесная свора. Арагорн, пользуясь моментом, пытается скрыться в руинах, на которых еще уцелела надпись «Вулканизация. Автозапчасти», но Боромир ловко хватает ее за шиворот.
— Пусти, -изворачиваясь, кричит Арагорн, — надо бежать, пока он прикрывает отход!
— Он не прикрывает наш отход, — поясняет Боромир, — он возглавляет оборону. Ясно?
— Нет, — всхлипывает Арагорн.
— Дура, чем бегать, ты лучше Берена держись! Без него мы точно пропадем. А с ним еще не точно.
— А Дикая Охота? Я читала… мы присоединимся к своре небесных мертвецов! Так и будем всю жизнь летать и выть на луну?
— Это избранный клуб, — поясняет Боромир, — туда еще не всякого берут. Тебя, может, просто развеют по ветру.
— Ну, спасибо! Лучше я бы выла на луну.
— От Дикой Охоты спасает текучая вода, — задумчиво говорит Боромир, — и церковная ограда. Но тут нет ни воды, ни церковной ограды. Тут вообще ничего нет. Одного я не понимаю — откуда Дикая Охота взялась-то? Ее вообще не должно быть в Средиземье!
— А вулканизация должна быть? — язвит Арагорн, — или шиномонтаж?
— Это другое дело. Они есть в принципе. А Дикой Охоты в принципе нет. Разве что… — он задумывается, — разве что мы попали в мир, где в принципе есть все!
— Мы в него не попали, — вздыхает Арагорн, — мы сами его сделали
— Похоже, ты права, — печально говорит Боромир, размазывая по лицу сажу, — в кои-то веки. А если так… Ну-ка дай меч!
— Эй, что ты с оружием делаешь? — возмущается Берен, — деревня!
— Я знаю что, — деловито говорит Боромир, очерчивая острием меча круг в вулканической пыли, — я делаю но пассаран!
— Думаешь, поможет?
— Уверен! То есть я просто обязан верить. А иначе кранты!
Лошадь короля-призрака натыкается на невидимый барьер у них над головами и с леденящим душу ржанием вскидывается на дыбы. Остальная свора начинает носиться по кругу, натыкаясь на невидимые стенки — словно они стоят на дне огромного стеклянного цилиндра.
— И. сколько это будет продолжаться? — спрашивает Берен, морщась от ультразвуковых воплей короля-призрака.
— До рассвета, — флегматично говорит Боромир, — или пока им не надоест! Нечистая сила за круг проникнуть не может, это общеизвестно.
— А если, — пищит Арагорн, — они приведут Вия?
— Молчи, дура!
Но от своры уже отделилось несколько призрачных фигур и, пришпоривая коней, помчались за горизонт.
— И кто тебя за язык тянул? — вздыхает Боромир. Оставшаяся на стреме Дикая Охота, дико хохоча, носится вокруг них, образуя размытое фосфорическое кольцо.

***
— Вот это номер, — ошеломленно бормочет Генка, тараща глаза, — Анечка!
— Моргана, — поправляет ее Моргана.
На Моргане зеленый, как трава, плащ, подсвеченный огнем дальнего Ородруина. Голова на высокой шее гордо откинута, каштановые волосы вьются по ветру.
— Здрасьте, — машинально говорит Генка.
— Привет, — кивает Моргана, — надо же, какая приятная встреча.
— Не сказала бы, — Генка виновато косится на Лутиэнь. Лути-энь быстро что-то шепчет, тонкие пальцы ее шевелятся, сплетая невидимую нить.
— Прекрати, — говорит Моргана, обращаясь к Лутиэнь, которая, не поднимая глаз, продолжает вязать магическую паутину.
Моргана лениво поднимает руку — зеленый огонь вспыхивает меж пальцев Лутиэнь, пожирая сплетенную магию.
Лутиэнь, морщась, отдергивает обожженные пальцы.
— Вот так, — спокойно и доброжелательно говорит Моргана. Бедный Боромир, думает Генка, ну и досталось же ему! Это надо же — на такой жениться! На всякий случай она пятится, но останавливается, когда спина ее натыкается на невидимую преграду.
— Куда? — все так же спокойно спрашивает Моргана, и Генка чувствует, как что-то невидимое, но тяжелое и липкое навалилось на нее, выкручивая суставы. Генка, всхлипывая, опускается на колени.
— Вот так, -мягко говорит Моргана, — голову ниже… Еще ниже…
— Прекрати, -так же мягко говорит Лутиэнь, и Моргана от звука этого голоса вздрагивает и делает шаг назад. Однако она быстро приходит в себя, и теперь уже Лутиэнь, побледнев, опускается на колени.
— Неужели ты, дурочка; думала, что ты сможешь противостоять мне? — спрашивает Моргана, — ты, со своей жалкой выдуманной любовью?
— Берен жив, — быстро говорит Лутиэнь и в ужасе замолкает, зажав себе рот ладонью.
— В самом деле? — насмешливо спрашивает Моргана, — жив? Откуда ты знаешь? Ты его видела? А ты Уверена, что он вообще существует?
Лутиэнь молча смотрит на нее сквозь наполняющие глаза слезы.
— Прекрати! — кричит Генка, — Лутиэнь, она все врет! Я сама его видела! Моргана, или как там тебя, ну, не надо так! Ты же сама… ты же все это ради Мелькора! Какая тебе разница? Ну, отпусти ее, пускай уходит со своим Береном! Хочешь кольцо? Забирай! Среди-земье большое!
— Ради Мелькора? — медленно переспрашивает Моргана.
— Ну…
— Ах, как это трогательно, — говорит у нее за спиной Черный человек, — а теперь отдай кольцо, хоббит, раз уж ты не против.

***
— Ой, — говорит Генка, — маска, а я тебя знаю!
Мастер теперь одет в черный плащ, на челе его обруч с багровым тусклым глазом.
— Надо же, — говорит Мастер своим глубоким звучным голосом, — значит, она была права… Вы все-таки, несмотря ни на что, ухитрились сюда дойти! Бедные, бедные создания, бедные маленькие твари… Надо же, сами пришли. Спасибо тебе, Моргана! Спасибо, дорогая моя! А теперь…
Генка смаргивает осевшие на ресницы хлопья пепла. С ее точки зрения, почти безнадежная ситуация изменилась к лучшему — появление Саурона для Морганы явно неприятный сюрприз.
Генка набирает в грудь побольше горячего воздуха и что есть силы вопит:
— Моргана!
Вопль отражается от ближайших скал с такой силой, что Саурон и Моргана невольно вздрагивают.
— Моргана! — орет Генка, не обращая больше внимания на Лу-тиэнь, которая, застыв, продолжает тяжело смотреть исподлобья, — Не отдавай ему кольцо! Он ведь не вернет Мелькора, слышишь, Моргана! Он сам хочет!
— Совершенно верно, — доброжелательно кивает Саурон.
Он подходит ближе и требовательным жестом протягивает руку.
— Он обманул тебя, Моргана! — надрывается Генка.
— Слышу-слышу, — соглашается Саурон. — Ну, да, обманул. Хватит орать, отдай кольцо!
— Моргана, сделай же что-нибудь!
Моргана стоит, скрестив руки на высокой груди.
— Давай, хоббит, — уговаривает Саурон, — я ведь все равно его возьму. И она мне не помеха.
— Ты же ей обещал!
— Это был временный альянс. Обычное дело в подобных ситуациях.
Генка оглядывается на Лутиэнь. Лутиэнь стоит неподвижно.
— Сукин сын, — сообщает Генка Саурону, — интриган вонючий! И не стыдно тебе? Тебе, вон, женщина доверилась, а ты вон как!
Она в качестве подтверждения косится на Моргану. Моргана стоит неподвижно, как белая башня, губы ее кривит чуть заметная усмешка. Умеет держать фасон, думает Генка. Моргана вызывает у нее невольное уважение.
Генка чуть отступает, теперь между ней и Сауроном оказывается Лутиэнь, совершенно ни на что не реагирующая. Так любить вредно, думает Генка, это же просто маньячество какое-то! Такое ощущение, что больше эльфийская принцесса ни на что не способна -только любить.
— Держи! — говорит Генка и делает широкий взмах рукой. Кольцо, рассыпая искры, прочерчивает огненную дугу в сторону Морганы, и Моргана было рассеянно протягивает руку, но Сау-рон тоже поднимает руку, и кольцо зависает в горячем воздухе, начиная стремительно вращаться и от этого раскаляясь еще сильнее. Теперь оно походит на огненное веретено.
— Что же ты! — укоризненно говорит Генка.
Моргана не делает даже попыток тронуться с места. Губы ее по-прежнему изгибаются в чуть заметной улыбке.
Саурон медленно, вразвалочку, подходит к кольцу, которое начинает вибрировать, испуская пронзительный визг, от которого ломит зубы. Замолкает оно, лишь когда Саурон прихлопывает его ладонью. Генка облегченно вздыхает, но потом в ужасе отступает еще на шаг.
Саурон надевает кольцо на палец.

***
— Они должны бояться хладного железа, — говорит Боро-мир, — теоретически…
— Меч считается? — хладнокровно спрашивает Берен.
— Ну да, ты же видишь. Но если они и впрямь по наводке этой дуры приведут Того…
— Первый раз вообще слышу о каком-то Вне.
— Т-шш… это чисто местный фольклор. Это не Толкиен. Это Гоголь, чтоб ему пусто было.
— А мне «Страшная месть» нравится, — вдруг невпопад признается Арагорн, — «… вдруг стало видно во все стороны света».
— Действительно, — соглашается Берен, — похоже.
Вокруг, сколько хватает глаз, простирается унылая равнина, усеянная черными скалами, искрошенными, словно гнилые зубы. Ветер гонит по ней крохотные пыльные смерчи.
Далеко на сумрачном горизонте тускло» пылают два багровых огня.
— Ты понимаешь, -возбужденно излагает Арагорн, обращаясь в основном к Берену, — говорят, у нас нет своей фэнтези. Традиции нет. А Гоголь что, не фэнтези? Все эти его малороссийские сказки? Он еще раньше лорда Дансени начал обрабатывать фольклорные…
— Вот и играла бы в утопленницу, — сквозь зубы говорит Боромир.
— А там квента плохая, — поясняет Арагорн, — играть-то не во что…
— Я же говорю — в утопленницу! Слушай, ты заткнешься или нет со своим Гоголем?
— Поздно, — флегматично замечает Берен, — глянь-ка, это не оно?
Король— мертвец и его свита, оставляя в мутном небе светящийся фосфорический след, тащат что-то тяжелое, завернутое в ветхий плащ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25