https://wodolei.ru/catalog/sushiteli/vodyanye/bronze/
Это же ваш мир.
— Привет, прекрасные дамы! — говорит тоненький голос. Генка оглядывается. Потом опускает глаза — из-за живой изгороди выглядывает крошечный человечек в красном колпачке и полосатых чулочках. Поверх колпачка он, точно корону, нахлобучил блестящую пивную пробку.
— А этот? — устало спрашивает она.
— Еще чего не хватало, — холодно говорит Лутиэнь, — это тоже ваш. Да чтобы в Средиземье водилась вот такая пародия на гнома…
— Какая я тебе пародия, дамочка, — обиженно говорит человечек, — я и есть самый доподлинный гном. Ишь чего!
И он, возмущенно фыркнув, вновь прячется в зарослях.
— Теперь что, — возмущается Генка, — под каждым кустом будет сидеть какое-нибудь чучело?
— Теперь на каждом шагу, — говорит Лутиэнь, — будут встречаться чудеса. Когда веселые, когда страшные. Вы же этого хотели, разве нет?
— Мы не этого хотели, — отпирается Генка, — лично я вообще ничего не хотела. Я хотела только поиграть. Потому что больше делать было ну совершенно нечего.
— Лично я, — говорит Лутиэнь, — никогда не хотела ни во что играть. Я хотела, чтобы все было по-настоящему. Но когда я поняла…
Она замолчала, уставившись огромными глазами в пространство.
— Все и есть по-настоящему! — торопливо говорит Генка. — То есть… в конце концов оказалось, что все по-настоящему.
Она мнется, потом выпаливает:
— Послушай, ты вот… почти богиня…
— Кто?
— Ну, высшее существо…
— По сравнению с кем? — хмурит светлые брови Лутиэнь. Она явно не понимает, о чем идет речь.
Генке противно быть низшим существом. Шовинизм какой-то. Но у Толкиена вроде все абсолютно четко выстроено, потому она неохотно признается:
— Ну, хотя бы со мной.
— Как же можно сравнивать? — удивляется Лутиэнь, — ты, хоббит, просто проходишь совсем по другому ведомству…
— Ладно, — говорит Генка, — неважно. Ты когда-то самому Мелькору голову заморочила…
— Да нет же, — отмахивается узкой белой рукой Лутиэнь, — это все выдумки!
Здорово ее в психушке потрепали, несмотря на то, что высшее существо, думает Генка.
— Не выдумки! — она аж подпрыгивает на месте, — не выдумки! Ну вспомни же! Вы пошли в замок Мелькора, ты и Берен, ты в одежде какой-то женщины — летучей мыши…
— Чего это ради я надену такую пакость? Ненавижу этих тварей!
— Для маскировки! А Берен превратился в…
— Козодоя, — кисло подсказывает Лутиэнь.
— Волка! Ты превратила его в волка!
— Я? Да я в жизни никого ни во что не превращала! За кого ты меня принимаешь? За ярмарочного фокусника?
— А наследственность? Твоя мама… она же была богиня… она…
— Умела превращать, да. Превратила бедного папу в тряпку. Совершеннейшую. Вот и все ее достижения.
— Так, значит, ты не можешь перенести меня к Ородруину? — разочарованно говорит Генка, — я думала…
— Почему же? — пожимает плечами Лутиэнь, — могу.
***
— Не понимаю, зачем ты нас сюда затащил, — удивляется Дюша, — без Генки нам тут совершенно нечего делать!
— И место поганое, — соглашается Боромир, — никогда не любил этот индустриальный пейзаж! Кстати, с тех пор, как я тут был последний раз, все изменилось не в лучшую сторону!
Высадивший их автобус непристойно дает залп сизым дымом и уходит. Неизвестно откуда взявшийся резкий ветер хлопает ржавой дверью с покосившейся вывеской «Шиномонтаж».
На остановке больше никого. Вообще вокруг — никого. Асфальт потрескался островками. Грязные строения таращатся слепыми окнами.
Зелени нет вообще. Никакой. Даже травы.
Где— то далеко, за низкими крышами вспухает багровым огромный волдырь. Пламя, вырывающееся наружу, почти невидимо на фоне сияющего закатным огнем неба, зато отчетливо видны клубы черного дыма, гонимые ветром в сторону города. В них, точно клочки обгорелой бумаги, парят какие-то силуэты.
— Птицы? — с надеждой говорит Дюша.
— Маловероятно, — Берен медленно стаскивает плащ, швыряет его на землю и, не отводя глаз от далеких черных крыльев, проверяет, хорошо ли вынимается из ножен меч.
— Назгулы, — печально сообщает Боромир, — все по правилам.
— Все и должно быть по правилам, — подтверждает Берен.
— Тогда зачем ты нас сюда затащил? — пищит Арагорн, в очках которого пляшут багровые отблески, — зачем привел? Я должен быть на Пелленорской равнине! Во главе своей армии! Где решается судьба Средиземья. В этой… в битве пяти воинств!
— Ты перепутала, — флегматично говорит Боромир, — битва пяти воинств — Это в «Хоббите».
— Тем лучше!
— Судьба Средиземья, — сурово говорит Берен, — решается здесь!
— Но ведь у нас даже нет кольца!
— Тот хоббит, -терпеливо объясняет Берен, — обязательно сюда придет. А у него есть кольцо.
— Откуда ты знаешь, — фыркает Арагорн, — может, она вообще убежала! Тю-тю ваше колечко!
— Это ты бы убежала, — возмущается Дюша, — Генка не убежит! Она сделает все, что надо… Проблема в том, что она не знает, где Ородруин. Она… послушайте, по-моему, это все-таки не Капотня!
— Разумеется, нет, — спокойно говорит Берен, — это Мордор.
***
— Значит, это и есть Ородруин! — печально говорит Генка, озирая унылую местность. — А я думала, настоящий Ородруин совсем не так смотрится!
— Ородруин всегда настоящий, — сурово отвечает Лутиэнь.
— Какой-то он беспонтовый. Голая земля, и все!
— Там, где Саурон, там всегда голая земля, — поясняет Лутиэнь, на белейший халат которой оседают хлопья сажи, — он черпает свою магию из живого… до дна…
— А, — понимающе кивает Генка, — экологическая катастрофа, все такое… Полное истребление окружающей среды. И мы, значит, в самом сердце катаклизма. И нам надо зашвырнуть это поганое кольцо вон туда?
Она указывает подбородком на восток, где небо подсвечено страшным багряным заревом, а зубчатая линия горизонта трясется так мелко и страшно, что кажется размытой.
— Ну, в общем да, — неохотно соглашается Лутиэнь, которой здесь тоже не нравится.
— И как же мы туда доберемся?
— Пешком, — говорит Лутиэнь, пожимая плечами неземной красоты.
— А ты не можешь своей магией…
— Друг мой хоббит, — говорит Лутиэнь, одновременно заплетая волосы в тяжелый узел, — если мы чрезмерно облегчим себе задачу, наша акция потеряет силу. Кольцо необходимо донести до Огненной Пропасти, испытывая при этом невероятные трудности. Это во-первых. А во-вторых, любая магия, кроме Сауроновой, тут не действует. Моя в том числе.
— Так бы сразу и сказала.
Они движутся вверх по склону, обходя особенно большие камни.
***
— Мамочки! — говорит Арагорн и прячется за Боромира, — Т-там…
Дрожащая, грязная рука указывает в багровое небо, где тьма на востоке подсвечена сияющими огненными брызгами.
— Назгулы? — привычно говорит Берен. Меч его отсвечивает алым и тоже, кажется, разбрасывает вокруг себя огненные искры.
— Ой, по-моему, нет! — говорит Арагорн, выглядывая из-за плеча Боромира, — это еще что-то… еще хуже! Ой, мамочка!
— Варька, заткнись, — устало прерывает ее Боромир, разглядывая небо, — мне надоели твои…
Он подпрыгивает на месте, размахивая руками, точно отгоняя пикирующих комаров.
— Бежим! — кричит он, — это и правда еще хуже! Это Дикая Охота! Бежим!
Над тучами пепла, под темнеющим небом несется на призрачных конях толпа мертвецов. Истлевшие плащи хлопают у них за спиной. Впереди дует в бесплотный рог король-мертвец. Глаза бледной лошади вспыхивают зеленым огнем.
***
— Мне тут не нравится, — говорит Генка, пиная ногой растрескавшуюся автомобильную покрышку, — и вообще, откуда тут эта пакость! Тут ничего такого не должно быть… Ты только посмотри!
— А! — отмахивается Лутиэнь, — это же Мордор. Тут полным полно всякой дряни. Я в Ангбаде и не то видела!
— Ага, — торжествует Генка, — значит, ты все-таки была в Ангбаде. И превращалась в летучую мышь!
— Еще чего! — холодно говорит Лутиэнь.
— Ты все нарочно путаешь! — возмущается Генка, — тебе просто нравится быть загадочной!
— Естественно, — пожимает плечами Лутиэнь, — я роковая эль-фийская дева, недоступная твоему пониманию. Что, хоббит, съела?
— Кстати, — говорит Генка, — насчет еды…
— О, Элберет! — вздыхает Лутиэнь, — опять! Да смотри же, куда идешь, ты, растяпа!
Генка поспешно перепрыгивает через растянутую по земле ржавую колючую проволоку. На колючках остается клок бурой шерстки.
— Тебе хорошо, — ноет она, — ты вот вообще не идешь. Ты вроде как даже и земли не касаешься. А еще говорила, твоя магия тут не действует!
— Да какая же это магия? Я всегда так хожу.
Земля мелко трясется, по ней стремительно разбегаются трещины. Еще один узкий багровый огонь вспыхивает вдалеке — сначала Генке кажется, что еще одна гора прорвалась кипящей лавой, но потом она понимает — то, что она поначалу приняла за скальный пик, на деле было черными уступами высокой крепости.
— Ну да, ну да, — тихонько говорит Лутиэнь у нее за спиной, — Барад-Дур, замок Ока, твердыня Саурона.
— И архитектура тут беспонтовая, — ворчит Генка. Порыв горячего ветра с востока бьет ее по лицу наотмашь, и она раздраженно трет руками глаза, пытаясь стереть с ресниц хлопья пепла.
— Не скажи, определенный размах имеется. Функционально. Импозантно. Обзор хороший. И вообще… ПАДАЙ!
— Что?
Лутиэнь резко подбивает ее под коленки, и Генка с размаху шлепается на сухую жесткую землю. Рядом плавно, как упавший лист, опускается Лутиэнь.
— Ты чего? — говорит Генка, — с ума сошла?
— Согласно диагнозу, да, — соглашается Лутиэнь, — но дело не в этом. Он смотрит в эту сторону, разве ты не чувствуешь?
Генка не чувствует, но она хорошо представляет себе, как взгляд Саурона обегает равнину, точно лазерный прицел, как под алым лучом вспыхивают две крошечные белые точки… Спина между лопатками нагревается.
— Это оборудование или магия?
— Магия. Хотя, может, он что и прикупил в вашем мире… Он всегда любил технические новшества.
Генка так и полагала. Злодей должен тяготеть к технике.
— А как он вообще выглядит? Очень страшный?
— Не Уверена, — говорит Лутиэнь, — он, наверное, выглядит, как хочет. А разве тот, другой хоббит, его не видел?
— Не знаю, — жалуется Генка, — я и спросить не успела! Но если честно, Дюша имел бледный вид… Они вообще какие-то пришибленные были.
— Дело не в том, что Темный страшен, — говорит Лутиэнь, -дело в том, что он делает страшное с людьми. Он заглядывает им в души и извлекает худшее. С этим потом трудно жить.
— Дюша хороший, — защищается Генка.
— Ну, разумеется, хороший, — устало соглашается Лутиэнь, — а то бы он сломался гораздо раньше. Все, кажется, пронесло… Вставай.
— Дюша видел Саурона, надо же! — удивляется Генка, отряхивая грязь с ладоней, — самого Саурона!
— Зло, — сурово говорит Лутиэнь, — имеет определенную привлекательность, и все же прекрати немедленно называть его по имени. Это опасно. Знаешь, что он с нами сделает, если заметит?
— Что?
— И говорить не стану! Представь себе самое ужасное! Са-мое-самое! Представила?
— Ага…
— Так вот, это гораздо хуже!
— Тогда, — говорит Генка, — почему ты вообще со мной пошла? Ты же не хоббит! Ты по канону не обязана! Могла остаться там! Тебе ничего бы не угрожало! Подумаешь, психушка…
Лутиэнь молчит, накручивая на палец блестящую прядь.
— Из-за Берена! — догадывается Генка.
— Все гораздо сложнее, — говорит Лутиэнь, — то есть да, из-за Берена. Не совсем…
— Тогда…
— Я пошла, чтобы утвердить реальность, в которой есть Берен, скажем так. Потому что, если ей не помочь, она исчезнет. То есть не возникнет…
— А без Саурона никак нельзя?
— Это, что называется, нагрузка, — говорит Лутиэнь, — бесплатное приложение. Есть Саурон — есть Средиземье. Нет Саурона — нет Средиземья.
Генка, точно заяц, отпрыгивает в сторону, судорожно стиснув руку на груди.
— Ты чего, хоббит? — удивляется Лутиэнь.
— Не подходи! — кричит Генка.
— Ты что, правда, тоже сумасшедшая?
— Нет! — Генка спряталась за черную бесформенную глыбу и теперь выглядывает оттуда. — Это ты — сумасшедшая! Я все поняла! Потому как должен быть Горлум! Нельзя без Горлума!
— И, по-твоему, это я — Горлум? — спокойно интересуется Лутиэнь, — вот такой вот маленький скользкий зеленый Горлум?
— Нет! — соглашается Генка, — ты красивая, спору нет. Но кто-то должен обязательно отобрать кольцо! По крайней мере, попытаться! Потому что если его сбросить в огонь, все кончится! Средиземье кончится! А ты этого не хочешь! Ты хочешь Берена! А Берен может жить только в Средиземье… Поэтому ты сговорилась с Сауроном! Еще тогда, в Ангбаде! Вы выковали эту магию вместе! Ты же не просто эльф! Ты почти богиня! Майя. Полукровка, правда, но все равно Майя…
— Да что ты выдумываешь, — фыркает Лутиэнь, — никто бы из эльфов не пошел бы на сговор с Сауроном…
— Не ври! Такие прецеденты были… Селебримбер, например! [Считается, что эльфы настолько лучше людей, что они на дух не переносят Темные силы и никогда не вступают с ними в альянс. Именно на этой Уверенности отчасти и держится интрига Властелина Кольца. Тем не менее это глубоко ошибочное мнение — история Средиземья документально подтверждает по крайней мере два случая тесного сотрудничества Высших эльфов (то есть самых что ни на есть голубых кровей) с верхушкой Темной Иерархии — Мор-гот был вхож в Дом Феанора, и вся эта каша с Сильмариллами заварилась не без его прямого вмешательства, а потомок Феанора Селебримбер как ребенок купился на посулы Саурона, Морготова наместника, и выковал с его помощью пресловутые Кольца Власти… Впрочем, невольно задумаешься — а был ли действительно Селебримбер такой уж невинной жертвой? Быть может, он был не менее честолюбив, чем сам Саурон, но тот, поднаторевший в интригах, попро сту переиграл своего неврльного союзника? Иначе какого черта Селебримберу вообще понадобились эти Кольца Власти? ]
— Ой, — говорит Лутиэнь, — но это было так давно…
— Не для тебя! — кричит Генка, высовываясь из-за камня, — не для тебя! Ты же бессмертна!
Лутиэнь вздыхает.
— Послушай, — говорит она, — но ведь если бы я захотела, я бы давно отобрала у тебя кольцо. Дурочка…
— А тогда бы ничего не вышло, — издевательски упирает Генка руки в бока, — потому что кольцо нужно не просто отобрать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— Привет, прекрасные дамы! — говорит тоненький голос. Генка оглядывается. Потом опускает глаза — из-за живой изгороди выглядывает крошечный человечек в красном колпачке и полосатых чулочках. Поверх колпачка он, точно корону, нахлобучил блестящую пивную пробку.
— А этот? — устало спрашивает она.
— Еще чего не хватало, — холодно говорит Лутиэнь, — это тоже ваш. Да чтобы в Средиземье водилась вот такая пародия на гнома…
— Какая я тебе пародия, дамочка, — обиженно говорит человечек, — я и есть самый доподлинный гном. Ишь чего!
И он, возмущенно фыркнув, вновь прячется в зарослях.
— Теперь что, — возмущается Генка, — под каждым кустом будет сидеть какое-нибудь чучело?
— Теперь на каждом шагу, — говорит Лутиэнь, — будут встречаться чудеса. Когда веселые, когда страшные. Вы же этого хотели, разве нет?
— Мы не этого хотели, — отпирается Генка, — лично я вообще ничего не хотела. Я хотела только поиграть. Потому что больше делать было ну совершенно нечего.
— Лично я, — говорит Лутиэнь, — никогда не хотела ни во что играть. Я хотела, чтобы все было по-настоящему. Но когда я поняла…
Она замолчала, уставившись огромными глазами в пространство.
— Все и есть по-настоящему! — торопливо говорит Генка. — То есть… в конце концов оказалось, что все по-настоящему.
Она мнется, потом выпаливает:
— Послушай, ты вот… почти богиня…
— Кто?
— Ну, высшее существо…
— По сравнению с кем? — хмурит светлые брови Лутиэнь. Она явно не понимает, о чем идет речь.
Генке противно быть низшим существом. Шовинизм какой-то. Но у Толкиена вроде все абсолютно четко выстроено, потому она неохотно признается:
— Ну, хотя бы со мной.
— Как же можно сравнивать? — удивляется Лутиэнь, — ты, хоббит, просто проходишь совсем по другому ведомству…
— Ладно, — говорит Генка, — неважно. Ты когда-то самому Мелькору голову заморочила…
— Да нет же, — отмахивается узкой белой рукой Лутиэнь, — это все выдумки!
Здорово ее в психушке потрепали, несмотря на то, что высшее существо, думает Генка.
— Не выдумки! — она аж подпрыгивает на месте, — не выдумки! Ну вспомни же! Вы пошли в замок Мелькора, ты и Берен, ты в одежде какой-то женщины — летучей мыши…
— Чего это ради я надену такую пакость? Ненавижу этих тварей!
— Для маскировки! А Берен превратился в…
— Козодоя, — кисло подсказывает Лутиэнь.
— Волка! Ты превратила его в волка!
— Я? Да я в жизни никого ни во что не превращала! За кого ты меня принимаешь? За ярмарочного фокусника?
— А наследственность? Твоя мама… она же была богиня… она…
— Умела превращать, да. Превратила бедного папу в тряпку. Совершеннейшую. Вот и все ее достижения.
— Так, значит, ты не можешь перенести меня к Ородруину? — разочарованно говорит Генка, — я думала…
— Почему же? — пожимает плечами Лутиэнь, — могу.
***
— Не понимаю, зачем ты нас сюда затащил, — удивляется Дюша, — без Генки нам тут совершенно нечего делать!
— И место поганое, — соглашается Боромир, — никогда не любил этот индустриальный пейзаж! Кстати, с тех пор, как я тут был последний раз, все изменилось не в лучшую сторону!
Высадивший их автобус непристойно дает залп сизым дымом и уходит. Неизвестно откуда взявшийся резкий ветер хлопает ржавой дверью с покосившейся вывеской «Шиномонтаж».
На остановке больше никого. Вообще вокруг — никого. Асфальт потрескался островками. Грязные строения таращатся слепыми окнами.
Зелени нет вообще. Никакой. Даже травы.
Где— то далеко, за низкими крышами вспухает багровым огромный волдырь. Пламя, вырывающееся наружу, почти невидимо на фоне сияющего закатным огнем неба, зато отчетливо видны клубы черного дыма, гонимые ветром в сторону города. В них, точно клочки обгорелой бумаги, парят какие-то силуэты.
— Птицы? — с надеждой говорит Дюша.
— Маловероятно, — Берен медленно стаскивает плащ, швыряет его на землю и, не отводя глаз от далеких черных крыльев, проверяет, хорошо ли вынимается из ножен меч.
— Назгулы, — печально сообщает Боромир, — все по правилам.
— Все и должно быть по правилам, — подтверждает Берен.
— Тогда зачем ты нас сюда затащил? — пищит Арагорн, в очках которого пляшут багровые отблески, — зачем привел? Я должен быть на Пелленорской равнине! Во главе своей армии! Где решается судьба Средиземья. В этой… в битве пяти воинств!
— Ты перепутала, — флегматично говорит Боромир, — битва пяти воинств — Это в «Хоббите».
— Тем лучше!
— Судьба Средиземья, — сурово говорит Берен, — решается здесь!
— Но ведь у нас даже нет кольца!
— Тот хоббит, -терпеливо объясняет Берен, — обязательно сюда придет. А у него есть кольцо.
— Откуда ты знаешь, — фыркает Арагорн, — может, она вообще убежала! Тю-тю ваше колечко!
— Это ты бы убежала, — возмущается Дюша, — Генка не убежит! Она сделает все, что надо… Проблема в том, что она не знает, где Ородруин. Она… послушайте, по-моему, это все-таки не Капотня!
— Разумеется, нет, — спокойно говорит Берен, — это Мордор.
***
— Значит, это и есть Ородруин! — печально говорит Генка, озирая унылую местность. — А я думала, настоящий Ородруин совсем не так смотрится!
— Ородруин всегда настоящий, — сурово отвечает Лутиэнь.
— Какой-то он беспонтовый. Голая земля, и все!
— Там, где Саурон, там всегда голая земля, — поясняет Лутиэнь, на белейший халат которой оседают хлопья сажи, — он черпает свою магию из живого… до дна…
— А, — понимающе кивает Генка, — экологическая катастрофа, все такое… Полное истребление окружающей среды. И мы, значит, в самом сердце катаклизма. И нам надо зашвырнуть это поганое кольцо вон туда?
Она указывает подбородком на восток, где небо подсвечено страшным багряным заревом, а зубчатая линия горизонта трясется так мелко и страшно, что кажется размытой.
— Ну, в общем да, — неохотно соглашается Лутиэнь, которой здесь тоже не нравится.
— И как же мы туда доберемся?
— Пешком, — говорит Лутиэнь, пожимая плечами неземной красоты.
— А ты не можешь своей магией…
— Друг мой хоббит, — говорит Лутиэнь, одновременно заплетая волосы в тяжелый узел, — если мы чрезмерно облегчим себе задачу, наша акция потеряет силу. Кольцо необходимо донести до Огненной Пропасти, испытывая при этом невероятные трудности. Это во-первых. А во-вторых, любая магия, кроме Сауроновой, тут не действует. Моя в том числе.
— Так бы сразу и сказала.
Они движутся вверх по склону, обходя особенно большие камни.
***
— Мамочки! — говорит Арагорн и прячется за Боромира, — Т-там…
Дрожащая, грязная рука указывает в багровое небо, где тьма на востоке подсвечена сияющими огненными брызгами.
— Назгулы? — привычно говорит Берен. Меч его отсвечивает алым и тоже, кажется, разбрасывает вокруг себя огненные искры.
— Ой, по-моему, нет! — говорит Арагорн, выглядывая из-за плеча Боромира, — это еще что-то… еще хуже! Ой, мамочка!
— Варька, заткнись, — устало прерывает ее Боромир, разглядывая небо, — мне надоели твои…
Он подпрыгивает на месте, размахивая руками, точно отгоняя пикирующих комаров.
— Бежим! — кричит он, — это и правда еще хуже! Это Дикая Охота! Бежим!
Над тучами пепла, под темнеющим небом несется на призрачных конях толпа мертвецов. Истлевшие плащи хлопают у них за спиной. Впереди дует в бесплотный рог король-мертвец. Глаза бледной лошади вспыхивают зеленым огнем.
***
— Мне тут не нравится, — говорит Генка, пиная ногой растрескавшуюся автомобильную покрышку, — и вообще, откуда тут эта пакость! Тут ничего такого не должно быть… Ты только посмотри!
— А! — отмахивается Лутиэнь, — это же Мордор. Тут полным полно всякой дряни. Я в Ангбаде и не то видела!
— Ага, — торжествует Генка, — значит, ты все-таки была в Ангбаде. И превращалась в летучую мышь!
— Еще чего! — холодно говорит Лутиэнь.
— Ты все нарочно путаешь! — возмущается Генка, — тебе просто нравится быть загадочной!
— Естественно, — пожимает плечами Лутиэнь, — я роковая эль-фийская дева, недоступная твоему пониманию. Что, хоббит, съела?
— Кстати, — говорит Генка, — насчет еды…
— О, Элберет! — вздыхает Лутиэнь, — опять! Да смотри же, куда идешь, ты, растяпа!
Генка поспешно перепрыгивает через растянутую по земле ржавую колючую проволоку. На колючках остается клок бурой шерстки.
— Тебе хорошо, — ноет она, — ты вот вообще не идешь. Ты вроде как даже и земли не касаешься. А еще говорила, твоя магия тут не действует!
— Да какая же это магия? Я всегда так хожу.
Земля мелко трясется, по ней стремительно разбегаются трещины. Еще один узкий багровый огонь вспыхивает вдалеке — сначала Генке кажется, что еще одна гора прорвалась кипящей лавой, но потом она понимает — то, что она поначалу приняла за скальный пик, на деле было черными уступами высокой крепости.
— Ну да, ну да, — тихонько говорит Лутиэнь у нее за спиной, — Барад-Дур, замок Ока, твердыня Саурона.
— И архитектура тут беспонтовая, — ворчит Генка. Порыв горячего ветра с востока бьет ее по лицу наотмашь, и она раздраженно трет руками глаза, пытаясь стереть с ресниц хлопья пепла.
— Не скажи, определенный размах имеется. Функционально. Импозантно. Обзор хороший. И вообще… ПАДАЙ!
— Что?
Лутиэнь резко подбивает ее под коленки, и Генка с размаху шлепается на сухую жесткую землю. Рядом плавно, как упавший лист, опускается Лутиэнь.
— Ты чего? — говорит Генка, — с ума сошла?
— Согласно диагнозу, да, — соглашается Лутиэнь, — но дело не в этом. Он смотрит в эту сторону, разве ты не чувствуешь?
Генка не чувствует, но она хорошо представляет себе, как взгляд Саурона обегает равнину, точно лазерный прицел, как под алым лучом вспыхивают две крошечные белые точки… Спина между лопатками нагревается.
— Это оборудование или магия?
— Магия. Хотя, может, он что и прикупил в вашем мире… Он всегда любил технические новшества.
Генка так и полагала. Злодей должен тяготеть к технике.
— А как он вообще выглядит? Очень страшный?
— Не Уверена, — говорит Лутиэнь, — он, наверное, выглядит, как хочет. А разве тот, другой хоббит, его не видел?
— Не знаю, — жалуется Генка, — я и спросить не успела! Но если честно, Дюша имел бледный вид… Они вообще какие-то пришибленные были.
— Дело не в том, что Темный страшен, — говорит Лутиэнь, -дело в том, что он делает страшное с людьми. Он заглядывает им в души и извлекает худшее. С этим потом трудно жить.
— Дюша хороший, — защищается Генка.
— Ну, разумеется, хороший, — устало соглашается Лутиэнь, — а то бы он сломался гораздо раньше. Все, кажется, пронесло… Вставай.
— Дюша видел Саурона, надо же! — удивляется Генка, отряхивая грязь с ладоней, — самого Саурона!
— Зло, — сурово говорит Лутиэнь, — имеет определенную привлекательность, и все же прекрати немедленно называть его по имени. Это опасно. Знаешь, что он с нами сделает, если заметит?
— Что?
— И говорить не стану! Представь себе самое ужасное! Са-мое-самое! Представила?
— Ага…
— Так вот, это гораздо хуже!
— Тогда, — говорит Генка, — почему ты вообще со мной пошла? Ты же не хоббит! Ты по канону не обязана! Могла остаться там! Тебе ничего бы не угрожало! Подумаешь, психушка…
Лутиэнь молчит, накручивая на палец блестящую прядь.
— Из-за Берена! — догадывается Генка.
— Все гораздо сложнее, — говорит Лутиэнь, — то есть да, из-за Берена. Не совсем…
— Тогда…
— Я пошла, чтобы утвердить реальность, в которой есть Берен, скажем так. Потому что, если ей не помочь, она исчезнет. То есть не возникнет…
— А без Саурона никак нельзя?
— Это, что называется, нагрузка, — говорит Лутиэнь, — бесплатное приложение. Есть Саурон — есть Средиземье. Нет Саурона — нет Средиземья.
Генка, точно заяц, отпрыгивает в сторону, судорожно стиснув руку на груди.
— Ты чего, хоббит? — удивляется Лутиэнь.
— Не подходи! — кричит Генка.
— Ты что, правда, тоже сумасшедшая?
— Нет! — Генка спряталась за черную бесформенную глыбу и теперь выглядывает оттуда. — Это ты — сумасшедшая! Я все поняла! Потому как должен быть Горлум! Нельзя без Горлума!
— И, по-твоему, это я — Горлум? — спокойно интересуется Лутиэнь, — вот такой вот маленький скользкий зеленый Горлум?
— Нет! — соглашается Генка, — ты красивая, спору нет. Но кто-то должен обязательно отобрать кольцо! По крайней мере, попытаться! Потому что если его сбросить в огонь, все кончится! Средиземье кончится! А ты этого не хочешь! Ты хочешь Берена! А Берен может жить только в Средиземье… Поэтому ты сговорилась с Сауроном! Еще тогда, в Ангбаде! Вы выковали эту магию вместе! Ты же не просто эльф! Ты почти богиня! Майя. Полукровка, правда, но все равно Майя…
— Да что ты выдумываешь, — фыркает Лутиэнь, — никто бы из эльфов не пошел бы на сговор с Сауроном…
— Не ври! Такие прецеденты были… Селебримбер, например! [Считается, что эльфы настолько лучше людей, что они на дух не переносят Темные силы и никогда не вступают с ними в альянс. Именно на этой Уверенности отчасти и держится интрига Властелина Кольца. Тем не менее это глубоко ошибочное мнение — история Средиземья документально подтверждает по крайней мере два случая тесного сотрудничества Высших эльфов (то есть самых что ни на есть голубых кровей) с верхушкой Темной Иерархии — Мор-гот был вхож в Дом Феанора, и вся эта каша с Сильмариллами заварилась не без его прямого вмешательства, а потомок Феанора Селебримбер как ребенок купился на посулы Саурона, Морготова наместника, и выковал с его помощью пресловутые Кольца Власти… Впрочем, невольно задумаешься — а был ли действительно Селебримбер такой уж невинной жертвой? Быть может, он был не менее честолюбив, чем сам Саурон, но тот, поднаторевший в интригах, попро сту переиграл своего неврльного союзника? Иначе какого черта Селебримберу вообще понадобились эти Кольца Власти? ]
— Ой, — говорит Лутиэнь, — но это было так давно…
— Не для тебя! — кричит Генка, высовываясь из-за камня, — не для тебя! Ты же бессмертна!
Лутиэнь вздыхает.
— Послушай, — говорит она, — но ведь если бы я захотела, я бы давно отобрала у тебя кольцо. Дурочка…
— А тогда бы ничего не вышло, — издевательски упирает Генка руки в бока, — потому что кольцо нужно не просто отобрать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25