Ей ведь было уже двенадцать - совсем
девушка.
- Мне тринадцать с половиной...
- Глупый,- сказала Маргарет. - Девочки же раньше развиваются, ты
этого не знал?
- А тебе двенадцать,- сказал Стефан.
- Даже двенадцать и четыре месяца. Мне просто повезло: видишь ли,
начало перестройки организма зависит прежде всего от самого организма.
Тут уж у кого как. Ронде вот тоже повезло. И тебе.
- И Питеру.
- И Питеру,- согласилась Маргарет. - Кстати, о нем. Ты не думаешь,
что за нами сейчас наблюдают?
Вряд ли сейчас, подумал Стефан. Позже - да. С этим всегда
приходится считаться. Но сейчас все они внизу и им не до того: Уве
объясняет, почему у него сорвалось с "махером", остальные изощряются в
унылом остроумии по его адресу, Дэйв бесится, а неторопливый умный
Людвиг, мозговой центр этой шатии, молчит и раскладывает все по
полочкам. В следующий раз они изберут иную тактику. Рано или поздно они
доберутся до цели.
- Мне бы не хотелось,- сказал он вслух.
- Мне бы тоже,- отозвалась Маргарет. - Между прочим, нас могут не
только слышать, но и видеть. Вчера Донна искала в барахолке запасной
"глаз" и, кажется, нашла. А она хороший инженер.
- А ты хороший врач,- улыбнулся Стефан. - Правда, я не шучу, ты
очень хороший врач. И хороший товарищ.
- Спасибо... - сказала Маргарет. Ей было приятно, и она не пыталась
это скрыть.
- Донна не станет им помогать,- сказал Стефан. - Кто угодно, только
не Донна.
- Почему? Кажется, она тебя не слишком любит.
- Она и Питера не любит. Точнее, она боится прихода его власти. Ей
будет трудно выжить, она слабенькая.
- А Уве?
- Уве - другое дело. В прошлом году Питер брал его к восточным
болотам. Но до сегодняшнего случая я считал его нейтральным. А он,
оказывается, ждал момента... - Стефан с усилием сглотнул и облизнул
губы. - Понимаешь, Анджей отказался идти, а Уве пошел. Да еще, наверно,
с радостью.
- Я тебя предупреждала,- сказала Маргарет. - Давно надо было
прикрыть эти экспедиции: Питер всякий раз имеет полную возможность
обрабатывать людей поодиночке. Ты заметил, кого он тащит с собой?
Сторонников? Как бы не так. Колеблющихся!
- Тебя он тоже звал? - хмуро спросил Стефан.
- Нет, конечно. Я же не колеблюсь, ты знаешь. Колеблются другие,
особенно малыши, хотя им-то при власти Питера ничего светить не будет.
Но видишь ли, у него есть интересные идеи.
- А у меня?
Маргарет рассмеялась.
- Твои идеи уже реализованы, в том-то вся беда. Получилось надежно,
безопасно и скучно, ты уж извини. Да ведь ты, наверно, сам это
понимаешь. Надежно и скучно. Плавно... как менуэт. И ты сидишь у всех в
печенках, и никто не знает ответа на вопрос, зачем живет и кому нужна
такая жизнь...
- Замолчи! - сказал Стефан.
- Вот видишь, ты уже сердишься,- покачала головой Маргарет. -
Всегда ты такой. Отталкиваешь от себя людей, а Питер обращает их в свою
веру... А ты знаешь, почему я за тебя? Думаешь, потому, что на твоей
стороне логика? Ха! Да просто потому, что при Питере никто не задаст
себе вопроса, зачем живет. Каждый будет просто пытаться выжить. И кое у
кого это не получится... Я вот о чем подумала: если Питер и в этот раз
вернется... В твоем "махере" еще есть заряды?
- Конечно. Ты сомневалась?
- Я? Нет. А сколько осталось? Один?
- Мне хватит,- сказал Стефан.
- Значит, один... - сказала Маргарет. - Что ж, это уже хорошо. Я
боялась, что не осталось ни одного.
- А если осталось десять?
Маргарет фыркнула.
- Все знают, что нет там десяти. Считали много раз. Только счет
получился разный. Максимум - два заряда. Минимум - ноль.
- Не ноль,- сказал Стефан. - Уж будь уверена.
Маргарет внимательно посмотрела на него.
- Я пойду. А то Абби кричит.
- Счастливо.
Она нарочно замешкалась, дожидаясь, пока он уйдет. Перед поворотом
коридора Стефан, улыбнувшись, махнул ей рукой и исчез, только
удаляющиеся шаги гулко бухали по всему кораблю - Маргарет догадывалась,
что Стефан пытается подражать походке отца. Что ж, для этого есть
основания: он - сын капитана. И он капитан. Капитан корабля, который
разучился летать. Который никогда не взлетит. Пока еще капитан...
Вентиляционная отдушина располагалась недалеко от пола: вентиляция
в коридорах корабля всегда была приточная, в каютах - вытяжная, с
отдушинами под потолком. Положив на пол лекарство для Абигайль, Маргарет
опустилась на колени и просунула пальцы сквозь решетку. Микрофон по-
прежнему был на месте, а вот "глаза" не было - то ли его еще не успели
установить, то ли он был нужнее в другом месте. Ладно и так... Вряд ли
кто-нибудь сейчас слушал, но наверняка любой разговор в коридоре где-то
записывается, а значит, рано или поздно обязательно будет прослушан со
всем вниманием. Стефан не подвел - умница. Видимо, насторожился, что-то
почуял, но не подал виду. Насчет бластера немножко переиграл, но все-
таки сказал почти так, как надо. Пусть задумаются. Что ж, сегодня и она,
Маргарет, сказала им почти все, что хотела сказать. Сомнительно, чтобы
это на них как-то повлияло, даже на колеблющихся, но сказать было нужно,
тем более что подслушанный разговор - Маргарет чуть не рассмеялась - во
много раз эффективнее надоевшей проповеди...
Она чувствовала удовлетворение.
4
Ходовая рубка помещалась внизу верхней трети корпуса корабля. После
того как корабль лишился носовой части, она стала немножко ближе к небу,
но внутри оставалась такой же, как при Бруно Лоренце,- просторным
строгим помещением с панорамными экранами по закругленным стенам, с
экраном-потолком, с большим сдвижным люком в полу, открывающим доступ к
верхнему кожуху корабельного мозга, с шестью креслами и двумя пультами
маршевого управления, один из которых был спящим, резервным, а на втором
вахтенной смене иной раз приходилось играть в четыре руки, с маленьким
пультом туннельного управления, ныне навсегда погасшим. Какая-то часть
корабельного мозга еще действовала, кое-где светились индикаторы систем
жизнеобеспечения, и мигала надпись, сообщающая о работе синтезатора
пищи, но все это было лишь малой каплей, долей процента от доли процента
того, что корабль должен был уметь делать и что он когда-то умел.
В углу, поджав под себя лапки, жалким комком скорчился ремонтный
робот-червь. Стефан легонько пнул его ногой. Ему показалось, что червь
слабо шевельнулся в ответ, но, конечно, только показалось. Червь был
мертв, он только притворялся живым, он выглядел как новенький: сизые
сегменты его туловища за много лет не съела никакая коррозия. Когда-то
роботов-червей было несколько десятков, они неутомимо ползали по
коммуникационным шахтам и лазам, куда не было доступа человеку; после
посадки на планету они еще долгие годы выдавали тревожные сообщения,
диагностируя начало разрушения той или иной системы корабля, они
неумолчно шуршали по лазам, пытаясь что-то отрегулировать и что-то
исправить, а потом начали замолкать один за другим. Никто не видел, как
этот, последний, приполз в ходовую рубку и здесь умер. Или заснул? Во
всяком случае, многочисленые попытки Уве и Донны вновь задействовать его
не привели к желаемому результату.
А вот корабль был еще жив. В последние годы он даже как будто
перестал разрушаться, за десять лет в нем не вышла из строя ни одна из
систем, словно обреченный корабль, большая часть которого была давно и,
по-видимому, необратимо мертва, вдруг раздумал умирать своей последней
оставшейся частью. Словно он решил жить ради самого факта жизни, как
безнадежный инвалид, навсегда прикованный к больничной койке. Он не
собирался сдаваться. Он жил теми упорными крохами жизни, которыми еще
держится иногда двухтысячелетний дуб с одной-единственной зеленой веткой
и тоненькой полоской живой коры, протянувшейся вдоль мертвого ствола.
Для Стефана корабль всегда был кораблем, а не башней-донжоном, как для
большинства остальных. Летаргический мозг "Декарта" еще был способен
управлять тем немногим, что осталось: поддерживать внутри корабля
сносную температуру и влажность, следить за синтезатором пищи, иногда -
рассчитать для Анджея одну из его заумных моделей. Постоянно работал
радиомаячок - обыкновенная пищалка с всенаправленной антенной. Анджей
однажды сказал, что при низкой электрической активности атмосферы сигнал
маячка может быть выделен из шумов с расстояния в миллиард километров.
Еще работали корабельные часы, показывающие земное и бортовое время -
застывшая разница не превосходила нескольких часов, потраченных
"Декартом" на форсажный набор релятивистской скорости в устье Канала
сорок земных лет и сто семнадцать считанных земных дней назад...
"...Всем на борту! Готовность к входу в Канал! Повторяю: готовность
к входу в Канал! Прошу пассажиров пройти в свои каюты и оставаться в них
вплоть до полного прохождения Канала, о чем будет объявлено особо.
Пассажирам категорически запрещается приближаться к служебным
помещениям. Экипаж также рассчитывает на то, что его не будут отвлекать
вызовами по аварийному интеркому. Желаю всем благополучного
туннелирования. Удачи нам!" - и через минуту снова: "Всем на борту!
Всем..." Это была запись, транслируемая с маяка предварительного
наведения. Корабельный мозг заботливо снабдил ее интонациями Бруно
Лоренца.
Стефан хорошо помнил и этот голос, разнесшийся по всем корабельным
закоулкам, и свои ощущения. Он как раз играл в "догони-замри" с Питером
и Маргарет и почувствовал, что двигаться стало тяжелее. Корабль вышел на
траверз маяка с предкритическим значением функции "масса-скорость" и
теперь дополнительно разгонялся.
Разумеется, Стефан не остался на пассажирской палубе. Поймав по
пути не один завистливый взгляд, он прямиком направился в ходовую рубку.
Что с того, что он, подобно большинству пассажиров, совершал туннельный
прыжок впервые в жизни. Он был сыном капитана и не мог подавить
искушение время от времени давать это понять. Жутковатые параграфы
Специального Устава, применяемого только в нештатных ситуациях, просто
не могли относиться к нему. Он не мог создать никакой нештатной
ситуации.
Обида! - вот что осталось на долгое время, после того как Бруно
Лоренц вышвырнул его из рубки, ухватив железными пальцами за штаны и
воротник. Он упал на палубу в коридоре и от боли и обиды света
невзвидел. А отец - отец повернулся и задвинул за собой дверь, мгновенно
забыв о Стефане и ни словом потом не обмолвившись о причиненном сыну
унижении. Как так и надо. Хорошо еще, что ни Питер, ни Маргарет ничего
этого не видели.
Стефан усмехнулся: если бы видели, осложнения могли начаться
раньше...
Канал оказался виртуальным, вдобавок еще и инверсным. И если
последнее означало для корабля всего-навсего повышенный расход энергии
на разгон и защиту от встречного потока космических частиц, то первое
обстоятельство было куда более серьезным и чреватым самыми неприятными
последствиями.
Стефан знал о Каналах лишь то, что доступно большинству. Капитан не
обязан знать все. В отличие от стабильных внепространственных Каналов,
пронизывающих преимущественно спиральные рукава Галактики и их
ответвления, виртуальные Каналы встречаются где угодно, в том числе, по
мнению теоретиков, и в галактиках, начисто лишенных спиральных ветвей, а
возможно, и в межгалактическом пространстве. Такие Каналы возникают и
исчезают, устья их зачастую дрейфуют самым причудливым образом, к
восторгу наблюдателей и ужасу расчетчиков; нижний предел их жизни не
определен из-за невозможности обнаружения "секундных" Каналов, верхний -
из-за недостаточного срока наблюдения за Каналами вообще. Срок жизни
виртуального Канала не коррелируется ни с его направленностью, ни с
протяженностью. Прогноз невозможен уже потому, что сколько-нибудь
разумной теоретической модели виртуального Канала не существует.
Каналами просто пользуются.
Пользователь не обязан понимать. Сомнительно, чтобы древний китаец,
первым додумавшийся до компаса, имел представление о магнитном поле
планеты.
Существовали столетние, слабо дрейфующие Каналы, давным-давно
освоенные и считавшиеся относительно надежными. Имелись, напротив,
Каналы, не внушавшие к себе никакого доверия со стороны звездолетчиков.
Человеческая психология вырабатывала зачастую удивительные критерии
оценки возможной опасности. Не всякий готов был принять истину: риск
одинаков в обоих случаях.
Сингулярная трубка могла просто-напросто схлопнуться. И такие
случаи бывали.
Бесследно исчезнувший "Фромм" подозревался в туннелировании через
неизвестный виртуальный Канал. За несколько лет до последнего рейса
"Декарта" невероятно повезло линейному корвету "Эразм", кораблю
заслуженному и на редкость удачливому - вполне казалось бы благополучный
Канал схлопнулся в каких-то микропарсеках перед его носом. Случалось,
Канал выводил корабль прямо в метеорный рой. Отмечались случаи, когда
дрейфующее в пространстве устье Канала цепляло звезду.
Это было почти все, что надо знать. Специальную литературу изучал
один Анджей - терпеливо терзал корабельный мозг, выгребая из библиотеки
заумь, составил, как сам хвастался, каталог существующих теорий, от
дурацких до безумных включительно, и вдобавок находил подобное занятие
вкусным, ненормальный извращенец. Стефан содрогнулся: умей корабль
летать - и жирного урода, пожалуй, пришлось бы определить в штурманы,
терпеть рядом...
Даже поставленный поперек, туннельный корабль звездного класса
"Декарт" мог бы свободно разместиться в кормовой дюзе таких гигантов,
как "Аль-Кинди", "Чаадаев" и "Сенека", специально построенных для
перевозки переселенцев и вмещавших от тридцати пяти до пятидесяти тысяч
пассажиров в одном только туристском классе.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4