Навстречу мне шел ток воздуха, не особенно
свежего, но после жуткой пылищи он казался мне дуновением морского бриза
.
Соображай я в тот момент чуть лучше, я бы понял, что опять свернул не туда.
Ну откуда, откуда на верном пути мог взяться воздух без пыли? Опомнился я т
олько тогда, когда налетел на решетку. Приехали.

***

Бритва Оккама, господа! Не вводи новых сущностей без необходимости. Я и н
е вводил их, то есть принимал нору за нору, а не за лабиринт. А зря.
Я изо всей силы ударил кулаком по ржавому пруту. Прутья были толстые, так
им бы стоять не в подземных норах, а в окнах тюремных камер. Я мог просунут
ь между ними руку, но не туловище.
Мое спасение откладывалось. Помню, я подумал о том, что не имею представл
ения о том, под какой частью центра Москвы нахожусь и что там наверху. Наве
рху могло быть что угодно. Внизу, подо мной, тоже. А по сторонам был лабирин
т тесных нор с одним-единственным выходом, который еще предстояло найти.
Ощупью. О том, что результат поиска заранее неизвестен, я изо всех сил стар
ался не думать, но не получалось.
И в этот момент за решеткой забрезжил свет.
Был он слабым, шел из-за поворота, но мне показался ярче солнечного дня. С
вет! Люди!
- Эй! - заорал я не своим голосом, не веря такому счастью. - Эй, кто там есть? Ау
! Помогите выбраться!
Загуляло эхо. Сейчас же кто-то испуганно охнул в ответ. Мне показалось, ч
то это была женщина. И еще мне показалось, что заскребли по полу отодвигае
мые в спешке стулья, один даже упал. Кто-то ругнулся грубым голосом. И толь
ко потом мне в ответ гаркнули:
Кто такой?
Слесарь. Выньте меня отсюда!
Как ты сюда попал?
Заблудился, - крикнул я, чувствуя себя полным идиотом. - С кем я говорю? Кто-
нибудь может мне помочь?
Кажется, там совещались. Шепотом. Затем оттуда грянуло:
- Поможем. Оставайся на месте.
Ждать пришлось довольно долго. Насчет собственной безопасности я успо
коился (как вскоре выяснилось - напрасно), зато начал терять терпение. Чело
век так устроен, что ему нужно всего помногу и сразу. Наконец до меня донес
ся лязг, и я понял, что с той стороны снимают не то дверцу, не то раму с метал
лической сеткой. Отблеск света на стенке лаза на минуту стал ярче, затем п
очти потух. Зато я услышал шорох и сопение - кто-то большой лез ко мне с той с
тороны, и лез натужно, с трудом протаскивая свое немалое туловище сквозь
узкую нору. Один раз шепотом заматерился - очевидно, на повороте. Опять соп
ение и шуршание. Вспыхнула спичка, осветив толстые пальцы и плотную ряшк
у.
Отползи.
Зачем?
Ну, не отползай, если обжечься хочешь.
Никогда не видел таких газосварочных аппаратов, как у него. Вещь была ра
змером с паяльник радиомонтажника, два крохотных баллончика крепились
прямо к ней, детская игрушка с виду - а как резала сталь! На каждый прут уход
ило не более пяти секунд. Фейерверк брызжущих искр - и готово.
- Ползи сюда, ползун.
Я не заставил повторять. Он полз передо мною, и ему приходилось хуже: во-п
ервых, у него была не та комплекция, а во-вторых, он-то пятился задом напере
д и лишь с третьей попытки преодолел поворот. Затем стало хуже мне: нора вы
вела в небольшое освещенное помещение под самым потолком, так что мой сп
аситель без особого труда слез по стремянке, - мне же непременно пришлось
бы упражняться в акробатике, спускаясь вниз головой, если бы чьи-то руки н
е помогли мне, буквально выдернув меня из норы.
Выдернуть-то выдернули, а дальше что?
Первая мысль была такая: слишком много света. Я щурился и плохо видел. Но
и того, что я все-таки разглядел ослепленными после потемок глазами, хват
ило мне, чтобы изумиться.
Стол, кресла, кожаный диван, пара шкафов из хорошего дерева, люстра Чижев
ского под потолком. Два компьютера. Ковровый пол. Первое впечатление - офи
с какого-нибудь малого и, пожалуй, не очень процветающего предприятия. Но
почему под землей?! Аренда дешевле?
Людей в комнате было четверо, включая того мордатого, что помог мне выбр
аться. Я сумел только понять, что трое из них мужчины и что они мне не рады. Ч
етвертой была худая женщина средних лет, и я хорошо ее знал.
Здравствуйте, -.не придумал я сказать ничего умнее.
Как ты залез сюда? - очень сухо поинтересовалась моя шефиня Эвелина Гавр
иловна. Надо же, а я думал, что она сейчас находится в диспетчерской.
Сам не пойму, - ответил я, моргая и расплываясь вне очень-то умной улыбке. С
амо собой, я был счастлив, что спасся, но не мог не признать свое положение
идиотским.
На схеме показать сумеешь?
Не уверен. Долго полз, норы тут всякие...
Тогда не будем и пробовать. Где проник? - А?..
Я спрашиваю: где проник в лаз?
- На своем участке. Там дыра. Дай, думаю, гляну. Вообще-то я не собирался, я та
к... Хорошо, что хоть сюда выполз...
- Ничего в этом нет хорошего ни для тебя, ни для нас. Глаза у моей шефини бы
ли круглые, маленькие, между ними нос клювом. Не женщина, а птица-секретарь
. Почему-то она смотрела не на меня, а на что-то за моей спиной. Или на кого-то.
Я отчетливо почувствовал, как позади меня сгущается некий враждебный ви
хрь, хотел оглянуться, но не успел. В затылок ударило; длинная, с зеленоват
ым отливом молния полыхнула у меня перед глазами. Мир стремительно накре
нился, совершая оверкиль через правый борт, и перестал существовать.

Глава 2

Открывать глаза не хотелось. И это еще мягко сказано: по правде говоря, я
боялся этого до оцепенения. Казалось, стоит мне поднять веки, как мой пуль
сирующий мозг ринется вон из черепной коробки, где ему так больно и плохо,
и мои глазные яблоки пробками стрельнут в потолок. Удивительно неприятн
ое ощущение.
Я не отследил момент, когда начал приходить в сознание. По-моему, оно воз
вращалось ко мне постепенно, точно робкий посетитель, который подолгу мн
ется возле незапертой двери, тихонько царапает ее, боясь постучать, нако
нец решается сунуть нос и тут же отскакивает назад, пугаясь своей смелос
ти, покрываясь потом и хватаясь за сердце. Это было ново. Никогда не думал,
что мое сознание поведет себя подобно неврастенику.
Утешил я себя простым рассуждением о том, что после удара по голове еще и
не то бывает. Иные от этого и коньки отбрасывают, а я жив... Э, а жив ли?.. Я попыт
ался пошевелить кончиками пальцев и был награжден такой вспышкой голов
ной боли, что, кажется, вновь отключился. На несколько секунд? минут? часов?

Какая разница! Вопрос промелькнул и сгинул. Он не был первоочередным и з
нал свое место.
Жив. Это главное. Мучаюсь - значит жив.
Я не религиозен и версию о муках ада отринул сразу. Хотя, по логике, в аду д
олжны были присутствовать не только физические муки, но и нравственные -
именно то, что я сейчас чувствовал. Ощущение несправедливости - вот что би
ло больнее всего. За что меня ударили по затылку? Кто эти люди? Что плохого
я им сделал? Почему с ними Эвелина? Почему подружка моей матери не сделала
ни малейшей попытки вступиться за меня?
Вскоре я перестал задавать себе эти вопросы. И вы бы перестали, если бы к
аждый вопрос был подобен раскаленному гвоздю, свирепо вонзающемуся в за
тылок. Всякий человек по-своему немного мазохист, но лишь немногие не зна
ют удержу в этом увлечении. Я не из них.
Где-то бубнили недовольными голосами - слова рассыпались в труху, и пона
чалу я не только ничего не понимал, но и не старался понять, хотелось тольк
о, чтобы перестали бубнить. Тишины мне и покоя! Казалось, голоса то удаляли
сь почти за грань слышимости, то ужасно гремели над самым ухом.

***

Какое-то время я терпел. Потом стиснул зубы и, сам ужасаясь отчаянному св
оему поступку, медленно раскрыл глаза.
Как ни странно, стало легче. Окружающие меня предметы покружились немн
ого и стали на свои места. Я обнаружил, что нахожусь в той же комнате, лежу в
грязной своей спецовке на кожаном диване, в затылке у меня по-прежнему пу
льсирует, а запястья схвачены браслетами наручников. За столом сидела пр
ежняя компания: Эвелина и трое мужчин. Плотного я рассмотрел еще в норе и т
еперь воспользовался случаем запомнить двух других - долговязого лошад
инолицего хмыря и щуплого коротышку. Голову лошадинолицего покрывали с
едые патлы. Коротышка, напротив, был лыс, если не считать прицепленной к ма
кушке единственной куцей пряди, похожей на сухой хвостик арбуза.
Кто-то из них ударил меня, это я знал твердо. Но кто и почему - сказать не мо
г.
Все четверо курили. Дым вытягивало в отдушину под потолком - ту самую, че
рез которую я сюда попал.
- Ожил, - констатировал долговязый хмырь.
- Да, - согласился плотный, покосившись на меня. - А какая разница?
- То есть ты за первый вариант? - спросил коротышка.
- Естественно.
- Я по-прежнему возражаю, - не согласилась Эвелина.
С какой стати? - деланно удивился долговязый. - Уж кому бы возражать, но тол
ько не вам, Эвелина Гавриловна. Думаете убедить нас в чрезвычайной полез
ности этого субъекта и тем самым смягчить свою вину за сегодняшний проко
л? Напрасно. На нас, слесарей, Эвелина орала по всякому поводу, нимало не за
думываясь. У того, кто начальствует над российскими работягами, ор долже
н управляться рефлексами, как выделение слюны у павловских собачек. Но с
ейчас моя начальница выдержала великолепную паузу и, насколько я мог суд
ить при моем головокружении, ничуть не изменилась в лице.
За свой прокол я отвечу, Глеб Родионович. Не сомневайтесь, отвечу, но тол
ько не перед вами. Занимайтесь лучше своим делом, а за этого субъекта, как
вы выразились, я ручаюсь. Мое слово, мой риск. Напомните мне: часто ли я за ко
го-нибудь ручалась?
По-моему, первый раз, - подал голос коротышка.
По-моему, тоже. И прошу иметь в виду: в случае несогласия со мной я буду доб
иваться положительного решения у руководства.
Право отсрочивающего вето, - пророкотал плотный. - Ну-ну. Тогда уж и вы мне
напомните, пожалуйста: чем закончилось дело в четырех... нет, даже в пяти по
следних случаях?
Я это хорошо помню, Вадим Вадимович, - холодно отозвалась Эвелина, - как и т
о, что среди них был один ваш протеже. В тот раз я выступила против, и мое мне
ние совпало с мнением руководства...
Полагаете, совпадет и теперь? - побагровев, перебил плотный.
Надеюсь.
Несколько секунд они только сопели и ерзали в креслах, буравя друг друг
а неприязненными взглядами. Наконец долговязый пробормотал себе под но
с несколько неразборчивых слов, из которых я уловил только “личные мотив
ы” и ничего больше.
Да, у меня есть личные мотивы! - с раздражением ответила Эвелина. - Я сама х
отела его приобщить, то есть не теперь, конечно, а со временем. В силу его ос
обых качеств он может быть полезен нашему делу, это и есть мои личные моти
вы. Или вы намекаете на что-то другое?
Как можно? - пробурчал долговязый. - Ни на что я не намекаю. Просто мне все э
то сильно не нравится...
Можно подумать, мне нравится! Но факт есть факт: он находится здесь, и мы д
олжны решить, что с ним делать. Я предлагаю третий вариант. В конце концов,
у каждого правила есть исключения.
Подождите, подождите, - заторопился коротышка. - Насколько я понимаю, мы у
же голосуем? Не рано ли? Прежде всего я хотел бы узнать, что это за особые ка
чества, на которые вы, Эвелина Гавриловна, намекаете. Пока что я вижу либо
дурня, заблудившегося там, где нормальные люди не ходят, либо провокатор
а. Он грязен, напуган и лично мне неприятен. Не осветите ли вопрос об особы
х качествах более подробно?
Не освещу, - отрезала Эвелина. - Закрытая информация.
Какой же тогда толк в нашем голосовании? Притом нет кворума...
Можно и без кворума, если за первый вариант больше одного голоса, - сказа
л долговязый.
Можно, - подтвердил плотный.
Я попробовал пошевелить скованными руками и не лишился сознания - толь
ко в затылке сильнее забухал копер. Затем я попытался повернуть голову, ч
тобы держать всю четверку в центре поля зрения, а не на краю, и снова не отк
лючился.
Может быть, от злости.
Куда я попал? Ясно было только одно: законом тут не пахнет, я влип, и влип к
репко, но во что? Что тут у них такое - подпольная героиновая лаборатория? Т
еррористическое гнездо?
Кто вы такие? - спросил я со злостью и заскрипел зубами от вспышки боли в ч
ерепе.
Заткнись, - безразлично посоветовал мне долговязый, - пока не заткнули.
Буду кричать, - предупредил я.
У тебя нос забит, - ответил плотный, не поворачивая головы. - Пылью, наверно
е. Дышишь ртом. Если вставим кляп, тебе совсем плохо будет.
Кто вы такие? - повторил я упрямо.
Заткнись, не то в самом деле кляп вставим.
Сволочи!
Помолчи, Свят, - обратилась ко мне моя начальница. - Кричать без толку - ник
то, кроме нас, не услышит.
А нам твои вопли помешают беседовать. Не нарывайся. Итак, будем голосова
ть? Глеб Родионович?
Первый вариант.
Не передумаете?
С чего бы?
Хорошо. Вадим Вадимович?
Первый.
Уверены? Принято. Иннокентий Терентьевич?
Какой смысл в моем голосе, если двое за первый вариант? - поежился короты
шка.
Таков порядок. Прошу не тянуть, у нас и без того дел выше крыши. Итак?
Я воздерживаюсь.
Плотный и долговязый ухмыльнулись, Эвелина Гавриловна покачала голов
ой.
Вы, вероятно, забыли: никто не имеет права воздержаться при голосовании
по данному вопросу. Ваш выбор?
Не первый вариант, - проговорил коротышка и снова поежился. Взгляд его бе
гал, не в силах остановиться ни на чем, особенно на мне. - Только не первый... П
ожалуй, второй, как вы полагаете? Второй, а?
- Чистоплюй! - презрительно бросил долговязый. - Стыдно! Коротышка втянул
голову в плечи.
Я голосую за третий вариант, - сообщила Эвелина. - Итог голосования следу
ющий: два голоса за первый вариант, один за второй и один за третий.
1 2 3 4 5 6 7 8