Если верить доктору Ричардсону, то Странники вырывались из своего тела, как луч света. Для перехода требовались огромный труд и сосредоточенность – то, чем всегда руководствовался Майкл. «Пора спуститься на твердую землю и взглянуть на реальность трезво». А реальность заключалась в том, что Габриель никогда не мог сосредоточиться на чем-нибудь, кроме езды на своем мотоцикле.
Однажды утром Майкл проснулся раньше обычного. Принял душ, надев шапочку для плавания, чтобы не намочить серебряные пластинки на голове. Затем натянул футболку, брюки на шнурке и резиновые сандалии. Завтракать в то утро Майкл не стал. Доктор Ричардсон счел бы это неправильным. Майкл сидел на кушетке и слушал музыку, когда в дверь осторожно постучали. В комнату вошел Лоуренс Такава.
– Вся команда готова, – сказал он. – Нам пора идти.
– А что, если я решил отказаться? – спросил Майкл.
Лоуренс испуганно вздрогнул.
– Дело ваше, Майкл, но Братство будет очень недовольно таким решением. Мне придется позвонить генералу и…
– Успокойтесь. Я от своих слов не отказываюсь.
Майкл натянул на бритую голову вязаную шерстяную шапочку и вышел за Лоуренсом в коридор. Там их встретили двое охранников – как обычно, в черных галстуках и темно-синих пиджаках. Они образовали что-то наподобие почетного караула, двигаясь впереди и позади Майкла. Вся группа вышла через запертую обычно дверь во внутренний двор центра.
Майкл с удивлением увидел, что все сотрудники, занятые в проекте «Переход» – администраторы, химики, программисты, – высыпали во двор, чтобы посмотреть, как он входит в Гробницу. Основную часть персонала не посвятили в истинную суть проекта, однако им сказали, что «Переход» поможет охранять Америку от ее врагов, а Майкл является очень важной его частью.
Майкл поприветствовал толпу, слегка наклонив голову, как идущий к рингу боксер, и медленно направился к Гробнице. Именно ради него были выстроены все эти здания и привезены сюда все эти люди. «Держу пари, тут потрачена куча денег, – подумал он. – Наверное, многие миллионы». Майклу всегда казалось, что он особенный, предназначенный судьбой для чего-то великого. Наконец-то к нему относились достойно, как к кинозвезде высокобюджетного фильма, где была всего одна-единственная роль и исполнял ее он, Майкл Корриган. Если он действительно способен переходить из одной реальности в другую, они станут уважать его еще сильнее. Он оказался здесь не случайно. Это была не удача, а право, данное ему по рождению.

Стальная дверь мягко отворилась, и они вошли в огромный затемненный зал с гладким бетонным полом. Вдоль всех четырех стен, футах в двадцати от пола, тянулась застекленная галерея. Внутри нее мерцали огоньками пульты управления и экраны мониторов, а несколько сотрудников смотрели сверху вниз на Майкла. Воздух здесь оказался холодным и сухим. Откуда-то доносилось тихое гудение.
В центре зала находился стальной операционный стол с маленькой подушкой в изголовье. Возле стола стоял доктор Ричардсон. Доктор Лау вместе с медсестрой проверял оборудование и содержимое металлической стойки с пробирками, наполненными жидкостью разных цветов. Рядом с подушкой лежали серебристые пластинчатые электроды, а к ним тянулись восемь проводков. Все они сливались в один толстый черный кабель, который уходил куда-то в пол.
– Вы в порядке? – спросил Лоуренс.
– Пока что да.
Лоуренс слегка тронул Майкла за руку и вместе с двумя охранниками остался стоять у дверей. Они вели себя так, будто Майкл собирался выскочить из здания, перепрыгнуть через забор и спрятаться в лесу. Он вышел на середину Гробницы, снял шапочку и отдал ее медсестре. Затем, оставшись в одной футболке и брюках, лег на операционный стол лицом вверх. В зале было холодно, но Майкл чувствовал, что готов ко всему, как спортсмен перед ответственным матчем.
Доктор Ричардсон наклонился над ним и подсоединил восемь проводков к восьми пластинчатым электродам на голове пациента. Теперь мозг Майкла был напрямую подключен к квантовому компьютеру, и специалисты в стеклянной галерее могли наблюдать за его активностью. Ричардсон заметно нервничал. Майкл пожалел, что лицо доктора не скрыто под хирургической маской.
«Пошел он к черту! – подумал Майкл. – Это мой мозг проткнули медными проводками, а не его. Моя жизнь – хочу и рискую».
– Удачи, – сказал Ричардсон.
– Черт с ней, с удачей. Давайте просто начнем и посмотрим, чем все закончится.
Доктор Ричардсон кивнул и надел наушники с микрофоном, чтобы переговариваться с персоналом в галерее. Ричардсон отвечал за мозг Майкла, а доктор Лау и медсестра – за его тело. Они прилепили датчики ему на грудь и на шею, чтобы отслеживать пульс и дыхание. Медсестра смазала Майклу локтевой сгиб местным анестетиком и ввела в вену иглу. К игле была подсоединена пластиковая трубочка, и через нее Майклу в кровь начал поступать физиологический раствор.
– Вы настроились на полосу частот? – прошептал Ричардсон в микрофон. – Отлично. Да. Очень хорошо.
Он повернулся к Майклу.
– Чтобы начать, нам надо выйти на исходный уровень. Сейчас мы будем подавать вам в мозг различные стимулы. Думать здесь ни о чем не надо. Просто реагируйте.
Медсестра подошла к металлической стойке и стала подносить оттуда разные пробирки. Сначала Майклу давали попробовать различные на вкус вещества – соленые, сладкие, кислые, горькие. Потом запахи – розы, ванили и жженой резины. Доктор Ричардсон, не переставая бормотать что-то в микрофон, светил Майклу в глаза разноцветными фонариками. Потом проигрывали музыку – то громко, то тихо – и прикасались к его лицу то мехом, то куском дерева, то стальным бруском.
Доктор Ричардсон остался доволен полученными от сенсоров данными и попросил Майкла считать в обратном порядке, складывать разные числа, а затем потребовал рассказать, что он вчера ел на ужин. Затем перешли к далекому прошлому, и Майклу пришлось рассказать, когда он впервые побывал на берегу океана и первый раз увидел голую женщину.
«Когда вы были подростком, у вас была собственная комната? Как она выглядела? Опишите мебель и фотографии на стенах.»
Когда доктор Ричардсон наконец закончил с вопросами, медсестра дала Майклу глоток воды.
– Все хорошо, – сказал Ричардсон в микрофон. – Думаю, мы готовы.
Медсестра подошла к стойке и взяла емкость, наполненную раствором препарата ЗБЗ. Несколько дней назад генерал Нэш вызывал Майкла и рассказал ему о ЗБЗ. Генерал объяснил, что это особая бактерия, созданная в Швейцарии группой передовых ученых. Препарат был очень дорогим и сложным в изготовлении, но токсины, которые производила эта бактерия, увеличивали объем нейроэнергии. Медсестра подняла емкость, и в ней плеснулась густая бирюзовая жидкость.
Медсестра сняла с капельницы физиологический раствор и заменила его бирюзовым. ЗБЗ, капля за каплей, побежал по трубке к руке Майкла. Ричардсон и доктор Лау смотрели на подопытного так, словно бедняга вот-вот должен был испариться.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Ричардсон.
– Нормально. Когда эта штука должна подействовать?
– Мы не знаем.
– Пульс слегка повышенный, – сообщил доктор Лау. – Дыхание в норме.
Несколько минут Майкл смотрел в потолок, стараясь не показывать своего разочарования. Может, он никакой не Странник или их новый препарат не действует. Столько денег и усилий потрачено зря.
– Майкл.
Он открыл глаза. Рядом стоял Ричардсон. В зале было все так же холодно, но на лбу у доктора блестели капельки пота.
– Считайте от ста в обратном порядке, – сказал он Майклу.
– Я уже считал.
– Они хотят, чтобы мы снова вернулись в исходное состояние.
– Да бросьте. Ни к чему это не…
Майкл взмахнул левой рукой и увидел что-то странное. Из его настоящей, сделанной из плоти и крови руки появилась другая. Сотканная из множества световых точек, она появилась, как призрак сквозь закрытую дверь. Затем настоящая рука безжизненно упала обратно на стол, а призрачная осталась вверху.
В ту же секунду Майкл понял, что эта штука – это видение – всегда была частью его тела, прячась где-то внутри. Внешне призрачная рука напоминала рисунок созвездия, такого как Близнецы или Стрелец. Она состояла из крохотных звездочек, соединенных между собой тонкими, едва заметными лучиками света. Однако двигать призрачной рукой и остальным телом Майкл не мог. Он попробовал пошевелить пальцами или сжать кулак, но ничего не получилось. Тогда он стал думать о том, как именно хотел бы подвигать рукой, и после короткой паузы она подчинилась. Это оказалось непросто – тело двигалось с небольшой задержкой, будто находилось под водой.
– Что скажете? – спросил Майкл доктора.
– Пожалуйста, начинайте считать, – повторил Ричардсон.
– Что вы думаете о моей руке? Разве вы не видите, что происходит?
Ричардсон покачал головой:
– Обе ваши руки лежат на операционном столе. Объясните мне, что вы видите?
Майклу вдруг стало трудно говорить. Не потому, что онемели губы или язык, а из-за необычно тяжелого усилия, которое требовалось, чтобы осмыслить собственную идею и воплотить ее в слова. Мозг стал работать настолько быстро, что слова за ним не поспевали.
– Мне… кажется… – Майкл замолчал, и ему показалось, что замолчал надолго, – это не галлюцинация.
– Опишите, что вы видите.
– Оно всегда… было во мне.
– Майкл, опишите, что вы видите.
– Вы… слепой…
Раздражение Майкла переросло в злость. Оттолкнувшись руками от стола, он сел и тут же почувствовал, будто вырвался из чего-то старого и хрупкого, как пожелтелая стеклянная капсула. В следующее мгновение Майкл понял, что его призрачное тело сидит на операционном столе, а настоящее осталось лежать. Почему никто не замечает, что с ним произошло? Это ведь так очевидно! Доктор Ричардсон продолжал смотреть на тело, лежащее на столе, будто это уравнение, которое способно решить само себя.
– Пульса и дыхания нет, – сказал доктор Лау. – Он или мертв, или…
– Что значит – мертв? – вскинулся Ричардсон.
– Хотя нет, сердце бьется. Был один удар. И легкие работают. Он впал в нечто, наподобие неактивного состояния. Так бывает, когда человека надолго заваливает снегом. – Доктор Лау снова посмотрел на мониторы. – Все замедлилось. Очень сильно замедлилось. И все-таки он жив.
Доктор Ричардсон низко склонился над столом и сказал Майклу прямо в ухо:
– Майкл! Вы меня слышите? Вы можете?.. Слушать человеческие голоса оказалось очень трудно – они были связаны с грустью, страхом и слабостью. Майкл выдернул остальную часть своего призрачного тела из плоти и взмыл вверх. Он чувствовал себя очень неуклюжим, как ребенок, который учится плавать. Сначала он поднялся вверх. Потом опустился вниз. Майкл видел все, что происходит вокруг, однако не ощущал никакой связи с тем суетливым, нервозным миром.
Он посмотрел вниз и не увидел, а скорее почувствовал, что в бетонном полу зала появилась маленькая черная дыра, похожая на сливное отверстие на дне бассейна. Какая-то сила мягко тянула туда Майкла. «Нет, – подумал он. – Я хочу остаться здесь». Он мог сопротивляться и при желании остался бы в холодном зале, но что же там, в темноте? Может, чтобы стать Странником, надо спуститься туда?
Прошло какое-то время. Сколько именно – несколько секунд или несколько минут, – Майкл не знал. Его светящееся тело опускалось все ниже, а сила, что тянула его вниз, становилась все сильнее и начинала пугать. Майклу привиделось лицо Габриеля и отчаянно захотелось снова встретиться с братом. Им все следовало делать вместе. Когда человек одинок, опасность подстерегает его повсюду.
Ближе. Совсем близко. Майкл перестал сопротивляться и почувствовал, что его призрачное тело превратилось сначала в сферу, а потом в точку, которую затянуло в темное отверстие. У него не осталось ни легких, ни рта, ни голоса. Он исчез.
Майкл открыл глаза и увидел, что плывет посреди темно-зеленого океана. Над его головой светили три маленьких солнца, раскаленных добела в соломенно-желтом небе. Майкл расслабился и постарался обдумать, что с ним происходит. Вода была теплой, с легкой рябью. Никакого ветра. Отталкиваясь ногами, Майкл покачивался на поверхности воды, как пробка, и осматривался по сторонам. Вокруг виднелась только темная, подернутая дымкой линия горизонта и никаких признаков земли.
– Привет! – крикнул Майкл.
На секунду звук собственного голоса заставил его почувствовать себя сильным и живым, однако слово быстро затерялось в бесконечности океана.
– Я здесь! – закричал Майкл. – Здесь!
Ответа не последовало. Майкл вспомнил о записях, которые доктор Ричардсон оставлял у него в комнате. В них были сведения, полученные от Странников на допросах. Они рассказывали, что на пути в иные измерения стоят четыре преграды – Вода, Огонь, Земля и Воздух. Определенного способа пересечь барьеры не было, и каждый Странник пробирался через них по-своему. Все находили собственный путь через преграды и описывали пройденное испытание по-разному. У кого-то была дверь. У кого-то коридор. Один русский Странник описывал нож, рассекающий длинные черные занавеси.
Все Странники в один голос заявляли, что ты или переходишь через преграду, или возвращаешься обратно, в реальный мир. Однако никто не дал руководства, как проделать такой фокус. «Надо найти свой путь», – объясняла одна женщина. «Путь сам находит тебя», – утверждал кто-то другой. Различные объяснения раздражали Майкла. Почему нельзя просто сказать: «Пройдите вперед восемь футов и поверните направо». Ему нужна была карта, а не философские рассуждения.
Майкл громко выругался и хлопнул ладонями по воде, чтобы услышать хоть какие-то звуки. Брызги ударили ему в лицо и стекли по щекам в рот. Майкл ожидал соленого, неприятного вкуса, как в обычном океане, но вода оказалась абсолютно безвкусной и не имела никакого запаха. Набрав жидкость в ладони, Майкл изучил ее поближе. В воде плавали какие-то мелкие частички. Это мог быть песок, или водоросли, или просто пыль – Майкл не знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58