Выбор супер, доставка мгновенная
Отец говорил: «Обыватели не замечают правду. Трутни просто чересчур устали, чтобы ее увидеть».
Беннет снова надел очки и взял в руки блокнот.
– Думаю, нам стоит поговорить о ваших родителях.
На этом предложении Майина терапия закончилась. Что она могла рассказать о Торне? Что ее отец был Арлекином и Табула пять раз безуспешно подсылала к нему наемных убийц? Он был гордым, суровым и очень храбрым человеком. Мать Майи происходила из рода сикхов, который много поколений состоял в союзе с Арлекинами. В память о матери Майя носила на правом запястье стальной браслет кара.
Позднее тем же летом она отпраздновала свой двадцать шестой день рождения. С одной из коллег по дизайнерской фирме Майя прогулялась по бутикам Западного Лондона и накупила себе яркой, модной одежды. Она стала смотреть телевизор и пыталась верить тому, что говорят в новостях. Временами она чувствовала себя счастливой – ну, или почти счастливой – и радовалась бесконечным развлечениям, что поставляла людям Система. То и дело находилась новая опасность, о которой всем следовало беспокоиться, или появлялся новый продукт, который все хотели купить.
Хотя теперь Майя не носила оружия, иногда она все-таки заходила в школу кикбоксинга в Южном Лондоне, чтобы позаниматься с инструктором. По вторникам и четвергам она брала уроки в академии кэндо, где училась сражаться бамбуковым мечом – синаи. Майя делала вид, что всего-навсего поддерживает хорошую форму, как коллеги по работе, которые бегали по утрам в парке или играли в теннис. Однако она знала, что дело тут не только в заботе о здоровье. Во время боя человек целиком и полностью сосредоточен на настоящем мгновении, пытаясь защитить себя и одолеть противника. В обычной жизни такие навыки Майе были ни к чему.
В Прагу она прилетела на встречу с отцом, и привычная паранойя Арлекинов вернулась к ней с новой силой. Купив билет в кассе аэропорта, Майя села в автобус и устроилась на заднем сиденье. Для обороны позиция подходила плохо, но Майю это не должно было волновать. Она наблюдала, как пожилая супружеская пара и группа туристов из Германии забрались в автобус и принялись устраивать на полки свои чемоданы. Майя попыталась отвлечься, думая о Торне, но тело пересилило сопротивление разума, и она перебралась на сиденье у запасного выхода. Проиграв в споре с собственной натурой, Майя раздраженно стиснула кулаки и уставилась в окно.
Когда автобус отъехал от аэровокзала, начинало потихоньку моросить, а к тому времени, как они добрались до центра города, дождь полил будто из ведра. Прага стоит на берегах реки, но из-за узких улочек и домов из серого камня Майе чудилось, что она попала в лабиринт. Повсюду высились старинные замки и соборы, и их остроконечные готические башни упирались прямо в небо.
На автобусной остановке Майе опять пришлось делать выбор. Она могла добраться до гостиницы пешком или поймать такси. Легендарный японский Арлекин по имени Спарроу как-то написал, что истинный воин «всегда в поисках случайности». Он проповедовал философский подход к жизни. Арлекины отвергали бессмысленную рутину и удобные привычки. Они соблюдали строгую дисциплину и в то же время не боялись перемен.
Шел дождь, и Майя успела немного промокнуть. Самым очевидным решением было взять такси, которое стояло у обочины. Несколько секунд Майя колебалась, а затем решила действовать как обычный обыватель. Ухватив чемоданы одной рукой, она распахнула дверцу автомобиля и села на заднее сиденье. Водителем оказался маленький плотный бородач, немного напоминавший тролля.
Майя сказала название гостиницы. Водитель никак не отреагировал.
– Отель «Кампа», – повторила она по-английски. – Что-нибудь не так?
– Все так, – ответил таксист и отъехал от обочины.
Отель «Кампа» оказался массивным строением в четыре этажа высотой, солидным, респектабельным и с зелеными козырьками на окнах. Стоял он в переулке с булыжной мостовой, совсем недалеко от Пражского Града. Майя расплатилась с водителем и попыталась открыть дверцу, однако та не поддавалась.
– Черт возьми, откройте дверь.
– Извините, мадам.
Водитель надавил кнопку, и замок, щелкнув, открылся.
Пока Майя выбиралась из автомобиля, таксист с улыбкой за ней наблюдал.
Швейцар занес чемоданы в отель. Отправляясь на встречу с отцом, Майя решила захватить с собой обычный набор оружия, спрятав его в треногу для видеокамеры. Определить Майину национальность по внешности было непросто, и швейцар обратился к ней сначала по-французски, а затем по-английски. Для поездки в Прагу яркая лондонская одежда не подходила, поэтому Майя надела полуботинки, черный пуловер и просторные серые брюки. Арлекины всегда предпочитали носить темную, сшитую на заказ одежду из дорогих тканей. Ничего броского и обтягивающего. Ничего, что могло бы сковать движения и помешать во время боя.
В просторном вестибюле стояли кресла и маленькие столики. На стенах выцветшие гобелены. Сбоку, в обеденной зоне, несколько пожилых дам пили чай, перешептываясь над подносом с выпечкой. Портье за конторкой бросил взгляд на треногу, а затем – уже с пониманием – на футляр видеокамеры. Одно из основных правил Арлекина – всегда иметь при себе то, что объясняло бы, кто ты и почему здесь находишься. Видеооборудование подходило для этой цели идеально. И швейцар, и портье наверняка подумали, что Майя приехала снимать документальный фильм о Праге.
Ее поселили на третьем этаже, в темном двухкомнатном номере, заставленном мягкой мебелью и поддельными викторианскими лампами. Одно окно выходило на улицу, а другое смотрело в сад и на гостиничный ресторан на открытым воздухе. На улице по-прежнему лил дождь, поэтому ресторан не работал. Полосатые зонты промокли насквозь, а стулья жались к круглым столам как усталые солдатики. Майя заглянула под кровать и обнаружила там небольшой подарок от отца – абордажный крюк и пятьдесят метров витого троса. Если в дверь постучит нежеланный гость, Майя сможет за десять секунд ускользнуть из отеля через окно.
Сняв плащ, она ополоснула лицо и положила на постель треногу. Когда Майя проходила в аэропорту таможенный контроль, ее видеокамеру и многочисленные объективы проверяли особенно долго. На самом деле оружие было спрятано в штативе. В одной из ножек находились два ножа – стилет для колющих ударов и утяжеленный метательный нож. Майя достала их, поместила в ножны и вставила под эластичные повязки на предплечьях. Затем аккуратно опустила рукава пуловера и взглянула на себя в зеркало. Под просторным свитером оружие было совсем незаметно. Майя скрестила запястья, сделала резкое движение руками, и в ее правой ладони очутился стилет.
Во второй ножке штатива Майя спрятала клинок от меча. В третьей – его гарду и рукоять. Майя достала их и соединила с клинком. Гарда крепилась на стержне и могла складываться. Когда Майя выходила с мечом на улицу, боковые дуги гарды лежали параллельно клинку, и весь меч становился прямой полоской металла. Когда приходилось сражаться, гарда мгновенно занимала рабочее положение.
Кроме треноги и видеокамеры Майя привезла с собой металлический тубус на плечевом ремне. Футляр не выглядел чем-то сугубо техническим, а скорее напоминал предмет, который художница могла нести к себе в студию. На самом деле Майя носила в тубусе меч. На то, чтобы достать его из футляра, уходило две секунды. Еще одна секунда требовалась, чтобы напасть. Отец научил Майю пользоваться холодным оружием еще в детстве, а в классе кэндо она усовершенствовала навыки под руководством учителя-японца.
Кроме того, Арлекинов с детства обучали пользоваться стрелковым оружием – как короткоствольным, так и длинноствольным. Майя предпочитала штурмовые винтовки, желательно двенадцатого калибра, со складным прикладом и пистолетной рукояткой. Использование старомодных мечей наравне с современным оружием считалось – и ценилось – как стиль Арлекинов. Винтовки и револьверы были необходимым злом, а мечи существовали за пределами современной эпохи, свободные от надзора Системы и вне любых с ней соглашений. Бой на мечах учил держать равновесие, разрабатывать тактику и не проявлять жалости. Подобно сикхскому кирпану, меч Арлекина связывал каждого бойца духовным долгом и обязывал соблюдать воинские традиции.
Торн считал, что для использования мечей имелись и чисто практические основания. Спрятанное в устройстве наподобие треноги холодное оружие могло без труда проходить через системы безопасности в аэропортах. Меч не издавал никакого шума и был настолько необычен, что у неподготовленного противника вызывал шок.
Майя сделала вид, что нападает на невидимого противника. Сначала ложный выпад в голову. Затем перевод меча вниз, на уровень колена. Едва заметное сопротивление. Хруст костей и хряща… и вы отрубили чью-то ногу.
На мотке спасательного троса лежал коричневый конверт. Разорвав его, Майя прочла время и место встречи. Семь часов. Бетлемская площадь в Старом городе. Она положила меч на колени и, выключив свет, приступила к медитации.
Перед глазами у Майи поплыли образы и воспоминания о том единственном случае, когда ей, как настоящему Арлекину, довелось сражаться в одиночку. Ей было семнадцать, и отец привез ее в Брюссель – охранять дзенского монаха, который прибыл в Европу с визитом. Тот монах был Следопытом, одним из духовных учителей, что показывали возможному Страннику, как перейти в иное измерение. Хотя Арлекины не давали обета защищать Следопытов, воины помогали учителям всегда, когда могли. Дзенский монах считался одним из самых великих учителей и значился у Табулы в списке смертников.
Той ночью в Брюсселе Торн и его друг из Франции, Линден, дежурили наверху, возле гостиничного номера монаха. Майе, переодетой в горничную, велели спуститься в подвал и охранять двери грузового лифта. Когда появились двое наемников Табулы, помочь Майе оказалось некому. Одному из них она прострелила из автоматического пистолета горло, другого зарубила мечом. Кровь забрызгала ей все руки и перепачкала серую униформу. Когда Линден спустился в подвал, Майя сидела на полу и плакала навзрыд.
Два года спустя тот монах погиб в автокатастрофе. Вся пролитая ею кровь и вся боль оказались совершенно бессмысленными. «Успокойся, – сказала она себе. – Повторяй личную мантру. Наши Странники на небесах. Наши Странники на небесах… Черт их всех побери!»
Около шести часов дождь перестал, и Майя решила отправиться к дому Торна пешком. Выйдя из отеля, она отыскала улицу Мостецкую и направилась к Карлову мосту. Широкий каменный мост освещали разноцветные фонари, заливая светом длинный ряд статуй. Человек с рюкзаком, положив на землю шляпу, играл на гитаре. Уличный художник рисовал углем портрет немолодой туристки. Посреди моста стоял большой золотой крест, и Майя вспомнила, что он должен приносить удачу. Конечно, такой вещи, как удача, на свете не существует, но Майя все равно дотронулась до креста рукой и прошептала: «Пусть меня кто-нибудь полюбит, а я полюблю его в ответ».
Устыдившись собственной слабости, она немного прибавила шаг и, сойдя с Карлова моста, вступила в Старый город. Церкви, магазины и ресторанчики жались здесь друг к другу, будто пассажиры в переполненном трамвае. Молодые чехи и иностранные туристы с рюкзаками за спиной стояли перед пивными и, скучая, покуривали травку.
Торн жил на Конвиктской улице, в одном квартале от секретной тюрьмы на улице Бартоломейской. Во время «холодной войны» службы госбезопасности забрали у церкви монастырь и устроили там пыточные и тюремные камеры. Теперь монахини вернулись на прежнее место, а полиция перебралась в здания неподалеку. Вышагивая по кварталу, Майя поняла, почему Торн обосновался именно здесь. Во-первых, Прага до сих пор выглядела как средневековый город, а Арлекины в массе своей ненавидели все современное. Во-вторых, в городе имелись приличные больницы, хороший транспорт и интернет. Третья и самая главная причина состояла в том, что чешская полиция получила воспитание в эпоху коммунизма. Дав взятку нужному человеку, Торн всегда мог заглянуть в полицейскую картотеку и архивы.
Однажды в Барселоне Майя познакомилась с цыганом, который объяснил ей, почему представители его народа имеют полное право обчищать карманы и гостиничные номера туристов. Когда римляне распинали Иисуса, они приготовили золотой гвоздь, чтобы вбить его Спасителю в сердце. Однако какой-то цыган – по всей видимости, в древнем Иерусалиме тоже жили цыгане – украл этот гвоздь. С тех самых пор Господь позволил цыганам воровать до скончания времен. Арлекины не были цыганами, но Майе показалось, что образ их мыслей отличался ненамного. Торн и все его друзья и соратники обладали высокоразвитым чувством долга и чести, соблюдали строгую дисциплину и были преданы друг другу, но к законам обычных граждан относились с презрением. Арлекины считали, что данная ими клятва охранять Странников оправдывает все убийства.
Майя неторопливо прошла мимо церкви Святого Распятия и взглянула на другую сторону Конвиктской улицы – на дом номер восемнадцать. На первом этаже находилась красная входная дверь, втиснутая между магазином сантехники и салоном дамского белья. В витрине последнего стоял манекен в поясе с подвязками и паре блестящих чулок. На втором и третьем этаже часть окон была закрыта ставнями, а в остальных не горел свет. В домах Арлекинов всегда имелось по меньшей мере три выхода, причем один из них обязательно был потайным. В доме номер восемнадцать имелся парадный вход через красную дверь и запасный выход в задний переулок. Потайной ход, вероятно, вел с верхних этажей в салон дамского белья.
Майя открыла тубус и наклонила его так, чтобы рукоять меча выскользнула наружу на пару сантиметров. Вызов пришел ей в Лондон обычным путем: под дверь сунули светло-коричневый неподписанный конверт. Майя не знала, жив Торн или нет. Если в Табуле выяснили, что девять лет назад она участвовала в том убийстве в отеле, то могли выманить Майю из Англии, чтобы расправиться с ней на чужой территории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Беннет снова надел очки и взял в руки блокнот.
– Думаю, нам стоит поговорить о ваших родителях.
На этом предложении Майина терапия закончилась. Что она могла рассказать о Торне? Что ее отец был Арлекином и Табула пять раз безуспешно подсылала к нему наемных убийц? Он был гордым, суровым и очень храбрым человеком. Мать Майи происходила из рода сикхов, который много поколений состоял в союзе с Арлекинами. В память о матери Майя носила на правом запястье стальной браслет кара.
Позднее тем же летом она отпраздновала свой двадцать шестой день рождения. С одной из коллег по дизайнерской фирме Майя прогулялась по бутикам Западного Лондона и накупила себе яркой, модной одежды. Она стала смотреть телевизор и пыталась верить тому, что говорят в новостях. Временами она чувствовала себя счастливой – ну, или почти счастливой – и радовалась бесконечным развлечениям, что поставляла людям Система. То и дело находилась новая опасность, о которой всем следовало беспокоиться, или появлялся новый продукт, который все хотели купить.
Хотя теперь Майя не носила оружия, иногда она все-таки заходила в школу кикбоксинга в Южном Лондоне, чтобы позаниматься с инструктором. По вторникам и четвергам она брала уроки в академии кэндо, где училась сражаться бамбуковым мечом – синаи. Майя делала вид, что всего-навсего поддерживает хорошую форму, как коллеги по работе, которые бегали по утрам в парке или играли в теннис. Однако она знала, что дело тут не только в заботе о здоровье. Во время боя человек целиком и полностью сосредоточен на настоящем мгновении, пытаясь защитить себя и одолеть противника. В обычной жизни такие навыки Майе были ни к чему.
В Прагу она прилетела на встречу с отцом, и привычная паранойя Арлекинов вернулась к ней с новой силой. Купив билет в кассе аэропорта, Майя села в автобус и устроилась на заднем сиденье. Для обороны позиция подходила плохо, но Майю это не должно было волновать. Она наблюдала, как пожилая супружеская пара и группа туристов из Германии забрались в автобус и принялись устраивать на полки свои чемоданы. Майя попыталась отвлечься, думая о Торне, но тело пересилило сопротивление разума, и она перебралась на сиденье у запасного выхода. Проиграв в споре с собственной натурой, Майя раздраженно стиснула кулаки и уставилась в окно.
Когда автобус отъехал от аэровокзала, начинало потихоньку моросить, а к тому времени, как они добрались до центра города, дождь полил будто из ведра. Прага стоит на берегах реки, но из-за узких улочек и домов из серого камня Майе чудилось, что она попала в лабиринт. Повсюду высились старинные замки и соборы, и их остроконечные готические башни упирались прямо в небо.
На автобусной остановке Майе опять пришлось делать выбор. Она могла добраться до гостиницы пешком или поймать такси. Легендарный японский Арлекин по имени Спарроу как-то написал, что истинный воин «всегда в поисках случайности». Он проповедовал философский подход к жизни. Арлекины отвергали бессмысленную рутину и удобные привычки. Они соблюдали строгую дисциплину и в то же время не боялись перемен.
Шел дождь, и Майя успела немного промокнуть. Самым очевидным решением было взять такси, которое стояло у обочины. Несколько секунд Майя колебалась, а затем решила действовать как обычный обыватель. Ухватив чемоданы одной рукой, она распахнула дверцу автомобиля и села на заднее сиденье. Водителем оказался маленький плотный бородач, немного напоминавший тролля.
Майя сказала название гостиницы. Водитель никак не отреагировал.
– Отель «Кампа», – повторила она по-английски. – Что-нибудь не так?
– Все так, – ответил таксист и отъехал от обочины.
Отель «Кампа» оказался массивным строением в четыре этажа высотой, солидным, респектабельным и с зелеными козырьками на окнах. Стоял он в переулке с булыжной мостовой, совсем недалеко от Пражского Града. Майя расплатилась с водителем и попыталась открыть дверцу, однако та не поддавалась.
– Черт возьми, откройте дверь.
– Извините, мадам.
Водитель надавил кнопку, и замок, щелкнув, открылся.
Пока Майя выбиралась из автомобиля, таксист с улыбкой за ней наблюдал.
Швейцар занес чемоданы в отель. Отправляясь на встречу с отцом, Майя решила захватить с собой обычный набор оружия, спрятав его в треногу для видеокамеры. Определить Майину национальность по внешности было непросто, и швейцар обратился к ней сначала по-французски, а затем по-английски. Для поездки в Прагу яркая лондонская одежда не подходила, поэтому Майя надела полуботинки, черный пуловер и просторные серые брюки. Арлекины всегда предпочитали носить темную, сшитую на заказ одежду из дорогих тканей. Ничего броского и обтягивающего. Ничего, что могло бы сковать движения и помешать во время боя.
В просторном вестибюле стояли кресла и маленькие столики. На стенах выцветшие гобелены. Сбоку, в обеденной зоне, несколько пожилых дам пили чай, перешептываясь над подносом с выпечкой. Портье за конторкой бросил взгляд на треногу, а затем – уже с пониманием – на футляр видеокамеры. Одно из основных правил Арлекина – всегда иметь при себе то, что объясняло бы, кто ты и почему здесь находишься. Видеооборудование подходило для этой цели идеально. И швейцар, и портье наверняка подумали, что Майя приехала снимать документальный фильм о Праге.
Ее поселили на третьем этаже, в темном двухкомнатном номере, заставленном мягкой мебелью и поддельными викторианскими лампами. Одно окно выходило на улицу, а другое смотрело в сад и на гостиничный ресторан на открытым воздухе. На улице по-прежнему лил дождь, поэтому ресторан не работал. Полосатые зонты промокли насквозь, а стулья жались к круглым столам как усталые солдатики. Майя заглянула под кровать и обнаружила там небольшой подарок от отца – абордажный крюк и пятьдесят метров витого троса. Если в дверь постучит нежеланный гость, Майя сможет за десять секунд ускользнуть из отеля через окно.
Сняв плащ, она ополоснула лицо и положила на постель треногу. Когда Майя проходила в аэропорту таможенный контроль, ее видеокамеру и многочисленные объективы проверяли особенно долго. На самом деле оружие было спрятано в штативе. В одной из ножек находились два ножа – стилет для колющих ударов и утяжеленный метательный нож. Майя достала их, поместила в ножны и вставила под эластичные повязки на предплечьях. Затем аккуратно опустила рукава пуловера и взглянула на себя в зеркало. Под просторным свитером оружие было совсем незаметно. Майя скрестила запястья, сделала резкое движение руками, и в ее правой ладони очутился стилет.
Во второй ножке штатива Майя спрятала клинок от меча. В третьей – его гарду и рукоять. Майя достала их и соединила с клинком. Гарда крепилась на стержне и могла складываться. Когда Майя выходила с мечом на улицу, боковые дуги гарды лежали параллельно клинку, и весь меч становился прямой полоской металла. Когда приходилось сражаться, гарда мгновенно занимала рабочее положение.
Кроме треноги и видеокамеры Майя привезла с собой металлический тубус на плечевом ремне. Футляр не выглядел чем-то сугубо техническим, а скорее напоминал предмет, который художница могла нести к себе в студию. На самом деле Майя носила в тубусе меч. На то, чтобы достать его из футляра, уходило две секунды. Еще одна секунда требовалась, чтобы напасть. Отец научил Майю пользоваться холодным оружием еще в детстве, а в классе кэндо она усовершенствовала навыки под руководством учителя-японца.
Кроме того, Арлекинов с детства обучали пользоваться стрелковым оружием – как короткоствольным, так и длинноствольным. Майя предпочитала штурмовые винтовки, желательно двенадцатого калибра, со складным прикладом и пистолетной рукояткой. Использование старомодных мечей наравне с современным оружием считалось – и ценилось – как стиль Арлекинов. Винтовки и револьверы были необходимым злом, а мечи существовали за пределами современной эпохи, свободные от надзора Системы и вне любых с ней соглашений. Бой на мечах учил держать равновесие, разрабатывать тактику и не проявлять жалости. Подобно сикхскому кирпану, меч Арлекина связывал каждого бойца духовным долгом и обязывал соблюдать воинские традиции.
Торн считал, что для использования мечей имелись и чисто практические основания. Спрятанное в устройстве наподобие треноги холодное оружие могло без труда проходить через системы безопасности в аэропортах. Меч не издавал никакого шума и был настолько необычен, что у неподготовленного противника вызывал шок.
Майя сделала вид, что нападает на невидимого противника. Сначала ложный выпад в голову. Затем перевод меча вниз, на уровень колена. Едва заметное сопротивление. Хруст костей и хряща… и вы отрубили чью-то ногу.
На мотке спасательного троса лежал коричневый конверт. Разорвав его, Майя прочла время и место встречи. Семь часов. Бетлемская площадь в Старом городе. Она положила меч на колени и, выключив свет, приступила к медитации.
Перед глазами у Майи поплыли образы и воспоминания о том единственном случае, когда ей, как настоящему Арлекину, довелось сражаться в одиночку. Ей было семнадцать, и отец привез ее в Брюссель – охранять дзенского монаха, который прибыл в Европу с визитом. Тот монах был Следопытом, одним из духовных учителей, что показывали возможному Страннику, как перейти в иное измерение. Хотя Арлекины не давали обета защищать Следопытов, воины помогали учителям всегда, когда могли. Дзенский монах считался одним из самых великих учителей и значился у Табулы в списке смертников.
Той ночью в Брюсселе Торн и его друг из Франции, Линден, дежурили наверху, возле гостиничного номера монаха. Майе, переодетой в горничную, велели спуститься в подвал и охранять двери грузового лифта. Когда появились двое наемников Табулы, помочь Майе оказалось некому. Одному из них она прострелила из автоматического пистолета горло, другого зарубила мечом. Кровь забрызгала ей все руки и перепачкала серую униформу. Когда Линден спустился в подвал, Майя сидела на полу и плакала навзрыд.
Два года спустя тот монах погиб в автокатастрофе. Вся пролитая ею кровь и вся боль оказались совершенно бессмысленными. «Успокойся, – сказала она себе. – Повторяй личную мантру. Наши Странники на небесах. Наши Странники на небесах… Черт их всех побери!»
Около шести часов дождь перестал, и Майя решила отправиться к дому Торна пешком. Выйдя из отеля, она отыскала улицу Мостецкую и направилась к Карлову мосту. Широкий каменный мост освещали разноцветные фонари, заливая светом длинный ряд статуй. Человек с рюкзаком, положив на землю шляпу, играл на гитаре. Уличный художник рисовал углем портрет немолодой туристки. Посреди моста стоял большой золотой крест, и Майя вспомнила, что он должен приносить удачу. Конечно, такой вещи, как удача, на свете не существует, но Майя все равно дотронулась до креста рукой и прошептала: «Пусть меня кто-нибудь полюбит, а я полюблю его в ответ».
Устыдившись собственной слабости, она немного прибавила шаг и, сойдя с Карлова моста, вступила в Старый город. Церкви, магазины и ресторанчики жались здесь друг к другу, будто пассажиры в переполненном трамвае. Молодые чехи и иностранные туристы с рюкзаками за спиной стояли перед пивными и, скучая, покуривали травку.
Торн жил на Конвиктской улице, в одном квартале от секретной тюрьмы на улице Бартоломейской. Во время «холодной войны» службы госбезопасности забрали у церкви монастырь и устроили там пыточные и тюремные камеры. Теперь монахини вернулись на прежнее место, а полиция перебралась в здания неподалеку. Вышагивая по кварталу, Майя поняла, почему Торн обосновался именно здесь. Во-первых, Прага до сих пор выглядела как средневековый город, а Арлекины в массе своей ненавидели все современное. Во-вторых, в городе имелись приличные больницы, хороший транспорт и интернет. Третья и самая главная причина состояла в том, что чешская полиция получила воспитание в эпоху коммунизма. Дав взятку нужному человеку, Торн всегда мог заглянуть в полицейскую картотеку и архивы.
Однажды в Барселоне Майя познакомилась с цыганом, который объяснил ей, почему представители его народа имеют полное право обчищать карманы и гостиничные номера туристов. Когда римляне распинали Иисуса, они приготовили золотой гвоздь, чтобы вбить его Спасителю в сердце. Однако какой-то цыган – по всей видимости, в древнем Иерусалиме тоже жили цыгане – украл этот гвоздь. С тех самых пор Господь позволил цыганам воровать до скончания времен. Арлекины не были цыганами, но Майе показалось, что образ их мыслей отличался ненамного. Торн и все его друзья и соратники обладали высокоразвитым чувством долга и чести, соблюдали строгую дисциплину и были преданы друг другу, но к законам обычных граждан относились с презрением. Арлекины считали, что данная ими клятва охранять Странников оправдывает все убийства.
Майя неторопливо прошла мимо церкви Святого Распятия и взглянула на другую сторону Конвиктской улицы – на дом номер восемнадцать. На первом этаже находилась красная входная дверь, втиснутая между магазином сантехники и салоном дамского белья. В витрине последнего стоял манекен в поясе с подвязками и паре блестящих чулок. На втором и третьем этаже часть окон была закрыта ставнями, а в остальных не горел свет. В домах Арлекинов всегда имелось по меньшей мере три выхода, причем один из них обязательно был потайным. В доме номер восемнадцать имелся парадный вход через красную дверь и запасный выход в задний переулок. Потайной ход, вероятно, вел с верхних этажей в салон дамского белья.
Майя открыла тубус и наклонила его так, чтобы рукоять меча выскользнула наружу на пару сантиметров. Вызов пришел ей в Лондон обычным путем: под дверь сунули светло-коричневый неподписанный конверт. Майя не знала, жив Торн или нет. Если в Табуле выяснили, что девять лет назад она участвовала в том убийстве в отеле, то могли выманить Майю из Англии, чтобы расправиться с ней на чужой территории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58