Век как без магии, так и без речных драконов, а теперь на протяжении нескольких дней в ее доме устроили беспорядок с помощью магии, а по Хороту шнырял речной дракон.
Она не станет терять зря дыхание, молясь о том, чтобы это оказалось всего лишь совпадением, вместо этого она поговорит с Резой. Тому редко требовалось покупать себе выпивку в одной из нескольких таверн, но если он это сделает, то иные языки могут развязаться. Наверно, он даже сможет поговорить с тем капитаном вольных мечей.
Ливия снова переключила свои мысли на гостей. Для госпожи Дорис-то хватило бы и половины ее внимания, но игнорировать бедного Арфоса было б все равно что пинать щенка.
Глава 3
Есть в Хайбории страны и пожарче, чем Аргос. А воздух на вершинах бывает и поразряженнее, чем тот, которым человек дышал на склонах Рабирийских гор. Попадается работа и тяжелее, чем рубить лес в этих горах.
В свое время Конан вынес все три подобных испытания, и вдобавок еще закованным в рабские кандалы. Но никогда не выпадали на долю киммерийца сразу три неприятности одновременно. Тем более тогда, когда ему требовалось возглавлять отряд бойцов или спасаться от погони.
Заработать дополнительные две драхмы залога представляло для Конана немалую трудность. За исключением горстки бойцов, оставшихся в деревне на Хороте, киммериец желал, чтобы парни держались вместе.
Он знал это выражение в глазах слишком многих аргосийцев; если хоть один из отряда попадет в беду, из-за этого пострадают все. Чем больше их находилось у него на глазах, тем меньше хлопот они создадут. Так во всяком случае считал Конан.
Он понял, что немногие аргосийцы наймут целый отряд вольных мечей. Мало у кого имелось столько золота, и еще меньшее число имело работу, которая требовала стольких свежих рук и продолжалась бы достаточно долго, чтобы позволить воинам заработать на свой залог.
День проходил за днем, а никакой работы на было. Но зато были капитаны Воителей (и не только Эльгиос), которые намекали, какой будет судьба отряда, если он вскоре не найдет работы.
— Для начала ты теряешь собственное серебро, — сказал Конану однажды вечером один такой капитан, за вином лишь немногим лучше уксуса. — А потом не придется долго ждать, прежде чем мы попросим вас сделать милость вернуться туда, откуда пришли.
Вернуться через границу Аргоса, в Офир, в пограничье, где бивачные костры воинов Искандриана сверкали теперь с вершин холмов в пределах видимости с Хорота. На этот раз Конану и его воинам не избежать обнаружения, даже если аргосийцы не станут любезно предупреждать офирцев об их приходе! Повидав теперь аргосийцев, Конан не доверил бы ни одному из них охранять честь своей сестры, если ему предложат продать ее в таверну по сходной цене.
— А если мы предпочитаем не умирать в Офире?
— Значит, вы предпочтете сделать то же в Аргосе, капитан Конан. Скольким Воителям вы можете дать бой?
— Гораздо большему числу, чем вы, похоже, думаете, если у вас хватит глупости навязать нам бой!
— А, но глупость-то эта будет тогда не наша. Или по крайней мере она будет разделена между нами. Что скажут об этом боги, я предоставляю узнать тебе. Ты, по всей вероятности, встретишься с ними раньше меня.
Конан боролся с желанием доказать, что по крайней мере в этом Воитель лжет, сломав ему шею на месте. Но если он это сделает, то больше двунадесяти воинов, присягнувших киммерийцу, умрут от медленного повешения или еще более медленного сажания на кол. У него лишь дернулись спазматически руки.
— Мы вместе выпили, киммериец, — продолжал Воитель. — И поэтому я могу оказать тебе услугу.
— На услугах аргосийцев быстро похудеешь, — проворчал Конан.
— Только не на этой, по-моему. Если твои ребята достаточно крепкие для трудной работы, то ищите ее в Рабийских горах.
— Что за работа?
— Добывать руду, ломать камень, подновлять дороги, валить лес, кто знает? Все меняется в зависимости от времени года, равно как от капризов купцов.
Этому-то Конан мог поверить. Его опыт знакомства с купцами привел его к убеждению, что по части капризов они могли потягаться за честь с самими богами. Что же касается остального — это имело столько же смысла, сколько все слышанное им в Аргосе.
Поэтому он купил еще вина и поблагодарил капитана, а на следующий день стал добиваться и получил право забрать своих людей в горы. Они ворчали и ругались, а двое дезертировали, но остальные по-прежнему оставались с ним, когда северный горизонт пронзили зазубренные пики, а по долам зазвучало эхо от тюкающих топоров.
Господин Акимос с кряхтением повернулся, тщетно пытаясь облегчить боль в спине и ягодицах. Он также распустил ремешок кавалерийского плаща, который, казалось, так и норовил спилить ему голову с плеч.
Ничто не могло изменить того факта, что он был слишком стар, чтобы вообще ездить по этим горам, не говоря уж о том, чтобы проделывать это надев на себя личину. Более того, не просто личину, а личину, которая требовала, чтобы он ездил с небольшим эскортом на лошадях, приобретенных у скупщиков кляч.
У него, однако, не было выбора. Если б поднялся шум вокруг того, что он поехал на север поговорить с драконобойцом, то эта новость дойдет до ушей Скирона скорее раньше, чем позже.
Тогда он может быстро оказаться в еще худшем положении, чем прежде. Скирон вполне мог повергнуть драконобойца в поединке чар. И даже если он потерпит поражение, у Акимоса по-прежнему будет только один колдун и он будет зависеть от милости этого человека, вместо того чтобы, имея двух, разыграть их мощь друг против друга.
Он натянул поводья и поднял руку, делая знак ехавшим за ним:
— Пора дать лошадям передохнуть. И, ради Митры, передайте мне флягу.
Вино, выпитое в количестве достаточном, чтобы притупить боль, опрокинуло бы его с коня. Но глоток-другой обмоют навязший у него в зубах песок и напомнят ему о мире за пределами этих гор.
Поднеся флягу ко рту, Акимос услыхал принесенный ветром звук тюкающих топоров. Затем вдруг тюканье сменилось гневными криками. Он сунул флягу за пояс и пришпорил коня. Они зацокали копытами, подымаясь по тропе, и охранники на скаку обнажали мечи и надевали тетивы на луки.
Конан не нуждался ни в каком предупреждении Талуфа-шемита, что близнецы дошли до точки. Он уже не один день наблюдал за ними, так же пристально, как и маленький мастер драться на ножах, которого он сделал своим сержантом.
Поэтому когда он услышал гневный крик Джаренза, то сразу обернулся. Когда он увидел этого юнца прыгающим на одной ноге держась обеими руками за окровавленную стопу и ругаясь, то двинулся вниз по склону. А когда увидел, что приближаются охранники, то бросился бегом.
Талуф бежал не отставая от него ни на шаг, но он кой-чему научился за те немногие дни, что пробыл сержантом: его нож все еще оставался в ножнах. Киммериец и шемит добрались до упавшего сверху дерева в тот же миг, когда брат Джаренза, Вандар, добрался до него снизу.
Охранники стремительно обернулись. Один поднял дубину, а другой — короткий кнут. Кнут рассек воздух на расстоянии вытянутой руки перед носом Вандара.
— А ну за работу! — прорычал охранник. — Мы сами позаботимся о твоем брате.
— Как позаботились о веревке, такой же гнилой, как пища в столовой? — выкрикнул Вандар. Его голос чуть не прервался от ярости, он шагнул вперед.
Кнут снова щелкнул, на этот раз огрев его по плечу. Вандар издал гортанный звериный рык и бросился на охранника.
Он так и не завершил своего броска. Когда он его начал, между ними нырнул Талуф, кинувшись под ноги Вандару. Высокий юноша растянулся на земле. Охранник поднял кнут огреть Вандара по спине.
Кнут так и не обрушился. Через плечо охранника метнулась длинная рука киммерийца, ловя кнут на лету. Быстрый выверт, и язык кнута обмотал массивную руку киммерийца.
Охранник быстро обернулся, и сапог Конана зацепил его ногу за голень. Он продолжал крутиться, потеряв равновесие, и грохнулся наземь, тогда как кнут остался болтаться на руке Конана.
— Я верну его тебе, когда ты научишься не применять его против свободных людей, — пообещал Конан.
— А кто сказал, что вы, обезьяны, свободны? — осведомился охранник с дубинкой. Он все еще стоял подняв дубинку, но отступил от боя на расстояние, которое он явно считал безопасным.
— Это было записано в свитке-обязательстве, — начал было Конан.
— Что? Ты умеешь читать? Киммериец, умеющий читать, такая же шутка, как и летающая корова! Сегодняшний день полон — иихх!
Конан поднял одной рукой охранника над землей, в то время как другой вырвал из его обмякшей руки дубинку.
— Сегодняшний день будет для тебя полон сломанных костей и недостающих зубов, если ты не укоротишь свой язык. Позови своего командира. Я переговорю с ним об этом деле, и сейчас же!
Охранник едва ли мог удалиться быстрее, даже если бы им выстрелили из осадной машины. Кнутобой поднялся, посмотрел на свой кнут, а затем поглядел на Талуфа. Шемит стоял положив руку на рукоять кинжала. У Вандара оружия не было, но его лицо обратило бы в бегство и демонов.
Конан ткнул большим пальцем через плечо в сторону низины:
— Сходи за лекарем. Если он слишком пьян, чтобы лезть на гору, принеси его мази и повязки сам. Я в свое время залечил несколько ран.
— Ты. — Конан натянул кнут между двух рук, его мускулы сократились, и прочная кожа разорвалась словно нитка. — Иди, или следующая рана, которой я займусь после раны Джаренза, будет твоей.
Охранник счел благоразумным повиноваться, хотя отбыл он совсем не так резво, как его товарищ. Конан повернулся к Джарензу:
— А теперь давай посмотрим твою ногу.
— Спасибо, капитан. Спасибо, — запинаясь проговорил юноша. — Я никогда не смогу отблагодарить тебя…
— Нет, сможешь, — предрек Конан. — Отблагодари меня держа язык за зубами, когда сюда поднимется капитан. Если дело решится между нами двумя, мы, возможно, закончим этот день без новой драки.
— Да, капитан. Конечно, капитан. Я буду нем как…
— Начни тотчас же.
Рот у Джаренза открылся, однако юноша не проронил ни слова. Талуф и Вандар рассмеялись.
Конан пожелал, чтоб и он смог найти какой-то повод для смеха: судя по движению ниже по склону, капитан охранников уже поднимался, и с конным эскортом.
Поднимаясь на лошади по склону, Акимос слышал пение труб и стук барабанов. Мимо пробежали охранники с дубинками и короткими мечами в руках, обходя Акимоса так, словно тот ехал на черепахе.
Охранники исчезли за поворотом тропы, где их приветствовали новые крики. Акимос чуть не пришпорил коня, да вспомнил, в каком тот состоянии. Проклятье, в следующий раз для вылазки нужно оседлать самого резвого скакуна!
За поворотом лежала поляна, недавно очищенная от леса. Куча обезсученных бревен лежала готовая к скату в реку и сплаву по течению. На этой куче стоял великан. По его широченным плечам разметалась грива спутанных черных волос. Огромные руки так и плясали, подавая знаки, сигналившие шнырявшим кругом оборванцам с топорами и кувалдами.
Акимос не служил ни Воителем, ни охранником каравана, ни тем более кондотьером, но он видел в действии всех троих. И он понял, что видит боевого капитана, готовящего своих людей к сражению.
Лагерные охранники наверняка это тоже понимали. Они крепко сжимали в руках оружие. Но даже лучники, которым опасность угрожала в меньшей степени, побледнели и покрылись потом. Все держались на почтительном расстоянии, даже капитан. Этот деятель повернулся к Акимосу:
— Господин…
— Ш-ш-ш! Придержи язык, дурак!
— Тогда советик. Лучше держитесь подальше. Этот сумасшедший киммериец и его люди избили двух моих охранников. И отказываются отдать себя в руки правосудия.
Посмотрев на людей, при помощи которых капитан заботился о соблюдении этого правосудия, Акимос обнаружил, что его симпатии на стороне киммерийца. Да и представлениям капитана о правосудии он тоже не стал бы доверять.
В памяти у Акимоса что-то замерцало, а потом запылало ярким светом. Не говорилось ли про драконобойца, что тот, похоже, родом из Киммерии?
— Эй, капитан, — позвал Акимос. — Я советник господина Акимоса. Он ищет колдуна, убившего дракона у Великого Моста через Хорот. Вы не знаете, где его можно найти?
На лице киммерийца промелькнуло нечто могшее быть весельем, но голубые глаза оставались такими же холодными, как северное небо.
— Возможно. Если б я знал, то, возможно, даже сказал бы вам, если бы вы сделали это стоящим потраченного мной времени.
Акимос с усилием сохранил серьезное лицо. Капитан охранников выглядел находящимся на грани припадка.
— Сколько для этого потребуется? — спросил Акимос. — Мой хозяин знает цену сведениям. А также знает цену драхмы.
— Сколько драхм потребуется для оплаты штрафов моих людей?
Акимос вопросительно посмотрел на капитана охранников. Тот пожал плечами:
— Это зависит от суждения торговца лесом и вреда, причиненного охранникам.
— И сколько нам надо ждать этого?
— Больше чем считанные дни, меньше чем месяц.
— А я тем временем должен вернуться к господину Акимосу и объяснять ему, почему я не смог найти колдуна?
Если б капитан тут же на месте рухнул замертво, Акимос не удивился бы. Он начинал находить это забавным. Торговля была у него в крови, этим искусством он овладел настолько хорошо, что мог бы заниматься им с равным успехом и в тюрьме, и на борту корабля, или здесь, где в северный горизонт вонзались горные пики.
— Нет, то есть я могу назвать цену. Но если мой хозяин не сочтет ее достаточной…
— Мой хозяин ему доплатит. На самом-то деле он уже договорился с твоим хозяином предоставить мне судить в подобных делах самому.
Теперь лицо капитана выражало не столько страх, сколько жадность. Акимос спешился и хлопнул его по плечу:
— Брось, дружище. Наши хозяева уже договорились. Так зачем нам ссориться?
Капитан с лязгом захлопнул рот, а затем дернул головой:
— Совершенно незачем, если у вас есть сто драхм.
— Сто! — Голос у Акимоса сделался визгливым, как у свежевыхолощенного поросенка. — Да мой хозяин выпустит мне кровь, если ему придется заплатить больше шестидесяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32