что такого знают о смерти эти христиане, что позволяет им без отчаяния, без страха и без цинизма шагать навстречу смерти? Так кровь мучеников становилась семенем Церкви.
А просто христиане знали, что, умерев, они будут со Христом: «Мы желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа» (2 Кор 5, 8). «Ибо знаю, что я ни в чем посрамлен не буду, но и ныне, как и всегда, возвеличится Христос в теле моем, жизнью ли то, или смертью. Ибо для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение» (Флп. 1, 21 – 22).
Все предшествующее изложение нужно было для того, чтобы объяснить исходную разницу между христианским мировосприятием и тем, которое владеет умами сегодня. Только христианство знает идею прогресса: было очень плохо, было «ветхо», и вот – забрезжила заря обновления всей твари. Мир рационализма, просветительства, мир позитивизма и гедонизма последних веков хоть и клянется в верности идее прогресса, на самом деле в самом главном прогресса не видит и не признает. Не заметив единственно важного Прогресса в прорыве от Ветхого Завета к Новому, наш век разменял великую идею Новизны на мелкие «улучшательства». Прогресс в технике войны, прогресс в эксплуатации земли и «человеческих ресурсов», улучшения в быту и в заботе о теле… «Да разве культурный прогресс ставит себе такие задачи, как уничтожение смерти? – Знаю, что не ставит, но ведь потому и его самого очень высоко ставить нельзя», – сказал в своем завещании Владимир Соловьев К чему приводит подобная брезгливость, не желающая принимать ту истину, которой коснулись руки людей, видно из рассказа аввы Дорофея (VII век): «Знаю я одного, пришедшего некогда в жалкое состояние. Сначала если кто из братии говорил ему что-либо, он уничижал каждого и возражал: „Что значит такой-то? нет никого достойного, кроме Зосимы и подобного ему“. Потом начал и их охуждать и говорить: „Нет никого, кроме Макария Великого“. Спустя немного начал говорить: „Что такое Макарий? нет никого, кроме Василия Великого и Григория Богослова“. Но скоро начал охуждать и их, говоря: „Что такое Василий и Григорий? нет никого достойного, кроме апостолов Петра и Павла“. Я говорю ему: „поистине, брат, ты скоро и их станешь уничижать“. И поверьте мне, через несколько времени он начал говорить: „Что такое Петр и что такое Павел? Никто ничего не значит, кроме самой Святой Троицы“. Наконец, возгордился он и против самого Бога, и таким образом лишился ума» (авва Дорофей. Душеполезные научения и послания. Троице-Сергиева Лавра, 1900. С. 42).

.
Современный мир полагает, что в принципе всегда все было хорошо. В космическом хозяйстве – все в порядке, и только недостаточная просвещенность людей мешает им все подвести под ранжир «общечеловеческих ценностей». Главное же – что хотя никакого Творца и нет, но все же человек создан (космосом, не Богом!) для счастья, как птица для полета. И любая религия, любая философия и политика должны оправдать претензии человека на его право на счастье. Радикальные атеисты (экзистенциалисты), которые говорили, что в мире нет разума и потому проблеск самосознания в человеке – это страшная и болезненная ошибка бессмысленного космоса, объявлены несовременными, равно как и христиане.
В мироздании царит «улучшательская» эволюция: уровень жизни должен расти не только в этой жизни, но и в будущей. Отсюда требование массового сознания к христианству: утешьте нас, скажите, что мы можем жить по стандартам потребительского общества, можем ежедневно исповедовать практический материализм, а за это Иисус вместе с Буддой введут нас после расставания с телом в миры и более богатые и более красочные и счастливые. Позвольте без всякой иронии распевать песенку Бориса Гребенщикова: «Будда бродит по Голгофе и кричит: „Аллах акбар!“. И предоде всего – избавьте нас от необходимости думать, выбирать и вообще сознательно растить свою душу. Мы ничего не знаем о мире религий – и поэтому для нас все религии равны, и поэтому мы очень веротерпимы. Вы, богословы, не смущайте наш энтузиазм и позвольте нам считать себя христианами, несмотря на наш оккультизм. Не мешайте нам считать себя духовными („эзотерическими“) христианами, при том что Евангелие мы листали лишь однажды, а не исполняли никогда.
И вот здесь я могу сказать только одно: мы можем выбирать духовные пути, мы можем следовать или нет духовным законам. Но сами эти законы столь же независимы от нашего желания, как и законы астрономии. «Вот я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло… Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое» (Втор. 30, 15 – 19), – передает Моисей людям Закон Творца. Мы не можем предложить Богу маршруты, по которым нам хотелось бы идти. Напротив, Он открыл для нас духовный путь, на котором можно найти Его, и предупредил о том, в каких случаях Царство Божие не наследуется людьми.
Такова разница между апостолами и современными богостроителями: Апостолы знали, что «весь мир лежит во зле» (1 Ин. 5, 19) и потому радовались, что Господь открыл возможность для спасения «по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9, 22). Современный мир убежден в том, что космические пути хороши, что в религиях нет ничего опасного, что все люди будут спасены, и потому воспринимают как скандал напоминающие о евангельском свидетельстве о том, что пути людей необратимо разделятся.
В отличие от «улучшательской» идеологии современности, христианство – религия спасения. Спасают того, кому уже нельзя «помочь». Спасают там, где уже нельзя ограничиться «советами». Спасают не от недостатков. Спасают от смерти.
Христианство – это Новый Завет. Это значит, что прежний образ религиозности оказался недостаточен, оказался беспомощен. Это значит, что вне Нового Завета люди не смогли приблизиться к подлинному Богу – и потому Господь не усовершенствовал некую наличную философскую традицию, а пришел Сам и в Своей Крови, а не на папирусе, заключил с нами Завет Новый.
И даже более того: после того как людям был дан Новый Завет, прежний Закон стал не просто чем-то устаревшим. Он стал, мягко говоря, помехой. Это именно мягко говоря. А апостол Павел прямо сказал, чем стал прежний, иудейский Закон. Настолько прямо, что переводчики до сих пор не могут решиться перевести буквально это его высказывание. «Берегитесь псов, берегитесь злых делателей, берегитесь обрезания…. Я, из рода Израилева, колена Вениаминова, Еврей от Евреев, по учению фарисей, по правде законной – непорочный. Но что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою. Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего. Для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа» (Флп. 3,2-8). Сор в последней фразе – это ( ) греческого оригинала и stercus древнего латинского перевода. Откройте словари и посмотрите значения этих слов. Значение «сор» там не встретить. Это – навоз, кал, испражнение, дерьмо.
Еще прежде ап. Павел назвал дохристианские религиозные установления (даже не языческие, а собственные, еврейские, ветхозаветные!) «тщетой». Тщета по гречески – : убыток, ущерб, вред. От этого «вреда» ап. Павел «отказался». Употребленный им глагол – – не просто отказался, а причинил себе убыток, лишился всего…
Итак, иудаизм уже не просто «тщета», то есть ненужная трата сил, но и вред и даже более того – дерьмо. Но если это о ветхозаветном законе говорит Павел – то тем более таково отношение апостольского христианства к язычеству. Как бы ни было оно потенциально светло до Христа, теперь оно «сор и тщета».
Так часто христиан называют жестокими людьми – за их свидетельство о том, что вне Христа нет спасения. Что ж, представьте, что включается служба оповещения гражданской обороны и объявляет: «Граждане, тревога! По нашему городу нанесен ракетно-ядерный удар. Через десять минут ракеты будут над нами. В вашем районе ближайшее убежище находится там-то… Кто успеет до него добежать – у того есть шанс спастись»… Скажите, кто жесток в этой ситуации: диктор гражданской обороны или тот, кто нанес ядерный удар по городу?
Св. Иоанн Златоуст однажды обратился с увещанием к родителям, которые возмущались проповедью монахов. Мол, подросшие дети, вместо того чтобы помогать отцам в торговле или ремесле, собираются в храмы, слушают монахов и даже уходят в монастыри… Златоуст предлагает сравнение: если кто-то ночью поджег ваш дом и проходивший мимо человек вбегает в него, стучит во все двери, будит людей и понуждает их выбежать из огня – кого вы назовете виновником ночного беспокойства? Поджигателя или спасителя? Так вот, если бы в наших городах, в ваших городах можно было бы защитить свою душу от огня грехов – не было бы нужды в монастырях. Не монахи подожгли грехами ваши города. И если они учат ваших детей защите от греха – в чем же их вина?
В мире и космосе разлита смерть. Мы сами ничего не сделали для ее преодоления. Но нам дано лекарство от смерти, «лекарство бессмертия», противоядие. Вечный Бог стал человеком, чтобы привлечь нас к Себе и Собою защитить нас от последствий наших же беззаконий. Вот – Чаша с врачеством бессмертия. Вот – Чаша Жизни. Придите и вкусите… Жесток ли врач, уверяющий больных, что без принесенного им лекарства им не выжить? Жесток ли проповедник, говорящий, что вне Причастия человек не найдет Жизни?..
И в этой ситуации никак не очевидно, что разницей между христианством и язычеством можно пренебречь. Христианство говорит: пройди через боль покаяния и устремись к Богу. Язычество уверяет, что не надо ни того ни другого, а нужно лишь «расширить свое сознание». Для этой цели сгодятся и наркотики, и ЛСД и «ребефинг» – модная сегодня техника регулировки дыхания, при которой в мозгу, доведенном до кислородного голодания, возникают галлюцинаторные видения «райских планет» (иногда, напротив, этот же эффект дает техника «гипервентиляции мозга»: чувство эйфории достигается через перенасыщение кислородом). А если и нужно встречаться с кем-либо, то отнюдь не с Богом, а просто кое с кем из космических жителей…
Вновь вернемся к Чернобылю. Люди, живущие вокруг него, не виновны в своей беде. И все же смерть поселилась в их домах. И вот приезжает врач и говорит: я смог найти лекарство от вашей болезни. Эти ампулы у меня; придите ко мне, и я бесплатно вам их дам.
Этот врач остановился в деревне Малая Ивановка. И жители Верхней Ивантеевки, узнав об этом, заявили громкий протест: мы не будем лечиться у этого врача, потому что он остановился не у нас, а у наших соседей. Сами не пойдем и детей наших не пустим… Да, Христос воплотился не в Калуге и не на берегах Инда. Но вопрос «спасутся ли индусы», не пришедшие ко Христу, оказывается столь же абстрактно-моралистическим, как и вопрос о том, спасутся ли «ивантеевцы», обиженные тем, что врач поселился не у них. Доктор ведь не от злобы так сделал, не от несправедливости. Он пришел в зону смертельного поражения (хотя мог этого и не делать) и поселился там, где быстрее мог найти первых пациентов.
А у жителей хуторка в Новых Черемушках ситуация оказалась еще сложнее: они бы пошли к врачу за лекарством – но почтальоны до них не дошли, а радиосвязь не работала… Никто и не знал, что в этой глухомани еще живут люди. Они будут болеть и преждевременно умрут. Виноват ли в этом доктор, приехавший в Ивановку? Индусы слышали о Христе и не приняли его. Ацтеки многие века и не слышали о Нем. Виноват ли Христос, что каждую гору Он не сделал горой Преображения?
Еще были люди, которые и услышали и даже сходили посмотреть на врача и его помощников, но так и не могли понять, зачем это надо. Почему все говорят об опасности? Вроде все как всегда. И солнце светит, и цветы растут. Разве что поросята иногда странные родятся – так для этого есть ветеринары, а нам-то зачем эти лекарства пить. Мы здоровы. Мы испокон веку сами себя лечили. И этот врач не лучше наших бабок. И ваш Иисус не лучше наших махатм…
Иные и готовы принять лекарство, но говорят: только лично из рук врача. Его помощникам мы не доверяем. Вот если бы он лично явился мне, скажем, сегодня после обеда – я с ним повечерял бы, а потом и лекарство, пожалуй, принял… В «Духовном луге» рассказывается о святом старце, который совершал Литургию с употреблением еретического Символа веры, но в сослужении ангелов. Встретив возражение со стороны православного, старец спросил ангелов – почему они сами не предупредили его об опасности. «Видишь ли, Бог так устроил, чтобы люди научались от людей же», – был ему ответ. И вот эти человеческие руки, которыми написано Слово Божие и которыми оно разносится между людьми – многим не нравятся. Брезгуют Лосев А. Ф. Самое само // Лосев А. Ф. Миф. Число. Сущность, – М., 1994, сс. 363 – 367.

.
Еще были люди, которые и услышали, и пришли, но не вняли предупреждениям врача. Скажем, оказалось, что лекарство нельзя запивать водкой. Врач виноват, что не бегал за каждым и не бил по рукам?
Обнаружились и такие люди, что причастились лекарству и все правила его применения хранили. Но никак их нельзя было уговорить держаться подальше от эпицентра взрыва. Им все казалось, что там есть что-то более экзотическое и что вообще опасность радиации преувеличена. Они и в христианский храм ходили, и в Шамбалу каждый вечер через астрал летали. Христу они присвоили высокое звание в Космической Иерархии (полковника – планетарного Логоса), но не считали зазорным общаться с лейтенантами («барабашками») и с генералами – Фохатами.
Наконец, объявились и такие, кто слушали наставления врача с чрезвычайным благоговением и наизусть запомнили все его инструкции. Они назубок знают, как пользоваться лекарством, с чем оно несовместимо, а что, напротив, помогает его лучшему усвоению. Вот только само лекарство они так сами и не попробовали. О последних двух группах стоит поговорить особо.
Почему нельзя совмещать служение Христу с «контактерством» и почитанием иных божеств?
С точки зрения языческой философии, Божество, Абсолютная Реальность находится не просто вне человеческого познания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14