- Вчера на меня бросился, тварь! Хотел покусать. Ну, я ему дал!..
Слух о том, что Белый подцепил бешенство, разнёсся по всему посёлку. Чтобы уберечь собаку от расправы, Михалыч посадил Белого на цепь у крыльца, но однажды, уже в середине зимы, обнаружил цепь пустой. Вначале Михалыч был уверен, что кто-то отстегнул ошейник и сдал Белого собаколовам, но, съездив в райцентр, узнал, что на живодёрню он не поступал. И тогда Михалыч решил, что Белый сам разогнул карабин, связывающий ошейник с цепью.
Белый исчез из посёлка так же внезапно, как и появился. Иногда Михалыч думал, что пёс не вынес унизительной прикованности к одному месту и, обидевшись на него, Михалыча, предпочёл полуголодное существование в окрестных лесах, а иногда ему казалось, что Белый отправился на поиски тех, кто убил Чёрного, хотел отомстить за друга.
РЫЖИК
Я нашёл его в лесу под деревом. Он неподвижно лежал в траве светло-рыжий комок с выщипанным хвостом и ранками на голове. Похоже, он упал с дерева, где его клевали вороны - они часто нападают на бельчат.
Притаившись в траве, он испуганно смотрел на меня, его нос мелко дрожал от прерывистого дыхания. Я поднял его, и он доверчиво прижался к моей руке.
Когда я принёс бельчонка домой, мой пёс Дым пришёл в страшное волнение: стал крутиться вокруг нас, принюхиваться. Он никогда не видел белок, и необычный зверёк произвёл на него сильное впечатление. Некоторое время Дым сердито бурчал и фыркал, потом на всякий случай задвинул свою миску под стол и спрятал игрушки - мяч и тряпичного барана.
Прежде всего я решил покормить найдёныша и налил в блюдце молоко, но бельчонок был слишком слаб и сам пить не мог. Тогда я впрыснул молоко в его рот пипеткой. Бельчонок смешно зачмокал и облизался. Молоко ему понравилось - он выпил целое блюдце.
Потом я начал сооружать жилище бельчонку. На стол поставил коробку из-под обуви, наполовину прикрыл её фанеркой, а внутри устроил мягкую подстилку. Жилище бельчонку тоже понравилось - он сразу же в нём уснул.
Два дня бельчонок не вылезал из коробки, только изредка высовывал мордочку и с любопытством осматривал комнату. Если в этот момент поблизости находился Дым, бельчонок сразу же прятался и зарывался в подстилку.
На третий день меня разбудил Дым. Он стоял около стола и лаял, а бельчонок сидел на коробке и, быстро перебирая лапами, грыз... карандаш. "Посмотри, что делает этот рыжий проказник!" - как бы говорил Дым и топтался на месте от негодования.
- Он совсем поправился и хочет есть, - успокоил я Дыма.
Рыжик - так назвал я бельчонка - проявил редкий аппетит. Он ел все овощи и фрукты, и печенье, и конфеты, но особенно ему нравилась кожура лимона. Схватит лимон и начинает крутить, выгрызая ровную полоску на цедре. Но, конечно, любимым лакомством Рыжика были орехи - их он мог щёлкать без устали. Разгрызёт орех, ловко очистит от скорлупы и жуёт. Ещё не съел один орех, а уже берёт другой и держит его наготове.
Время от времени Рыжик делал кладовки - прятал про запас огрызки картофеля, моркови, печенье, конфеты, орехи. Эти заначки я находил по всей квартире: под столом и за шкафом, на кухне за плитой и даже под подушкой на кровати.
Через месяц Рыжик превратился в красивого зверька, с ярко-оранжевой, блестящей шёрсткой и пушистым хвостом. Он совсем освоился в квартире и с утра до вечера бегал из комнаты на кухню и обратно. Быстро, как язычок пламени, он забирался по занавеске на карниз и, пробежав по нему, прыгал на шкаф. Со шкафа скачками перебирался на косяк двери, с косяка бросался вниз и по коридору, шурша коготками, проносился на кухню. Там вскакивал на стол, со стола - на полку около окна. Полку Рыжик избрал как наблюдательный пункт. С неё были отлично видны не только деревья за окном, но и коридор и часть комнаты. Сидя на полке, Рыжик всегда прекрасно знал, где в этот момент находится Дым, какая птица - голубь или воробей - сидит на оконном карнизе, что из вкусного лежит на столе. На полке Рыжик чувствовал себя в полной безопасности. Но если замечал, что на дерево за окном уселась ворона, стремглав бежал в коробку.
Со временем Рыжик и Дым подружились. Даже устраивали игры: Рыжик схватит мяч, впрыгнет на стол и, повиливая хвостом, перебирает мяч лапами - как бы поддразнивает Дыма. Дым облаивает Рыжика, делает вид, что злится, на самом деле лает, просто чтобы напомнить бельчонку, кто хозяин игрушки. Если Рыжик сразу не бросает мяч, Дым идёт на хитрость: подкрадывается с другой стороны и бьёт лапой по столу. Рыжик сразу бросает мяч и по занавеске вскакивает на карниз.
Заметив, что Дым спит, развалившись посреди комнаты, Рыжик начинал через него перепрыгивать. При этом бельчонок немного зависал в воздухе и, как мне казалось, любовался своей отвагой и ловкостью. Во всяком случае, в такие минуты его глаза были полны восторга. Дым не любил, когда ему мешали спать. Да и как можно спокойно спать, когда над тобой летает этакое маленькое чудище с острыми когтями?! Дым открывал глаза и, не поднимая головы, искоса следил за трюками бельчонка. Улучив момент, Дым вскакивал и пытался цапнуть Рыжика за хвост. Но не тут-то было! Юркий бельчонок уже стремительно нёсся к полке.
У Рыжика оказался весёлый нрав, и все его игры были безобидными. Только иногда, чересчур разыгравшись, он начинал грызть ножки стульев. Заметив это, я сразу хлопал в ладони и кричал:
- Рыжик, нельзя!
Дым срывался с места, подбегал к стулу, начинал громко гавкать, всем своим видом давая понять, что не позволит портить домашнее имущество. Бельчонок впрыгивал на стол, вставал на задние лапы и как-то виновато наклонялся вперёд - явно просил прощения за свою проделку.
По утрам Рыжик подолгу прихорашивался: лапами умывал мордочку, чистил шёрстку, разглаживал хвост и уши. Он тщательно следил за своей внешностью и потому всегда выглядел чистым и опрятным, в отличие от Дыма, который, несмотря на свой ум, аккуратностью не отличался: валялся где попало и вечно ходил в каких-то нитках и соринках. А на улице так и вообще мог прилечь на дохлую кошку. Это у собак от предков - таким образом они отбивали свой запах.
Дыма Рыжик всё-таки немного побаивался, но со мной был совсем ручным. По утрам, как только раздавался звонок будильника, он прыгал ко мне на подушку и начинал "укать" - вставай, мол, на работу опоздаешь!
Я шёл в ванную, а Рыжик усаживался на моё плечо и теребил мои волосы - то ли пытался их разгладить, то ли просил еды.
Я умывался, а Рыжик некоторое время рассматривал себя в зеркало. Почему-то ему не нравился "второй" бельчонок. Обычно, завидев его, он замирал, затем резко прятался за мою голову. Но раза два пытался царапнуть незнакомца.
Потом я выгуливал Дыма, а Рыжик нас терпеливо дожидался.
Завтракали мы так: Рыжик у "дома", Дым на полу, я за столом. Рыжик первым съедал свой завтрак, подбегал ко мне и бил по руке - требовал чего-нибудь ещё.
Когда я приходил с работы, Рыжик не бежал, а летел мне навстречу. Он впрыгивал мне на колено и кругообразно, точно по дереву, бежал по мне до плеча. Усевшись на плечо, он издавал ликующие "уканья" и гордо посматривал на Дыма, который крутился у моих ног. Он как бы говорил: "Я ближе к хозяину, чем ты".
По вечерам, если я работал за столом, Рыжик сидел рядом на торшере и занимался своими делами: что-нибудь грыз или комкал разные бумажки - делал из них шарики. Когда я работал, он мне не мешал. Но если я смотрел телевизор, он ни минуты не сидел спокойно. Носился по комнате, подкидывал свои бумажные шарики, рвал газету и разбрасывал клочья по полу, подскакивал то ко мне, то к Дыму, пытался нас расшевелить, затеять какую-нибудь игру. Я смотрел на Рыжика, и мне было радостно оттого, что у меня живёт такой весёлый зверёк. На работе у меня случались неприятности, не раз я приходил домой в плохом настроении, но когда меня встречал Рыжик, сразу становилось спокойно и радостно.
С наступлением темноты Рыжик укладывался спать; из его "дома" слышались шорохи и скрипы - бельчонок взбивал подстилку. Спал он на боку, свернувшись клубком, уткнув мордочку в пушистый хвост, совсем как котёнок. Его выдавали только кисточки ушей.
Когда бельчонок подрос, он стал убегать из квартиры. Через форточку вылезал на балкон и по решёткам и кирпичной стене бежал наверх. С моего второго этажа он взбирался на четвёртый! Каждый раз я со страхом следил за этими восхождениями Рыжика. Я боялся, что он сорвётся или залезет на крышу и потом не найдёт дорогу обратно. Но бельчонок всегда благополучно возвращался. К тому же, он откликался на мой зов. Стоило крикнуть: "Рыжик! Рыжик!" - как он мчал домой.
Я понимал, что Рыжик стал взрослым и ему необходимо общение с сородичами. Хотел было отнести его в лес, но знающие люди сказали:
- Приручённая домашняя белка не выживет в лесу, не сможет прокормиться и погибнет.
Но ещё более знающие люди - мальчишки сообщили мне, что на соседней улице открылось детское кафе и там в витрине две белки крутят колесо.
Я пришёл в это кафе, и заведующая охотно согласилась взять Рыжика. "Втроём им будет просто замечательно", - сказала.
А мне без Рыжика стало грустновато. Без него в квартире всё стало не то. Я уже не находил заначек, и на моём столе уже не лежали бумажные шарики, и на полу уже не валялись разорванные газеты. В квартире была чистота, всё лежало на своих местах, а мне не хватало беспорядка. Особенно не по себе было по вечерам, если я не работал и смотрел телевизор.
Дым тоже заскучал. Несколько дней ничего не ел и не смотрел ни на мяч, ни на тряпичного барана; ходил из угла в угол, поскуливал.
Спустя полгода я как-то медленно брёл домой. После очередной неприятности на работе настроение было - хуже нельзя придумать. Я открыл дверь и вдруг из комнаты ко мне метнулась... белка! Она впрыгнула мне на колено, пронеслась по спине до плеча, затеребила мои волосы, "заукала"... Подбежал Дым, закрутился, залился радостным лаем, потянулся ко мне с сияющей мордой. Он так и хотел сказать: "Рыжик вернулся!"
МОИ ДРУЗЬЯ ЕЖАТА
Этих двух колючих зверьков мне подарили приятели на день рождения. У ежат были мягкие, светлые иголки, а на брюшках виднелась слабая шёрстка. Одного из них, юркого непоседу с узкой мордочкой и живым, бегающим взглядом, я назвал Остиком. Другого, медлительного толстяка с сонными глазами и косолапой походкой, - Ростиком.
Очутившись в квартире, Остик ничуть не растерялся и сразу отправился осматривать все закутки. К нему подбежал Дым, обнюхал. Остик тоже вытянул мордочку и задёргал носом. Он первый раз видел собаку, и, конечно, она ему показалась огромным зверем. Но Остик не испугался. Даже дотронулся носом до усов Дыма, а чтобы дотянуться, поставил свою маленькую лапку на лапу собаки. Дым оценил смелость Остика и легонько лизнул его влажный нос большим шершавым языком.
Ростик так и остался сидеть на полу, на том месте, где я его положил. Он только обвёл взглядом комнату и, увидев Дыма, поднял иголки и съёжился. Потом, ради любопытства, всё же выглянул из-под иголок. Дым подошёл к нему знакомиться, а он ещё больше взъерошился.
С первых дней Остик проявлял завидные таланты: откликался на своё имя, по походке узнавал меня и приятелей, а к незнакомым людям подходил осторожно и долго принюхивался. Ростик стал откликаться гораздо позднее, а из людей узнавал только меня. Всех остальных делил на "хороших" и "плохих". Кто даст поесть - "хороший", кто не даст - "плохой". Хоть гладь его, хоть играй с ним, не даёшь - "плохой". А ел он и днём и ночью и при этом всегда громко чмокал. Быстро своё съест, подходит к Остику и отталкивает его - пытается и у брата всё съесть. А ночью и миску Дыма подчищал. Ростик ел всё подряд: мух, жуков, червей, супы и каши, но больше всего любил манную кашу с изюмом. Наестся, долго зевает, потом уляжется спать, вытянув передние лапки и положив на них толстую мордочку. И задние лапки вытянет - сверху посмотришь - колючий комок, из-под которого торчат розовые "подушечки" с коготками. По-моему, и во сне Ростик что-то ел. Во всяком случае, заснув, он снова начинал чмокать.
Остик был работяга и чистюля. Он исправно чистил свою "лежанку" в углу комнаты, то и дело приносил в неё дополнительные мягкие вещи: какую-нибудь тряпочку, перо, выпавшее из подушки. Остик быстро сообразил, что туалет только в одном месте - на фанерке с песком.
Ростик был отъявленный лентяй и грязнуля. Спать обычно залезал в мои ботинки, лужи оставлял где придётся. Ростик гонялся по комнате за мухами, пытался уколоть мой халат.
Они вообще были очень разные, эти ежата. И чем взрослей становились, тем больше различались их характеры.
Остик обожал Дыма, постоянно ходил за ним и во всём подражал ему. Дым что-нибудь понюхает и потрогает лапой, и Остик проделывает то же самое. Дым подходит к миске, и Остик подбегает к своему блюдцу. Дым завалится спать, и Остик рядом пристраивается. Особенно Остик подражал Дыму в играх. Дым начнёт подкидывать мяч или картошку, и Остик пытается подкинуть какую-нибудь бумажку. И если у него ничего не получается, злится, урчит, а если получается - танцует, радуется своему успеху.
Ростик побаивался Дыма и играть не любил. У него была только одна игра: ночью, когда все спят, затеять возню с Остиком. Они боролись, как котята. Ростик всё пытался навалиться на брата и куснуть его. Но ловкий Остик уворачивался и подбегал к спящему Дыму. Пёс для него был лучшим телохранителем.
Но в чём ежата были одинаковы - оба любили ласку. То один, то другой подходил ко мне, тёрся о ноги, просил погладить. Я гладил их мордочки и бока - проводил ладонью по уложенным иголкам. Если я гладил Остика, ко мне тут же подбегал Ростик, дул и тыкался носом в ладонь - не забывай, мол, и обо мне! Попробуй не погладь! Обидится и даже манную кашу есть не будет. Приходилось гладить ежей одновременно. При этом Ростик старался оттеснить брата, чтобы я гладил его одного. Тогда хитрый Остик вдруг подбегал к блюдцу и начинал нарочито громко чмокать. Он знал, чем можно отвлечь брата. Доверчивый Ростик, думая, что Остик ест что-то очень вкусное, тоже спешил к блюдцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12