На свою беду Василий нарвался на жулика, который выплатил ему едва ли не десятую часть от суммы сделки, а липовые векселя в итоге оказались у Калитникова. Благодаря им Москвич держит парня в руках, грозя в случае чего упечь того за мошенничество в тюрьму.
«Поделом вору мука, – подумал Петр. – Но старик прав – этот парнишка для нас сущая находка». Заметив, как озарилось догадкой лицо поручика, Вельяминов поощрительно кивнул, продолжая говорить:
– Шантажом Павлуша вынудил Энгельса оставить учебу в Коммерческом институте и поступить к нему в секретари практически без жалованья. Сославшись на то, что потерпел убытки, он объявил неудачливому коммерсанту, что тому придется служить, пока не отработает долг. Ладно бы, Калитников просто эксплуатировал парня, но он его постоянно унижает. Любимое развлечение богача – при гостях вызвать Василия и потребовать ответа на какой-нибудь научный вопрос. А потом отослать со словами: «Вот видите, какие образованные у меня в прислугах ходят!» Мне представляется, надо убедить Энгельса поработать против своего мучителя в качестве внутреннего агента. Взамен пообещайте уладить дело с векселями, в конце концов, посулите денег, чтобы он смог откупиться. Думаю, наш благодетель – господин Гучков – выделит необходимую сумму.
– Каким образом мы с ним встретимся? – спросил Малютин. – Насколько я помню донесения ваших людей, молодой человек весь день находится при хозяине. Вечерами он также недоступен, поскольку безвылазно сидит дома. Хотя нет, по воскресеньям Василий ходит в храм, а потом навещает родителей.
Вельяминов одобрительно кивнул, а поручику послал выразительный взгляд: мол, молодец твой ученик – делает успехи. Проделав привычные манипуляции с портсигаром, закурил и, не закрывая, переправил его Юрию. Штабс-капитан также задымил папиросой,
– Завтра как раз воскресенье, – напомнил он. – Сходите к ранней литургии в храм Иоанна Предтечи в Староконюшенном. Василий, отстояв в нем службу, затем обычно – отправляется навестить родителей. Александр Иванович Энгельс с супругой Эмилией Карловной живут на Садовнической улице. Выберите подходящее место, лучше всего подальше от особняка Калитникова, и побеседуйте с юношей. Сильно не запугивайте, но добейтесь согласия на сотрудничество. Чтобы вы не обознались, от дома объект поведут Толстый и Тонкий. Ты, Петр, их должен помнить по поездке в Лосиноостровский. На подходе к храму кто-то из них столкнется с парнем и, приподняв шляпу, извинится. Это будет вам сигнал. С того момента вы берете Энгельса под свой контроль.
Петр оказался возле своего дома около полуночи. Открыв дверь подъезда, он заметил, что к ручке двери с внутренней стороны привязана белая нитка. Еще в первый день по возвращении из Севастополя контрразведчик условился со швейцаром об этом тайном сигнале, означавшем, что произошло чрезвычайное событие. Действуя по договоренности, Шувалов без промедления позвонил в швейцарскую. После второго звонка Пчелкин вышел к нему в исподнем, набросив на плечи солдатскую шинель и сообщил:
– Днем приехала барышня. Назвалась Аглаей Никитичной Щетининой – вашей гражданской женой и потребовала впустить в квартиру: Я пытался было наладить ее в гостиницу – мол, без вашего ведома не могу, да разве удержишь такую. Чисто бронепоезд!
– Сейчас она там? – спросил Петр, ошарашенный этим известием.
– Где ж ей быть – в квартире, – виновато опустил глаза Пчелкин. И осторожно поинтересовался: – А что, Петр Андреевич, действительно супруга ваша?
– Да я еще сам не разобрался, – пожал тот плечами. – Теперь вот придется что-то решать. Спасибо тебе за предупреждение, пойду, пожалуй.
– Бог даст, образуется, – постарался подбодрить Николай. – Только это не все. Ближе к вечеру заходил человек незнакомый и расспрашивал о вас. Целый четвертной сулил за то, что расскажу подробно, кто и когда к вам ходит. Я прикинулся жадным до денег, но стоял на одном – с утра до ночи вы где-то пропадаете, а больше ничего не знаю. Так тот гад дал всего рубль и пообещал зайти другим разом. Говорил, если разузнаю всю вашу подноготную, получу сразу сотню.
Дверь в квартиру Шувалов открывал со всеми возможными предосторожностями, стараясь производить как можно меньше шума. Выключатель, привычно попавший под руку, издал легкий щелчок, и матовый шар, свисавший с потолка, неожиданно ярко осветил прихожую. Прямо возле порога поручик сиял штиблеты, чтобы пройти в комнаты в одних носках, но когда выпрямился, оказалось, что его усилия пропали даром. В дверном проеме белым видением стояла и сонно щурилась на него Аглая. «Она добежала до прихожей босиком, поэтому я не слышал звука шагов», – мельком подумал Петр.
– Я тебя ждала, ждала и незаметно уснула, – произнесла женщина немного плаксивым – со сна – голосом. – Здравствуй, мой любимый! Почему ты меня не обнимаешь? Ты не рад моему приезду?..
– Здравствуй, милая! – прошептал поручик, прижимая ее к себе. – Просто не ожидал тебя так скоро увидеть. Откуда ты узнала, что я здесь?
Но Аглая не ответила, а лишь сильнее прильнула к нему. Сквозь тонкий шелк пеньюара он ощутил под ладонями волнующее тепло ее тела. Рукам сразу стало жарко, и Петр почувствовал, что внутри у него разгорается ответный пожар. Их поцелуй был долгим и страстным. В одно мгновение его разум исчез, спрятался в самый дальний уголок сознания, уступив место яростной вспышке любовного восторга…
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
В назначенный час поручик встретился с Малютиным на углу Староконюшенного и Мертвого переулков. Поздоровавшись, Юрий с интересом взглянул на Шувалова, сочувственно улыбнулся и сказал:
– Ты выглядишь так, словно вчера отправился не домой, а в гнездо порока, где остаток ночи предавался кутежу и разврату. Может, тебе лучше отправиться на квартиру? Поспишь немного, а я пока потолкую с Энгельсом. Потом встретимся у старика.
– Не надо преувеличивать, – хмуро отозвался Петр. – Легкие следы бессонницы не дают права обвинять меня в столь тяжких грехах. Просто по совету Вельяминова я занялся составлением рапорта о наших вчерашних похождениях и не заметил, как засиделся до утра. К тому же я в полном порядке. Ведро холодной воды и чашка кофе полностью вернули мне бодрость. Поэтому предлагаю не тратить времени на пустые разговоры, а приступить к работе.
– Как прикажете, господин командующий! – с шутливой серьезностью Юрий щелкнул каблуками и добавил, вроде бы разговаривая сам с собой: – Только зря не которые гордецы пытаются обмануть того, кто потерял невинность, еще будучи кадетом.
Сделав вид, что не расслышал последних слов напарника, Петр направился к храму. Когда до него оставалось шагов двадцать, офицеры заметили молодого человека в модном клетчатом костюме, приближавшегося с противоположной стороны. Впереди него шел худощавый старик, одетый в темную пару и с котелком на голове. «Вот и Тонкий собственной персоной, – узнал филера Шувалов. – А Толстый там, в отдалении, идет за объектом по другой стороне переулка. Получается, приземистый русоволосый парень – наш клиент?!»
В подтверждение догадки поручика Тонкий вдруг остановился и принялся шарить по карманам. Затем он резко повернулся, будто бы намереваясь вернуться за оставленной вещью, но столкнулся с молодым человеком. Приподняв шляпу; старик учтиво попросил извинения, выслушал ответные слова пострадавшего, разойдясь с ним, двинулся обратно. Шувалов, подождав, пока объект наблюдения войдет в церковь, устремился следом. Через пять минут, смешавшись с новой группой прихожан, спешивших к началу литургии, за ними двинулся Малютин.
Спустя два часа они в таком же порядке покинули храм. Когда Энгельс дошел до Пречистенских ворот и задержался на тротуаре, пропуская вереницу ломовых извозчиков, офицеры приблизились к нему вплотную. Любой сторонний наблюдатель, увидев, как двое прилично одетых мужчин о чем-то спросили стоявшего рядом юношу, а тот стал указывать рукой в сторону трамвайной остановки, не придал бы значения этой сцене. В Москве сплошь и рядом приезжие спрашивают дорогу, поэтому такие эпизоды не вызывают любопытства прохожих.
Вероятно, так случилось и в этот раз. После недолгого разговора все трое двинулись по направлению к Остоженке. Возле кофейни «Римская» один из спутников юноши внезапно предложил:
– Давайте, господа, зайдем ненадолго, выпьем по чашке кофе.
– Прекрасная мысль! – поддержал его другой. – И не вздумайте отказываться, молодой человек. Никаких возражений мы не потерпим.
Парень пытался протестовать, ссылаясь на то, что спешит в другое место, но в конечном итоге как-то незаметно для себя оказался в кофейне. В блистающем чистотой зале посетителей почти не было, поэтому вошедшая троица без помех заняла приглянувшийся стол в дальнем углу. Один из мужчин, с явно офицерской выправкой, сел слева от юноши, лицом к входным дверям; другой занял место с таким расчетом, чтобы попутно наблюдать за улицей сквозь большое витринное окно.
– Кто вы, господа? И что вам угодно?
– Ответить на ваши вопросы можно по-разному, – сказал Петр. – Если вы готовы изменить свое нынешнее положение к лучшему, то мы – ваши друзья. Если же вы решите сохранить верность хозяину, от которого терпите постоянные унижения, – то наоборот. А в конечном итоге нам хотелось бы, чтобы вы, господин Энгельс, помогли бы и себе, и нам.
– Я согласен, но мое условие – пятнадцать процентов, – покраснев, выпалил юноша. – И еще – чтобы никто не пострадал!
– Простите, я не совсем понимаю, о чем идет речь, – медленно произнес Шувалов, пытаясь скрыть удивление. – Будьте добры, поясните.
Юноша, в свою очередь, недоуменно посмотрел на каждого из собеседников, затем, воровато оглянувшись по сторонам, сказал тихим голосом:
– Я толкую о налете на особняк Калитникова, который вы готовите. Думаете, мне непонятно, что за папиросник уже не первый день трется возле ворот. Без меня вам не провернуть этого дела. Я помогу вам беспрепятственно проникнуть внутрь и укажу, где лежит самое ценное. Вы сможете взять добычи на полмиллиона, а то и больше!
– Неужели мы с другом похожи на уголовников? – усмехнулся Петр.
– Нет, иначе я бы с вами не разговаривал, – поборов смущение, ответил Энгельс. – Полагаю, вы бывшие офицеры, которым надоело жить на копеечную пенсию. Мой хозяин хорошо нажился на войне, поэтому ваша попытка отнять у него награбленные деньги вполне оправдана. Люди вы благородные и не станете нарушать слова выделить мне мой жалкий процент. Вот почему я готов участвовать в вашем деле.
– А вы, очень умны и проницательны, Василий Александрович, – внезапно похвалил юношу до тех пор молчавший Малютин. – Ваши таланты могли бы принести обществу большую пользу. Сограждане с благодарностью склоняли бы ваше имя, и, глядишь, когда-нибудь Москву украсил бы памятник Энгельсу. Скажем, здесь, у Пречистенских ворот, вполне подходящее место. Представляете, стоите вы солидный, бородатый, и философски взираете на то место, где произошла встреча, изменившая вашу судьбу.
– Вы надо мной смеетесь? – насупился парень.
– Нет, что вы! – вмешался поручик. – Просто мой товарищ хочет сказать, что у вас есть другой способ вернуться в общество приличных людей, нежели участие в уголовном преступлении. Скажем, обретение возможности продолжить учебу в Коммерческом институте. Конечно, в сочетании с приличным денежным вознаграждением, размеры которого будут зависеть от степени ваших заслуг. Таким образом, Василий, вы получите возможность войти в мир коммерции с парадного, а не с черного хода.
Энгельс завороженно слушал Петра, незаметно для себя кивая в такт его словам.
– Дело в том, что мы с другом являемся чем-то вроде частных сыщиков, – признался Шувалов, решив, что наступил подходящий момент. – Нам поручено найти среди бумаг господина Калитникова документы, раскрывающие некоторые стороны деятельности так называемых москвичей. Нам известно, что ваш хозяин регулярно встречается со своими собратьями по этому сообществу. Наверняка, после таких собраний остаются какие-то записи. Вы можете что-нибудь сказать по этому поводу?
– Боюсь вас разочаровать, но таких документов просто не существует, – с унынием ответил Энгельс. Но тут же воспрял духом и заявил: – У хозяина есть особая тетрадь, куда он заносит все, что связано с движением денег – от кого и сколько получил, куда вложил или на что потратил. Попутно он в ней делает связанные с этим заметки, описывая места встреч, содержание разговоров, имена свидетелей. По пьяной лавочке мой благодетель как-то учил меня уму-разуму и хвастал, что в случае необходимости, скажем, в суде, всегда точно укажет обстоятельства отдачи или получения любой денежной суммы.
– Как можно получить эту тетрадь во временное пользование? – быстро спросил Малютин. – Мы сфотографируем нужные записи, а к утру вернем кондуит на место.
– Это почти невозможно, – покачал головой Василий. – Павел Тихонович держит ее в сейфе, а с ключом не расстается ни на минуту. Даже когда принимает ванну, берет связку с собой. Впрочем, я мог бы предложить один вариант. Правда, это связано с риском и требует особой подготовки. К тому же мы до сих пор не оговорили размеры моего вознаграждения…
– Василий, не ходите вокруг да около, – осадил его Шувалов. – Вы же сами недавно заметили, что видите в нас людей чести. Все обещанное остается в силе, но пока мы не услышали от вас ничего ценного. Если можете предложить нечто конкретное, выслушаем вас внимательно, а на пустые разговоры, боюсь, у нас более нет времени.
– Пустые разговоры?! – в запале воскликнул молодой человек. – А это, по-вашему, что?
Он сунул руку в карман пиджака, вытащил маленькую жестяную коробочку из-под ландрина, раскрыл ее. Указав на кусок воска, лежавший на дне, с гордостью пояснил:
– Месяц назад по случаю попали мне в руки ключи, и я не растерялся – успел сделать слепок. Будто сердце подсказало, что сможет пригодиться.
– Почему же ключ до сих пор не сделан?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36